Интересно отметить, что большинство работ, анализирующих эти сооружения, были написаны после 1944 года, когда с помощью аэрофотосъемки стало возможным составить их карту.
Косок (Косок 1947; Косок и Рейче 1949) сравнивает их с искусственными насыпями в виде животных на севере Соединенных Штатов, как и Коу, который увидел соответствие между насыпями в Ольмеке и в Эйдине - Хоупвелле и сооружениями наска (1971). Другой исследователь Исбелл (1978) подсчитал, что энергия, необходимая для создания земляных сооружений в долине Наска, приблизительно соответствует усилиям, затраченным мочика на строительство монументальных каменных структур на севере перуанского побережья.
Будем исходить из того, что факт использования галлюциногенных растений древними народами Перу уже доказан. В данный момент я хотела бы сосредоточить свое внимание на одном известном явлении, обусловленном воздействием галлюциногенов. Он носит название "ощущение выхода из тела". Грин назвала это ощущение "экосоматическим эффектом" и определила следующим образом: "Объекты восприятия организованы так, что наблюдатель видит самого себя как бы наблюдающим их из точки, не совпадающей с физическим телом" (1968: 111). В большом количестве ненаучной литературы часто пишется, что это субъективное состояние возникает спонтанно, без какого-либо химического вмешательства. Тем не менее, такие ощущения могут также возникать и под действием галлюциногенов (Хофманн 1959; Мастере и Хаустон 1966; Тарт 1971). Часто их называют "эффектом деперсонализации" (см. Людвиг 1969: 14). Людвиг описал широкий диапазон отклонений в восприятии тела при всех измененных состояниях сознания, таких как разлад между телом и разумом или размывание границ между собой и окружающими, миром или вселенной. Еще одно состояние (по терминологии Грин "асоматическое состояние") - это экосоматическое состояние, в котором субъект временно является неопределенным существом, ассоциирующимся с любым телом или пространственной сущностью. Барбер, суммируя результаты клинических исследований ЛСД и других психотропных средств, проведенных до 1970 года, писал в том числе и об изменениях в восприятии внешнего облика. Практически все субъекты констатировали, что их тело "ощущается чужим или странным". Еще более необычные ощущения, такие как растворение тела в земле или плавание в пространстве, зарегистрированы при повышенных дозах наркотика (1970: 22).
|
|
Мой коллега доктор Роланд Аткинсон включил в научный проект исследование воздействия веселящего газа (закиси азота) на человека. Он анализирует все имеющиеся в литературе сведения об ощущениях выхода из тела и использует термин "автоскопия" - общий термин подразумевающий ощущение (обычно визуальное) своего собственного физического тела в объективном пространстве. Аткинсон утверждает, что субъект может реагировать на свое необычное состояние, как на приятное или поучительное. Особенно, если он добивается его с помощью тренинга или повторных усилий, включая употребление галлюциногенов. Среди множества эффектов, ощущение выхода из тела включает и такой, при котором субъект видит свое физическое тело в объективном пространстве, однако, ощущает при этом бестелесный объем, включающий внешнее (по отношению к телу) место, где субъект осознает себя. Термин "сам" - более подходящий в этом смысле, чем "тело". Описания таких ощущений обычно подчеркивают сверхъестественную, мистическую и паранормальную природу восприятия. Похоже, этот тип ощущения связан с глубоким изменением состояния сознания под действием наркотика.
|
|
Интересы Аткинсона находились в нейрологическом и психиатрическом измерениях, включенных в продуцирование таких состояний, что выходит далеко за пределы круга вопросов, рассматриваемых в этой книге. Однако это обсуждение должно показать связь между воздействием наркотика и субъективными эффектами, имеющими отношение к ощущению выхода из тела. И я хотела бы связать эти эффекты с ритуальным употреблением галлюциногенов древними наска. Элиад утверждала, что экосоматические ощущения под действием наркотика (или вызванные другим способом) были связаны с шаманством и религией. Она следующим образом прокомментировала смысл этих перемещений в пространстве: "Сибирские, эскимосские и североамериканские шаманы летают. В целом мире подобная магическая сила дана только колдунам и знахарям... Все это заставляет нас думать об орнитоморфическом символизме одеяний сибирских шаманов... Согласно традициям многих народов, в мифические времена способность летать распространялась на всех людей. Все могли достичь небес: на крыльях ли сказочной птицы, или на облаке... Однако мы должны пояснить, что здесь такие способности приобретают исключительно духовный смысл. Полет означает лишь осмысление, понимание скрытой сути вещей или метафизических истин... Магический полет является и выражением автономии души и экстазом. Миф о душе от начала и до конца содержит в зародыше метафизику духовной независимости и свободы человека... Самая важная роль здесь принадлежит мифологии, и право магического полета, данное шаманам и колдунам, утверждает и провозглашает их выход за рамки человеческих условностей. Своим полетом в пространстве в виде птицы или в нормальном человеческом обличье шаманы провозглашают вырождение человечества" (1958: 480-81).
|
|
Для того чтобы связать ощущения выхода из тела с североамериканскими насыпями и грунтовыми сооружениями в Перу, необходимо обсудить те особенности шаманов, которые проявляются в свете проделанного ранее анализа искусства керамики наска. Я хотела бы исследовать роль шамана в качестве психопомпа - духовного защитника общества, обязанного сражаться с врагами своего народа. Его основная деятельность включает лечение недугов и устранение несчастий, которые одолевают его соплеменников благодаря козням врагов. Шаманы известны своими способностями трансформироваться в фигуры сильных животных - животных-союзников или нагуалов (по терминологии Питт-Риверса), которым они отдают приказы очистить зло или отвратить вред, нанесенный его подопечным. Шаман выбирает для себя союзников по некоторым особенностям, которые, как предполагается, позволяют ему с помощью магии установить власть над ними. По моему мнению, гигантские фигуры животных, обнаруженные в грунтовых сооружениях Нового Света, как раз и представляют собой таких союзников шамана. По моему убеждению, шаман со своими духовными спутниками, готовыми подчиняться его приказам, испытывает под действием галлюциногенов субъективные ощущения, включающие в себя чувство полета. Моя мысль очень проста: для того, чтобы ощутить полет, ему нет необходимости летать по воздуху. И, возможно, представитель западной культуры, которому трудно понять линии наска без полета на аэроплане или аэрофотоснимков, быстрее воспримет их, если представит себе спроецированных на землю шаманом животных-союзников, когда он взлетает ввысь в состоянии экстаза.
Некоторые из сооружений напоминают скорее геометрические фигуры, чем животных. Это может быть связано с другим эффектом, возникающим под действием средств, подобных ЛСД. Очень часто те, кто принимал галлюциноген, говорили, что картины их видений представляют собой калейдоскоп геометрических форм. По утверждению Барбера (1970) их можно объяснить изменениями в структуре сетчатки. Действительно, была выдвинута гипотеза (Маршалл 1937; Клувер 1942), что внутреннее оптическое явление - явление, которое "сидит" внутри нашего глаза в виде небольших пятен, крапинок или других объектов, перемещающихся в зрительном поле одновременно с движениями глаз и движениями конусов и палочек в глазном яблоке -- ощущается под действием наркотических средств. Потребовались дальнейшие исследования для подтверждения гипотезы, что наркотики снижают порог восприятия внутреннего оптического явления (Барбер 1970: 32-33).
В свете роли шамана как защитника своего народа и посредника в общении со сверхъестественным, я рассматриваю подобные монументальные сооружения в качестве предупреждения шаманам других сообществ. Эти сооружения должны продемонстрировать те силы, которые находятся во власти психопомпа данного региона, еще раз подтвердить связи со сверхъестественным и усилить сплоченность общества. Необычный размах работ и соединение усилий, необходимых для создания таких сооружений, переходя из поколения в поколение, еще крепче объединяли людей между собой. Такое сплочение людей усиливало внутреннюю гармонию и являлось особенно важным для небольших обществ. И, наконец, мы увидели, что символические формы, образуемые насыпями, включают элементы религии, уже представленные в пластическом искусстве наска.
Заключение
Нам известно, что во времена наска флора южной части Перу включала в себя растительные галлюциногены, и они были доступны людям, поэтому не вызывает сомнения факт их использования наска в религиозных ритуалах. Наркотические растения представлены в искусстве наска только различными видами кактусов и, возможно, дурманом. Тематика керамики наска и их религия под опекой шамана идентична тому, что мы наблюдаем в других культурах Нового Света, связанных с применением галлюциногенов, где имеем независимое подтверждение такого применения из этнографических и исторических источников. Кроме того, выдвинуто предположение, что вождь наска, доминировавший над своими соплеменниками и природой, мог употреблять психотропные средства, которые давали ему возможность поступать в соответствии с ценностями и задачами его культуры.
ЖИТЕЛИ ГОР НОВОИ ГВИНЕИ
Кума и каимби выделяются среди всех народов мира, связанных с употреблением галлюциногенов. Повсюду наркотические растения используются в религиозных и магических ритуалах. Однако эти племена, обитающие в горной части Новой Гвинеи, используют несколько видов галлюциногенных грибов в повседневной светской жизни. Большинство ученых связывают употребление ими таких растений с разрешением внутриплеменных ситуаций и конфликтов.
Два этих племени, живущих в долине Ваги на западе Новой Гвинеи, очень похожи на другие горные народы, связанные с земледелием. В данном случае, это выращивание сладкого картофеля, бананов, кукурузы, фасоли и сахарного тростника. Важное значение для их культуры имеют свиньи. Очень приземленный, вульгарный народ, как назвала их антрополог Мэри Ри (1959), кума не имеют никаких систем верований, связанных с грибами. Ри охарактеризовала их культуру, в основном, как гедонистическую, связанную с рядом нерелигиозных действий, направленных на самовозвышение, демонстрацию своих достоинств, осуществление контроля над женщинами и увеличение поголовья свиней. Погоня за славой и превосходством одного члена племени над остальными, антагонизм между мужчинами и женщинами, противостояние между молодыми и старыми и деление на родственников и чужаков - все это главные черты общества кума и каимби. Эти черты являются почвой для совершенно уникального использования галлюциногенных грибов, когда их употребление - лишь одно из средств достижения культурных целей, не связанных с религией.
Грибы
В 1947 году работавший в Новой Гвинее антрополог Гитлоу писал об употреблении туземцами дикого гриба с местным названием "нонда" для достижения состояния бешенства. Он следующим образом цитирует святого отца Росса, миссионера, который проповедовал среди этих людей в 1934 году: "Дикий гриб нонда на некоторое время превращает человека в безумца. У него наступает припадок бешенства. Известны случаи, когда результатом употребления растения становилась смерть. Нон-дм ели перед тем, как идти убивать человека или в периоды возбуждения, гнева или скорби" (Айм и Вэссон 1958, 1965).
Сегодня местные жители используют слово "нонда", как правило, для обозначения всех местных грибов. В этом гористом регионе Новой Гвинеи кума употребляют грибы pandanus, boletus и psilocybe, которые вызывают озноб, галлюцинации, потерю речи и раздвоение зрительных образов. Женщины чаще рассказывают о галлюцинациях под влиянием грибов.
До последнего времени в литературе были описаны свойства лишь немногих грибов, используемых кума. Очень часто исследователи просто выбрасывали грибы вместо того, чтобы сушить их или как-то сохранять до того момента, когда у них появится возможность переправить грибы в лабораторию для последующей идентификации. По этой причине Ри (1960) и Нельсон (1970) лишились своих образцов. Большой вклад в изучение новогвинейских грибов внесли двое ученых - француз Роже Айм и знаменитый миколог Гордон Вэссон. Они на несколько недель в 1961 году приехали в Новую Гвинею, чтобы собрать и идентифицировать гриб нонда (Айм и Вэссон 1965). Хотя кума едят этот гриб весь год, только в период засухи у них проявляются признаки того, что называют "грибным бешенством" (Ри 1960).
Кума различают четыре вида грибов: белая шляпка на желтой ножке; маленькая красноватая шляпка на белой ножке; оранжево-окрашенный гриб и, наконец, оранжевый гриб на тонкой ножке, которая в середине имеет фиолетовую окраску, если гриб свежий. Все четыре разновидности растут на пнях и поваленных деревьях (Ри 1960). В 1965 году химический анализ показал, что грибы boletus, по крайней мере, содержат незначительные количества вещества наподобие ЛСД, и выявил новые разновидности psilocybe. До этого момента большинство ученых выдвигало различные догадки в отношении идентификации местных грибов. Шультс, например, утверждал, что за психотропные эффекты могли отвечать несколько разновидностей russula.
Грибное бешенство
Кума являются одним из наиболее хорошо изученных народов, у которых проявляются симптомы "грибного бешенства". О том влиянии, которое оказывают на кума грибы, нам достаточно хорошо известно как по сообщениям антропологов, так и по письмам европейцев. Последние жили в той же долине, что и это племя, и часто были поражены и даже напуганы "дикими обитателями Ваги". Супружеская пара миссионеров, мистер и миссис Филлипс, описывают случай, когда шестеро опьяненных грибами молодых мужчин бросились преследовать людей и угрожать им копьями. Филлипс пишут, что бешенство могло быть связано с поеданием поганок или ядовитых грибов, которые ослепляют глаза, делают людей глухими и безумными, заставляя их бегать вверх и вниз по горам. Заряженные огромной энергией, и мужчины, и женщины находились в состоянии наркотического опьянения. Женщины танцевали, свистели, пели, смеялись и испускали громкие пронзительные возгласы. Опьянение продолжалось два дня (Айм и Вэссон 1965). Другие описания передают похожие сцены, когда люди убегают, спасая свою жизнь, от размахивающих кольями мужчин. Однако обычно люди стремились лишь уберечься от случайной раны, которую могла нанести неприцельно выпущенная стрела.
Попытаемся обобщить то, что нам известно о грибном бешенстве кума. Когда в этой акции принимают участие женщины, они впадают в состояние исступления и невменяемости, начинают танцевать и петь, показывая себя во всей красе своим мужьям и сыновьям. Иногда им даже разрешается взять в руки оружие или потанцевать в одной компании с мужчинами и незамужними девушками. Когда женщины возвращаются в свои дома, они похваляются настоящими и мнимыми сексуальными успехами. Если женщина чувствует, что к ней будут приставать, но не хочет проявить себя, она нырнет в находящуюся поблизости реку. Хотя грибы едят круглый год, смешивая их с другими растениями, кума приписывают бешенство именно грибам, даже если оно и случается только в период засухи. Это бешенство не сопровождается никакими ритуальными действиями (Ри 1960).
Мужчины под воздействием грибов ведут себя по-другому. Они надевают на себя всю амуницию, хватают оружие и пытаются терроризировать каждого, кто попадает в их поле зрения. Нападая на членов своего клана и родных, они часто заходят и в другие селения, чтобы напугать дальних родственников. Судя по описаниям, мужчины напряжены и возбуждены, их пробирает дрожь до кончиков пальцев, в глазах двоится, и они страдают от афазии.
Хотя были сообщения о том, что кто-то незначительно пострадал, грибное бешенство если и приводит к серьезным ранениям, то очень редко, и никогда - к смерти. Айм нашел этот факт весьма примечательным, так как повсюду маньяки при удобном случае проявляют себя (Айм и Вэссон 1965). На самом деле, родственники подвергаются нападению только в присутствии наблюдателей, и нападающего в любое время, если это необходимо, можно остановить. Что еще интересно, даже когда несколько мужчин находятся в состоянии бешенства, они не обращают внимания друг на друга, направляя его только на тех, кто трезв (Ри 1959). Айм и Вэссон (1965) описывают реакцию окружающих на задиристых мужчин, находящихся в подобном состоянии. Женщины и подростки в поисках острых ощущений нарочно подстрекают их к агрессии. Для мужчин - главных героев этого спектакля - происходящее является отклонением от нормы, и, впоследствии, они будут шутя вспоминать о своих поступках. Люди, опьяненные грибами, никогда не становятся объектами насмешек, но, в то же время, не достигают какого-то особого уважения со стороны общества. Скорее всего, кума считают, что люди в таком состоянии не должны отвечать за свои поступки.
В 1954 году Ри обнаружила 30 человек из 313 членов племени, или почти десять процентов, замеченных в грибном бешенстве (1960). Еще восемь процентов были подвержены ему в прошлом, но в данном случае им удалось избежать воздействия растения. Собеседники Ри утверждали, что бешенство, по-видимому, передается внутри семьи: человек поддавался этой слабости, если подобным страдал один из его родителей. Тем не менее, несколько человек из этих десяти процентов не имели наследственной предрасположенности. Интересно также отметить, что дети никогда не страдают грибным бешенством. Айм и Вэссон (1965) возложили ответственность за это явление на обычаи, существующие в обществе. Указанный обычай обеспечивал представителям кума своего рода социальный катарсис, или очищение. Нарушающее устои поведение женщин символизирует, по мнению этих исследователей, выраженный в форме ритуала протест против их традиционно низкого положения в обществе.
По общему убеждению, бытующему в долине Ваги, примеры выносливости, демонстрируемые дикими мужчинами, далеки от их нормального физического состояния. Они бегают вверх и вниз по горным тропам, размахивают своим оружием и кричат так громко, как только могут. Нечто похожее наблюдали у коряков и чукчей, употребление которыми мухомора описано в соответствующей главе.
Нельсон (1970), проводивший свои исследования среди племен, говорящих на каимби, в долине Небилиер и на южных склонах хребта Кубор, наблюдал грибное бешенство в более поздние годы. У каимби, живущих в том же географическом регионе, что и кума, и имеющих те же основные социальные устои, пик грибного бешенства наступает сразу же после окончания сезона дождей, в конце мая - начале июня. По убеждению этих людей, бешенство является результатом употребления нескольких разновидностей местных грибов, причем каждая разновидность определяет тип бешенства. Нельсон пишет, что местные жители упоминали такие симптомы, как приступы трясучки, дрожь, многократное раздвоение зрительных образов, прыжки на одной ноге и состояние, когда человек "вне себя от ярости". В этом состоянии он хватает топор или копье и бегает по селениям, пытаясь нападать на любого, кто попадется у него на пути. Многое из того, о чем сообщает Нельсон, соответствует описанию кума, сделанному Ри (1959, 1960). Хотя каимби не проявляют "похотливость как шаблон поведения" (по выражению Ри) и не говорят ни о какой наследственной предрасположенности. Слабые галлюциногены на самом деле действуют на людей совершенно по-разному, и тут очень важно учитывать индивидуальные психологические факторы. Нельсон, как и Ри, проанализировал грибное бешенство с точки зрения вклада особенностей культуры в этиологию этого явления. Оба народа, и кума, и каимби, характеризуют его как временное безумие. У каимби Нельсон тоже не обнаружил людей, которые бы серьезно пострадали от свихнувшихся под действием грибов или были убиты одним из них. Нельсон пришел к выводу, что обществом установлены определенные ограничения, которые накладываются на поведение человека в состоянии грибного бешенства.
Хотя такое поведение и может иметь значение ритуала очищения или протеста, мы все же не должны исключать возможность химического воздействия грибов как фактора, вызывающего бешенство. Эту гипотезу в какой-то степени подтверждает наличие следов индолика в местной разновидности гриба boletus, а также то, что Айм в 1967 году идентифицировал другие местные грибы как новые разновидности psilocybe. Эти разновидности, названные psilocybe kumaenorum, похожи на мексиканский сорт этого гриба, в котором достоверно установлено присутствие алкалоидов. Согласно Нельсону, большинству новогвинейцев хорошо знакомы белее пятидесяти видов произрастающих здесь грибов. Как заметили все те же Айм и Вэссон (еще до того, как установили в результате химического анализа присутствие в местной разновидности russula небольшого количества индолика), маловероятно, что люди с таким хорошим знанием грибов могли быть введены в заблуждение относительно наркотических свойств лишь нескольких разновидностей. Макгвайр (1982), анализируя употребление грибов древними майя, констатировал, что их различные потребности в разных сортах тех же psilocybe, stropharia, сопосуbe panaeolus были связаны с их религиозными нуждами. Майя достигали различных измененных состояний сознания, используя неодинаковые специфические ощущения, вызываемые разными сортами грибов. Макгвайр утверждает, что обмен грибами, организованный майя, мог служить удовлетворению индивидуальных потребностей и предпочтений или особым целям, а также был связан с региональными и сезонными особенностями. От разных растений могли быть получены различные физиологические, эмоциональные и психологические реакции. Кроме того, Имбоден утверждал, что отдельное растение в зависимости от его химического состава и дозировки может оказывать самое разнообразное воздействие.
"Случайную" неприятность, как часто каимби называют грибное бешенство, было бы интересно проанализировать в свете той "культурной драмы", которую Вэссон, Айм и Ри приписывают этому явлению. Указанные авторы весьма своеобразно расставили акценты, выделяя в неистовом и бредовом поведении кума черты, связанные с очищением и наслаждением. Однако что касается каимби, то они, напротив, единодушно говорят о "дурном" воздействии грибов (Нельсон 1970). Эти люди связывают с измененным под влиянием наркотика состоянием сознания страх перед галлюцинациями и боязнь кого-либо поранить. Кроме того, их пугают мысли о том, что они будут скручены родственниками и о ночи, проведенной под кустом. Тем не менее, некоторые целенаправленно едят грибы. Хотя они прекрасно и осознают, что с ними будет происходить, им нравится само растение и, вероятно, его побочные эффекты. Несмотря на определенные сходства в культуре кума и каимби, между ними все же существуют и различия. Грибное бешенство, как заметил Нельсон, стирает эти различия.
Сходные типы псевдовоинственного поведения в этой части мира отмечены многими антропологами. Ри (1960) определила это неугомонное неистовство как узаконенное отклонение в поведении, позволяющее индивидууму в периоды стресса направлять свои антиобщественные настроения в русло ограниченного спектра поступков. Хотя открытая агрессия по отношению к
Рис. 13. Гриб boletus, Новая Гвинея
родственникам весьма не одобряется, такое неугомонно-яростное поведение позволяет выразить ее без серьезных последствий в виде осуждения и наказания. Кроме того, Ри утверждает, что грибное бешенство у кума, по-видимому, является узаконенной формой проявления склонностей, на которые наложен запрет в обыденной жизни. У женщин это ностальгия по тем годам, когда за ними ухаживали, а у мужчин - по настоящей агрессии против своих соплеменников. Таким образом, бешенство - это эпизодическая особенность поведения, связанная с проявлением антисоциального в условиях нормальной жизни.
В данном случае грибы могут вызывать слабые галлюциногенные эффекты, когда нестабильное химическое воздействие усиливается эмоциональной предрасположенностью, обусловленной особенностями культуры. В отличие от других обществ, где основной целью является установление контакта со сверхъестественным, употребление галлюциногенных грибов в Новой Гвинее связано исключительно с внутриплеменными отношениями. Было бы интересно проследить, как небольшие дозы подобных галлюциногенных веществ могут приводить к агрессии по отношению к соплеменникам и родственникам, безответственному хвастовству и неприличным танцам. Ри утверждает, что "большие люди" или колдуны, которые находят другие способы косвенного выражения агрессии, не подвержены употреблению грибов.
ПЕРУАНСКИЕ МОЧИКА
Древняя цивилизация мочика в северной части побережья Перу стала знаменита благодаря своему искусству, особенно живописной и скульптурной керамике. Летом 1967 года я проводила полевые исследования традиционного народного целительства в регионе, где галлюциногенные растения являются неотъемлемой частью лечения недугов (см. Добкин де Риос 1968а, 19686, 1971, 1973). Когда я перешла в своем анализе от современного населения к древним людям, жившим когда-то в этом регионе и известным лишь своими археологическими реликвиями, то обнаружила отсутствие интереса и поверхностную оценку у различных исследователей, занимавшихся изучением мочика. Особенно это касалось той роли, которую могли играть растительные галлюциногены в религии этого народа. Обычно археологи и историки искусства не проявляли склонности учитывать непосредственное влияние психотропных веществ на системы верований доисторических традиционных обществ (см. Добкин де Риос 1974а). С этим приходится часто сталкиваться, несмотря на большое количество научной литературы в области психиатрии, нейрологии, психофармакологии, истории религии, мифологии, ботаники и антропологии культуры.
В этой главе я заменю привычные исследователям приоритеты тем, что, надеюсь, является центральным в традиционной жизни мочика, а именно использованием растительных галлюциногенов для достижения контакта со сверхъестественными силами и возможности ими манипулировать в интересах общества.
В 1967 году, при изучении целительства, основанного на применении кактуса Сан-Педро, я была заинтригована тем, что корни использования этого растительного галлюциногена уходили глубоко в доколумбовскую эпоху. Этот интерес дремал во мне до тех пор, пока несколькими годами позднее не появился ряд публикаций о жизни мочика (Бенсон 1972; Бенсон 1974; Шарон и Доннан 1974), в которых была предпринята попытка интерпретировать большую коллекцию керамики, оставленную мастерами этого народа. Бенсон (1972), в частности, похвалялась той кропотливой работой, которую она проделала, собрав в одном месте так много известных материалов о мочика. Однако, несмотря на существующую литературу о современном использовании растительных галлюциногенов на севере побережья Перу (Фридберг 1960, 1965; Джиллен 1947;
Шарон (1972а, 1972b), Бенсон не включила в полной мере эти материалы в свое исследование доколумбовского искусства. Лишь изредка она допускала возможность применения растительных галлюциногенов или, обсуждая определенные образцы керамики, она трактовала понятие "галлюцинации" в расплывчатой форме.
В этой главе я попытаюсь доказать, что искусство мочика, так же как и искусство наска, лучше всего интерпретировать как результат взаимодействия сложных религиозных понятий добра и зла, силы и магической власти над природой, которую получает шаман для того, чтобы служить своим подопечным и обществу в целом.
Современное использование галлюциногенов на севере Перу
Северная часть побережья Перу - пустыня, которая изредка наводняется реками, текущими с востока на запад. Сегодня многочисленные долины с растущими на них агрокультурами небольшими пятнами расцвечивают пейзаж. Такие долины, как Салас, прославились на все Перу, благодаря своим целителям, или маэстро, которые излечивают недуги с помощью растительных галлюциногенов. Наиболее часто используемый из них - кактус Сан-Педро, содержащий 1,29 грамма мескалина в одном образце свежего материала. Кактус разрезается на мелкие порции и варится несколько часов с такими добавками
Рис. 14. Тамбо, принадлежащие различным слоям общества мочика (предполагается, что в каждом из тамбо проходят сессии, связанные с употреблением кактуса Сан-Педро)
как миса (datura arborea), кондорильо (lycopodium) и орнамо(hormaто). Кроме этого, при легочных заболеваниях для того, чтобы добиться наркотического эффекта, используется размоченный в воде табак в качестве настоя или как ингалянт.
В настоящее время основным применением Сан-Педро является лечение заболеваний, как считается, вызванных колдовством. Как и другие галлюциногенные растения, Сан-Педро позволяет, благодаря возникающим под его воздействием видениям, обнаружить источник колдовства, приведшего к болезни или неудачам. Лечебные сессии проходят ночью в тамбо - не имеющих стен укрытиях, обычно расположенных в поле на некотором расстоянии от жилищ (см. рис. 14). Целитель, его ассистент и несколько пациентов собираются вокруг скатерти, или месы, расстеленной прямо на земле. Большое число ритуальных предметов, включая гладкие камни и палки, которые поднимают для защиты от злонамеренных происков колдунов, вместе с другими магическими атрибутами кладут на месу. В 1967 году в беседе с целителями я выяснила, что камни, по их убеждению, принимают обличье людей и животных, нападающих на врагов. Во время сессии маэстро поет и свистит, вызывая духов, которые будут служить гарантией того, что произойдет исцеление, а также помогут распознать недуг. Целители утверждают, что видения под действием кактуса позволяют им получить знания о магических болезнях, беспокоящих их пациентов.