Джеймс Паттерсон Говард Роуэн
Медовый месяц
Джеймс Паттерсон, Говард Роуэн
Медовый месяц
Пролог
Что со мной?
«Вещи далеко не всегда являются такими, какими кажутся на первый взгляд».
Минуту назад я чувствовал себя абсолютно здоровым и вдруг скрючился в три погибели и в агонии схватился за живот, не понимая, что со мной происходит.
Я знаю только то, что ощущаю в данный момент, и не могу поверить в реальность происходящего. Такое чувство, будто внутреннюю часть живота выжигают страшным огнем. Я стону от боли, кричу от ужаса, а еще молюсь – молюсь, чтобы все это наконец‑то закончилось.
Но боль не утихает.
Неистребимый огонь продолжает выжигать мою плоть изнутри, разрывает желчный пузырь, и капли желчи просачиваются, окропляя все внутренние органы… кап… кап… кап. Воздух мгновенно наполняется дурманящим запахом моего разлагающегося тела.
«Я умираю», – говорю я себе.
Впрочем, не умираю. Это хуже, чем смерть. Гораздо хуже. С меня просто сдирают кожу, сдирают изнутри, и это еще только начало.
Как всепоглощающий огонь, боль заполняет мое тело и медленно поднимается к горлу, где в конце концов взрывается и перекрывает доступ свежего воздуха. Я начинаю задыхаться и судорожно хватаю ртом воздух. Потом падаю на пол, не в силах выбросить вперед руки, и изо всей силы ударяюсь головой о грубый деревянный пол. От удара моя голова, кажется, раскалывается на части, а из открытой раны над правой бровью на пол начинают стекать тонкие струйки крови. Я несколько раз моргнул от боли, но это было все, на что я оказался сейчас способен. Да и что я мог сделать, если на такую рану надо накладывать швы?
А боль тем временем становилась сильнее. Порой мне казалось, что она выходит из меня через нос, через рот и даже через уши. Боль наполняет мои глаза, отчего они раздуваются, как маленькие шарики, готовые лопнуть в любую минуту.
Я попытался подняться на ноги, но так и не смог этого сделать. Ноги налились свинцом и подкашивались при каждом движении. Ванная комната была в десяти футах от меня, но сейчас мне казалось, что до нее десять миль, не меньше.
С огромным трудом мне удалось приподняться, и я на четвереньках пополз к ванной. Там я заперся изнутри и опять рухнул на пол, не в силах больше держаться на онемевших ногах. И снова ударился головой, но на этот раз удар о холодный каменный пол ванной был настолько сильным, что в голове что‑то треснуло, а коренные зубы, казалось, раскололись на части.
Я видел, что раковина недалеко от меня, но она, как и все остальное, кружилась перед глазами, не давая возможности сосредоточиться на ней. Я с большим трудом протянул руку и попытался ухватиться за ее край, но не смог этого сделать. Все тело раскалывалось от боли, а любое движение порождало ощущение, что через него пропустили ток силой в тысячу вольт. Никаких шансов.
Но я собрался с силами и пополз к спасительной раковине. Невыносимая боль пронизала все тело, затронув даже кончики пальцев. В этот момент мне казалось, что даже ногти наполнены резкой болью, когда я цеплялся ими за края кафельной плитки. У самой раковины я из последних сил обхватил рукой ее основание и с трудом приподнял голову. Мне каким‑то образом удалось открыть рот и вдохнуть глоток воздуха. Потом я стал медленно подниматься вверх, чувствуя, как разрываются в клочья грудные мышцы. Было такое ощущение, что какая‑то неведомая сила терзает их, превращая в окровавленные куски плоти, которые затем швыряет на пол.
Послышался стук в дверь. Я испуганно повернул голову, с трудом удерживаясь на ногах. Стук становился все более громким и настойчивым. В какой‑то момент он превратился в грохот.
Если бы это громыхание означало для меня спасение, если бы хоть кто‑то пришел мне на помощь и избавил от невыносимой боли!
Но нет, тот, кто стучал в эту дверь, меня не спасет. Теперь я уже понимал, что происходит. Конечно, я не знал, что именно убивает меня сейчас, но зато очень хорошо знал, кто это делает.
Часть первая
Превосходная пара
Глава 1
Нора чувствовала, что Коннор внимательно наблюдает за ней.
Он всегда делал это, когда она собирала вещи, отправляясь в очередную поездку. В такие минуты Коннор облокачивался на дверь спальни всей массой огромного, более шести футов, тела и молча смотрел на нее, засунув руки в карманы брюк фирмы «Докерс». Он ненавидел даже саму мысль о расставании с ней, и это всегда отражалось на его угрюмом лице.
Обычно Коннор стоял молча, пил свою любимую минеральную воду «Эвиан» и недовольно глядел, как она торопливо пакует дорожную сумку. Однако в этот вечер он не сдержался.
– Не уезжай, – произнес Коннор глубоким голосом.
Нора повернулась к нему с приветливой улыбкой на губах.
– Ты же знаешь, что я не могу отказаться. Мне самой это осточертело, но ничего не поделаешь.
– Не уезжай, Нора. Просто скажи нет, и все. Пошли их ко всем чертям. Я ужасно соскучился по тебе.
С первого дня их знакомства Нора хорошо знала, каким уязвимым и беззащитным может быть Коннор в общении с ней, и это пробуждало в ней трогательные чувства. Тем более что такое поведение Коннора резко контрастировало с его положением крупного публичного деятеля, очень богатого человека и весьма преуспевающего менеджера, который владеет достаточно успешной компанией в Гринвиче и имеет офис в Лондоне. Даже по выражению глаз Коннора можно было без труда определить, что он обладает всеми качества льва – мощью, решительностью и гордостью.
И в самом деле, в свои относительно молодые годы, в возрасте сорока лет, Коннор выглядел царственной особой, самым настоящим королем на фоне окружающих его людей. А в лице Норы, которой было тридцать три года, он нашел свою королеву, нежная душа ее вполне соответствовала его царственному облику.
– Знаешь, я мог бы связать тебя по рукам и ногам и оставить в этой спальне, – шутливым тоном заметил Коннор.
– Очень остроумная шутка. – Она бросила на него игривый взгляд, после чего опять стала рыться в сумке, проверяя наличие каких‑то важных для нее мелочей. – Ты бы лучше помог мне найти мой зеленый кардиган, – озабоченно проворчала Нора.
Коннор улыбнулся. Ему нравилось общаться с ней. Только эта женщина понимала его не совсем удачные шутки и всегда реагировала на них спокойно, без лишних эмоций.
– Ты имеешь в виду тот, что с перламутровыми пуговицами? Так он там, в шкафу.
Нора весело рассмеялась:
– Значит, ты снова повадился в мой платяной шкаф и оставляешь там свои вещи?
Она быстро пошла в гардеробную комнату и вскоре вернулась оттуда с зеленой кофтой в руках. В этот момент Коннор подошел к кровати и уставился на нее немигающим и очень хитрым взглядом.
– О‑о! – простонала Нора. – Мне хорошо знаком этот взгляд.
– Какой взгляд? – изображая недоумение, спросил он.
– Тот самый, который выражает желание получить прощальный подарок. – На какое‑то мгновение Нора остановилась в раздумье, а потом слегка покраснела от смущения, бросила зеленую кофту на кровать и приблизилась к нему. На ней в этот момент были только узкие трусики и соответствующий им ажурный бюстгальтер. – Подарок от меня, – едва слышно прошептала она ему на ухо.
Коннор не преминул воспользоваться этой секундой, обняв Нору за плечи и прижав к себе. Он нежно поцеловал ее в шею, потом в оба плеча, после чего опустился ниже и стал осыпать поцелуями выпуклые изгибы небольших, но упругих грудей. При этом он одной рукой продолжал удерживать ее, а другой лихорадочно возился с застежкой бюстгальтера на ее спине.
Нора напряглась всем телом, с трудом сдерживая дрожь. «Умный, веселый и необыкновенно хорош в постели, – подумала она. – О чем еще может мечтать любящая его женщина?»
Коннор опустился на колени и поцеловал ее слегка выпуклый, но все еще упругий живот. Погладив пупок, он несколько раз провел по нему языком, а потом стал опускаться ниже, попутно сворачивая в трубочку ее тонкие трусики.
– О… – прошептала Нора, закрыв глаза. – Как это… приятно.
Через минуту настал ее черед. Когда Коннор выпрямился перед ней во весь свой огромный рост, она стала раздевать его. Движения Норы были быстрыми, ловкими, но вместе с тем чувственными и нежными.
Какое‑то время они стояли совершенно обнаженными и любовались друг другом, словно пытаясь запомнить каждую деталь, каждый изгиб тела.
И вдруг Нора игриво толкнула Коннора на кровать и весело рассмеялась, когда он плюхнулся на спину, широко расставив ноги. От этого его возбужденная плоть стала еще более впечатляющей. Нора с восхищением смотрела на совершенное мужское тело, а потом сунула руку в сумку, вынула оттуда ремень фирмы «Феррагамо» из черной эластичной кожи и намотала его на руку.
– Ну, так кто тут хотел связать меня по рукам и ногам? – шутливо спросила она, помахивая ремнем.
Глава 2
Через тридцать минут, завернувшись в домашний халат розового цвета, Нора спустилась на первый этаж роскошного трехэтажного особняка Коннора, выстроенного в неоклассическом колониальном стиле и занимавшего площадь более одиннадцати тысяч квадратных футов. Этот великолепный дом производил впечатление даже на фоне высоких стандартов района Брайерклиф‑Мэнор и других аристократических поселков округа Уэстчестер.
Кроме того, каждая комната в доме была обставлена прекрасной мебелью, соответствующей самому изысканному вкусу, и содержала в себе немало любопытного – все из лучших антикварных салонов Нью‑Йорка: «Элиеш – Ван Бримс», «Нью‑кэнан антик», «Силк перс» и так далее. Воображение гостей поражали оригинальные полотна Моне и представителей художественной школы Хадсон Ривер, включая самого Томаса Коула. А в библиотеке стоял уникальный секретер британского короля Георга III, который когда‑то принадлежал знаменитому семейству Морганов. На этом секретере всегда покоилась коробка для хранения сигар, которую бывший президент США Ричард Никсон подарил кубинскому лидеру Кастро вместе с подтверждающими документами. И в заключение следует упомянуть огромный винный погреб, в котором хранилось почти четыре тысячи бутылок превосходного вина.
По правде говоря, для оформления интерьера своего дворца Коннору пришлось нанять целую армию нью‑йоркских дизайнеров, и среди них он в конце концов выбрал самого лучшего специалиста в этой области. Дизайнер произвела на него такое впечатление, что он вскоре пригласил ее на свидание, а еще через полгода она оказалась в его постели. Надо сказать, что эта встреча пришлась по душе им обоим. Ей было удивительно хорошо от общения с интересным и сильным человеком, а он просто сходил с ума от ее умения вдохнуть в него наполненную новым смыслом жизнь. Никогда еще он не испытывал такого счастья, как с этой женщиной.
За пять лет до этого Коннор встретил свою первую любовь, обожал ее, боготворил, но его невеста Мойра внезапно умерла от рака, и он даже представить не мог, что когда‑нибудь снова сможет полюбить. И тут в его жизни неожиданно появилась Нора Синклер…
Спустившись на первый этаж, Нора пересекла мраморный холл, миновала столовую и вошла в кухню, свое любимое место. Она так проголодалась после любовных игр с Коннором, что решила немного перекусить перед дальней дорогой. До поступления в Нью‑йоркскую школу дизайна Нора мечтала получить образование в кулинарном училище и стать первоклассным шеф‑поваром – даже ходила с этой целью на курсы школы «Ле кордон блю» в Париже, но жизнь распорядилась иначе. С тех пор ей приходилось украшать интерьеры зданий, а не обеденные столы, но она ни на минуту не забывала о прежней страсти и использовала любую возможность, чтобы поколдовать на кухне. Это занятие и без того приносило ей огромное удовольствие, а в доме Коннора, горячо любимого Норой человека, она готова была совершить настоящие кулинарные чудеса. Впрочем, даже приготовление самого обыкновенного двойного чизбургера с луком и черной икрой доставляло им обоим несказанную радость.
Минут через пятнадцать она громко позвала Коннора:
– Дорогой, у меня все готово, а у тебя?
Он быстро спустился вниз в тех же брюках и майке, почти вбежал в кухню и обнял Нору, которая еще не отошла от плиты.
– Нет на земле другого такого места…
– Где мне хотелось бы остановиться, – продемонстрировав эрудицию, закончила она знаменитую фразу. Это было их любимое занятие. Один начинал какую‑то фразу, а другой должен был завершить ее. Они называли это разделенной мантрой и постоянно проверяли друг друга на психологическое соответствие, когда находились вместе. К счастью, такие взаимные экзамены они выдерживали легко. Несмотря на разное социальное происхождение и образование, они прекрасно дополняли друг друга и понимали практически с полуслова.
Коннор заглянул через ее плечо и посмотрел, как она режет на тоненькие колечки лук.
– Неужели ты никогда не плачешь от лука?
– Никогда, – смеясь, ответила Нора. – Он на меня не действует.
Коннор на всякий случай отошел в сторону и сел на стул.
– Когда за тобой приедет машина?
– Меньше чем через час.
Он молча кивнул и заерзал на стуле, устраиваясь поудобнее.
– А где находится этот твой клиент, который вынуждает тебя работать по воскресеньям?
– В Бостоне. Это недавно вышедший на пенсию человек, который только что купил и отремонтировал огромное предприятие в Бэк‑Бэй.
Нора порезала лук, заправила им два огромных чизбургера, а потом налила Коннору пива, а себе – эвианской воды.
– Да, это вкуснее, чем чизбургеры от «Смита и Воленски», – заключил Коннор, прожевав первый кусок. – А если к этому добавить совершенно очаровательного шеф‑повара, то вообще говорить не о чем.
Нора радостно улыбнулась:
– Ты еще не пробовал мое мороженое с клубникой. Я специально приготовила его для тебя. – Она сама обожала это мороженое и по особым случаям всегда подавала его к столу. А рецепт блюда она привезла из Цинциннати.
Нора сделала глоток из стакана и молча наблюдала, как Коннор с ужасающей быстротой поглощает ее чизбургер. Впрочем, он всегда ел быстро, как будто боялся опоздать на поезд. У него был отменный аппетит, и это всегда радовало ее.
– Боже мой! – воскликнул он, вытирая губы. – Как я люблю тебя!
– И я тебя тоже. – Она поставила на стол стакан с водой и посмотрела в его голубые глаза. – Я действительно очень люблю тебя. И не просто люблю, а восхищаюсь тобой.
Коннор поднял вверх обе руки, словно соглашаясь с ней:
– В таком случае чего же мы медлим?
– Что ты хочешь этим сказать? – насторожилась Нора.
– Я хочу сказать, что на тебе сейчас больше одежды, чем на мне.
Нора растерянно заморгала:
– Ну и что ты предлагаешь?
– Нет‑нет, ничего особенного, – замахал руками Коннор. – Просто высказал вслух некую мысль, не более того. – С этими словами он сунул руку в карман и вынул оттуда небольшую коробочку голубого цвета с лейблом «Тиффани». Не успела Нора и слова сказать, как он опустился перед ней на колено и протянул ей коробку. – Нора Синклер! – торжественно объявил Коннор. – Ты сделала меня невероятно счастливым человеком. Я просто поверить не могу, что мне выпала такая потрясающая удача – встретить тебя. Ты выйдешь за меня замуж?
Нора оторопело смотрела на него, потом перевела взгляд на коробочку, медленно открыла ее и увидела сверкающий всеми цветами радуги огромный бриллиант. На глазах у нее появились слезы.
– Да, да, – прошептала она, а потом громко закричала: – Да! Я выйду за тебя, Коннор Браун! Я безумно люблю тебя!
Послышался звук откупориваемого шампанского. Коннор приподнял вверх бутылку заранее приготовленного вина «Дом Периньон» урожая 1985 года и налил два полных бокала. Кроме того, он приготовил виски «Джек Дэниел» на тот случай, если Нора откажется от шампанского.
– За наше бесконечное счастье! – торжественно произнес он, высоко поднимая бокал.
– За наше бесконечное счастье! – эхом повторила она, сияя от переполнявшего ее чувства. – За нас и за нашу любовь!
Бокалы зазвенели, после чего оба выпили шампанское и взялись за руки. Последовали горячие объятия и страстные поцелуи. Их радостное возбуждение было прервано громким сигналом автомобиля, который напомнил им о предстоящей разлуке.
Через несколько минут еще один сигнал известил Коннора о том, что его невеста выезжает со двора.
– Я самая счастливая женщина в мире! – крикнула Нора через открытое окно автомобиля, помахав Коннору рукой.
Глава 3
По дороге в аэропорт Уэстчестера Нора долго не могла оторвать глаз от чудного обручального кольца. Коннор сделал ей прекрасный подарок. Бриллиант был не меньше четырех карат и представлял собой круглый сверкающий камень небесно‑голубого цвета, обрамленный платиновой оправой. Кольцо хорошо смотрелось на ее изящном пальце, и создавалось впечатление, что оно находилось тут всегда.
– Вас забрать из аэропорта по возвращении, мисс Синклер? – спросил водитель, помогая ей выбраться из шикарного «линкольна» перед входом в здание терминала.
– Нет, спасибо, я сама доберусь, – сказала она, протягивая шоферу весьма щедрые чаевые. После этого она мило улыбнулась ему, помахала рукой, подхватила за ручку небольшой дорожный чемодан на колесиках и твердым шагом направилась в вестибюль терминала. Там она без колебаний проследовала мимо длинной очереди выстроившихся для регистрации пассажиров и свернула направо, где находился пункт посадки пассажиров первого класса. И все это время в ее ушах звучал мягкий голос Коннора, произносившего одну из их любимых мантр. «Меньше метаний…» – сказал бы он. «Больше денег», – ответила бы она ему.
Когда самолет поднялся в воздух и быстро набрал крейсерскую высоту, Нора наконец‑то оторвала взгляд от обручального кольца и вынула из сумочки последний номер журнала «Дом и сад». На одной из глянцевых страниц была помещена огромная, во всю страницу, фотография того самого дома в Коннектикуте, который она оформила по заказу одного из своих клиентов. «Дерзновение в форме» – шел крупный заголовок поверх фотографии. Снимок получился весьма удачным, а следовавший на другой странице текст был полон превосходных оценок ее труда. Единственное, чего недоставало всему этому материалу, – упоминания ее имени.
Словом, не хватало как раз того, чего она больше всего желала.
Примерно через час самолет приземлился в бостонском аэропорту Логан. Нора быстро покинула терминал, без труда отыскала на стоянке автомашину «крайслер‑себринг» с откидывающимся верхом, которую она всегда заранее арендовала, надела темные очки и вырулила на шоссе, ведущее в Бэк‑Бэй – один из самых престижных районов Бостона.
Включив радио, она вспомнила про две вещи, которые всегда посещали ее в этом «Ореховом городе». Во‑первых, здесь слишком много радиостанций, что само по себе затрудняет процесс выбора. Во‑вторых, предыдущий обладатель этого автомобиля ничуть не беспокоился насчет музыки. А ведь автомобиль с открытым верхом всегда должен иметь фиксированные радиостанции с хорошей музыкой.
Недолго думая Нора нажала кнопку «поиск» и через некоторое время остановила свой выбор на приятной мелодии, которая не мешала ей наслаждаться дорогой в предвкушении предстоящей встречи. Ветер весело теребил ее распущенные волосы, а теплое июньское солнце приятно ласкало смуглую кожу лица. Настроение было превосходное, и она беззаботно напевала вместе с легендарным Фламингосом: «Мои глаза только для тебя одного».
Вскоре Нора свернула с шоссе и подъехала к большому особняку на авеню Содружества, что чуть ниже живописного парка Паблик гарден. Этот воскресный вечер подарил ей две удачи: свободную парковку перед домом и относительно безлюдный проезд по узкой дороге в самом центре парка.
– Чудесно! – воскликнула Нора, останавливая машину.
Еще несколько минут понадобилось, чтобы привести себя в порядок: поправить волосы и расправить помятую одежду. После этого она вышла из машины, подошла к двери и посмотрела на часы. Как раз время для очередного спектакля.
Глава 4
Нора отперла огромную парадную дверь из красного дерева ключами, которые Джеффри Уокер великодушно презентовал ей еще во время первой встречи. Дом, дескать, слишком большой, чтобы каждый раз спускаться вниз, встречая Нору, да и дверной звонок действует ему на нервы. «Очень мило с его стороны», – подумала она, радостно улыбаясь.
– Эй, здесь есть кто‑нибудь? – крикнула Нора, остановившись в просторном холле. – Мистер Уокер?
Через секунду со второго этажа донеслись мелодичный звук трубы Майлса Дэвиса[1] и его чудный голос. Она еще раз позвала хозяина дома, и вскоре над головой послышались шаги.
– Нора, это ты? – раздался голос с верхней ступеньки лестницы.
– А ты что, ждал кого‑то другого? – весело спросила Нора. – Меня бы это очень расстроило.
Джеффри Уокер быстро спустился по лестнице вниз, обхватил Нору обеими руками и закружился с ней по просторному холлу, беспрестанно осыпая поцелуями. Потом он остановился, посмотрел ей в глаза и снова поцеловал в губы.
– Боже мой, как ты прекрасна! – выдохнул он, наконец‑то опуская ее на пол.
Нора весело рассмеялась и шутливо ткнула его кулаком левой руки в живот. Вместо обручального кольца с бриллиантом, подаренного Коннором несколько часов назад, на ее пальце ярко сверкнул крупный сапфир весом в шесть карат, обрамленный дюжиной мелких бриллиантов. То был подарок Джеффри, которым Нора очень гордилась.
– Держу пари, ты говорил это всем своим женам, – шутливо произнесла она.
– Нет, Нора, только таким прелестным, как ты. Господи, как я соскучился по тебе! Да и как не соскучиться по такому очаровательному созданию? – Они оба громко рассмеялись и снова обменялись страстными поцелуями. – Ну, рассказывай, как ты долетела? – спросил он, немного успокоившись.
– Превосходно, – быстро ответила она. – Даже несмотря на коммерческий класс. А как твоя книга?
– Ну, знаешь, это не «Война и мир», разумеется, и даже не «Код да Винчи».[2]
– Ты всегда так говоришь, Джеффри.
– И всегда оказываюсь прав.
В свои сорок два года Джеффри Сэйдж Уокер добился немалого успеха и слыл одним из самых популярных авторов, пишущих на исторические темы. Во всяком случае, его книги почти всегда оказывались в списке национальных бестселлеров. Кроме того, у него было несколько миллионов почитателей, большинство из которых, естественно, принадлежали к слабому полу. Они восторгались его остроумными сюжетами, сильными женскими характерами и ничуть не обижались на грубоватый тон книг Уокера и не всегда деликатные сцены, в которых любовь перемежалась с кровью и насилием.
Неожиданно Джеффри обхватил Нору обеими руками, взгромоздил себе на плечи и быстро понес вверх по лестнице. Нора шутливо отбивалась и визжала, а когда он направился в спальню, она успела ухватиться рукой за дверную ручку библиотеки и заставила его свернуть туда. В дальнем конце большой комнаты стояло его любимое кожаное кресло, в котором он задумал и написал все свои произведения.
– Ты всегда говорил, что именно в этом кресле тебе удаются работы, – сказала Нора. – Посмотрим, что у тебя получится на сей раз.
Джеффри осторожно опустил ее на большой кожаный диван, после чего поставил диск с музыкой Норы Джонс,[3]которую они оба обожали. Когда в библиотеке зазвучал густой и сильный голос певицы, Нора откинулась на спинку дивана и подняла вверх ноги. Сладострастно ухмыляясь, Джеффри снял с нее туфли, затем легкие летние брюки каштанового цвета и наконец‑то добрался до ее ажурных трусиков.
Через минуту она осталась в чем мать родила и принялась проделывать то же самое с ним.
– Мой прекрасный и талантливый муженек, – прошептала она ему на ухо, стягивая с него джинсы.
Глава 5
В тот вечер Нора приготовила дичь с водочным соусом, овощной салат с мексиканской приправой, а потом принесла из винного погреба Джеффри бутылку прекрасного красного вина «Брунелло». И вскоре ужин был готов, причем именно в таком виде, в каком она любила больше всего.
Они наслаждались едой, пили вино и оживленно обсуждали последний роман Джеффри, посвященный временам Французской революции. За несколько дней до этого Джеффри вернулся из Парижа, где собрал весь необходимый материал и собственными глазами осмотрел места предполагаемых действий. Впрочем, он всегда стремился к наиболее полной достоверности и не упускал возможности посетить места описываемых событий. К сожалению, Нора тоже имела собственные обязательства, и ее напряженный график работы не позволял им встречаться так часто, как того хотелось обоим. Большую часть времени они проводили отдельно друг от друга, но постоянно стремились устранить этот неприятный недостаток.
И утешал еще тот факт, что в прошлое воскресенье они сочетались тайным браком в небольшом мексиканском городке Куернавака, после чего вернулись домой и торжественно отметили это событие. Причем не было никакой церковной мессы, никакой суеты, никакой регистрации в Соединенных Штатах и вообще никакой шумихи на сей счет. Иначе говоря, они состояли в браке, который можно назвать вполне современным – с минимальными супружескими обязанностями и минимальной ответственностью друг перед другом.
– Знаешь, Нора, – неожиданно сказал Джеффри, задумчиво ковыряя вилкой кусок мяса в тарелке, – я тут подумал, что нам действительно не мешало бы поехать куда‑нибудь вместе и хорошо отдохнуть.
– Ты хочешь предложить мне давно обещанное свадебное путешествие?
Он приложил руку к груди и улыбнулся.
– Дорогая, для меня каждый день с тобой является медовым месяцем.
Нора ехидно ухмыльнулась:
– Прекрасный ход, мистер Знаменитый Писатель, но ты от меня так просто не отделаешься. Обещания надо выполнять.
– Ладно, куда ты хочешь поехать?
– Ну, к примеру, на южное побережье Франции, – скромно предложила она. – Мы могли бы хорошо повеселиться в «Отель дю Кап». Там неплохие условия.
– Может, в Италию? – сказал Джеффри, высоко поднимая свой бокал. – В Тоскану, например?
– Прекрасная идея! – воодушевилась Нора. – А еще лучше посетить оба этих места.
Джеффри запрокинул назад голову и громко захохотал.
– Ну вот, опять ты за старое, – шутливо сказал он, погрозив в воздухе пальцем. – Ты всегда хочешь получить все и сразу. Впрочем, почему бы и нет?
Они быстро покончили с ужином, после чего еще долго обсуждали перспективы свадебного путешествия. Среди наиболее часто упоминавшихся географических объектов были остров Бали, Мадрид, Вена и другие не менее интересные места. В конце концов они прикончили бутылку вина и договорились только о том, что следует призвать на помощь туристического агента и выяснить у него все детали предстоящего путешествия.
К одиннадцати часам Нора и Джеффри были уже в постели и с полной отдачей сил наслаждались любовью, как и подобает молодой супружеской паре, снедаемой истинной страстью.
Глава 6
На следующий день, вскоре после полудня, на углу Центрального парка и Сорок второй улицы Нью‑Йорка, как раз перед зданием Центрального железнодорожного вокзала, прозвучал истерический женский крик. Стоявшая рядом дама огляделась вокруг и тоже заорала не своим голосом, а сопровождавший ее мужчина в ужасе пробормотал: «Черт возьми!» – и тут же бросился бежать прочь, увлекая за собой спутницу.
В ту же секунду стало ясно, что здесь творится что‑то ужасное. И не где‑нибудь, а в самом центре самого крупного города мира перед самым крупным железнодорожным вокзалом. Цепная реакция страха и паники в мгновение ока очистила площадь перед вокзалом, прибив растерявшихся людей к обочине. И только три человека остались стоять на своих местах.
Одним из них оказался довольно толстый мужчина с большой лысеющей головой, рыжеватыми тонкими волосами и темными, свисающими на подбородок усами. Он был одет в изрядно поношенный коричневый костюм с широкими старомодными лацканами и такой же старомодный широкий галстук, почти полностью закрывавший некогда яркую рубашку. На земле у его ног стоял среднего размера чемодан черного цвета.
Рядом с толстым мужчиной находилась весьма симпатичная молодая особа лет двадцати с небольшим, светлые волосы которой рассыпались по плечам, отчасти скрывая покрытое веснушками лицо. Короткая юбка открывала ее стройные ноги, а верх был прикрыт белоснежным топом. С ее левого плеча свисала видавшая виды сумка, отдаленно напоминающая школьный рюкзак.
Толстый мужчина и молодая женщина внешне не имели, да и не могли иметь между собой ничего общего, так как были полной противоположностью друг другу, однако в этот трагический момент судьба их связала. Причем связала намертво посредством огнестрельного оружия.
– Если ты подойдешь ко мне хотя бы на шаг, – рявкнул толстый мужчина с тяжелым ближневосточным акцентом, – я убью ее! – При этом он еще сильнее прижал ствол пистолета к виску девушки. – Клянусь, я раздроблю ей башку! И сделаю это без колебаний, мне все равно нечего терять!
Столь ужасные угрозы адресовались третьему участнику разыгравшейся драмы, который стоял на тротуаре примерно в десяти футах от этой пары. То был молодой парень в серых брюках свободного покроя и темной майке, из‑за чего очень походил на самого обыкновенного туриста, коих пребывало немало в этой части города. Он вполне мог быть жителем побережья Тихого океана, к примеру, из штата Орегон или Вашингтон. Впрочем, он мог быть откуда угодно, но выглядел при этом вполне прилично.
Недолго думая Турист тоже вынул пистолет и направил его на толстяка с густыми усами. Причем целился прямо в лоб, ничуть не заботясь о том, что в результате выстрела может пострадать ни в чем не повинная молодая женщина.
– А мне наплевать на нее! – крикнул Турист, тщательно прицеливаясь.
– Стой на месте, я сказал! – еще громче гаркнул Толстяк. – Еще шаг и я размозжу ей голову! – Турист проигнорировал его предупреждение и сделал шаг вперед. – Клянусь, я убью ее!
– Не убьешь, – спокойно заметил Турист, приближаясь к Толстяку. – Потому что я сразу же убью тебя! – После чего он все же остановился, не спуская глаз с Толстяка. – Подумай хорошенько, дружище! Я знаю, что ты ни за что не откажешься от того, что находится в этом чемодане, но ты все же подумай, стоит ли он того, чтобы из‑за него расставаться со своей жизнью?
Толстяк невольно бросил взгляд на чемодан, и его пухлое лицо исказила гримаса страдания. По всему было видно, что он напряженно обдумывает слова Туриста. Впрочем, может, и нет. Через секунду его толстые губы изогнулись в маниакальной ухмылке. Он снова прижал ствол пистолета к виску несчастной женщины.
– Пожалуйстааааааа! – взмолилась та, дрожа всем телом. – Пожалуйстааааа! – По ее щекам текли крупные слезы, и было видно, что она с трудом удерживает себя на ногах.
– Заткнись! – прикрикнул на нее Толстяк. – Заткнись и молчи, – добавил он ей в ухо. – Ты мешаешь мне! От твоего крика я вообще соображать не могу!
Турист тем временем неподвижно стоял на месте, вперив взгляд в палец Толстяка на спусковом крючке. Его голубые глаза казались совершенно неподвижными и готовыми ко всяким неожиданностям. Было очевидно, что ему не нравилось то, что он видел перед собой. Толстый кретин был явно готов выстрелить, что совсем не входило в планы Туриста. Только этого еще недоставало!
Глава 7
– Ну ладно, – наконец‑то согласился Турист, поднимая вверх руку в примирительном жесте. – Успокойся, старик.
Он сделал несколько шагов назад и опустил руки, давая понять, что не имеет никакого желания обострять обстановку и подвергать риску ни в чем не повинную молодую женщину.
– Вот так‑то будет лучше, – самодовольно ухмыльнулся Толстяк, еще крепче прижимая к себе женщину свободной правой рукой. – Значит, ты согласен со мной, что сам во всем виноват?
– Нет, это ты виноват, – нарочито равнодушно возразил Турист. – Впрочем, сейчас это совершенно не важно. Что я должен теперь, по‑твоему, делать? Положить на асфальт пистолет? Ты этого хочешь?
Толстяк с недоверием смотрел на молодого парня, не зная, что делать.
– Ладно, но только медленно и без шуток, – наконец‑то согласился он.
– Какие тут могут быть шутки? – жалобно произнес Турист, медленно наклоняясь. – У меня просто нет другого выбора.
В это время позади него в телефонной будке кто‑то приглушенно вскрикнул. Еще один крик возмущения донесся из‑за припаркованного на Сорок второй улице фургона по доставке продуктов. Было ясно, что там нашли укрытие сообщники Туриста, которые подумали об одном и том же: «Ты что, парень, сдурел? Не бросай оружие! Он же убьет тебя! И ее тоже».
А Турист тем временем опустился на одно колено и осторожно положил пистолет на тротуар.
– Ты видишь, я все сделал, как ты хотел, – сказал он, исподлобья поглядывая на Толстяка. – Что я должен делать дальше?
Толстяк неожиданно рассмеялся, подрагивая своими пышными и совершенно неухоженными усами.
– Что тебе делать дальше? – весело переспросил он, заходясь от хохота. И вдруг на его толстом лице появилась злобная мина. Он насупил брови, отвел пистолет от головы женщины и тщательно прицелился в Туриста. – А теперь я хочу, чтобы ты сдох, как собака.
Однако он так и не успел выстрелить. Турист в мгновение ока выхватил из‑под штанины небольшой пистолет «беретта» калибра девять миллиметров, вскинул руку и выстрелил. Все произошло так быстро, что никто вокруг даже не заметил этого, включая, разумеется, и самого Толстяка. И только небольшая темная дыра на его лбу говорила о том, что с ним покончено раз и навсегда. Люди вокруг него громко вскрикнули, женщина с рюкзаком, которую он все еще продолжал удерживать, рухнула на колени, а Толстяк на какое‑то мгновение замер, как статуя Будды, а потом, словно обдумав и приняв наконец единственно возможное решение, повалился на грязный тротуар, разбрызгивая вокруг себя фонтан крови.
Турист между тем спокойно спрятал «беретту» в кобуру под штанину брюк, быстро подобрал первый пистолет и сунул его в сумку. После этого он не спеша подошел к бездыханному тела Толстяка, не глядя на него, подхватил чемодан и ровной походкой направился к стоявшему неподалеку голубому «форду‑мустангу», двигатель которого тихо работал все это время.
– Приятного вам дня, леди и джентльмены, – сказал он и помахал рукой толпившимся неподалеку и перепуганным насмерть пассажирам, которые с ужасом наблюдали за происходящим. – А вам крупно повезло, мисс, – показал он большим пальцем на оцепеневшую от страха девушку, которая все еще сидела на тротуаре, крепко прижимая к груди рюкзак.
С этими словами он сел за руль «мустанга» и, скрипнув шинами, умчался прочь.
Вместе с чемоданом.
Глава 8
Как только загорелся зеленый свет, водитель нью‑йоркского такси нажал на педаль газа и рванул вперед, стараясь обойти посыльного в униформе, который тоже не терял зря времени, пытаясь застолбить себе свободный участок дороги. Он ехал быстро и так близко от переднего колеса такси, что мог в любую минуту оказаться под машиной. На повороте посыльный выскочил прямо перед такси и промчался в дюйме от ее правого колеса.
– Что ты делаешь, засранец! – завопил через плечо молодой парень в униформе.
– Да пошел ты!.. – Таксист показал ему средний палец. После этого он сокрушенно покачал головой и с торжествующим видом посмотрел на заднее сиденье, где, мило ухмыляясь, сидела Нора. Ей было приятно, что она вернулась домой и окунулась в привычную атмосферу.
Таксист продолжал как ни в чем не б