«Ииии? Дорогие россияне, чего губки куриной жопкой сделали? Сформулируйте предложения, все службы имеются, кто хотел, тот бумаги оформил вовремя и давно нам нервы треплет. А вот к вам вопрос: как свяжемся? В колодец кричать будете? Группами вы только бухать умеете. А вот если по-честному, мы старости не боимся. У нас от «фуагры» уже запор: хотели мы свалить, так была возможность, и ноль претензий – но не свалили, значит, другие интересы имеются! Разберитесь в вопросе самостоятельно – может, и приглянется что. Читайте газеты – они про нас врать боятся. Или так – уберите завтра наших бюллетеней и посмотрите на фотографии тех, кто остался. Вам не стыдно? Да, мы здесь, и здесь останемся. А если нас кто без массовых убийств во всех областях человеческой жизнедеятельности, по деловым параметрам, обойдет – то тогда ему не страшно и чемоданчик с ядерной кнопкой отдавать. Только где он, наш герой? Мы считаем, что университет заканчивает. Или уже в аспирантуре – не важно. Но ему до сорока еще пилить и пилить! А у кого этот возраст уже имеется, как у нас, у того харизма либо директора овощной базы, либо жертвы саентологии. Иностранцам такого показывать нельзя. Так что чаще посещайте церковь Божию и помимо других грехов исповедуйте глупость и отсутствие веры в промысел Божий. Или так: листайте страницы журнала «Братишка». Там на 14 странице БТР нарисован. Пули – размером с огурцы! Ладан слаще пороха! По другому не получается. Некоторые люди сейчас не только на наше имущество в «Форбсе» справки наводят, но и на соседские покупки внимание обращают. И если вас это успокоит, из всех зол, мы пока, объективно, меньшее, слава Богу.
«Рублевка-лайт» или Последняя электричка
|
|
«Ей было холодно. Во-первых, профессия диктовала короткую юбку. Во-вторых, личная жизнь не баловала по пустякам. С фотомоделью все прошло гладко. Родители в Череповце квартиру брату купили, он женится скоро, роковая любовь – как фильм в сельском клубе – порыв на порыве, да и какая там любовь! У них любовь в органайзере на среду после бани записана. А дальше жизнь… Хороший парень, менеджер. Подрабатывает диджеем в ночном клубе, от него и «скоростей» хороших можно взять и платёжеспособный клиент с шофёром. Или опять – с бани, или на ходу – между совещанием с Карлом Марксом. Знаешь, дядька, люблю по-честному, без обязательств. Товар, деньги, давай, подай???! В общем, умная я и чистая. Иногда, редко, очень редко, хороший чувак в тоске встречается. Но у меня еще три-четыре года бизнес-класс, а потом тоскливых, хороших чуваков будет значительно больше. Одного из них можно отмыть, уехать в Питер, потеряться в нём до климакса... Если без «спидов» чаще трех раз в неделю, до полтинника дотяну на удачном парне. А там и родители квартиру в Череповце по возрасту освободят, надо бы походить на курсы парикмахера – по-моему, в нашем доме есть парикмахерская. А если нет – то в магазине «Продукты» точно есть. Там Славка-одноклассник директором… Не смотри, что две «ходки» по «хулиганке» - в кондитерский отдел устроюсь. А вечером буду пить чай с халявными конфетами «Помадка» и смотреть телеканал про природу, как киты, друг за другом, годами ходят, что бы один раз над водой взлететь и опять разбежаться вокруг земного шара. А еще перед сном, как давление померяю, попаверином закинусь и одеялом накроюсь, вспомню смех счастливой мамки, подталкивающий меня к дверям отборочной комиссии на конкурс «Мисс Череповец» в ДК Строителей 10 лет назад. И что в тот день было тоже жутко холодно…»
|
|
Нравится? А знаете, почему нравится? Потому что имперская литература не может не нравится - это основной критерий отбора в библиотеку. Я просто прочертил первую линию. Если вы не поленитесь, то скоро она будет в середине списка. Потом мы разведем автомобильную кампанию на приличный джип и к лету первое перо имперской литературы на нем поедет к океану. У нас океанов пока еще несколько – любой, на выбор – наблюдайте, формулируйте, записывайте и 3G вам в спину! Предложение…Реальное предложение.
И наконец:
Вопрос бытийности.
«Быть или не быть». Всегда мечтал прочесть эти слова в Петербурге! Санкт-Петербург, Ледовый дворец, петербуржцы, культурные люди, и я читаю «Быть или не быть», так и должно было случиться, я так в детстве мечтал!..
Быть или не быть, - таков вопрос;Что благородней духом - покорятьсяПращам и стрелам яростной судьбыИль, ополчась на море смут, сразить ихПротивоборством? Умереть, уснуть, -И только; и сказать, что сном кончаешьТоску и тысячу природных мук,Наследье плоти, - как такой развязкиНе жаждать?
- Вильям Шекспир, Гамлет, принц Датский.
Я сделал это!
«Поехал я в больницу, навестить своего старого доброго друга, проходящего курс интенсивной терапии после очередного двухнедельного запоя. Друг – на то он и друг, что с ним не обязательно в районной библиотеке встречаться. Но смысл от этого не меняется – в итоге всё сводится к беседе о жизни. То бишь, - а! – о самом главном. То бишь, - а! – о том, что другие, может и не скажут. Друг схватил меня за руку и с трудом выговаривая фразы, то и дело отвлекаясь, что бы сделать глоток воды из стакана на тумбочке, сам начал беседу. «Ты помнишь – сказал он. - когда мы у тебя на кухне в последний раз говорили и ты мне еще рассказывал про свои пирамиды-шмиромиды и все остальное… Короче. Я еще с Познером передачу смотрел – случайно включил и сразу нарвался – так вот - закружили тебя, Ванька, демоны! Ты раньше чаще улыбался. Сейчас ты другой. Тебя используют. Все используют. Красные. Белые. Зеленые. И остальные цвета. Я чёрта под Калининградом на гастролях по белке видел, помнишь, тоже рассказывал? Ты ещё расспрашивал, на кого он похож и всё остальное… Ванька, не надо… Ты пойми – мы ангелы, нас сюда «красиво» делать послали. А ты, что-то, совсем, пчельник, поперся. Тебе больше этого никто не скажет. Потому что черти через тебя людей морочат. Через тебя, через политику, через церковь. Помнишь, как у Владимира Семёновича:
|
|
Ай ни церковь, ай ни кабак -Ничего не свято!Эх, ребята, все не так,Все не так, ребята!
Все не так, Ванька. Рога из тебя прут. Не надо.»
Он еще что-то говорил, все менее и менее связанное между собой общим смыслом. Говорил, пока висящая над его кроватью капельница не опустошилась до половины, а сам он не забылся тяжелым сном. Я еще немного посидел, глядя на него и размышляя над услышанным, а потом – домой поехал. Мой друг никогда не был особо набожным человеком. Но он всегда был хорошим поэтом. И слова мне его не давали покоя. Поэтому, сразу по возвращению домой я записал их. Может быть, действительно что-то не так? Кто-то говорил голосом моего друга? Кто предупреждал меня? И почему именно сейчас? Я не могу дать ответы на этот вопрос. Но я был обязан поделиться с вами. Потому что все должно быть честно. Иначе смысла нет. Шизофреническими домыслами Тарантино и все остальное красть время вашей жизни. Ведь с того момента, как первый раз Лужниках прозвучала Доктрина, я действительно стал меньше улыбаться. Или так и должно быть? Чай не анекдот, про будущее наших детей размышляем. И сказанное ранее правильно, во всяком случае, таковым выглядит. Наша нация категорически неприемлет времен стабильности. И расцветает во времена кровавых мировых смут и геополитических катаклизмов. Да и про отсутствие у нас на подсознательном уровне интереса ко всему, кроме связанного с военно-промышленным комплексом - тоже правильно. И вне Империи нам не жить - не верим мы бумагам. Человеку можем поверить, а абстрактному тезису – нет. И необходимость привить уважение своим единоплеменникам – тоже не поспоришь. Относительно методов… Схема вообще безупречна. Войти в сознание принадлежности своему народу, настроиться на служение его благу, подчиняя свои мимолетные рефлексии потоку ошеломительного переживания волевых выборов единоплеменников. Нет, архитектура Империума совершенна по причине её способности приспосабливаться подобно живому организму, к любому значительному изменению в реалиях окружающего мира, при этом не изменяя конечной цели. Логика Империума так же не подлежит критике, поскольку включает эту критику в общий инструментарий анализа, а сама базируется на постулатах здравого смысла и опытного сравнения. Но где слабое звено? De nihilo nihil - из ничего – ничто – повторяют латиняне, и мой друг руководствовался отнюдь не завистью или непониманием. Его тревожила моя личная судьба. То есть, он говорил - из любви. Значит, слабое звено есть, и оно – опасно. Как для меня лично, так и для всех, принимающих Доктрину. Конечно, можно было бы не брать в расчет мнение человека, никогда не пытающегося изменить мир вокруг себя, но нельзя не учитывать мнение поэта. Поэты живут прозрениями – поэты «надмирный» класс, избранный небом, подобный святым и героям. Они не умеют врать. Потому что в их задачу не входит говорить правду! Их интуитивная душа парит и над тем, и над другим! Они в ином, уже гармонизированном измерении. Мгновение поэтических прозрений при открытой двери в вечность, и не учитывать, пусть ничем и не подтвержденный, взгляд спивающегося поэта по крайней мере легкомысленно. Я не могу его не учесть. И не могу учесть. Потому что Доктрина – абсолютно земное творение. И ставит перед нами абсолютно земные задачи. И предлагает абсолютно земные методики. Лучшие, использующие все известные способы организации человеческого мышления, ограждающие человека от насильственного убеждения со стороны, гарантирующие ему свободу выбора, потому что только эта свобода делает выбор человека строго осмысленным, и оттого настоящим, живым. Где не рифмуется? Может быть, мешает привязка к национальности? Но ведь именно эта привязка и есть энергетический ресурс, который питает весь организм нового общества. Нельзя исключить из биологической архитектуры этого общества самое короткое, после семьи, звено ДНК. Не пройдя этап национального государства, наша страна не сможет эволюционировать дальше. А о построении Империи и речи быть не может. Здесь тупик. Мы вынуждены приобрести в своих сердцах пристрастное отношение к представителям собственной национальности. И при равных условиях предпочесть все-таки своего единоплеменника представителю другой национальности. Что не делает нас дикарями, напротив, совершенствует до следующего уровня – приятия общечеловеческого единства. Нет сомнений, что однажды наступит время, когда человечество минует все расовые и национальные отличия – это логично, но попытка принудительно форсировать этот процесс автоматически влечет за собой потерю значительной части традиций, и как следствие, морально-нравственных эталонов. Мы просто свалимся хаос, из которого все равно придется выбираться. Придется создавать эти эталоны самим – принудительно и только принудительно. Потому что душевные увещевания на законы предков не будут иметь смысла. А религиозные эталоны будут только мешать утверждению новых систем общественных координат по причине их независимости от задач социального-политического порядка. А если мы все-таки мы попытаемся эти религиозные эталоны приспособить к текущей потребности, так мы просто этим уничтожим их. Так отчего не удается? Или поэт чувствует, что сама попытка спасти свою нацию, да и все свои остальные тоже порочна и что мы должны погибнуть?… Как это бывает с человеком, сознательно жертвующим собой ради спасения других. Тогда мы обречены. Тогда действительно грех что-то предпринимать. Но это страшное откровение, если оно непосредственно не исходит сверху, то через поэта говорит сам дьявол.
Что можно сказать еще? Осталось только мое личное несовершенство. Поэт чувствует, что декларируемые мной знания, в силу моей слабости, глупости, упрямства могут быть поднесены некорректно и принести много бед. И это может быть! Я сам у себя на подозрении. Слишком большие ставки. Нет права рисковать! Опять вопрос бытийности… Гамлет, кстати, так толком и не ответил на него – погибли все, участвующие в интриге, кроме Фортинбраса, хотя он в интриге не участвовал, был занят - воевал. Но вот еще одна неясность: на что надеялся Шекспир, задавая вопрос, без возможности ответить на него односложно? Может быть, его интересовал не столько ответ, сколько поиски его? Если так, то мой случай не так уж плох. Я искал, и ищу.
Уверен, вы - тоже!