На самом деле вечер не удался. В клубе он напился так, что опозорился перед проституткой, и был рад, что никто из знакомых не узнал о его конфузе.
– Да ладно, какой режим. – Санек терпеливо выслушал объяснения напарника и перешел к главной теме звонка: – Диман, я это, че звоню. Ты мне баксов сто не одолжишь? Да не, все нормально, просто карточку потерял. Какую, какую, да уж не зарплатную. Ха‑ха. Ок, сейчас подъеду.
Через час он уже стоял у двери и стучал костяшками пальцев по толстому металлу.
– Проходи, – открыл дверь Дмитрий, одетый в толстый банный халат. – Я сейчас.
Санек прошел в квартиру и привычно плюхнулся в широкое кожаное кресло. Он с завистью уставился на огромную панель телевизора и попытался найти пульт от него. «Ничего, – подумал молодой гангстер, – скоро и у меня будет такой же».
– Диман, ты где пульт спрятал? – закричал он.
– На кресле посмотри.
Выругавшись, Санек понял, что мешало ему комфортно сидеть. Он поднялся, с тревогой осмотрел пульт и, убедившись, что ничего не повредил, включил телевизор. Внезапно бандит почувствовал себя хуже и буквально упал в мягкое кресло.
– На, возьми сотню. – Дмитрий зашел в комнату и протянул приятелю банкноту. – Че‑то ты неважно выглядишь. Сходил бы проверился, что ли.
– А‑а, эти айболиты не лечат, а только калечат, – отмахнулся Санек, пряча деньги в нагрудный карман атласной рубашки. – Я лучше по старинке, проверенными способами. Ты сам как? Че вчера не пришел?
– Да так, дела были, – пожал плечами Диман и словно невзначай спросил: – Ты к колдунчику случайно не передумал идти? Шефу это точно не понравится.
– Да он и не узнает. Че он, за каждым фраером смотрит? – Подельник немного оживился и скривился, словно от зубной боли. – Ты хочешь отказаться от халявных бабок каждый месяц? Или шефа боишься?
– Конечно, не боюсь, – поспешно ответил Дмитрий.
Некоторое время они молчали. Санек сидел и боялся пошевелиться – его гримаса была вызвана вовсе не презрением, а новым приступом боли в спине. Он, обрадовавшийся небольшой передышке, не хотел показать свою слабость напарнику. Но тот крепко задумался о чем‑то своем и позабыл, что он не один.
– Но как он узнал? – тихо произнес Диман. Словно только очнувшись от дремы и увидев немой вопрос в глазах собеседника, он пояснил: – Как он узнал, что меня в школе звали Кирпичом? Он что, встретил моих однокашек из Красноярска?
«Да ты посмотрел бы на себя в зеркало», – подумал Санек, но произнес другое:
– Да случайно угадал. Не забивай голову! – Санек почувствовал себя немного лучше и решил побыстрее достать «обезболивающее». – Ну я пошел, пока!
– Пока, – автоматически ответил Кирпич.
Видя равнодушие Санька к теме разговора, он не решился рассказать о своих проблемах: что два дня подряд у него без перерыва болит сердце и что он начинает бояться спать. Вот уже какой день Дмитрию снился один и тот же сон: как над ним нависает колдун и, облизывая кровь с губ, протяжно шепчет: «Кирпи‑ич! Сердце тебе не нужно. Отдай его мне!» А потом Диман понимал, что он не может пошевелиться, а к нему тянется рука скелета и хочет вырвать его сердце. И с каждым разом палец колдуна, от которого черным маревом исходила тьма, становился ближе. Вчера ночью чернокнижник уже дотронулся до его куртки. Кирпич долго думал о своих проблемах и в конце концов решил на днях сходить в церковь – поставить свечку (хотя он и не знал кому), прикупить крестик и святую воду. Если бы он только знал, что его напарник, выйдя из подъезда, потерял сознание от боли и что бригада реаниматологов уже тщетно борется за его жизнь, то сию минуту помчался бы в церковь.
Бизнес мой и не думал улучшаться. Клиенты, которым я старался запудрить головы, никак не хотели действовать в соответствии с главным правилом менеджмента: удовлетворенный потребитель приведет еще пять. Да и платежеспособность их была так себе. По одежде видно, что за сеанс опасно брать больше тысячи‑другой. Хорошо еще, что никто не пытался заплатить банками с соленьями. Хоть бандиты куда‑то пропали – это не могло не радовать, так как съезжать прямо сейчас означало потерять все уплаченные за аренду деньги. Уже давно прошли две недели срока, и я даже перестал вздрагивать, слыша звук дверных колокольчиков. Чтоб они сами себя поубивали! Бандиты, конечно.
За последнюю неделю у меня был только один клиент, который, собственно, и не дал помереть с голоду. Этот мужчина с офицерской выправкой пришел просить снять с его дочери порчу по фотографии. Наивный! Ну как можно снять порчу, да еще и по фотографии?! Мне что, объяснять ему, что порчи в нашей действительности нет? Есть только люди с больной фантазией, их‑то и нужно лечить. И самое действенное лечение – сеанс психоанализа при личной встрече. Правда, «обряд снятия проклятия» должен быть проведен в соответствующей «магической» обстановке. Ну помахал я руками над фотографией, произнес пару фраз на латыни, и все. Ах да, еще по привычке, забывшись, выпустил из рукава немного «магической пыли» – порошка, дающего в полумраке впечатление легкой дрожи воздуха, как над перегретым асфальтом в жару. То ли мне тогда повезло, то ли я уже привык к кольцу, но все сработало отлично. Вояка (он оказался капитаном действующей армии) остался довольным и, к моему удивлению, щедро расплатился за пятиминутный сеанс. Эх, были бы у меня всегда такие расценки: одна минута – одна тысяча. В надежде раскрутить его дополнительно я решил сделать клиенту подарок – небольшую безделушку. Капитан уже вышел на улицу, и было нелегко уговорить его вернуться обратно. Зайдя внутрь салона, я с загадочным выражением лица вручил ему подарок – дешевый китайский брелок в виде какого‑то восточного божка (у меня в ящике стола их больше десятка). После пришлось долго и путано объяснять, что этот амулет отводит злые намерения. Передав брелок капитану и увидев, что его рука потянулась к внутреннему карману пиджака (где он хранил деньги!), я вспомнил об идее с ниндзютцу. Наверное, тогда во мне проснулся маленький мальчик, искренне верящий в сказки, иначе не объяснить то, что я представил, как вокруг амулета формируется голубоватое поле, отталкивающее зло.
Что было потом, до сих пор вспоминать стыдно: я шепотом поведал капитану, что этот старинный амулет, по слухам, может даже остановить пулю. Клиент после этих слов стал ржать как ненормальный. Вытерев слезы, капитан поведал мне, что я мошенник и аферист, что он не верит во всю эту, как он выразился, поэтень. Это его жена попросила, а он мужик – дал слово, слово выполнил… А когда капитан повторял: «Тайное ниндзютцу – шаолиньская «железная рубашка», то снова взрывался громким смехом. Ну что тут говорить, лучшее – враг хорошего. Для него это был явный перебор или какой‑то казарменный прикол. Да и что самое обидное – денег он больше не дал. А брелок‑то пятнадцать рублей стоит!
Ну ничего. Мне голова дана не для того, чтобы в нее есть, а чтобы думать. Свои ошибки я всегда воспринимаю довольно спокойно, анализирую и делаю все возможное, чтобы не допустить подобного в дальнейшем. Так и здесь. Идея с брелоком, отводящим злые намерения, имеет потенциал, а вот у ниндзютцу его нет. Где‑то есть прокол. Думая об этом, я заметил, что машинально верчу кольцо большим пальцем левой руки. Эта привычка появилась недавно, и она мне не нравилась. Я попробовал в очередной раз безуспешно снять кольцо, потом поднес руку ближе к глазам и выругался вслух. Ну что мне стоило надеть его не на средний палец, а на какой‑нибудь другой. Так же смотреть неприятно – сам себе невесть что показываю.
– Так, – заметил я вслух. Привычка же говорить вслух (она мне тоже не нравилась – что‑нибудь ляпну невзначай при клиентах) осталась еще со школы. – А скол стал еще больше. Сейчас тебя разломаем.
Я стал искать что‑нибудь острое, чтобы расковырять поврежденный метал. Отвертка? Нет, не подойдет. Ага, вот скальпель – в самый раз. Только я устроился в кресле и положил левую руку на стол, вознеся правую со скальпелем вверх, как зазвенели колокольчики на дверях, и в салон ворвался какой‑то бомж с криком: «Не надо больше!» В такой дурацкой позе, как будто решил пронзить себе кисть, я посмотрел на него: худой, грязный, в одежде, большей на три размера. Он, уставившись на мою левую руку, стал повторять: «Не надо больше! Не надо. Прости меня».
– Эй, гражданин, – решил я прекратить комедию, – вы кто? И что вам здесь надо?
Бомж перевел взгляд на меня и спросил:
– Вы меня не узнали? Это же я, Кирпич. Простите меня. Я так больше не могу.
Я с трудом узнал в этом доходяге бандита. Вот свезло так свезло – парень‑то оказался шизофреником. Как он себя накрутил за месяц! О таком самовнушении я только в книжках читал.
– И что тебе надо? – Я сразу взял тон, показывающий, кто здесь хозяин.
– Снимите с меня проклятие, пожалуйста, и простите, что вас обидел. Это все Санек, я был против этого. Вот, я верну все деньги, которые мы взяли у вас. И тут еще. Все, что у меня есть. – Он протянул пухлый конверт и зарыдал. – Простите меня, простите. Это не я, это все Санек.
Признаюсь, я был ошеломлен. И пока приходил в себя, Кирпич мне выложил всю свою историю. Оказалось, что его напарник (Шустрик) помер через неделю после визита сюда. Что‑то с печенью у него было не в порядке.
– А когда я в морг на опознание приехал, у него в мобиле мой номер последним был, – всхлипывал Кирпич. – А у меня кошмары, и сердце болит, а врач сказал, – (хлюп), – что Санек всю печень свою пропил, она у него будто червями была изъедена. Как вы и сказали ему: «Черви будут есть тебя живого».
Вот спасибо, вот да врач. Найти бы тебя и поцеловать. Всего одной фразой добил клиента! Кирпич тем делом продолжал причитать:
– А у меня сердце стало болеть, спать боюсь. Уже неделю не сплю. Я и в церковь ходил, и к другим колдунам – не помогло. А один ведун, которому я рассказал, как все было, сказал мне, мол, дружок твой помер быстрее тебя, потому что вы его своей кровью закляли. А у меня еще есть шанс, беги, мол, с поклоном к проклявшему тебя, может, он и простит.
Вот она, вот она, корпоративная солидарность! А я в нее еще не верил. Нужно обязательно узнать адрес этого коллеги и проставиться за совет. Я забрал у Кирпича пухлый конверт, простер над его головой руку и невнятно пробурчал какую‑то белиберду.
– Все, свободен, можешь идти, – сказал я, не скрывая злорадства. И я этого доходягу боялся? Верно говорят, что у страха глаза велики.
– Как все? А как же очищающий ритуал? – Он уже и терминологии нашей где‑то набрался. Да как он смеет что‑то с меня требовать! Я со злостью показал ему средний палец.
– На тебе «ритуал»!..
Я уже два часа сижу в шоке – бандит поцеловал кольцо, поклонился и тихо ушел. Палец пришлось долго отмывать, но до сих пор мне кажется, что под ободком кольца остались его слюни.
Все деньги Кирпича были тщательно пересчитаны. Как говорится, все исчислено, взвешено и определено. Восемь тысяч пятьсот баксов! Я столько никогда в руках не держал! Почти все деньги ушли на массовую рекламу, необходимую для развития моего дела. Сначала я попытался было попасть на передачу «Побоище экстрасенсов», чтобы самого себя пропиарить, но, как оказалось, всех моих денег не хватило бы даже на участие в предварительном отборе. А сколько тогда надо заплатить за дальнейшие съемки? Вот жулики! А как же рейтинг программы, как же миллионы россиян, которые регулярно смотрят эту передачу? Они же искренне верят в эту, как выяснилось, самую большую платную рекламу на нашем TV. Так что пришлось съездить в редакцию газеты «Оракул» и заказать рекламу там. Чувства были двоякие: с одной стороны, и без раскрутки мой бизнес будет стоять, а с другой – вряд ли стоит рассчитывать на быстрый и значительный эффект от этой газетенки, потому что ее читатели не обладают и долей моего вкуса. Маг Вольдемар Арктический – это звучит! Знающему человеку это напомнит о Гиперборее и тайных оккультных практиках нацистов. Бескрайняя пустота и холодная сила – вот с чем должно ассоциироваться мое имя… А в редакцию газеты, в отдел маркетинга, набрали дур набитых; они что, думали, я не услышу их смешки за моей спиной? Они же потеряли такого перспективного клиента. Больше туда ни ногой! Подумаешь – «Вольдемар Педрический»! Хамки! А может, все же сменить псевдоним, пока намертво не прилипло?
С такими мыслями я сидел в любимом кресле и ковырял скальпелем кольцо. Наконец мне удалось удачно зацепить кончиком скол и отколоть довольно большой кусок. Через час я критически осмотрел результат своего труда: оказалось, что кольцо состоит из двух слоев металла. Первый слой у меня получилось удалить, а второй, внешне похожий на серебро, никак не хотел поддаваться. Даже царапину на нем не удалось оставить. Может, обратиться в службу спасения? Как‑то видел по телевизору, как они одной даме лихо кусачками сняли узкое кольцо с жирного пальца.
Настроение резко упало. Я с апатией посмотрел на кольцо и взял лежавший неподалеку последний номер «Оракула». Врагов и конкурентов, как говорится, надо знать в лицо. Лениво листая номер, я наткнулся на статью о потомственном знахаре и шамане Михаиле. Вот так просто – Михаил, и что это должно говорить людям? И ведь идет народ ко всем этим михаилам, евфросиньям и дарьям. Нужно признать: или далек я от народа, или мне не хватает опыта. А вот это объявление: «Дмитрий Сибирский – потомственный ведун»? Стоп, а ведь это же имя мне пролепетал Кирпич. Надо обязательно отблагодарить коллегу. Вот кем я при всей своей разнообразной жизни не был, так это неблагодарной скотиной. Мужик ведь меня практически спас. Я решил взять долларов пятьсот, бутылочку коньяка и съездить как‑нибудь к Сибирскому в гости. Вдобавок, может, подсмотрю у него, как говорил Остап, какие‑нибудь честные приемы отъема денег у населения. Так, а почему мое объявление не в начале газеты? Да за такие деньжищи, что я им отвалил, оно должно быть цветным и на полный разворот!
Остаток дня прошел скомканно. Все вокруг стало раздражать – ставшее неудобным любимое кресло, телевидение, на котором не могли показать нормальную передачу, и даже мой псевдоним. Я, конечно, понимал, что реклама моего бизнеса не может кардинально изменить ситуацию за два дня, но так хотелось, чтобы уже сегодня появился хотя бы один клиент. Может, надо было сделать приписку в рекламе: «Подателю сего объявления – пятипроцентная скидка»? Нет, несолидно как‑то, еще подумают, что я крохобор. Десять процентов, вот! Точно, так и нужно было сделать, а то как бы зря деньги не потратил.
Все попытки доказать себе, что двух дней для проявления эффекта от рекламы слишком мало, действовали плохо. В глубине души я уже смирился, что в очередной раз бездарно потратил деньги. Ну и черт с ними, легко пришли – легко ушли. Буду еще себя изводить. Это, конечно, был самообман. Хотя вся эта история с бандитами принесла мне один приятный бонус, значительно повысивший самоуважение и уверенность в своих силах. Тогда я впервые самостоятельно выдержал прессинг, а не сделал так, как это бывало раньше – тихо уходил от проблемы, проще говоря, сбегал.
Внутренне гордясь за себя (как же – стал крутым!), я взял из бара початую бутылочку дагестанского коньяка и нарезал тоненькими дольками лимон. Бутылка как‑то незаметно опустела, и меня сморило прямо в кресле. Проснулся я от кошмара, сам сон не запомнился, но от него осталось впечатление невнятной угрозы, да и физически чувствовал себя отвратительно – все тело болело, голова раскалывалась, суставы ломило. Такого похмелья у меня еще не было. Наверное, старею, так как раньше не замечал за собой столь резких колебаний состояния здоровья. Или мне попался паленый коньяк? Судя по его цене, это более правдоподобная причина плохого самочувствия.
Следующий день был точной копией предыдущего. Две недели оплаченной рекламы ничего не изменили, клиент не шел. Ни одного заказа в течение двадцати дней – это новый рекорд.
Не дождавшись в очередной раз до обеда ни одного посетителя, я решил съездить в гости к Дмитрию‑ведуну. Переписав его адрес из газеты в блокнот, грустно вздохнул, так как до него придется ехать около часа. Хорошо же он устроился – салон на «Китай‑городе», а я – у черта на куличках.
Дмитрий, а им оказался довольно приятный в общении бородатый дедуля, явно косил под старообрядца. В его декорированной под деревенскую избу приемной было человек пять, но, узнав, по какому я поводу (сказал, что его коллега пришел отдать долг), он объявил прием законченным, и его секретарша вежливо попросила всех удалиться. И ведь никто не возмутился, даже толстая тетка, на лице которой явно было написано – скандалистка. Я проводил завистливым взглядом длинноногую помощницу ведуна и прошел в его кабинет. Увиденное заставило меня пожалеть о визите. Ведун сидел за огромным, грубо сколоченным столом, накрытым льняной скатертью с вышитым по краям узором в древнерусском стиле. Такая нарочитая простота стоит немалых денег. Ну куда я приперся со своими подарками? Тут только одна висящая на стене шкура медведя стоит больше, чем годовая аренда моего салона. Облик хозяина кабинета был под стать обстановке – здоровый мужик лет пятидесяти с окладистой бородой. В некогда густой шевелюре были уже заметны залысины, но это только подчеркивало его образ крепкого сибирского крестьянина. Рукава его красной атласной рубахи были закатаны, открывая взору посетителей сильные волосатые руки. Не удивлюсь, если узнаю, что он один из родственников Распутина. Дмитрий, увидев меня, сильно удивился, видимо, он ожидал другого коллегу, но гнать не стал и предложил мне присесть.
– Мне Ксюша сказала, что вы хотели мне какой‑то долг вернуть, но вас я не знаю. – Ведун сразу перешел к делу.
– Добрый день, меня зовут Вольдемар, по прозвищу Арктический, – представился я. – Вы меня знаете, но только, так сказать, заочно. К вам пару недель назад мой клиент забегал, в одежде на три размера больше. Вероятно, он просил снять с него порчу, так спасибо, что не взялись, а посоветовали обратиться к тому, кто ее навел, то есть ко мне.
В глазах Дмитрия на секунду мелькнуло странное выражение, и он радушно произнес:
– Да что там, ерунда. Я всегда готов оказать помощь начинающему целителю. – Он увидел, что я протянул ему конверт, и протестующе замахал руками. – Что вы, не нужно, это было от чистого сердца.
Я облегченно вздохнул, все‑таки было немного жаль денег, положил конверт на край стола и открыл портфель.
– А такую благодарность примете?
Ведун не стал отказываться от предложенной бутылки коньяка.
– Ксюша, организуй нам закуску, – позвал он секретаршу.
Потом, расплывшись в довольной улыбке и продемонстрировав крупные белые зубы, он откинулся на спинку кресла и стал наблюдать, как помощница ловко сервировала стол. Когда все было закончено, Дмитрий подмигнул мне и предложил тост:
– Ну, за сотрудничество.
Классным мужиком оказался Дмитрий, зря я думал о нем как о зажравшемся ловкаче. А какие он байки травил! Видно, что все истории тщательно продуманы, так как в многочисленных рассказах о «тайном и сокрытом» нестыковок не было. Ну я тоже не лыком шит: пересказал ему пару переделанных на ходу эпизодов из похождений Ведьмака, разумеется, главным героем там был я. Хорошо посидели, давно так не отдыхал. После второй бутылки (кстати, его коньяк, несмотря на всю его французовость, был хуже моего) я не удержался и рассказал о своих проблемах. Нужен был совет – как мне привлечь клиентов? К сожалению, весь ответ Дмитрия я не запомнил, но главное уяснил – в нашем бизнесе очень сильны традиции и стереотипы. С моим прозвищем у меня был бы успех разве что в Европе, но никак не в России. Тут народ больше склонен верить в старые бабушкины рецепты и в раскрученные имена.
– Вот как ты думаешь, сколько было учеников у Юрия Лонго? – уже заплетающимся языком спросил ведун. – Не знаешь? И я вот не знаю, и никто не знает. Только тех, кто получил диплом за его настоящей подписью, – человек двести, а сколько с поддельной – это знает, наверное, только сам Белый колдун, пусть земля будет ему пухом.
Не чокаясь, мы выпили за упокой его души. Слова Дмитрия меня впечатлили, и я, не особо задумываясь, попросился к нему в ученики. Ведун сначала отказал, но после третьей бутылки согласился, правда, поставил одно обязательное условие – сменить псевдоним на что‑нибудь родное, местное. Мы еще немножко посидели, уверили друг друга во взаимоуважении и распрощались.
А деньги он все‑таки взял.
Дмитрий Васильевич Хребтов, он же Дмитрий Сибирский, на следующее утро никак не мог понять причину своего поступка: почему он не выгнал этого сопляка, позорящего титул мага, а стал с ним пить, да еще достал из личных запасов две бутылочки дешевого коньяка? Ведь он всегда ненавидел таких выскочек, которые ничего не знают – ни правил, ни законов. Вся Москва давно поделена, а среди братии существует жесткая иерархия, которая определяет место работы, титул и возможность принимать денежных клиентов. Вот, например, он, Дмитрий Сибирский, имеет право держать офис практически в центре столицы и называться ведуном, а также обязан передавать клиентов с доходом свыше ста тысяч долларов в год старшим – магам и провидцам. Да это же целая наука – работать в их профессии: кому про порчу или сглаз сказать, кому про астральные проекции, кого в церковь отправить, а кого, были и такие случаи, сразу в психушку. С особо нервными клиентами, которые вдруг понимали, что их развели на деньги, разбиралась крыша. После долгих размышлений Дмитрий Васильевич пришел к выводу, что он, приближенный к высшему кругу столичной братии, стал разговаривать с этим нищебродом только из жалости. Будь Вольдемар менее смешон или постарше, то ведун сразу бы выгнал его взашей. Сибирский презрительно скривился, вспомнив выбранное молодым колдуном прозвище. Вероятно, парень думает, что если он прочитал пару‑другую фантастических книг и нахватался где‑то по верхам основ психологии, то теперь имеет право называть себя колдуном и обирать клиентов. А получать разрешение Московского совета на открытие магического салона что, теперь не надо? Двадцатипроцентную ренту за крышу тоже можно не платить? Дмитрий в ярости ударил по столу, вспомнив, что ему пришлось ждать четыре года, пока не освободится место в столице. Да и недешево стоило перебраться из Воркуты на такое хлебное место. «Ну ладно, голубчик, – решил ведун, – вытяну я из тебя все денежки, а потом вышвырну пинком под зад из города». Дмитрий посмотрел на дешевую визитку молодого экстрасенса и, еще раз скривившись от безвкусицы и нелепости его псевдонима, взял сотовый телефон и набрал номер:
– Добрый день, это вас беспокоит Дмитрий‑колдун. Тут один юноша объявился, людей не уважает, клиентов сманивает, да и вам, наверное, ничего за охрану не заплатил. – После небольшой паузы Дмитрий продолжил: – Да он уже салон открыл недалеко от Митина… Нет, не надо так сразу. Может, он все поймет и начнет людей уважать… Спасибо.
С лица ведуна долго не слезала довольная улыбка. Как же он хитро все рассчитал! Теперь, когда братва наедет на Вольдемарчика, тот прибежит к нему за советом, и придется юному выскочке выложить все свои сбережения за консультацию. А если наезд бандитов ничего не решит, вдруг у него все же есть крыша, то денежки этот сопляк все равно отдаст. Если грамотно составить его обучение, то он еще останется должен. Конец в обоих случаях будет одинаков – наглый выскочка уедет из Москвы или исчезнет. С конкурентами в этом бизнесе не церемонятся, как и в любом другом, где замешаны большие деньги.
Неподалеку от салона Сибирского в здании офисного центра старый вор по кличке Узбек давал наставления своему подчиненному:
– Так, значит, появился у Дмитрия‑колдуна конкурентик. Ты возьми адресок и пошли к нему своих ребятишек. Работать нужно аккуратно, чтобы тот случайно в больницу не слег. Да, и пусть ему намекнут, что если бы не Дмитрий‑колдун, то кормил бы он уже червей где‑нибудь в Подмосковье.
– Э‑э, босс, – пробормотал бандит, – а он их, случаем, того, не колданет?
– Дурак, нет, конечно. Он, как и все они, способны только фраеров на бабки разводить. Но остальные с нами делятся, а этот нет. Понял?
Узбек немного лукавил, кое‑кто из колдовской братии был способен на некоторые фокусы, но, как полагал битый жизнью авторитет, это была или такая феноменальная ловкость рук, что даже он, профессиональный шулер, не мог разглядеть обмана, или же простой гипноз. Но быкам такие тонкости знать необязательно.
Сегодня опять нет клиентов. Пару раз звенели колокольчики над дверью, но черная полоса не спешила заканчиваться – это были продавцы какой‑то ерунды. Все стало раздражать – цепь магистра натерла шею, и я стал подумывать совсем от нее избавиться. Выбранный имидж сурового мага (черная рубашка с широкими рукавами и узкие брюки) стал казаться дурной безвкусицей. Устав ждать посетителей, я решил немного прогуляться, повесил снаружи табличку «закрыто» и пошел переодеваться. Ну не в этом же дурацком наряде идти? Не успел я надеть нормальную одежду, как кто‑то требовательно застучал в дверь. Вне себя от злости, с оголенным торсом и в одном ботинке, я подлетел к двери и с порога закричал:
– Да достали вы уже. Я ничего не покупаю. – Продолжить мне не дал мощный удар ногой в живот.
Я отлетел в глубь салона и с ненавистью посмотрел на визитеров. Опять бандиты, ну эти‑то что здесь забыли? Нервное напряжение последних дней дало о себе знать, и я перестал контролировать свои слова.
– Вы офигели? Да вы на кого руку подняли. Да я вас прокляну, да вы импотентами станете, кровью под себя ходить будете. – Я вытянул руки вперед, соединив большие пальцы, и, срываясь на фальцет, продолжил: – Да сгниет плоть твоя, да отпадут члены твои…
В себя меня привел очередной удар.
– Эй, псих, ты меня слышишь? – спросил левый громила. – Ты че, больной? Совсем страх потерял, так мы поможем. Будешь место свое знать, сявка!
Истерика закончилась, и я с опасением стал ожидать от бандитов чего‑нибудь плохого. Боюсь, что тут только синяками не обойдется, вряд ли мне еще раз так повезет, как с Кирпичом. Этих бугаев ничем не прошибешь, да и успел я уже наделать кучу глупостей. И зачем только решил попробовать напугать? Непростительная ошибка.
Тут в очередной раз раздался тихий перезвон дверных колокольчиков. Вот будет потеха, если это мой первый за последние дни клиент. Я оказался прав – в салон вошли двое мужчин, сильно уступавшие по комплекции бандитам. Среди них был старый знакомый – капитан, для которого я проводил обряд снятия порчи по фотографии. Н‑да, нечего сказать – «удачный» визит. Сейчас они извинятся и быстренько уйдут. Не станет же капитан связываться с бандитами из‑за какого‑то шарлатана? В итоге – мне небольшой перерыв и минус один клиент.
Дальнейшие события меня удивили. Капитан, небрежно отодвинув мешавшего бандита, подошел ко мне и спросил:
– Эти бычки вам надоедают, мастер?
Бычки (да какие, на фиг, бычки – это же натуральные боровы, в каждом, на взгляд, килограммов под полтораста) от такой наглости с ревом кинулись вперед на моего клиента. Что было дальше, я не успел увидеть: капитан как‑то хитро помахал руками, и бандиты, скорчившись от боли, упали на пол.
– Да ты знаешь, на кого наехал, каратист, – прохрипел гангстер, безуспешно пытающийся убрать ботинок офицера со своего горла. – Да мы таких, как ты, на кусочки порвем. Отпусти, а то щас дырку в лоб получишь, и никакое твое карате не поможет.
– Попробуйте, ребята, – ответил им капитан.
Он кивнул своему напарнику, и тот легко вынес два бесчувственных тела на улицу. Почему бесчувственных? Да они при транспортировке как‑то неудачно приложились головой об его сапоги.
Наблюдая за всем этим, я был, мягко говоря, в шоковом состоянии. Кто эти бандиты? Что им было нужно и почему капитан вступился за меня? Ему, конечно, огромное спасибо, но хотелось бы знать причину такого неожиданного поступка. Ведь он уедет, а мне придется самому решать эту проблему. Ох, чувствую, что теперь все будет не просто сложно, а архисложно…
– Спасибо вам огромное. – Я схватил и стал трясти руку капитана. – Не знаю, что было надо этим обезьянам, но вы меня буквально спасли.
– Что вы, мастер, не надо прибедняться, – улыбнулся офицер. – Мы просто сделали свое дело. Не стоит вам самому марать руки о такую шваль. Или это была проверка?
Несколько удивленный такой фразой, я пригласил клиентов к столу и предложил присесть. Почему мне льстят? В чем причина? Может, они так неуклюже пытаются скидку получить? Да я же им после такой помощи все бесплатно сделаю: и погадаю, и порчу сниму, да все, что угодно! Еще не придя в себя окончательно от произошедших событий, я решил вести себя с ними официально и предельно вежливо.
– Извините, я тогда не представился – Андрей Зотов, капитан Тобольского спецназа. А это мой сослуживец, лейтенант Иван Терентьев. – Офицер поздоровался и после крепкого рукопожатия, начал свой рассказ: – Мастер, я пришел извиниться за свое поведение. – С этими словами капитан поставил на стол бутылку «Hennessy». – Извините, что я смеялся над вашими словами, все‑таки ниндзютцу – это японское слово, а монастырь Шаолинь находится в Китае. Да вы это сами прекрасно знаете, а я только потом понял, почему вы так необычно рассказали о свойствах амулета. Вы видели, что я пренебрежительно отношусь к таким вещам и с собой буду носить амулет только как доказательство вашей, извините, нелепости. А также вы знали, что я еду в служебную командировку в горы и там мне грозит смертельная опасность.