Взрослые радужные змеелюды очень гармоничные существа. Они сочетают в себе признаки всех Кланов. Наверное, кроме цвета. Хотя этот вопрос тоже надо прояснить. В принципе в их окрасе представлены основные цвета – черный и белый. Радужные же гребни содержат все остальные.
Что же касается физических характеристик, то радужные органично сочетают в себе как силу, так и скорость. Последняя достигается за счет большей длины хвоста, нежели у представителей силовых Кланов. Можно предположить, что подобные отличия созданы искусственно в результате генетического отбора. Самые сильные представители Кланов воинов получали больше шансов оставить потомство, нежели их более слабые соперники.
То же самое в Кланах, где больше всего ценились ловкость и скорость. В результате мы получаем разную длину хвоста у разных Кланов. Поэтому можно ли считать пропорции Элхара такими, какими они должны быть у всех шас‑саари, или все‑таки уникальными? (Пометка на полях – попросить уточнить Эла.)
Гребни же являются родовой особенностью именно радужных. В описаниях остальных Кланов подобного не встречается. Предназначение их не только декоративное. Со слов внука можно предположить, что они являются проводником некоего дополнительного чувства. Точно обозначить его невозможно, поскольку поступает несколько разных видов информации.
Так он может улавливать эмоции окружающих его существ (уточнить про остальные расы), ощущать пустоты в стенах и ориентироваться в пространстве. Причем это только те, которые может определить сам носитель. Если присутствует еще что‑то, то это пока неопределимо. Элхар хотя и обещал рассказывать обо всем, что с ним происходит, но кое‑что может просто упустить по незнанию.
Или влезть куда не просят! Ну до чего же беспокойный молодой… серпентер. Интересно, это тоже его родовое отличие или просто излишняя живость характера?..
Голова не просто болела, она явно поставила своей целью доказать, что источников боли в ней раз в пять больше, чем во всем теле вместе взятом. Я приподнялся, опираясь на руки. По волосам прошуршали камешки, а от пыли захотелось надрывно раскашляться. Что я, собственно, и сделал. Прочищать легкие пришлось долго, отплевываясь от вязнущего на зубах песка. А также тщательно прочесать шевелюру в поисках запутавшихся осколков.
Кстати о шевелюре. Дед отговорил меня стричься, объясняя тем, что большинство чешуйчатых носит длинные волосы. И если я не хочу выделяться на их фоне как баобаб в степи, то должен следовать принятым традициям. И вообще, мне так больше идет.
Так что пришлось просить Савиша научить заплетать косу. Насколько я вообще что‑то об этом знаю, она плетется из трех прядей. Мне показали, как это делать из семи. Так что теперь каждое утро приходилось тратить время еще и на волосы. Но результат вроде бы ничего…
Раскрыл глаза и понял, что в чем‑то моя голова права. Если с ее помощью разнести сталагмит… ну то, что растет снизу (постоянно путаю, что есть сталактиты, а что – сталагмиты), в общем, она и не так болеть будет. М‑да, а чего я, собственно, хотел? Влетел в засбоивший телепорт… радоваться надо, что жив‑здоров. Могло же просто впаять в стену. Или размазать по пространству. Так что еще легко отделался.
Хм, комитета по встрече вокруг не обнаружилось. Как и этой прожорливой зверюги, отзывающейся на кличку Бобик. За каким… хм… хвостом я его до сих пор терплю? Нет, надо попросить ректора создать портал на историческую родину этого типа. Пусть там живет и местным нервы портит.
Жизнь пошла как в сказке: чем дальше, тем веселей. Мало того что не знаю, куда меня занесло, так и как отсюда выбираться – понятия не имею. Все чувства отшибло. Угу, и правильно. Головой надо пользоваться по прямому назначению, а не в качестве стенобитного орудия. Тогда в ней даже умные мысли заводятся. Но в любом случае нужно что‑то делать. Хорошо хоть, что занесло в глухую пещеру. В смысле из нее (или в нее, что не существенно) вел всего один коридор, так что мучиться проблемой выбора не пришлось. Вполне хватало головной боли.
Я не знаю, это мои глаза так устроены или в пещере действительно мягкие сиреневатые сумерки? Источников света видно не было. Только вот само освещение… нет, оно было не равномерным, встречались затененные уголки и яркие «полянки». Но окружавшее пространство можно было разглядеть вполне отчетливо. Во всяком случае, можно не бояться пересчитать все сталактиты собственной головой.
Поскольку вопроса «куда идти?» не стояло, то я, подхватив с земли припорошенный пылью рюкзак, двинулся вперед.
Сперва пещера увлекала. Торчащие в самых неожиданных местах и под самыми необычными углами друзы кристаллов загадочно подмигивали, а наплывы на потолке иногда создавали целые вычурные колоннады. Пару раз попались подземные озера, в своей неподвижности больше похожие на сгустки мрака с идеально ровной поверхностью. Из любопытства сунутая в воду рука едва не окоченела. Или они все такие, или мне так повезло. Во всяком случае, второе озерцо на предмет теплоты воды я не проверял. Холодно, да и скользило там в глубине что‑то неясное. Сразу вспомнились страшилки о подземных монстрах, и лезть в воду перехотелось.
Ментально я тоже никого дозваться не мог. То ли боль мешала сосредоточиться, то ли под землей это вообще невозможно. Что‑то подобная перспектива меня совсем не радует. Правильно говорят – к хорошему быстро привыкаешь.
Похоже, судьба была пока что милостива, поскольку коридор хоть и петлял, но не раздваивался. А все видимые лазы годились разве что для обычной змеи. У меня туда помещались только пальцы, да и то не все. Хотя это дурость – совать свои конечности в незнакомые щели. Может, это подземелье так на меня действует? Надо это как следует обмозговать.
А подумать было над чем. Например, мне совсем не хотелось есть и спать. Ну если со вторым понятно, две недели отсыпался, то первое… по логике вещей, после линьки есть должно хотеться каждые пять – десять минут, а тут словно отрезало. Может, это реакция организма на непредвиденные обстоятельства? Кто знает. У деда так точно не спросишь, естественно это для змеелюдов или очередной вывих именно моего организма?
Зато вместо чувства голода буйным цветом цвело любопытство и азарт какой‑то. Например, я прикидывал, возможно ли обнаружить здесь залежи полезных ископаемых или драгоценных камней (притом что я в рудах как пингвин в вокале). Или облазить вдоль и поперек встреченный на пути особо крупный скальный обломок только из‑за того, будто мне почудилось, что в нем кто‑то запаян!
Брр, кошмар. Нет, надо срочно выбираться на поверхность!
Не знаю, сколько времени прошло и сколько за это время преодолел я, но в какой‑то момент решил – хватит. Тут и буду ночевать. Местечко подобралось довольно симпатичное. Хорошо освещенное, если в пещере все же светло, рядом озеро, поверхность относительно ровная. И как будто специально для меня – эдакий скальный «помост», на котором можно свернуться клубком.
На этот раз я все же решил проверить воду. Не разочаровался. Водичка была чуть теплая, а на вкус чем‑то напоминала минеральную. Хм… пить или не пить – вот в чем вопрос. Вспомним про свою невосприимчивость к ядам и решим, что пить все же стоит. Только до купания, а не после него. В рюкзаке нашлись сунутые туда и завернутые в тряпку кусок хлеба и вяленого мяса. М‑да, на один раз хватит, а потом придется что‑то делать.
Немного подумав, я все же запихнул еду назад. Есть‑то не хочется. Чего не скажешь о жажде. Напившись, скинул одежду и внимательно прислушался к озеру. Только слушал я не ушами, а гребнями. Никак не могу придумать определения действу, которое происходит с их помощью, так что пусть будет – прислушался. Никого живого не обнаружилось. Так что со спокойной совестью плюхаюсь в воду, подняв тучу брызг.
Этот водоем, конечно, не такой большой, как возле грессе, но чтобы поплавать – хватило. На площадку я выбрался мокрый и довольный. Вещи убрал подальше, чтобы не намочить, и блаженно растянулся на камнях. Немного обсох и полез в рюкзак за книгой. Пока спать не хочется, можно почитать. Тем более что книга только начата…
Когда я провалился в сон – понятия не имею. Вот только что лежал, с упорством маньяка заглатывая очередную порцию слов неизвестного (пока что) языка, а в следующее мгновение вылетаю из собственного тела, словно пружиной вышибло. В первое мгновение дернулся от неожиданности, а потом успокоился. Мало ли как это повлияет на возвращение. Вот только второго превращения незнамо в кого и путешествия куда подальше мне не надо! Я еще с первым не разобрался.
В ответ на мою просьбу сознание, душу или фиг‑его‑знает‑что подхватило, словно резким порывом ветра, на бешеной скорости протащило по подземелью, намертво впечатывая в память путь, и с размаху садануло лбом в какую‑то то ли стелу, то ли высоченный памятник. От боли я вскрикнул и… проснулся?
Осторожно пощупал лоб – шишка была. Только понять, это еще от разнесенного сталагмита или уже новая, я не мог. Как‑то не озаботился ощупыванием головы в тот момент. Зато перед внутренним взглядом как нарисованный на карте стоял маршрут к этому самому фундаментальному сооружению. Хм, не думаю, что подобные шедевры зодчества вырастают сами по себе. Значит, где‑то там рядом есть и живые существа.
Еще немного повалявшись и поразмышляв на тему «Глюки как последствия удара головой о сталагмиты», я снова нырнул в воду, напился, встряхнулся, оделся, подхватил рюкзак и бодро заскользил по проложенному маршруту. Если это мне просто приснилось… ну что же, выясним, когда придем на место.
Долго дело делается… ой, опять меня не туда заносить стало. Продвигаясь вперед, я пытался уложить в голове все прочитанное накануне. Это, конечно, не дело – учить язык, просто читая словарь. Да, слов ты наберешься, но связно говорить или нормально перевести предложение… получится какая‑то абракадабра в лучшем случае. А в худшем – нечто совсем противоположное по смыслу. С этим же языком и не такое произойти может. Тут даже способ начертания на смысл слова влияет! Ужас какой…
Правда, надежда была. Оказывается, тот мой первый список был написан на… древнезмеелюдском, что ли? Во всяком случае, автор этого словаря в самом начале говорил, что подобной письменностью когда‑то давно пользовались шас‑саари наряду с так называемым «общим» языком, на котором говорили многие, если не все. Понимали его уж точно все. Этот общий был разработан магами после последней войны, чтобы – дословно: «Не рождалось и не множилось непонимание между братьями». А на самом деле я пока не знаю, для чего он понадобился. Может, кому‑то было лень учить «родные» языки других рас?
Все может быть…
Свечение телепорта полыхнуло и угасло, поглотив нырнувшего в него змеелюда. Крик замер на губах, вырвавшись очень похожим на змеиное шипение.
– Ну и где его теперь искать?! – наконец смог внятно, ровно и не ругаясь, произнести Мастер Реклар, обращаясь к потолку.
Уже ДВА раза этот наглый, непоседливый хвостатый доводил его чуть ли не до нервного срыва! Его, человека, который уже боги знают сколько времени руководил самой непредсказуемой группой населения. Студентами‑магами. И вот опять, любуйтесь. Исчез неизвестно куда. Жив ли, здоров ли – непонятно. Куда его мог выкинуть сбитый чьим‑то светлым хвостом телепорт, знают разве что всевидящие боги!
А что ему теперь говорить Нармету? «Извини, дорогой друг, твое чадо смогло поломать творимый Мастерами телепорт и сгинуло не пойми куда»? В том же, что старый друг поинтересуется делами своего внука, сомневаться не приходилось. Именно потому, что прекрасно знал кровного родича Мастера, на чьем месте теперь вольготно расположился змеелюд, свесив хвост на сторону…
Его звали Томен. Когда‑то, давно. Отец – маг, не слишком талантливый, но опытный и умелый. Работал в одном из городов, расположенных на границе с государством руумов. Конечно, соседи им достались не подарок, сплетен об этой расе ходило немногим меньше, чем о шас‑саари. Но жизнь была спокойной. Мать была дочерью одного из гильдейских купцов, так что мальчика баловали. Дед тоже был не против привезти ребенку новую игрушку или что‑то интересное. Он в своем внуке души не чаял.
Мальчик рос, взрослел. Только вот… многие его шалости стали приобретать какой‑то странный оттенок. Родители думали – пройдет, многие дети такие же. Шли года. Томену исполнилось с‑сейра циклов[3]. И вот тогда родители и дед содрогнулись. Их дитя убило человека. Вернее, руума, еще очень молодого, ему вряд ли было оэра циклов[4]. Причем жестоко и кроваво.
Это было потрясением. Городские власти не могли замолчать или как‑то замять это дело. От руумов приехала официальная делегация за преступником. А Томен не переживал и даже не раскаивался. На дознании он спокойно и непринужденно поведал следователю, что это не единственная его жертва. Предыдущие он прятал лучше и не был пойман. Присутствующий при этом разговоре Мастер Нармет встал и вышел из комнаты. Он день просидел, запершись в кабинете. А потом…
Солнечный день. Такой тихий и теплый, что невольно хочется поднять голову и улыбнуться небу. Но на лицах присутствовавших людей улыбок не было. На помосте, в окружении закутанных в глухие темные плащи руумов, стоял парень с отстраненной полуулыбкой на губах. Его это все словно забавляло. Напротив них, неестественно выпрямившись, стояли две человеческих фигуры в мантиях магов.
Наконец повисшее над площадью молчание разбил глухой, надтреснутый голос:
– Я не знаю тебя, в моей памяти нет места тебе, в твоих жилах нет моей крови. Клянусь своей Силой, это есть и будет!
Напряжение, повисшее в воздухе после этих слов, можно было резать ножом. Улыбка застыла на губах парня.
– Я не знаю тебя, в моей памяти нет места тебе, в твоих жилах нет моей крови. Клянусь своей Силой, это есть и будет!
Слово в слово, только голос немного сильней и моложе, но боль в нем такая же. И тихое, на грани слышимости:
– Простите нас, если сможете. И ты…
Руумы смыкают ряды, отделяя свою законную добычу от остальных. Стоящий на помосте больше не принадлежит к людям. Неверящий, мечущийся взгляд до последнего не отрывался от лиц магов. Губы подрагивали, словно силясь спросить:
– Ну как же так?.. Такого… такого же просто не может быть!
Полыхнула вспышка телепорта и погасла, оставив в воздухе только короткий вскрик:
– Нет!..
За этот день Нармет постарел на много циклов. Его несколько лет не было ни видно ни слышно. Так что за вторым своим внуком он будет следить гораздо строже. Хотя… Элхар совсем не похож на Томена. Да, совсем не похож…
Двигался я довольно долго. Не настолько, конечно, чтобы впасть в отчаяние. И все время питался исключительно водой. Горбушка с мясом так и пролежали в рюкзаке до окончания скитаний. Не знаю, как это скажется на мне потом, но пока что особых отклонений в своем организме не заметил. Ну, может быть, немного похудел. Правда, благодаря часто встречающимся озерам даже не запылился. Что радовало.
Наконец предо мной появилась узкая щель, после которой должен быть тот самый монумент. Не верить сну уже было нельзя. Путь до последнего камушка соответствовал тому, что приснилось. Правда, прохождение этого отрезка лучше не вспоминать. Протискиваться в ход пришлось всеми силами. Никогда бы не подумал, что стал настолько толстым. Или тут что‑то совсем другое?
Когда же я, кашляя и отплевываясь от пыли, вывалился из узкой щели, то очень долго тер глаза руками. А в самый первый момент едва не метнулся назад. То, что было конечной точкой моего путешествия, действительно оказалось монументом. Но каким!
В самом дальнем конце очень большого зала свивала свои кольца громадная змея. Она походила на тех гигантских змей, которых изображали на гравюрах в «Легендах…». Не знаю, кто ваял это произведение искусства, но он настоящий Мастер! Статуя выглядела живой. Казалось, что немигающий взгляд ярко‑алых глаз следит за каждым моим движением, а из полураскрытого рта вот‑вот раздастся предупреждающее шипение.
Да что там, вся обстановка помещения заставляла подобрать хвост и почувствовать себя маленькой такой букашкой, которую, если что, раздавят и не заметят…
Следовало. Но вместо этого во мне неожиданно вспыхнул гнев. Нет, даже ярость. Я слишком долго ощущал себя никем и ничем, чтобы позволить вернуть все назад. Особенно сейчас, когда почувствовал, что могу что‑то изменить! Что могу начать жизнь сначала.
Гневный свист метнулся под потолок, гребни угрожающе вздыбились, а в руках сами собой оказались лезвия с‑кешеров. Ну что, кусок камня, посмотрим, кто кого?!
Не знаю, сколько времени мы простояли, глядя в глаза друг другу. Почему‑то мне чудилось, что эта гигантская змея тоже смотрит на меня. Может, это шизофрения, но с недавних пор я вполне серьезно отношусь к своим чувствам. Внезапно напряжение спало, ощущение чужого присутствия никуда не делось, но теперь в нем не было враждебности. Больше всего это походило на… почтение? Признание?
Просто неожиданно гнетущая атмосфера развеялась, и зал даже стал довольно уютным. Вместе с тем навалилась усталость. Не думал, что игра в гляделки со статуей заберет у меня столько сил. Хоть сворачивайся прямо на полу и спи. Но нет, подхватив с пола рюкзак и засунув с‑кешер за спину, я направился к изваянию. Утверждаться, так до конца. А поспать можно и в витках каменного хвоста. Тем более что они так интересно расположены. Словно как раз для меня…
С‑с‑с‑с‑спать хочу…
Что?! Вот это… вот это пыльное и обвешанное паутиной создание и есть он? Великий Шаэсс, за что?! Почему мальчишка, что я буду с ним делать? У меня же просто времени не хватит научить его всему необходимому! Да, уже хэссар. А толку? Немного магии, немного силы, капля мозгов, куча самомнения и дурости. И ты хочешь, чтобы я с этим еще что‑то сумела сделать?! И не просто сделать, а наконец прекратить эту извечную вражду. Ты издеваешься или просто глупо шутишь?
М‑да, толку с тобой разговаривать, все равно не ответишь. Хотя надо признать, мальчик довольно симпатичный и чем‑то похож на Тарса. Хотя, наверное, Тарс никогда не был таким… наивным, что ли? И зачем он носит этот странный амулет? Тем, кто может видеть, это не помеха. Не проще ли самому все спрятать, раз уж так хочется? Или он не может?
Да что он вообще умеет, скажите мне на милость?! Пришел, понимаешь ли. Развалился как хозяин… вон даже хвост свесил. Тоже мне великий Ла'Ссаайре. Кто тебя вообще за Верховного признает?! Нет, ну вот нахал. Спит. Он вообще что‑то понимает в происходящем или его еще за хвост придется тащить? Будет смешно, если парень вообще откажется что‑либо делать. В принципе можно его заставить, но…
Тарс, ты сволочь!!! Гад ползучий! Что тебе стоило выжить?..
Ладно, Шаэсс, твоя взяла. Я попробую. Но не обещаю результата. Потому как сама не знаю, чем это все закончится и закончится ли… Пусть он попытается, а там посмотрим, что получится в результате. Вон Договором уже обзавелся, рессов заимел. Шустрый паренек. Интересно, что же из него вырастет?
Найрхас Ла'Раах'Тасса задумчиво постукивал хвостом по полу. Мысли в его голове были не слишком радостные. Кажется, Миксааш с Лайрасаром, отец и дядя темного, что‑то задумали. Причем хвост можно дать на отсечение, что оно касается непосредственно его. А при всем уважении к своим родичам, Хас избегал участия в сомнительных авантюрах.
Иногда ему казалось, что Лорд несколько ошибся при рождении с выбором Клана. С подобными мозгами надо было рождаться светлым. Нет, не то чтобы Раах'Тасса были поголовно глупы. Просто в представлении Хаса настоящим главой темного Клана был отец его извечного противника Кайрешшера Ла'Шаэр'Кетте. Зелено‑чешуйчатый Лорд больше полагался на силу, чем на хитроумие или многоходовые комбинации. Но при этом, надо признать, больше влияния было у черных.
А Лорд Раах'Тасса имел знакомых, казалось бы, во всех уголках света. Да и сам Хас старался не отставать. Во всяком случае, умудрился свести довольно близкое знакомство с Тиниир. Хоть и вышло это случайно, но зато среди сверстников он теперь считался специалистом по людям.
Правда, последнее посещение верхнего мира оказалось не столь… счастливым. Кто, боги, ну кто мог предположить, что на той территории обосновался другой змеелюд? Они вообще не очень любили жить под открытым небом, предпочитая пещеры. Из‑за чего велись постоянные войны с хонками.
Кроме того, неизвестный оказался светлым. Но неправильным. По силе он явно не уступал зеленым, а по скорости – черным. Самое противное было в другом. Как проигравший Хас обязан был стать рессом. Ведь проиграл он, по сути, свою жизнь. И даже то, что победитель оказался не осведомлен о традициях боев (что было весьма удивительно, учитывая ступень), ничего не меняло.
Но самое интересное было в другом – отец не гневался. Только как‑то странно посмотрел и пробормотал что‑то вроде «Может, это и к лучшему…». Правда, что здесь хорошего, темный так и не понял. Лорд потом еще долго совещался с Лайрасаром. После чего попытался выяснить все, что касалось неожиданно появившегося змея.
Что он там узнал, Хас не спрашивал. Просто потому, что было некогда. Разозленный поражением своего ученика Лайрасар усилил тренировки, так что молодому черному стало некогда задавать лишние вопросы. А тут еще повстречал удивительно красивую зеленую…
И надо же так случиться, что она оказалась сестрой Кайрешшера Ла'Шаэр'Кетте! Тут впору молиться богам, жалобно вопрошая их о причине такой невезучести. Друзья сочувствовали, но ничем помочь не могли. Не им тягаться с зеленым. Тот был значительно старше, так что шансов у любого из них было маловато.
И вот теперь такое заявление! Отец решил пригласить этого странного светлого пожить среди Клана Раах'Тасса! Оказывается, пока Хас предавался любовным терзаниям, Лайрасар успел еще раз встретиться с победителем и что‑то о нем разузнать. Правда, вроде бы должна была приехать и Тиниир, что радовало. При всей ее… взбалмошности с ней было довольно легко. Во всяком случае, она не замирала каменным столбом и действительно интересовалась серпентерами.
М‑да, если светлый появится, им будет очень тяжело. Им всем. Остальные не оставят подобного несоответствия без своего внимания. Хотя если этот парень такой сильный, вот пусть и объяснит этим пресловутым «всем», как они заблуждаются.
Так и не определившись, как отнестись к подобной новости, Найрхас решил отложить метания до возвращения ла'элларис. И уже тогда решать, что делать. Пока же нужно спать, а то утром на тренировке Лайрасар опять начнет ехидно выспрашивать, что же он делал всю ночь.
Мм, что‑то в последнее время жизнь у меня какая‑то странная пошла. Просыпаюсь, влипаю в неприятности, пытаюсь из них вылезти и снова засыпаю. Хоть глаза не открывай. Но надо. Там же дед волнуется. И ректор. Да и самому мне несколько неудобно. Привык уже находиться среди людей, а теперь даже как‑то одиноко.
На запястье подняла головку полупрозрачная змеюшка. А я о ней и забыл совсем. Висит себе что‑то, ну и пусть висит. Есть не просит, с советами не лезет, жизни не учит – так чего будить? Тварюшка зашипела, укусила за большой палец и скатилась на пол. Неужели обиделась? Так я же ничего такого не имел в виду…
Приподнявшись на локтях, проследил за своим полупрозрачным «отпрыском». Кстати, спать среди каменных колец было на удивление хорошо. Давно так не высыпался. А маленькая радужная змейка тем временем решительно направлялась к дверям, обнаружившимся за статуей. Словно почувствовав мой взгляд, она обернулась и вопросительно зашипела. Мол, что лежишь? Вставай давай, пора в путь‑дорогу. Пришлось подхватить вещи и проследовать за своеобразным гидом.
Мелкая змеюшка прекрасно ориентировалась в этих местах. Она доползла до створок и решительно на них зашипела. Словно устыдившись своего поведения, двери плавно и бесшумно распахнулись, пропуская нас внутрь.
За ними оказался небольшой зал, из которого куда‑то вели три арочных проема. Тут уже и мне стало любопытно. Насторожив гребни, чтобы случайно не налететь на хозяев или просто обитателей этих помещений, я двинулся вперед. Не то чтобы так уж и боялся, но лишних объяснений хотелось бы избежать…
За крайним левым проемом была комната, больше всего похожая на кабинет. Все здесь было сделано с размахом. Помещение, конечно, уступало залу со статуей, но было ненамного меньше холла грессе. Вся мебель была под стать. Массивный, огромный стол. Не менее внушительные шкафы, заставленные всевозможными книгами, карта на свободном от них куске стены. При моем приближении на стенах мягко засветились матовые шары. Несколько подобных же светильников на высоких подставках скрывались между стеллажами.
А сиденья, находившиеся здесь, были явно приспособлены под змеелюдов. Хм, это что, дом кого‑то из серпентеров? Любопытно, как же они живут в естественных, так сказать, условиях.
Предназначение следующей комнаты я не понял. С одинаковым успехом она могла быть как гостиной, так и столовой. Затем следовала спальня, пленившая меня с первого взгляда. Особенно тем, что имела собственный спуск к небольшому озерку. Библиотека и снова непонятная комната. Вот, собственно говоря, и все. Надо ли уточнять, что и прочая здешняя мебель явно была рассчитана на шас‑саари?
Кстати, не зря она такая массивная. Можно не беспокоиться, что неосторожным движением хвоста что‑то сломаешь. Хотя, если сильно постараться… Так, что‑то меня не туда занесло. Правда, был еще один момент, который меня насторожил. Все здесь выглядело так, словно хозяин ненадолго ушел и вот‑вот вернется. Не было затхлого запаха брошенного помещения. Да что там – даже пыли не было!
Змейка оставила меня сразу же после посещения кабинета. Она забралась на стол, залезла в какую‑то хрустально‑серебряную штуковину и всем своим видом показала, что никуда отсюда не двинется. Кроме того, она непреклонным тоном потребовала, чтобы я оставил здесь и ее «дом», в смысле – свиток. Как первоначальный, так и все полученные. Нет, мы с ней не разговаривали. Просто это было понятно, как… Не знаю даже, с чем сравнить. Наверное, больше всего это походило на разговор с самим собой.
Меня это несколько нервировало. Хотя я до сих пор не почувствовал присутствия живых существ, но не хотелось самовольно занять чужое жилище. Правда, оно мне все больше и больше нравилось. Интересно, а сколько могут стоить такие апартаменты? И можно ли мне поселиться в них или нет?.. Так, о чем я думаю?
Перебравшись в центральный зал и устроившись между каменными витками статуи, я попытался снова связаться с кем‑нибудь. Почему‑то первой на ум пришла Тин. Сигнал ушел на редкость чисто, легко. И уже через мгновение я получил отклик. Правда, звучал он несколько странно…
– Ты?! – как‑то придушенно пискнула девушка, и следом меня настигло смущение пополам с раздражением. Словно застукал на чем‑то запрещенном. – Тебя где носит? И кто позволял лезть ко мне в голову? Где ты сейчас находишься?!
Постепенно смущение уходило, зато раздражение сильно окрепло.
– И тебе доброго утра, – спокойно отозвался я, напрочь игнорируя чувства собеседницы. – Ты не могла бы мне сказать, как я могу найти нашего куратора?
Девушка поперхнулась, запыхтела и наконец возмущенно выдала:
– Как я тебе могу сказать, если не знаю, где ты находишься!
– А ты где? Давай лучше я к тебе, – выдвигаю встречное предложение. Почему‑то мне совсем не хочется рассказывать про эту красоту. Никому.
– Ладно, иди на сигнал, – тяжко вздохнула Тин, активируя ментальный «маячок».
Прикинув направление, я подхватил вещи и двинулся вперед. Прямо напротив морды каменного змея располагались другие двери, которыми я и воспользовался. Правда, потом не стал идти по проложенным коридорам, скользнув в какой‑то лаз. Короткое путешествие по пыльным и затянутым паутиной переходам – и я вываливаюсь в тесную, засыпанную щебнем пещерку. Пришлось отряхиваться, используя заклинание, чтобы привести себя в порядок. И только после этого направляться к источнику зова.
За поворотом предо мной открылось завораживающее зрелище. Змеелюды действительно жили под землей. Но как они тут устроились! Не знаю, в моем родном мире среди фэнтезийных рас специалистами по камню считались гномы. Никогда не видел работы хонков, но если все это построили серпентеры…
Вышел я на своеобразную набережную. Прямо рядом со мной текла широкая подземная река. Она вырывалась из стены несколькими герек[5]выше и целым каскадом звенящих водопадов падала вниз. А затем величаво и неспешно текла дальше. Этот берег был выложен камнем. Выглядевшие однотонными плиты на самом деле несколько различались. Поэтому казалось, что рисунок живет, что ты вот‑вот его увидишь, но увы. Видение постоянно ускользало.
Берега связывал между собой мост. Прочное и одновременно какое‑то воздушное сооружение, украшенное резьбой, выгибалось над водой. Оба конца его стерегли статуи змеелюдов раза в полтора больше оригиналов. Правда, я еще никогда не видел змеев в доспехах. Особенно – таких. Но притягивали взгляд не они. Вниманием сразу завладевало то, что высилось на другом берегу.
Казалось, что какой‑то могучий волшебник или божество взяли замок и осторожно вплавили его в самое сердце скалы. Хаотические, созданные природой выступы и провалы плавно перетекали в изящные башни и украшения. Громадные ворота были наглухо закрыты, а по обеим сторонам широкого прохода высились изготовившиеся к броску змеи. Поменьше, конечно, чем стоящая в зале, но и они впечатляли.
– Эл! – недовольно окликнули меня, отрывая от созерцания архитектурного шедевра. Напротив моста, где‑то на середине набережной, бил ввысь фонтан. По всей видимости, он был посвящен какой‑то битве, поскольку вода лилась из пастей и якобы ран сражающихся. Среди них проглядывали представители едва ли не всех рас. Правда, больше всего было змеев, но это можно понять.
Рядом с этим произведением искусства стояла недовольная девушка, прожигая меня взглядом. Кстати, почему‑то только сейчас я обратил внимание на представителей населения этого города. Столько змеелюдов за один раз я не видел никогда! Да что там, единственным часто виденным серпентером был я сам. Ну ладно, было еще несколько, но все наши встречи оказались уж слишком мимолетны. И чаще всего заканчивались дракой. Интересно, здесь тоже возникнет такая ситуация? Правда, местные не обращали на меня никакого внимания, но мне все равно стало немного неуютно.
То и дело оглядываясь, я приблизился к Тин. На удивление, гневных выкриков и упреков не последовало. Может, потому, что из‑за фонтана появилось шейге[6]черных змеелюдов, плотным кольцом окруживших нас. Мне это не понравилось. Однако девушка отреагировала на них довольно спокойно, ничем не выказывая страха или неуверенности.
– Пойдем, – махнула она мне рукой и направилась куда‑то в сплетение улиц.
Город змеелюдов представлял собой захватывающее зрелище. Некоторые «дома», так же как и замок, были словно выточены из скалы, другие же чем‑то напоминали обычные и даже имели крышу. Зачем она тут, я так и не понял. Кроме того, мне сразу бросилось в глаза резкое разграничение. Местные обитатели явно предпочитали общество себе подобных. Причем – подобных по цвету. Там, где шли мы, чаще всего встречались черные. Иногда мелькали темно‑зеленые, пару раз я видел даже коричневых, но ни одного, чешуя которого была бы посветлее. Единственным светлым пятном среди всего этого безобразия была моя шкура.
На которой лично убедился, что подобных мне тут не жалуют. Хоть гребни и были сложены, но почти ощутимые волны недоумения и… мягко скажем, неприятия накатывали как волны в океане. По всей видимости, местные никак не могли понять, что я тут делаю и почему до сих пор жив. И сопровождающие потребовались явно не для защиты от нас. Скорее – нас от прочих. Сказать, что такая постановка вопроса меня сильно нервировала, значит, не сказать ничего. Она бесила. Почему, ну почему здесь то же самое? Какая разница, какого цвета моя шкура?!
Обидно… Как же, другой мир! Везде одно и то же. Пришлось упорно изучать рисунок мостовой, иначе я бы точно не выдержал и попортил бы кому‑то чешую. А также зубы, кости и прочее, что там еще можно испортить. Эти мысли крутились в голове всю дорогу до конечного пункта, так что на место назначения я прибыл почти невменяемым. Клянусь, всего одно слово – и взялся бы за клинки. Плевать на то, что было бы потом, но эта… брезгливость меня просто достала!
Наконец мы вошли в какой‑то дом, немного поплутали по коридорам и оказались в довольно просторном зале. Не таком, конечно, как со статуей, но довольно впечатляющем. Правда, все это рассмотрел гораздо позже. Сейчас перед моим глазами был только пол. Смотреть по сторонам я просто‑напросто боялся. Не знаю, что за подарки преподнесла мне третья ступень, но чую, что мог бы убить и взглядом.
– Элх‑х‑хар? – в повисшей тишине кто‑то пошипел мое имя.
Пришлось все же медленно поднять голову, чтобы столкнуться взглядом с черным змеелюдом, стоящим в центре. Он невольно подался назад, но тут же выровнялся. Затем медленно и осторожно приблизился почти вплотную, не отрывая взгляда.
– Ты устал? Голоден? Может, расскажешь, что с тобой произошло и как ты добрался до нас? – В голосе темного не было ни намека на превосходство или пренебрежение. Только живое беспокойство и участие.
Нет, не жалость – именно участие. И еще – он говорил искренне. Сейчас я намного лучше «слышал» чувства других. От собеседника исходило дружелюбие и нечто похожее на желание защитить. Удивление подобным приемом разбило застывшее озеро ярости, давая возможность взять себя в руки. Но лучше всего с моим гневом справился кое‑кто другой. Не знаю, где сидела эта наглая псина, но буквально в следующий момент мощный удар в грудь повалил меня на пол, а радостно повизгивающий Бобик смачно вылизал все лицо.
– Тьфу, пшел вон! Отстать! Фу, отст… тьфу, брысь! Кому говорю??!
Угу, так он и послушался. Эта туша соизволила слезть с полупридушенного меня только тогда, когда убедилась, что не осталось ни одного сухого места на моем лице. Ну что тут можно сказать?..
– На холодец пущу, свинья невоспитанная! – утираясь и поднимаясь, пригрозил ему.
– Гав‑гав‑гав! – радостно поддержал меня этот псин, видимо не осознавая, что в этот момент я был очень близок к предпочтениям корейской кухни. Но, глядя на радостно прыгающего вокруг зубастика размером с теленка, все же передумал.
Нет, это создание умудрилось подрасти еще! Бобик уже ничем не напоминал того маленького мокроносого щенка, которого я вытащил из пещеры. Зверюгу, больше всего похожую на помесь волка, льва и дикобраза, только покрупнее и с тремя рядами зубов, уже как‑то было неловко называть щенком. Разве что слоненком. Во всяком случае, от его прыжков пол ощутимо вздрагивал.
Зато гнев ушел полностью. Вернее, он притух, мелькая на задворках сознания. И только теперь я смог оглядеться по сторонам. В помещении находилось довольно много народу. Из знакомых здесь присутствовали те шас‑саари, с которыми встречался еще в Танаре. Радости на их лицах не было ни на грош. Рядом стояла Тин, так же нелюбезно разглядывая мою персону. В противовес им на лицах старшего поколения читался интерес и облегчение. К ним относились мой «учитель» из грессе и тот самый серпентер, который первым заговорил со мной. Последний, кстати, разглядывал меня с неприкрытым любопытством. Кстати, я же не поздоровался!
– Здравствуйте, – поприветствовал я присутствующих.
– Тебе лучше? – поинтересовался незнакомый мне змеелюд, складывая руки на груди.
– Да, спасибо… – Делаю паузу и смотрю ему в глаза, предлагая представиться.
– Ла'Ссаран Миксааш Раах'Тасса[7], – представился мой собеседник. Хм, это как понимать?
– Элхар Кессер, – наклоняю голову. М‑да, по с