Тем не менее, называть алхимию лженаукой было бы несправедливо. Она никогда не была наукой, но сама себя именовала искусством.
«Алхимия может считаться искусством увеличения и приведения в совершенное состояние уже имеющихся процессов. Природа может осуществлять желаемые ею цели, или же из-за разрушительного воздействия одного элемента на другой она может этого не делать. Но с помощью истинного искусства Природа всегда достигает своих целей, потому что это искусство не подвержено ни трате времени зря, ни вандализму стихийных реакций» [10].
Д.И.Менделеев справедливо отметил, что алхимикам «…наука обязана первым точным собранием алхимических данных. Поверхностное знакомство с алхимиками часто влечет за собой невыгодное о них мнение, в сущности, весьма неосновательное… Только благодаря запасу сведений, собранных алхимиками, можно было начать действительные научные изучения химических явлений» [10].
Как же определяли алхимию те, кто был к ней причастен? Роджер Бэкон (XIII в.) говорит о собственном деле так: «Алхимия есть наука о том, как приготовить некий состав, или эликсир, который, если его прибавить к металлам неблагородным, превратит их в совершенные металлы... Алхимия есть непреложная наука, работающая над телами с помощью теории и опыта и стремящаяся путем естественных соединений превращать низшие из них в более высокие и более драгоценные видоизменения».
Парацельс (к. XV-сер.XVI вв.) выделял следующие аспекты алхимии: «Высший аспект алхимии есть трансформация пороков в добродетели огнём любви к добру; очищение души страданием; возвышение Божественного начала в человеке над его животными элементами… Второй аспект алхимии – учение о природе невидимых элементов, составляющих астральные тела вещей… Низший аспект алхимии – это приготовление, очищение и соединение физических веществ».
|
|
Как же относились к алхимии современники, сами не являющиеся ее служителями? Достаточно глубоко разбирающийся в природоведении Абу Али ибн Сина-Авиценна (X-XI в.) говорил: «Алхимики утверждают, будто они могут осуществить подлинные превращения веществ. Однако они могут делать лишь превосходнейшие имитации, окрашивая красный металл в белый цвет – тогда он становится похожим на серебро, или окрашивая его в желтый цвет – и тогда он становится похожим на золото... При подобных переменах внешности металлов удается достичь такой степени сходства, что и опытные люди могут обмануться. Но возможность уничтожить особенные различия отдельных металлов или сообщение одному металлу особенных свойств другого всегда были для меня неясными. Я считаю это невозможным, ибо нет путей для превращения одного металла в другой».
Карл V французский (1380 г.) строжайше запрещает алхимические мероприятия. То же делает и Генрих IV английский в начале XV столетия. Между тем придворный алхимик обязателен при дворе коронованных особ или владетельных князей. Правда, судьба алхимиков при дворе редко складывалась удачно. Альберт Великий: «Следует быть очень осторожным особенно тогда, когда работаешь на глазах у твоих хозяев. Две беды стерегут тебя. Если тебе поручено златоискательское дело, они не перестанут терзать тебя расспросами: «Ну, мастер! Как идут твои дела? Когда, наконец, мы получим приличный результат?» И, не дождавшись окончания работы, они станут всячески глумиться над тобой. В результате тебя постигнет великое разочарование, и настигнут великие беды. Если же, напротив, ты будешь иметь успех, они постараются задержать тебя в плену, где ты будешь работать им на пользу, не имея возможности уйти».
|
|
Достигался ли химический абсолют средствами магии? Да, именно магическими средствами – заклинательно, ритуально. Да и рецепт порой смешивает материальное с нематериальным: «…возьми, сын мой, две унции ртути и три унции злости» [2].
Никто не может успешно провести эксперимент, если сам не является магом, такое под силу только магу. Само тело человека было алхимической лабораторией, и никто не мог быть признан адептом, пока он не мог выполнить высочайшего эксперимента превращения «основных металлов невежества в чистое золото мудрости и понимания».
Доктор Франц Хартман в комментариях к сочинениям алхимика и врачевателя Парацельса (XVI в.) писал: «Человек, который хочет стать алхимиком, должен иметь в себе «магнезию», которая притягивает и «сгущает» невидимые астральные элементы» [9].
Алхимия принципиально спиритуалистична. «Алхимики, согласно обычаю примитивных народов, присоединили к своему искусству магические формулы, которые должны были действовать на волю богов (или демонов), высших существ, вмешивающихся постоянно в ход вещей… Мистические умы имеют тенденцию рассматривать науку, в особенности науку о природе, как нечто святотатственное, потому что она приводит человека к соперничеству с богами. Понятие науки действительно уничтожает понятие древнего бога, действующего на мир с помощью чудес и воли» [9].
В целом же, алхимический акт – акт творения, взрывающий традицию, хотя внешне этой традиции подобный.