Содержание
I. Первый этап операции - окружение Берлина.
1. Положение на фронте в апреле 45-го.
2. Какое место отводилось Берлину в планах союзников СССР?
3. План действий.
4. Готовность немцев к обороне. Подготовленность наших войск
к наступлению.
5. Боевые действия.
II. Второй этап операции, закончившийся капитуляцией немецко-фа-
шистских войск.
1. Готовность Берлина к обороне.
2. Был ли план у Гитлера?
3. Штурм города.
Заключительный период войны с Германией.
Берлинская операция.
I. Первый этап Берлинской операции - Окружение Берлина.
1. Положение на фронте в апреле 45-го. К середине апреля Вооруженные Силы СССР одержали ряд новых крупных успехов. Наши войска стояли на всем протяжении линии Одер, Нейсе от Балтики до чехословацкой границы, находясь в 60 км от Берлина. Они также завершили освобождение Венгрии, значительной части Чехословакии, вступили в столицу Австрии - Вену. С запада к Эльбе выходили союзные англо-американские войска, которым оставалось 100-120 км до Берлина. Развертывалась подготовка к Берлинской операции. Многочисленное пополнение вливалось в войска. Десятки тысяч тонн горючего подвозилось к Одеру, закапывалось в землю, маскировалось в лесных массивах; сотни тысяч снарядов, мин, бомб размещались около огневых позиций и на аэродромах.
2. Какое место отводилось Берлину в планах союзников СССР? - Ответ на этот вопрос можно найти в документах союзников СССР, относящихся ко второй мировой войне. А они свидетельствуют о том, что стремление захватить Берлин возникло у англо-американского командования задолго до появления реальных возможностей сделать это. Войска союзников еще не достигли границ Германии, а Д. Эйзенхауэр уже писал фельдмаршалу Монтгомери 15 сентября 1944 г.: "Ясно, что Берлин является главной целью. По-моему, тот факт, что мы должны сосредоточить всю нашу энергию и силу с целью быстрого броска на Берлин, не вызовет сомнений". Для США и Великобритании захват столицы фашистского рейха был необходим прежде всего из политических соображений, откровенно высказанных Черчиллем в послании Рузвельту 1 апреля 1945 г.: "Русские армии, несомненно, захватят всю Австрию и войдут в Вену. Если они захватят также Берлин, то не создастся ли у них слишком преувеличенное представление о том, будто они внесли подавляющий вклад в нашу общую победу, и не может ли это привести их к такому умонастроению, которое вызовет серьезные и весьма значительные трудности в будущем? Поэтому я считаю, что с политической точки зрения нам следует продвигаться в Германии как можно дальше на восток и что в том случае, если Берлин окажется в пределах нашей досягаемости, мы, несомненно, должны его взять. Это кажется разумным и с военной точки зрения".
|
|
Как видно, премьер-министр Великобритании ставил под сомнение решающую роль нашей страны в разгроме фашистской Германии. Более того: взятие Берлина войсками союзников СССР должно было, по его мнению, свидетельствовать об их решающей роли в победоносном исходе войны и иметь далеко идущие последствия при решении послевоенных проблем. Сейчас некоторые иностранные историки всячески восхваляют Черчилля за его подход к проблеме Берлина, называют "великим стратегом", который был озабочен "растущей советской угрозой позициям Запада в послевоенной Европе" и поэтому стремился отодвинуть линию "новой конфронтации" с СССР как можно дальше на восток. Английский историк Д. Страусон в книге "Битва за Берлин" мечтательно рассуждает о том, что в случае принятия предложения Черчилля армии западных союзников "встретились бы с русскими не на рубеже рек Эльба-Мульде, а на рубеже Одер-Хейсе и Берлин был бы в их руках". В таком случае, намекает Страусон и Потсдамская конференция прошла бы иначе. В иностранной литературе встречаются утверждения, что в марте - апреле 1945 г. англо-американские войска имели больше шансов взять Берлин, чем советские, но "недальновидность" Эйзенхауэра как главнокомандующего союзными войсками в Западной Европе якобы помешала осуществить этот замысел. Эйзенхауэра обвиняют в том, что он думал, прежде всего, о разгроме вермахта, а надо, дескать, было думать о взятии Берлина и создать тем самым "сильную позицию для будущей борьбы с Россией".
|
|
Факты, однако, свидетельствуют о том, что Эйзенхауэр не хуже англичан понимал важное значение Берлина. 7 апреля, когда определился успех Рурской операции англо-американских войск и встал вопрос о главном направлении дальнейших действий, он писал генералу Маршалу:"Я первый признаю, что война ведется в политических целях, и если Объединенный комитет начальников штабов решит, что взятие Берлина войсками западных союзников имеет значение большее, чем чисто военные соображения на этом театре, то я с готовностью внесу необходимые изменения в свои планы..." Но Эйзенхауэр, как это видно из того же письма, более реально оценивал сложившуюся обстановку и считал, что "неразумно, с военной точки зрения, в данных условиях делать Берлин главной целью, особенно если учесть тот факт, что от него до русских позиций всего 35 миль". Это совершенно не означает, что для американских генералов Берлин перестал представлять интерес. Когда 12 апреля передовые части американских войск достигли Эльбы в районе Магдебурга, тот же Эйзенхауэр в своем докладе в Объединенный комитет начальников штабов подчеркивал: "Было бы крайне желательно нанести удар в направлении Берлина".
|
|
Однако немедленные действия против Берлина он считал не- целесообразными, исходя из относительного положения англо-американских и советских войск, а также в связи с тем, что основные силы англо-американских войск находились далеко от Эльбы. Очень определенно и откровенно высказался по поводу сложившейся к середине апреля ситуации под Берлином личный советник президента США Г. Гопкинс: "Мы взяли бы Берлин, если бы могли это сделать". Крупная политическая игра западных союзников СССР вокруг Берлина была окончательно сорвана, когда советские войска провели Берлинскую операцию, в результате которой уже 1-го мая над рейхстагом развевался советский флаг.
План действий.
Замысел операции состоял в том, чтобы нанести по возможности одновременно несколько мощных ударов на широком фронте, окружить и рассечь берлинскую группировку, а затем уничтожить ее по частям. К заключительной операции Ставка привлекла войска трех фронтов - 2-го Белорусского, которым командовал маршал К. К. Рокоссовский, 1-го Белорусского под командованием маршала Г. К. Жукова и 1-го Украинского, которым командовал маршал И. С. Конев. Эти три фронта с большими артиллерийскими и авиационными средствами усиления готовились прорывать оборону на трех направлениях. Войска 2-го Белорусского готовились к прорыву вражеской обороны на участке южнее Штеттина до города Шведта, имея в первом эшелоне три общевойсковые армии, три танковые, один механизированный и один кавалерийский корпуса. Задачи - форсировать Одер, разгромить штеттинскую группировку противника и не позднее 12-15 дня операции выйти на рубеж Анклам, Демин, Витенберг. 1-му Белорусскому фронту предстояло действовать в полосе Глитцен, Кюстрин, Лебус.
Его первый эшелон состоял из 8-ми общевойсковых армий. Главный удар фронт наносил силами 5-ти общевойсковых армий и двух танковых с кюстринского плацдарма. Мощным одновременным ударом они должны были прорвать вражеские рубежи на фронте около 70 км, разгромить берлинскую группировку противника, овладеть Берлином и на 12-15-й день операции выйти на Эльбу. Для первого Украинского фронта был определен участок прорыва Форст, Мускау. Войска его первого эшелона - семь общевойсковых армий. Главный удар наносился силами пяти общевойсковых и двух танковых армий. Задача - форсировать реку Нейсе, разгромить котбусскую группировку противника и не позднее 10-12-го дня операции выйти на рубеж Белиц, Витенберг и далее по Эльбе до Дрездена. В случае если войска первого Белорусского фронта задержаться при овладении Берлином, Конев должен был направить им в помощь свои танковые армии. Три главных и ряд вспомогательных ударов фронтов нацеливались на разгром вновь восстановленных и пополненных 4-ех армий противника, оборонявших восточную часть Германии (3-ю и 4-ю танковые, 9-ю и 17-ю полевые), и резервов в глубине.