Какой у нас был пионервожатый! Бывший моряк! Студент педагогического института! Во время каникул решил поработать в пионерском лагере. Девчонки ловили каждую Яшину фразу и потом подробно обсуждали. Малыши так и липли к Яше. Мальчишки, даже самые старшие, перенимали у него всё: походку, манеру говорить и встряхивать головой, откидывая волосы. Ходил он в тельняшке и светлых спортивных брюках и в этой простой одежде казался нам, старшим девочкам, необыкновенно стройным и красивым.
Речка наша, Пахра, в том месте, где мы купались, была узкая и мелкая — в самом глубоком месте по шейку. Но мы нашу речку любили, потому что отдыхали рядом с ней не первый год и привыкли к нашему пляжу, к песчаному мыску, окружённому густым кустарником, плакучей иве, по толстому стволу которой можно было ходить, как по мостику; к крошечным серебристым малькам, пасущимся в прозрачной прибрежной воде.
Конечно, Яша был пловец не чета нам, он привык в море плавать, ему наша речка должна была казаться жалким ручейком. Он мог бы нам откровенно сказать, что ему скучно плавать в нашей речушке,— ему мы бы это простили. Но он ни разу ничего плохого про нашу речку не сказал. А плавал он здорово, только ему развернуться было негде.
По вечерам Яша иногда пел, а пионервожатая Люба подыгрывала ему на аккордеоне.
Яша со всеми был одинаково весел и доброжелателен. Но нам этого казалось мало. Мы искали проявлений хоть крошечного внимания к каждой из нас в отдельности. Если какая-нибудь девочка говорила:
— Ох, мне от Яши сегодня влетело!
Или:
— Яша просил меня волейбольную площадку подмести,— то этой девочке начинали завидовать, потому что Яша именно её отметил особым вниманием.
Мальчишки дразнили нас, что мы все в Яшу перевлюблялись, но этого не было! Этот вопрос в женских палатах обсуждался, и мы пришли к единодушному решению: мы в Яшу не влюблены, а просто уважаем его как человека.
Конечно, не обошлось без исключений: Лидуша из двенадцатой палаты дошла до того, что осколком стекла выцарапала на руке «Яша». Но Лидуша вообще была ненормальная. Это она сама попросила называть её не Лидой, а Лидушей, потому что, видите ли, папа с мамой её так называют. Пожалуйста, Лидуша так Лидуша, нам это было безразлично. Но она и во всём остальном была не такая, как все. Она всего боялась. Грозы боялась — в двенадцать-то лет! Визжала при виде червяка или лягушки. Даже воды она боялась, хотя ей очень нравилось ходить на речку. Она забиралась в воду по щиколотку, садилась на корточки и потихоньку обрызгивала себя. На лице у неё при этом отражалось такое блаженство, что поневоле становилось смешно.
Однажды кто-то из подруг незаметно подкрался сзади к Лидуше да как толкнёт её в спину. Та шлёпнулась лицом вперёд, наглоталась от неожиданности взбаламученной воды, выскочила на берег и долго кашляла и дрожала всем телом, и в чёрных глазах её был такой испуг, словно в самом деле что-то ужасное случилось. Мы постоянно толкали и топили друг друга — это было самое обычное дело, и поэтому за Лидушу никто и не подумал заступиться.
А сколько было смеху с Лидушиной рыбкой! Лида поймала в речке крошечную рыбешку, пустила в банку и принесла в палату. Поставила банку на тумбочку у своей постели, бросила туда травинки и крошки хлеба и мечтала, как она отвезёт рыбку домой. А её соседки на следующий день прибежали с прогулки пораньше, рыбку выбросили, а в банку посадили лягушку. Когда Лида вошла в палату и увидела, в кого превратилась её рыбка, она завизжала на весь дом, бросилась на кровать вниз лицом, крепко зажмурилась, зажала уши пальцами и пролежала так до самого полдника, даже обедать не ходила. У неё это был такой способ: когда её особенно доводили, она сжималась в комок, зажав уши и зажмурив глаза. Поступок Лидушиных соседок многие осудили. Очень уж безобидная была Лидуша, никогда не жаловалась, и, если хоть на день её оставляли в покое, она веселела, из чёрных глаз её исчезал страх, и она рассказывала даже какую-нибудь сказку — она их сама умела сочинять.
Наша шестнадцатая палата над Лидой никогда не издевалась, хотя и мы к ней, конечно, всерьёз не относились. Но для Лидушиных соседок по палате шутки над ней стали чем-то вроде зарядки для ума. Они изощрялись друг перед другом, как могли.
Может, веди себя Лида как-нибудь иначе, умей она хоть немного постоять за себя, девчонки не посмели бы так себя вести. Но она умела только сжиматься в комочек и зажимать глаза и уши.
В родительский день к Лиде приехала мама, старая, мы даже сперва решили, что это не мама, а бабушка. Едва успела она сойти со ступеньки автобуса, как Лида бросилась к ней с криком:
— Мама, возьми меня отсюда!
— Лидуша, единственная моя! — отвечала мама, прижимая к себе дочь. — Неужели тебе тут не нравится? Ты посмотри, как тут хорошо! Воздух какой, птицы поют, а сколько игр! Ведь это же счастье — жить в таком замечательном лагере! Ты окрепнешь после болезни, поправишься...
Маме и в голову не могло прийти, что её ненаглядную дочку тут считают придурочной и изводят всякими шутками. А Лидуша даже маме своей не нажаловалась: может, боялась, что ее переселят в другую палату, а там ей ещё солонее придётся? Лидины соседки немножко всё-таки опасались расплаты, но им даже не влетело. Воспитатели так и не узнали об их проделках. После родительского дня всё пошло по-старому. Соседки, правда, выдохлись, выдумки стали повторяться, но впечатлительная Лида на любую мелочь реагировала всё с тем же искренним отчаянием.
Вот тогда-то она и выцарапала у себя на руке имя нашего пионервожатого. И по смешной своей манере придумала о Яше целую сказку. Это была сказка о благородном рыцаре, защитнике слабых, который сразу видит всякую несправедливость, и борется с ней, и наказывает обидчиков. Про то, как этот рыцарь спас принцессу, которую злая колдунья превратила в некрасивую девочку, и расколдовал её, и она снова стала прекрасной черноокой принцессой.
Мы, конечно, сразу поняли, кого изобразила Лида под видом черноокой принцессы, и очень хохотали над её сказкой. А что стоило одно только начало! Девчонки из Лидушиной комнаты пересказывали его нам, давясь от смеха: «В одной обыкновенной семье родился необыкновенный мальчик с белокурыми волосами и белоснежными зубами...»
Это надо же! Новорожденный — с зубами!
— Бывают же на свете такие дуры! — изумлялись мы.
— Вот бы Яша услышал эту историю!
— Девчонки! Девчонки! Идея! — воскликнула Оксана. — Давайте скажем Лидуше, что Яша ею интересуется! Что он про неё все время спрашивает! Она, дура, поверит, увидите!
Доверчивая Лида поверила сразу. Она вспыхнула, когда Оксана как бы между прочим сказала ей:
— И что это Яша в тебе нашел? Спрашивает всё время.
— А я слышала, он Любе сказал, мол, Лидуша — самая красивая девочка во всём лагере,— добавила Тоня и отвернулась, чтобы Лида не видела её сморщившегося от смеха лица.
А вскоре у нас созрел великолепный план. Оксана отвела Лиду в сторону и сообщила:
— Яша просил передать, чтобы ты ровно в семь вечера ждала его на мосту.
Чёрные глаза Лиды засияли.
— Я надену красное платье, — сказала она.— И красные туфли.
— И бант красный повяжи,—посоветовала Оксана.
— У меня нету!
— Я тебе свой дам,— сказала Оксана.
— Спасибо! Я его тебе потом отглажу и отдам! — благодарила ненормальная Лида.
Яше сказали, что в семь часов его будет ждать на мосту кто-то, чтобы сообщить что-то важное. Яша предположил, что это ярцевские пионеры хотят договориться насчет футбольной встречи, и сказал, что обязательно придёт.
Лида в красном платье, с красным бантом в черных волосах стояла на мосту и ждала. Мост был очень старый. Много поколений назначали на нём свидания. На серых деревянных поручнях было вырезано столько имен и фамилий, что они уже не помещались и новые надписи шли поверх старых. Когда-то этим мостом был перекрыт пруд с карасями, но пруд давно уже высох, остался только овраг, по дну которого протекал хилый ручеёк. Сейчас под мостом притаилась чуть ли не половина лагеря. Лида не могла видеть, как мы, сжавшись на дне овражка, зажимаем руками рты, чтобы не расхохотаться, грозим друг другу кулаками, чтобы не шевелились, чтобы не пропал эффект.
Мост заскрипел под Яшиными шагами.
— Лидуша? — удивился Яша.— Так это ты меня тут ждёшь?
— Я...— еле слышно донеслось до нас.
— Ну?— спросил Яша.
Лида молчала.
— Что ты мне хотела сказать?
Ни звука.
— Так и будем молчать? — весело осведомился Яша.
— Я...— начала Лида.— Я думала... Мне сказали...
И опять молчание.
Первым не выдержал Юрка Ефремов. Он вылез из-под моста. За ним на четвереньках Оксана. За Оксаной вся Лидушина палата. Потом наша, шестнадцатая. Лида прижала руки к щекам и глазами, полными ужаса, смотрела, как из-под моста лезут всё новые и новые её мучители.
Лиду окружили плотным кольцом. Теперь можно было не сдерживаться. Мы хохотали до слёз, приседали от смеха, показывали на Лиду пальцами, хлопали себя по коленям.
— Бант твой? — спросил Ефремов.
— Нет...
— Снимай!
Лида протянула Ефремову бант. Волосы упали ей на лицо. Растерянная, похожая на тощего, побитого котёнка, она взглянула на Яшу, который стоял в сторонке и, ничего ещё не понимая, улыбался. Лида вдруг, прорвала плотное хохочущее кольцо и побежала. Сбежав с моста, она кинулась в сторону от дороги, перепрыгнула через канаву и бросилась в густые заросли крапивы. Она упала в эту крапиву и свернулась в комочек. Сквозь зелень просвечивало её красное платье.
Яша перестал улыбаться. Под его гневным взглядом мы притихли. Стояли, переминаясь с ноги на ногу.
— Марш в лагерь, — приказал Яша и тихо добавил: — Звери...
И мы поплелись в лагерь. Оборачиваясь, мы видели, как Яша вывел Лиду из крапивы, как он вытирал ей лицо и руки носовым платком.
После ужина пионервожатая устроилась на скамейке с аккордеоном. Рядом с ней сел Яша. Тут же их окружили. Каждому хотелось пристроиться рядом с Яшей. Оксана, отпихнув подруг, шлёпнулась с видом победительницы на скамейку.
— Где Лида? — спросил Яша.
— Она в палате.
— Сбегай за ней, — приказал Яша Оксане. — Без неё не возвращайся.
И пришлось Оксане идти за Лидой и теперь уже всерьёз передавать ей Яшину просьбу. Вернулась она одна.
— Не хочет идти,— объяснила она.— Говорит, что я вру.
Тогда Яша встал и сам пошёл за Лидой. До самого отбоя Яша пел морские песни, а Лида сидела рядом с ним, все девочки смотрели на неё с завистью.
С этого дня все переменилось. Яша посылал Лиду с поручениями на подсобное хозяйство. Её он брал с собой в Ярцевский лагерь договариваться насчет самодеятельности, хотя она ни петь, ни танцевать не умела.
Попробовал бы теперь кто-нибудь не то чтобы подшутить над Лидой — пренебрежительно заговорить с ней! У нее появился такой защитник, о котором мы могли только мечтать. Это именно Яша обнаружил, что Лида знает наизусть массу стихов и хорошо их декламирует. Он уговорил её читать на вечере самодеятельности. Яша откровенно радовался Лидиному успеху. Он стал заботиться о ней, следил, чтобы она всё съедала, чтобы в пасмурные дни потеплее одевалась. Лида просто расцвела от такого постоянного внимания, поправилась, похорошела. Мы и думать забыли, кем ещё недавно была для нас Лида.
И когда в конце каникул за Лидой приехала мама, она свою дочь просто не узнала. Мама ходила к начальнику лагеря и к старшей воспитательнице — благодарить за Лиду. Мы впервые услышали, что Лида два года провела в постели, а потом ей делали сложную операцию на сердце. И мама боялась отпускать её в лагерь, а теперь очень рада, что всё-таки решилась.
— Вот что делают свежий воздух и хорошее питание, — говорила мама.
А мы-то знали, что воздух и питание тут ни при чём. Просто Лидина сказка оказалась пророческой: благородный рыцарь, защитник слабых, не мог стерпеть несправедливости. Он превратил робкую девочку в черноокую принцессу.
ЗАДАНИЕ
Письменно ответьте на вопросы:
1. Какова тема и основная мысль произведения?
2. Где и когда происходят изображённые в нём события?
3. Какие места в книге произвели на вас наиболее сильное впечатление?
4. Кто из героев особенно понравился? Почему?
5. Что особенно запомнилось?
6. Какие выводы можно сделать из прочитанного?