Одним из наиболее примечательных уроженцев Елабужского края, бесспорно, является выдающийся ученый-психиатр, невропатолог, основатель научной школы и патопсихологического направления в науке Владимир Михайлович Бехтерев. Человек, в котором удивительным образом сочетались пытливый ум, необыкновенная работоспособность, увлеченность, талант исследователя и организатора. Он основал более 40 различных лечебно-диагностических, образовательных, научно-исследовательских и благотворительных учреждений, но «главным» детищем ученого смело можно назвать Психоневрологический институт в Санкт-Петербурге, ныне носящий его имя, а также Институт мозга и психической деятельности человека (вошел в состав Института физиологии им. И.П. Павлова АН СССР).
В память о выдающемся земляке на его родине в Елабуге в 2007 году в хирургическом корпусе земской больницы был открыт Музей уездной медицины им. В.М. Бехтерева. Исследование биографии В.М. Бехтерева является одним из приоритетных направлений в научной деятельности сотрудников музея. Потому они постоянно ведут активную деятельность по сбору, систематизации и освещению наиболее интересных фактов из жизни ученого.
Идея подготовки этой статьи появилась в тот момент, когда летом 2019 года племянник второй супруги В.М. Бехтерева Феликс Эрнестович Арэ передал в музей уникальный архив, некогда принадлежавший ученому. Среди множества семейных фотографий, писем ученого, газетных вырезок и журнальных заметок, в этом архиве сохранилась небольшая записка следующего содержания:
«Профессору Бехтереву.
Прошу Вас, уважаемый профессор, принять и выслушать подателя сего, человека который, как мне кажется, вполне заслуживает внимания Вашего. 5.X.26. С уважением, М. Горький».
|
|
Будучи не просто ученым-теоретиком, но и практикующим врачом с весьма авторитетным именем, Бехтерев консультировал многих довольно известных деятелей – от политиков до писателей. Так состоялась ли его встреча с М. Горьким? Удовлетворил ли просьбу подателя письма гений человеческой души? И какова была причина обращения писателя к известному невропатологу и психиатру?
В 1887 году, когда писателю было 19 лет, Алексей Пешков чуть было не свел счеты с жизнью. Однако Горькому судьба сделала поистине щедрый подарок – пуля не задела сердце, а лишь ранила в легкое. В результате Горький остался жив. Не будем углубляться в тонкости психологии и выдвигать причины, побудившие будущую звезду советской литературы пойти на такой шаг. Однако, бесспорно, происшедшее не могло не оставить следа в его душе, ведь творческие натуры воспринимают мир весьма чутко и нередко склонны принимать отчаянные решения под влиянием сильных эмоциональных порывов. Горький пишет письмо Бехтереву с просьбой о встрече в 1926 году. Причина, по которой он захотел встретиться с ученым спустя целых 40 лет после рокового выстрела, для автора статьи остается пока загадкой, а может, одно с другим и вовсе никак не связано. Но сама встреча, которая все же состоялась, нам показалась интересной, и потому эта статья все же увидела свет.
О своей встрече с Максимом Горьким Владимир Бехтерев написал мемуары. В них он никак не затрагивает сферу профессиональной деятельности ученого, а просто описывает свои впечатления и приводит комментарии к некоторым событиям. Ученый пишет, что в самом начале он был «озадачен совершенно неожиданным» вопросом от его на тот момент уже весьма известного посетителя: «Знаете ли, В.М., что я был одним из ваших слушателей?» «Я счел бы за большую честь, если б это было так на самом деле», – ответил Бехтерев. Далее ученый рассказывает, как Горький поведал ему, что «дело было в Казани, в Казанской окружной лечебнице, где Вы[В.М. Бехтерев – прим. авт.]читали клинический курс душевных болезней. Я же тогда продавал студентам булки, и бывало, когда студенты соберутся в Вашей аудитории, я вместе с ними слушал Вас сквозь дверную щель» (Здесь и далее: Владимир Михайлович Бехтерев, «О моей встрече с Горьким» (иемуары); РГАЛИ, ф. 608, оп. 1, ед. хр. 5 – прим. авт.).
|
|
Тогда ученый стал вспоминать, что, действительно, во время его пребывания в Казани он раз в неделю по субботам после обеда читал лекции студентам медицинского факультета в загородной окружной лечебнице. Во внеакадемическое время приходил к студентам и некий булочник, но «не из обыкновенных, ибо пользовался среди студентов и особой популярностью, и особым почетом».
В своих знаменитых «Университетах» Горький описывает случай, который произошел с ним во время таких вот нештатных прослушиваний лекций профессора: «Однажды, он [В.М. Бехтерев – прим. авт.] показывал студентам больного манией величия: когда в дверях аудитории явился этот длинный человек, в белом одеянии, в колпаке, похожем на чулок, я невольно усмехнулся, но он, остановясь на секунду рядом со мною, взглянул в лицо мне, и я отскочил, – как будто он ударил в сердце мое черным, но огненным острием своего взгляда. И все время, пока Бехтерев, дергая себя за бороду, почтительно беседовал с больным, я тихонько ладонью гладил лицо свое, как будто обожженное горячей пылью. Больной говорил глухим басом, он чего-то требовал, грозно вытягивая из рукава халата длинную руку с длинными пальцами, мне казалось, что все его тело неестественно вытягивается, бесконечно растет, что этой темной рукою он, не сходя с места, достигнет меня и схватит за горло. Угрожающе и властно блестел из темных ям костлявого лица пронизывающий взгляд черных глаз. Десятка два студентов рассматривают человека в нелепом колпаке, немногие – улыбаясь, большинство – сосредоточенно и печально, их глаза подчеркнуто обыкновенны в сравнении с его обжигающими глазами. Он страшен, и что-то величественное есть в нем, – есть! В рыбьем молчании студентов отчетливо звучит голос профессора, каждый вопрос его вызывает грозные окрики глухого голоса, он исходит как будто из-под пола, из мертвых, белых стен, движения тела больного архиерейски медленны и важны. Ночью я писал стихи о маниаке, называя его “владыкой всех владык, другом и советником бога”, и долго образ его жил со мною, мешая мне жить».
|
|
Владимир Михайлович дал свой комментарий на описываемое событие: «В этих строках отразился, конечно, не студент университета, оценивающий поведение больного с научной точки зрения, а скорее тот свободный художник, у которого при виде возбужденного больного неизменно разыгрывается воображение и потому самой фигуре больного приписывается нечто, ему не принадлежащее, например, сумасшедший больной облачается в белый больничный халат и почему-то непременно описывается как маниак, который выводится на лекцию одетый в белый колпак, чего, разумеется, не было и не могло быть, ибо никаких “дурацких” колпаков ни в окружной лечебнице и нигде вообще в сумасшедших домах за последние полвека не было и не могло быть по штату. Были ли они когда-нибудь раньше, я не знаю и потому утверждать не могу. Затем и в описании поведения возбужденного больного и отношения к нему других воображение художника непременно вводит нечто, не соответствующее действительности, нечто художественное, подсказываемое мистическим страхом перед таким больным. Словом, в самом изображении лекции М. Горького отразился художник, настоящий художник…»
Вот каким увидел знаменитого писателя, взявшего себе «горький» псевдоним, ученый с мировым именем Владимир Бехтерев. Может быть, это мнение покажется кому-то интересным и позволит иначе взглянуть на личность Алексея Максимовича Пешкова.
Анастасия Агишина, научный сотрудник Музея уездной медицины им. В.М. Бехтерева