В условиях распада жесткой биполярной структуры, определявшей степень и характер участия не только в "высокой" (касающейся вопросов безопасности, войны и мира), но и "низкой" политике (охватывающей вопросы культурных обменов, научных и профессиональных контактов…), вторжение новых действующих лиц в обе и эти сферы приобрело поистине обвальный характер. Это касается традиционных международных акторов - государств и межгосударственных институтов, и в еще большей мере новых участников, таких, как субнациональные структуры, транснациональные корпорации, неправительственные организации, различного рода ассоциации, устойчивые группы (вплоть до мафиозных структур) и выдающиеся личности. Но пожалуй, еще более впечатляющими являются те изменения, которые вносит сегодня в характер и состояние международных отношений участие в них различного рода временных объединений и "неорганизованных" частных лиц.
Процессы взаимозависимости стирают грань между внутренними и внешними, между государственными и общественными интересами. Внутренняя и внешняя политика становятся тесно связанными.
Соответственно происходят изменения и в сфере безопасности.
Как подчеркивается в Хартии Европейской безопасности, принятой в Стамбуле в ноябре 1999г., "стало все более очевидным, что угрозы нашей безопасности могут быть следствием конфликтов как между государствами, так и внутри государства" (Хартия Европейской безопасности. 1999). Учитывать национальные интересы становится все труднее. Традиционные максимы международной политики, которые используются государствами в их национальных интересах или те, с помощью которых они пытаются увеличить свою силу, становятся сомнительными.
С другой стороны, свою неприспособленность к новым реалиям обнаружили фактически все международные институты безопасности - ООН, ОБСЕ, НАТО (последняя была создана в целях противостояния СССР, и с его распадом утратила противника, а следовательно, и первоначальный основной смысл своего существования).
Относительно ООН следует сказать следующее. Дело не в том, что она была создана с целью предотвращения новой мировой войны и внезапного нападения одного государства или группы государств на другое, а сегодня столкнулась с ситуацией, в которой "в настоящий момент нет опасности мировой войны или даже большой войны между государствами" Дело так же не в том, что право вето стало главным препятствием для принятия решений, которые способны быстро и эффективно помочь выйти из кризисной ситуации или предотвратить угрозы нетрадиционного характера.
Обоснованность этих двух моментов вызывает определенные сомнения. В первом случае сомнения вызваны, например, принятием Конгрессом США решения о развертывании новой системы ПРО (в отсутствие угрозы войны это выглядит совершенно бессмысленным). А во втором - сомнения возникают относительно того, что решение о военной операции в Косово (принятое без мандата ООН именно с целью избежать вето со стороны РФ и Китая) позволило радикально улучшить ситуацию в Косово.
Право вето, действительно далеко не идеальный инструмент для выработки и принятия согласованных решений. Но до тех пор пока в системе ООН не удастся выработать более совершенного механизма сдерживания и противовесов, именно право вето выполняет эту роль в условиях, когда большинство в составе постоянных членов СБ принадлежит Западным странам и именно у них есть возможность оказывать давление на страны, избираемые в него лишь на двухлетний срок. Возможно, что как раз использование данного инструмента будет стимулировать интенсивные поиски легитимных путей разрешения проблем.
Несоответствие ООН новым требованиям в области безопасности связано с другим обстоятельством, а именно противоречием между провозглашаемыми в Уставе ООН правом наций на самоуправление и ценностью неотъемлемых прав человека, с одной стороны, и незыблемостью принципа государственного суверенитета, сохранения целостности государств и нерушимости государственных границ - с другой. Несмотря на проведенные реформы, создание и начало осуществления новых программ и стремительное расширение на восток, Альянс продолжает испытывать проблемы, связанные со все еще не найденной новой самоидентификацией. Окончание холодной войны и исчезновение советской угрозы вывели на первый план различие интересов США и их европейских союзников и обострили проблемы доверия между ними. Кроме того, судьба и жизненный опыт нового поколения американской и европейской элиты, сменяющего у власти старое поколение, уже не связаны с прежней преданностью идеям Атлантического сообщества.
Кроме того, несмотря на постоянные утверждения о том, что НАТО не только и не столько военная, сколько политическая организация, целью которой является предупреждение и разрешение кризисов, остается фактом то, что она слабо приспособлена для участия в спасательных и гуманитарных операциях в случае стихийных бедствий и природных катастроф и не проявляет заинтересованности в таком участии.
Между тем большая часть современных вызовов и угроз международной безопасности требует для своего решения новых, прежде всего не военных подходов. Это относится не только к решению экономических проблем и проблемы деградации окружающей среды, но и совместному поиску правового разрешения противоречия между стремлением к самоуправлению и групповой самоидентификации и сохранением целостности государств, между ростом сепаратизма и нерушимостью границ, между стремлением субнациональных групп и регионов к суверенитету и суверенитетом нации-государства, частью которого они являются. В этом отношении нельзя не согласится с выводом о том, что "война создает больше проблем, чем она может решить.
Сегодня основные вызовы безопасности связанны с глобальным кризисом систем общественной и политической организации и идеологических устоев.
Понятие государственного суверенитета размывается сегодня как сверху, за счет диктата мирового рынка, так и снизу, за счет сепаратизма, расово – этнических и религиозных конфликтов и пр.
Принцип самоопределения наций сегодня все чаще выступает против принципа территориальной целостности и нерушимости границ, а принцип гуманитарной интервенции – против принципа государственного суверенитета. Если процесс "снизу" не будет встречать сопротивления, не будет регулироваться мировым сообществом, то через 10-12 лет в мире будет дополнительно, по ряду оценок, еще около 100 формально независимых, суверенных государств, в том числе выделившихся из ряда стран СНГ – например той же Грузии или Молдовы.
Не исчезла такая проблема и для России; и она относится не только к Чечне. При отсутствии высоких темпов экономического роста, соответствующих усилий в области государственного строительства, целенаправленной культурной политики угроза выделения из России ряда образований может возрасти. К сожалению, это будет вписываться в одну из действующих на сегодня тенденций в системе международных отношений, которой наряду с Россией пытаются противостоять целый ряд других государств, в том числе такие азиатские гиганты как КНР и Индия, с которыми у нас возникает все больше параллельных и совпадающих интересов.
В Европе же такие проблемы имеются в Соединенном Королевстве Великобритании и Северной Ирландии (Ольстер), в Испании (страна Басков), в Бельгии (валлоны) и др.
Образование новых источников конфликтов не сопровождается усилением инструментов для их разрешения. Вместо этого наблюдается кризис институтов обеспечения международной безопасности. На глобальном уровне в системе международной безопасности происходит ослабление роли Организации Объединенных Наций и Совета Безопасности ООН, на региональном – ослабление ОБСЕ, имеющей менее продолжительную историю.