На одной из остановок в вагон электрички вошла странная, не по-зимнему легко одетая женщина в платочке, и уселась прямо напротив него.
От пристального взгляда её голубых глаз Дмитрий просто оцепенел.
На следующей остановке в вагон ввалилась компания пьяных здоровенных парней.
Усевшись неподалеку, они пили пиво, громко нецензурно ругались.
Внезапно попутчица встала и, взяв парня за рукав пуховика, потянула за собой в тамбур.
Он пытался возразить, но услышал внутри себя уверенный и мягкий женский голос: «Пойдём!».
Они вышли из электрички на следующей остановке.
Дверь закрылась, поезд медленно набирал ход, и Дмитрий успел увидеть, как внутри покинутого вагона начинается пьяная драка.
Оглянувшись вокруг, он обнаружил, что стоит на заснеженной платформе совсем один.
Мгновенно вспотев от страха, парень перебежал через пути и вскоре уже возвращался на встречной электричке домой.
На следующее утро Оксана сводила брата на Смоленское кладбище в маленькую часовенку Ксении Петербургской.
Не верящий в Бога студент глянул на образ блаженной Ксении, и побелевшими губами прошептал: «Господи, это она!».
Иногда в нашем городе можно услышать такую фразу: Харьков – это украинский Петербург.
А в Петербурге в своё время существовала целая школа юродивых ради Христа, - начиная от Ксении, жившей в 18-м веке, и заканчивая преподобномученицей схимонахиней Марией Гатчинской, которая жила уже в сталинские времена.
Православная писательница Олеся Николаева приводит такой рассказ:
Давно уже, году в 85–м, поехал я с моими маленькими детьми в Питер, который тогда был ещё - Ленинградом.
Мы очень хотели попасть на могилку блаженной Ксении, и потому отправились на трамвае на Смоленское кладбище.
Мой друг, в доме у которого мы остановились, сказал как-то странно:
— Там сама Ксения вам и поможет её найти!
Была суровая зима, декабрь, и железный трамвай настолько промерз, что, казалось, повизгивал и поскуливал от мороза.
На кладбище было пустынно и сумрачно, и даже храм был закрыт.
Я беспомощно оглядел заваленные снегом надгробья и понял, что самим нам найти эту драгоценную могилку так и не удастся.
И вдруг откуда ни возьмись появилась убогая старушка в ветхом пальтеце — вся перекошенная, с причудливым лицом: вместо глазной впадины у неё была шишка величиной с глазное яблоко, а глаз располагался на самом этом возвышении, на этой шишке, но смотрел при этом ласково и простодушно.
И странно — вроде бы это явное уродство, а старушка не уродливая совсем, а такая милая, колоритная, сказочная.
— Ну, люди дорогие, вы не Ксению ли Блаженную ищете? — спросила она. — Думаете, как вам к ней пройти?
— Да, — сказал я, — да вот не знаем, где её могилка. Холодно к тому же, смеркается.
Она закивала, зябко поёживаясь, и, вглядываясь в меня своим странным глазом, предложила:
— А я вас сейчас к ней проведу.
Только самой могилки её совсем не видно — часовня, где она похоронена, обнесена высоким забором.
Можно только около него постоять и оттуда ей поклониться да помолиться.
- Все так молятся! — объяснила она, ведя нас между могилами. —
- Я вам и могилу расстрелянных священников покажу.
Их закопали в землю ещё живыми, и земля стонала над ними, и ходила всю ночь ходуном.
А под утро кладбищенский сторож увидел, как от мерзлой этой земли поднимаются кверху Лучи — к Небесам!
Небесный Свет!
И понял он: это Господь забирает их души, и светятся на лету их мученические венцы.
Я вас и к расстрелянному образу Спасителя подведу.
Это большевики по нему дали очередь, да так и оставили здесь.
А от него — чудесные исцеления теперь бывают тем, кто попросит с верою.
Мы подошли к мозаичному образу Спасителя — лик Его действительно был изрыт пулями, глаза повреждены, стрелявшие порезвились вовсю.
— Наверное, все они умерли страшной смертью, — сказал я.
— По-разному, — ответила старушка. — Сам Господь на кресте молился о тех, кто не ведает что творит…
Постояли мы возле этого образа, помолились, спели тропарь мученикам на том месте, где были захоронены живые священники, и подошли наконец к часовне, обнесенной забором, на котором — надписи и записочки, записочки:
«Ксения Блаженная, верни мне мужа!»,
«Блаженная Ксения, исцели мою дорогую дочь!»,
«Дорогая Ксения, мой сын воюет в Афганистане — спаси его и сохрани!».
По преданию, если долго глядеть в высокое окошечко под куполом часовни, там можно увидеть и саму Ксению Блаженную, которая смотрит на приходящих к ней…
Поглядели мы на это окошечко, поклонились, помолились тихонько, и я тоже несколько записочек блаженной Ксении написал и нанизал на торчавшие в заборе гвозди.
Двинулись обратно, пока не оказались возле храма.
Его уже открыли, и люди потянулись туда на Вечернее Богослужение.
Смотрим — а старушки-то нашей нет!
И следов никаких.
Была - и исчезла!
— Надо же, — сказал я, — даже и денег ей не успели дать! Старушка-то — больная и нищая…
В храме я спросил у женщины за свечным ящиком:
— А что за старушка тут у вас водит к могиле Ксении Блаженной? Такая — со странным глазом?
Та недоуменно пожала плечами:
— Не знаем такой…
Друг мой — священник — потом мне объяснил:
— Да есть такое поверье — к тем, кто приезжает к ней впервые, Ксения Блаженная выходит сама, и провожает к своей могилке.
Так что сам и думай, кто это вас по Смоленскому кладбищу водил.
Рассказывает священник Константин Пархоменко:
- Когда я приехал поступать в Духовную семинарию в Санкт-Петербург, я стразу столкнулся с людьми, которые прожили в этом городе десятилетия.
Сейчас поколение тех пожилых людей уходит, и это очень грустно.
Вместе с ними переворачивается ещё одна страница церковной истории.
Это - люди, которые пережили страшные годы богоборчества, годы блокады.
Помню: когда я только поступил в Духовную семинарию, преподавательница наша рассказывала о том, как святая Ксения совершила чудо в её семье.
Она рассказывала, как во время блокады (она тогда была ещё маленькой) её мать получала хлебные карточки на весь дом, и потом распределяла среди жильцов.
И вот однажды мама получила карточки на какой-то длительный срок, на неделю или на месяц - на весь дом…
По пути домой она потеряла эти карточки, или у неё их вытащили.
Пришла домой, видит – нет карточек!
Мать была в полном отчаянии, потому что, по законам военного времени, за такое следовал расстрел.
Говорит дочке своей:
«Сиди дома, а я схожу к блаженной Ксеньюшке, помолюсь!» – и ушла на кладбище.
И молилась там - у святой Ксении.
Эта девочка, дочь её, сидит дома – и вдруг слышит: кто-то скребётся в дверь.
Открыла дверь – стоит женщина.
Хотя на дворе была стужа, зима, женщина одета как-то легко, по-весеннему:
в старой вязаной кофте,
в юбке поношенной,
в башмаках старого типа, - старомодных.
Говорит ей: «Это не твоя мама потеряла?» – и протягивает ей какую-то пачку бумаг.
Ну и, конечно, девочка взяла у неё эти карточки хлебные. – «Как сегодня помню, – говорит, – положила на стол».
Прибегает мама, помолившись, и спрашивает: «Откуда карточки?»
Девочка всё рассказала.
Мать говорит:
«Опиши, как она выглядела? …
Да, это была блаженная Ксеньюшка!».
Аминь.