(на материалах коллекции свадебных головных уборов из фондов НМРК)
В каждой женщине живет могучая сила,
исполненная добрых инстинктов,
страстного творческого порыва
и извечной мудрости.
Имя ей – Первозданная Женщина.
Томас Мур
Природа женщины – нечто изначальное, естественное, глубинное. Этнологи, фольклористы, психологи, теологи изучают ее каждый со своих позиций и своими методами. Только когда удается соединить разные материалы, начинает проступать целостный образ Первозданной Женщины. Само название впервые появилось в работах Дж. Хилмана по психологии юнгианского направления. По-настоящему глубокое и проникновенное исследование было проведено Клариссой Эстес, фольклористом, сказительницей, этнологом, автором книги «Бегущая с волками. Женский архетип в мифах и сказаниях».
«Кто же Она, Первозданная Женщина? С позиций архетипической психологии, а также с точки зрения традиционных сказителей, она представляет собой женскую душу. И все же она – нечто большее: это источник женственности. Она – все то, что относится к инстинктам в видимом и невидимом мирах, она есть основа. Каждая из нас получает от нее некую сияющую клеточку, где содержатся все необходимые для существования инстинкты и знания….Первозданная Женщина – сила Жизни – Смерти – Жизни. Это интуиция, ясновидящий, внимательный слушатель и преданный друг. Она способствует тому, чтобы человечество продолжало говорить на множестве языков и свободно владело языками сновидений, страсти и поэзии». (1)
Оригинальный подход К. Эстес вдохновил автора этой статьи объединить разные источники: сказки народа коми, изумительно красивые образцы рукоделия ижемских женщин – свадебные головные уборы и ритуалы старинной свадьбы. По мнению автора коми-зыряне в XIX веке и даже в начале XX столетия сохраняли связь с живой природой. А это значит, что в сказках, обрядах, предметах быта той поры можно отыскать следы древних, почти забытых представлений о подлинной сути женщины, почувствовать силу и красоту женской души и, может статься, пробудить ее в себе. Образы и символы узоров на свадебных головных уборах, увиденные внутри ритуала, дают возможность для более глубокого понимания смысла и значения обрядов жизненного цикла в культуре народа коми. Некоторые сказки и легенды позволяют восстанавливать утраченные фрагменты старых обрядов и знаний, которые помогали женщинам коми сохранять гармонию со своей внутренней природой. Это скорее намек на то, что давало им силу, необходимую, чтобы создать лад в семье и одарить добром домочадцев, рождало чувство единства с ритмами жизни северных лесов, рек, небес, умение жить в согласии с ними. В итоге из элементов мифопоэтической картины мира можно заново воссоздать характерный для восприятия коми образ Первозданной Женщины. Конечно, в наших источниках видны следы культурных напластований разного времени, влияние традиций русского народа, но всегда за ними скрывается неизменная природная сущность Женщины.
Итак, обратимся к основному источнику исследования. Это коллекция женских головных уборов из фондов Национального музея республики Коми, датируемая концом XIX - началом XX веков. В ней имеются женские головные уборы всех восьми этнографических групп коми. Для исследования из коллекции выбраны головные уборы ижемских коми, так как они наиболее полно представлены в коллекции НМРК, а также есть описания их применения в ритуалах свадьбы.
Символика форм и орнаментов головных уборов по мнению современных исследователей культуры русского народа отражает часть мифопоэтической картины мира со своей гармоничной системой взглядов и понятий. То же явление прослеживается в традиционной культуре коми.
Ижемцы - северная группа коми, освоившая лесотундру и тундру. Коми-ижемцы помимо традиционной охоты, земледелия и животноводства, занимались оленеводством и прославились в последней трети XIX века как предприимчивые торговцы. В связи с занятием оленеводством часть коми - ижемцев переселилась на Кольский полуостров, а также за Урал на берега Оби и ее притоков. Благодаря этому имеются описания свадьбы как в селе Ижма и ближних поселениях, так и у зауральских коми. В целом свадебный обряд коми- ижемцев в конце XIX - начале XX веков сохранял единую последовательность ритуалов, имевших много общего с русской свадебной обрядностью и в тоже время свои специфические черты. Ижемская свадьба включала в себя все традиционные элементы обряда: сватовство, рукобитье, канун свадьбы, иначе называемый большое рукобитье, ритуальное мытье невесты в бане, день венчания, свадебный пир, обряды для молодоженов после свадебного пира.
В описаниях ижемской свадьбы Ф.В. Плесовский отмечает, что в ходе свадебного обряда на невесту надевают 4 разных головных убора и, кроме них, пятый - шаль или платок. Впервые особый головной убор невеста надевала во время рукобитья: “Невеста начинает причитать. Для этого она переодевается, на голову надевает “юрной”. Жениха и его родных угощают, невеста в это время причитает. После угощения гости встают, мать и крестная жениха подходят к невесте. Мать жениха берет с головы невесты “юрной”, гладит невесте волосы, кладет “юрной” обратно на ее голову. Жених берет носовой платок невесты, а ей отдает свой”. (2) К этому описанию Плесовский добавляет любопытное примечание: “Девичий головной убор ижемок состоял из головного венчика,”юрной”, шириной около 10 см, делавшегося из красного сукна, причем твердая передняя часть украшалась бисером, пуговицами и металлическими блестками. Во время свадьбы на этот головной убор надевался меховой ободок. Во время свадьбы же надевался парчевый высокий головной убор (ошувка), сходившийся спереди и сзади двумя плоскостями в одну линию поперек и имевший сзади две шелковые ленточки (кек). После свадьбы надевался кокошник с круглым плоским верхом, украшенный золотом”.(3)
Следующее описание относится к кануну свадьбы - большому рукобитью. В этот день устраивалось ритуальное мытье в бане и невесты, и жениха. Вот как проводился этот ритуал для невесты: ”Невеста, отправляясь в баню, “юрной” снимает и надевает “гöна ной” (шапку). После бани, уже вечером, жених, тысяцкий, сватья и дружки в сопровождении сестер жениха (ананывьяс) отправляются к невесте. Приносят с собой закуску, зеркало, мыло. В кусок мыла вбивают серебряную монету. Все это кладут на стол и прикрывают платком. Мастерица оплакивает невесту. Гости ненадолго присаживаются, потом встают: с одной стороны жениха сватья, с другой дружка; жених в середине. Встают и невеста с причитальщицей. Жених подходит к невесте и своей правой ногой слегка наступает на правую ногу невесты. Волосы невесты распущены, закрывают лицо, а на ее голове “гöна юр” (шапка). Жених отводит волосы невесты назад за уши. Подарок с блюда кладет на рукав невесты. Дает кроме того золотое кольцо, а невеста взамен дарит шелковый платок. Этот момент обряда называют “Вежсьöм” (Обмен)”.(4) У зауральских коми невесте в бане надевали на голову “цельную лисью шкуру, которой придают подобие шапки”. (5)
Описание головных уборов ижемок во время венчания и после него приводится Ф.В. Плесовским по материалам свадьбы у зауральских коми. В Шурышкарах в день венчания невесту одевали следующим образом: “Платок кладут поверх “юрноя”, края платка закрепляют булавкой. Конец платка приподнимают на голову, чтобы лицо невесты было немного открыто”.(6) “В Обдорске венчаются всегда с распущенными волосами. После венца в церкви на новобрачную надевают снова лисицу и платок. Но уже часть лица оставляют открытой”.(7) После венчания в Обдорске в доме жениха его родители и родственники благословляли молодых около стола иконой и хлебом: “Потом свекровь отрезает от хлеба и постепенно сматывает платок с головы новобрачной на краюшку и накрывает новобрачную своим платком. Затем провожатые уводят новобрачную в другую комнату и заплетают волосы в две косы, убирают голову по бабьи, т.е. надевают кокошник (кокошник никому не показывают, так как никогда не ходят без шали) и повязывают голову шелковой шалью. Одетая таким образом новобрачная по выходе в общую комнату принимает поднос с двумя рюмками и, низко кланяясь, обносит всех гостей вином, причем рюмки каждый раз наполняет новобрачный”.(8,с 88)
Сведения, приведенные Ф.В. Плесовским, дополняют материалы Е.С. Кузнецовой, которая в 1959 году, как заведующая отделом истории советского периода Коми республиканского историко-краеведческого музея, принимала участие в совместной экспедиции с сотрудниками музея этнографии народов СССР г. Ленинграда Т.А. Крюковой и М.А. Браун. Вот что рассказывает Е.С. Кузнецова в приложении к отчету о посещении бани накануне свадьбы: “ Приходят свахи-старухи со стороны жениха и невесты. Свахи ведут невесту в баню. Распускают ей волосы, раздевают ее девичью одежду, моют ее в бане, после бани в первый раз в жизни надевают ей яркий красный сарафан и красный сос (рукава). На голову надевают ей юр ной, украшенный бисером. В этом наряде невеста после бани идет домой и начинает оплакивать (причитать) свою девичью жизнь в доме родных...Вечером устраивается вечерина. Приходят девушки-подружки. Это последний вечер перед венцом. Снова начинается причитание. Причитают невеста с подругами. Невеста в своих причитаниях расстается с подругами, с девичьей красотой и передает эту красоту девичью своим подругам. После окончания причитания свахи кладут на голову невесты на юрной лисий мех (крестовик)».(9)
Итак, в ижемском свадебном обряде использовалось пять головных уборов. Естественно, магическая сила ритуальных действий с ними была направлена на достижение важной и хорошо известной участникам свадьбы цели. В самом общем плане можно сказать, что перемена головных уборов отмечала ключевые моменты перехода девушки в следующий период жизненного цикла, в котором полностью изменялись ее образ жизни, ее состояние, и соответственно менялся социальный статус. Чтобы точнее определить смысл и назначение тщательно выстроенного и отлаженного ряда ритуалов свадьбы, рассмотрим головные уборы в том порядке, как их полагалось надевать по ходу действий.
В первый раз особый свадебный головной убор юр ной - налобный венец - невеста надевала на голову во время рукобитья. В переводе с коми языка “юр” обозначает голова, а “ной” - сукно. В фондах НМРК есть 3 головных убора этого типа, датируемые примерно концом XIX - началом XX века, а также несколько более поздних подражаний образцу. Для нашего исследования значительный интерес представляет юр ной, приобретенный Е.С. Кузнецовой во время экспедиции в 1959 году в д. Бакур Ижемского района. Юрной изготовлен мастерицей в деревне Гогöра в 1880 – 1890-х годах. (Рис.1) Он представляет собой ободок, сшитый из двух частей. Налобная часть сделана из красного сукна, натянутого на твердую основу из бересты, переходящего на затылке в ленту из мягкого шелка. Вся поверхность сукна украшена вышивкой из бисера белого, синего, зеленого, голубого цвета, стеклярусом, пуговицами белого цвета, мелкими речными жемчужинами. Композиция орнамента симметрична. Она представляет собой сочетание изображений мужских и женских фигур, соединенных разными способами. Даже по фотографии легко определить соединения горизонтального ряда: в двух случаях мужчину и женщину связывает солярный знак – солнце с лучами, в свою очередь обе пары соединены изображением круга. Такие же изображения круга замыкают композицию справа и слева. По мнению автора эти круги обозначают начало и завершение цикла жизни. Сложнее заметить, что пары мужчина – женщина соединены и по вертикали, потому что верхний ряд изображений перевернут зеркально по отношению к нижнему, а пуговицы, которые символизируют голову женской фигурки внизу, становятся головой мужской вверху и наоборот. Помехой также является замена при реставрации части синего бисера, которым вышиты фигуры мужчин, на желтый, что исказило изображение. Вертикальные фигуры мужчина – женщина заключены в овальную сферу линией белого бисера, вызывая ассоциации с символом яйца и зарождения жизни. Надо отметить, что мужские и женские фигуры совершенно равнозначны по размерам, нет даже намека на доминирование одного символа над другим.
Очевидно, что композиция вышивки символизирует соединение жениха и невесты в любви и радости, их желание продолжить род. Ее символика подчеркивает значимость духовного и душевного единства пары, о чем свидетельствует изображение солнца. Ритуальное действие, когда невеста впервые одевала юр ной в момент рукобитья, подтверждало согласие жениха и невесты, их семей на создание новой семьи. Красота и тонкость изображения красноречиво говорят о магической силе женской души, направленной на созидание союза изначально гармоничного и прочного. Детально разбирая сюжет вышивки юр ноя, можно предложить несколько вариантов прочтения орнамента, но это тема другого исследования.
Второй раз перемена головного убора происходила во время ритуального мытья в бане накануне венчания, когда невеста прощалась со своей девичьей волей. В этот момент с нее снимали юр ной, а после бани надевали на голову гöна юр - шапку, дословно в переводе с коми - шерстистое сукно. В некоторых случаях это была целая лисья шкура, а иногда специально сшитый ободок из меха. Подобный головной убор в виде ободка из меха имеется в фондах НМРК в единственном экземпляре. Он приобретен в 1955 году в селе Сизябск у Каневой Дарьи Павловны, а ранее принадлежал ее матери Марфиде Михайловне. Использование во время переодевания невесты в бане мехового головного убора или цельной шкуры лисицы вызывает предположение, что этот ритуал является частью очень древнего обряда. Можно попытаться восстановить смысл этого обряда. Вероятно, по дохристианским представлениям предков коми, невеста, простившись с девичьей волей, вступала в новую неизвестную жизнь, которая требовала пробуждения дотоле дремавших природных инстинктов. Можно предположить, что в прошлом женщины рода во время мытья в бане передавали невесте те знания, которые помогали ей осознать свою женскую интуитивную природу, свою связь с дикой природой, с миром таежных лесов и их обитателей. По ходу обряда жениху дозволялось увидеть невесту в новом облике, а затем жених и невеста еще раз закрепляли свое согласие на создание семьи обменом кольцо - платок.
Третий раз невесте меняли головной убор во время одевания к венцу, и в нем она проходила обряд венчания. Как следует из приведенных описаний свадьбы, перед венчанием на невесту вначале надевали юр ной, поверх него головной убор их меха или шкуру лисы. А затем набрасывали шелковую шаль, которая почти закрывала лицо невесты. Таким образом получался сложный головной убор, объединявший юр ной, меховой ободок и шаль. Возможно, такое соединение головных уборов символизировало желание невесты создать семью, применяя при этом способности, присущие женщине - мягкость, нежность, интуицию, ее понимание стихий природы. В момент венчания невеста, кроме того, почти скрыта от окружающих шалью, как покрывалом. К. Эстес, известный фольклорист и этнограф, сказительница и психолог дает следующую расшифровку этого символа: “ Что означает этот символ, покрывало? Он показывает, что спрятаться и замаскироваться - это разные вещи. Он также учит нас секретности, умению не выдавать свою тайную природу. И еще он имеет отношение к сохранению эроса и тайны дикой природы...Окутать что-то покрывалом - значит усилить его действие или ощущение.”(10) Принимая это объяснение, мы приходим к выводу, что в момент венчания невеста укрывает от чужого взгляда свою женскую силу, накапливая и сосредотачивая ее для новой жизни. И весь обряд построен так, чтобы этому способствовать. К сказанному можно добавить, что исследователи XIX века отмечали у коми, как и у русских крестьян, наличие множества ритуалов, которые оберегали жениха и невесту от сглаза, порчи, воздействия чужих колдунов.
Четвертый раз головной убор невесты меняли после венчания. Иногда этот обряд проводился в притворе церкви, а часто уже в доме у жениха. Невесте расплетали косу, заплетали две косы. Преображение девушки в замужнюю женщину завершалось ритуалом надевания другого головного убора. Шаль-покрывало убиралось и для всех становился видимым новый облик, который приняла невеста. Головной убор замужней женщины, в котором молодая подносила угощение на свадебном пире, называется у коми-ижемцев либо по-русски - треюк-ошувка, либо по коми - рöча юр, что означает дословно - “угловатая голова”. Действительно, этот убор имеет форму трапеции и надевается таким образом, что углы выступают симметрично по обе стороны головы женщины. Обычно треюк-ошувку шили из парчи или украшали ручной вышивкой из золотых и серебряных нитей. По описанию ижемской свадьбы Е.С. Кузнецовой нарядную одежду с ошувкой молодая носила два дня. На третий день невеста выходила в другом наряде. А на голове у нее был “бабаюр” - домашний кокошник, полностью закрытый сверху платком или шалью. Он представляет собой нечто вроде мягкого чепца с овальным дном. Шили его из дорогой ткани, в том числе из бархата, на подкладке, спереди вкладывали матерчатый валик. Округлое дно кокошника вышивали золотыми и серебряными нитями.(11) В некоторых описаниях свадьбы у Ф. В. Плесовского упоминается, что в качестве головного убора замужней женщины на молодую после венчания надевали сразу кокошник с платком, когда ошувки, скорее всего, в семье не имелось.
В фондах НМРК имеется 8 головных уборов, называемых треюк-ошувка и имеющих трапециевидную форму. Они приобретены у ижемских и удорских коми. Здесь же хранятся 6 кокошников, принадлежавших некогда ижемским женщинам. Общим для этих двух групп головных уборов является то, что их надевали только замужние женщины. Кроме того, прослеживается сходство орнаментов на этих видах уборов. Взаимосвязь становится более очевидной при сравнении этих двух групп с коллекцией головных уборов русских женщин из села Усть-Цильма. Жители Усть-Цильмы начиная с XVI столетия были ближайшими русскими соседями коми-ижемцев, и взаимное влияние культур оказалось очень значительным. Усть-цилемские головные уборы имеют свои специфические черты, которые не повторяются в головных уборах коми, но есть и много сходного. В частности в коллекции НМРК имеется кокошник из Усть-Цильмы, сшитый из парчи, по форме полностью похожий на ижемские кокошники, с ручной вышивкой золотыми нитями на донце. (Рис.2) Орнамент вышивки представляет собой очень характерную фигуру, изображение которой часто встречается в северно-руских вышивках. В научной литературе такое изображение получило название “Рожаница” или “Роженица”.(12) При сравнении этого орнамента с вышивкой на ошувках и кокошниках ижемских и удорских женщин выстраивается изобразительный ряд, в котором прослеживается постепенная стилизация образа “Рожаницы”. Ряд начинается от изображения на усть-цилемском кокошнике и завершается невероятно таинственными, распознаваемыми только при наличии первоначального образца фигурами на удорских ошувках и ижемских кокошниках. (Рис.3) При этом не возникает сомнений о происхождении их именно от этого варианта изображения “Рожаницы”. Конечно, распространение изображения “Рожаницы” на головных уборах коми указывает, что обрядовая сторона жизни коми крестьян впитала многое из традиций русского народа. В тоже время в культуре коми наблюдается органичное соединение новых веяний с элементами более древних верований, также переживших ряд перемен. Так, на некоторых ошувках среди разнообразия стилизованных фигур «Рожаницы» выделяются изображения иного типа, явственно напоминающие голову оленя с ветвистыми рогами.
Один из самых выразительных образцов вышивки находится на головном уборе, привезенном в 1978 году из Удорского района. (Рис.4) Вся плоскость головного убора богато расшита орнаментом, явственно напоминающим голову оленя с изящно изгибающимися рогами. В центре композиции можно разглядеть миниатюрную фигуру, подобную тем изображениям, которые Г.С. Маслова на образцах русских вышивок соотносит с образом “родящей женщины”, “существа в позе лягушки”, связывая их символику с плодородием женщины и природы. (13)
Орнамент вышивки на некоторых кокошниках ижемок также представляет собой четкое изображение головы оленя с ветвистыми рогами. Такое изображение есть на кокошнике из фондов НМРК, привезенном из Ижемского района и сшитом в 1913 году (Рис.5) В данном случае для нас важен сам факт, что после венчания молодая появляется на свадебном пире в головном уборе с изображением золоторого оленя. Образ волшебного оленя, несущего на своих рогах солнце, имеет глубокие и древние корни в культуре коми в целом. (14) По своей сути он близок образу “Рожаницы”, женщины - матери, прародительницы, богини, приносящей в мир золотой свет любви и добра, символу плодородия Матери - Земли. То обстоятельство, что коми-ижемцы в конце XVII - XVIII веках освоили оленеводство вероятно способствовало сохранению давних традиций с определенной долей их изменения и переосмысления. Использование в традиционном свадебном обряде ижемцев головных уборов невесты из меха или цельной шкуры, а также с изображением головы оленя указывает на связь с древней мифологической основой ритуалов, знания о которой в конце XIX - начале XX веков были в значительной степени утрачены. Однако можно попытаться частично восстановить эту основу, обратившись к текстам легенд и преданий коми.
В традиционной системе мировоззрения коми в XIX веке, как и у русских крестьян, циклы семейной обрядности были тесно связаны с календарными циклами, с циклами развития вселенной. Среди описаний календарных обрядов у коми привлекает внимание легенда о явлении оленя в селе Богородск во время престольного праздника Рождества Пресвятой Богородицы (21 сентября н.ст.) К.Попов приводит текст легенды, записанный в первой половине XIX века: “ С того времени, как на Вишере явилась икона Божией Матери, обычай жертвоприношения начал совершаться с особенною торжественностью. В(?) каждый раз, когда нужно было совершить обряд жертвоприношения в честь явившейся Божией Матери, утром рано прибегал к церкви олень, самый красивый и тучный. Жители замечали, что он всегда казался усталым, и потому с вероятностью заключали, что пространство его бега было далекое и что он не мог кем-нибудь быть приучен к явлению в известный день. Случалось, что иногда животное опаздывало; но жители всегда были уверены в непременном исполнении непостижимой Воли, и вера в таком случае всегда оправдывалась. Поэтому, если животное сверх ожидания долее обыкновенного не являлось, то и богослужение не начиналось до его прихода. Но впоследствии в каждый год стали замечать несвоевременное явление оленя и его чрезвычайную усталость и худощавость. Не зная причины неблагоприятных признаков в животном, все это стали относить к ослаблению веры и к умножению грехов в народе; немедленно обращались к раскаянию и молитвам и таинственное животное в назначенный день немедленно прибегало. Наконец, в один год необыкновенно долго ждали прихода его, и когда, потеряв уже всякую надежду, решились, в исполнение обычая, принести в жертву из домашних животных, вдруг, после богослужения прибегает жертвенное животное, и, видя, что оно заменено другим, падает тут же мертвым. С тех пор таинственный олень более не являлся... При входе в церковь показывают обломок оленьего рога, весьма похожего на кисть человеческой руки с пальцами; его считают свидетельством предания о давно минувшем. Ижемцы, в проезде по здешнему селению, всегда стараются приобрести хоть маленький кусочек, который у них почитается талисманом для умножения своих стад.” (15)
Другие исследователи также говорили об обычае жертвоприношения домашних животных у коми.(16) Праздники, во время которых коми-зыряне проводили этот обряд, приходятся на отрезок времени от дня пророка Илии до Дмитриевской родительской Субботы, то есть по новому стилю от 2 августа до субботы, предшествующей 8 ноября. По календарю он включает в себя время перехода от лета к осени и часть осеннего периода. Это время созревания и сбора плодов, начало охотничьего сезона на птиц и зверей у коми. Видимо далеко не случайно в селе Богородск легенда о жертвенном олене оказалась связана с праздником Пресвятой Богородицы.
Сюжеты о жертвоприношении оленя распространены в сказках и легендах других европейских народов, у славян. Рассматривая эти легенды, К. Эстес пришла к выводу: “ Убийство оленя некогда было обрядом возрождения, в котором предводительствовала старая женщина, вроде матери короля, ибо она являлась признанной “провидящей” циклов жизни и смерти. В жертвенном убийстве лани мы снова видим следы старой религии. Жертвоприношение оленя - древний обряд, цель которого высвободить кроткую и в то же время стремительную энергию животного. Считалось, что священное животное, как и женщина в процессе спуска, способно пережить самую холодную и суровую зиму, что олени прекрасно могут кормиться, размножаться и жить, следуя врожденным природным циклам. Возможно, участники ритуала принадлежали к одному роду, и смысл жертвоприношения состоял в том, чтобы научить посвящяемых искусству смерти, а также наделить их качествами самого дикого животного”. (17) Можно предположить, что и у народа коми легенда о жертвенном олене один из уцелевших фрагментов старых верований, часть дохристианских календарных обрядов. Для нас важен смысл этих обрядов, который заключался в передаче знаний, приобщению к циклам жизни - смерти - жизни, в данном случае к одному из ключевых моментов, когда природа добровольно отдавала человеку созревшие плоды растений, жизнь зверей и птиц, готовясь к временной смерти - периоду зимних морозов. Это всегда был дар матери детям, с тем, чтобы все они от мала до велика смогли пережить это трудное время до будущего возрождения весной. По логике тех древних верований женщина проходила в семейной жизни те же самые циклы, что и природа. С этой точки зрения становится понятным смысл перемены головных уборов невестой ижемкой. Свадебный обряд давал ей переживание в сжатом виде всех предстоящих циклов жизни, определял основные цели и ценности основных ее периодов, подготавливал к переменам. Мы можем предположить, что в той системе верований орнамент на юр ное - венчике красного цвета - символизировал для девушки радостное соединение с мужем и продолжение семьи в детях. Меховой ободок или шкура лисы обозначали незаметный для постороннего взгляда напряженный труд укрепления семьи, взращивания детей, обретение женского опыта и знаний, в том числе практической сметки и некоей житейской хитрости. Наконец, изображение золоторого оленя на треюк-ошувке и кокошнике - символ зрелости женщины, ее силы и в то же время - приближение периода жизни, связанного с добровольной бескорыстной жертвой, полной отдачей всех своих знаний и умений своему роду перед уходом в мир предков. Вероятно, не случайно, что у ижемских и удорских коми на свадьбах треюк-ошувку надевали пожилые женщины - мать новобрачной, крестная мать, сватья.
В народных представлениях жертва женщины, как и матери-природы, а позднее Пресвятой Богородицы сторицей окупалась счастьем и радостью продолжения жизни в детях и внуках. Связь образа золоторого оленя с праздником Рождества Пресвятой Богородицы в селе Богородск, наводит на мысль, что по дохристианским верованиям коми в этой точке жизненного цикла происходило обновление душевного и духовного мира женщины. Возможно, в обрядах или каких-то неизвестных нам ритуальных действиях, при передаче жизненного опыта женщины происходило рождение ее новой души, судя по цвету символического изображения – золотой души.
Однако в легенде о жертвенном олене внимание обращается не только на правильный ход и подлинное знание циклов жизни - смерти - жизни, но и на нарушение этого хода, которое ведет к гибели оленя, прерыванию связи с циклами природы и замене естественных циклов на те, которые кажутся удобными людям (замена дикого оленя домашними животными). У коми есть еще одна интересная легенда об охотнике Йиркапе и олене. В варианте, записанном К. Ф. Жаковым в конце XIX века, охотник Йиркап гонится за волшебным оленем, который превращается в девушку. Мать-колдунья обратила в оленя свою дочь, влюбленную в охотника. Девушка просит пощады, но охотник убивает ее, так как уверен, что таким образом он станет самым удачливым и богатым человеком. Йиркап становится лучшим среди охотников, его добыча невероятно богатой, но спустя некоторое время его тоже настигает смерть.(18) Эту легенду можно отнести к разряду легенд - предупреждений, которые в системе старых обычаев помогали юношам и девушкам постигать природу циклов жизни - смерти - жизни. При таком подходе становится ясной причина гибели оленя - девушки и охотника - они оба действуют, не считаясь с циклами природы. ”В древних обрядах убить оленя вне связи с циклом - значило причинить ущерб старой Дикой Матери. Убийство животных - опасное занятие, поскольку облик животного могут принимать разные безобидные и полезные существа. Считалось, что, убив такое существо вне связи с циклом, человек нарушает тонкое равновесие в природе и навлекает на себя поистине ужасную кару силы”, - отмечает К. Эстес.(19) Девушка, принимая образ оленя, стремится привлечь внимание охотника, но время для этого еще не пришло. Девушка не успела усвоить особые женские знания о циклах жизни - смерти - жизни, образ «золоторого оленя» не стал ее подлинной сутью. Она попала в ловушку своего неведения, обманчивой красивости чужого образа и поплатилась за это жизнью. Йиркап также вероятно не сумел воспринять суть старых охотничьих обрядов. Судя по легенде из с. Богородск священного оленя полагалось приносить в жертву один раз в году. По понятиям сельской общины эта жертва обеспечивала благосклонность Матери - Природы и удачный сезон для всех охотников. Стало быть, в погоне за волшебным оленем в неурочное время Йиркап стремится овладеть всеми богатствами на год вперед. Он не желает ждать завершения цикла и его полноценных плодов ни как охотник, ни как мужчина и в азарте гонки нарушает заповеди рода. Возможно, прояви он больше выдержки и терпения и отпусти девушку-оленя, то через год и природа, и девушка одарили бы его подлинным богатством. По легенде смерть настигла Йиркапа из-за того, что он убивал непомерно много птиц и зверей.
Вот так свадебные обряды и легенды подсказывают нам, что в древности в жизни народа коми они были частью обучения молодых умениям и навыкам, необходимым, чтобы благополучно пройти циклы жизни - смерти – жизни. Перемена головных уборов невестой отмечала главные моменты ее будущего жизненного пути, а сами уборы сохраняли значение символов, обозначающих разные периоды жизни женщины и состояние ее души. Каждый из пяти уборов был в какой-то мере магическим предметом, наделенным силой женской любви и доброты, благодаря которой она могла пройти испытания, миновать ловушки и достичь счастливого завершения - периода золотой мудрости. В конце XIX века в коми селах женские свадебные головные уборы делали мастерицы, которые, возможно, владели частью древних знаний и сохраняли их для потомков в рукотворных предметах. За тонкими переплетениями их узоров, игрой цвета проступает лик Первозданной Женщины севера. То она в облике нежной девушки, которая с искусным мастерством вышивкой рисует будущий счастливый брак на красной ленте венца - юр ноя, а то уже в обличье молодой хозяйки, знающей как вырастить детей, как приручить зверей, как схитрить и увести другую сторону тех, кто может принести вред ее семье. И, наконец, в образе женщины в золотом венце зрелости, когда не надо лишних слов, достаточно взгляда, чтобы понять, какую сказку рассказать внукам. Будет эта сказка лучшим лекарством от невзгод и поможет душе взлететь к небесам. До сих пор частичкой красоты своей души готова Она поделиться со всеми женщинами.
Литература
1. Эстес К. П. Бегущая с волками. Женский архетип в мифах и сказаниях. Изд-во “София”, 2003. С.25
2. Плесовский Ф.В. Свадьба народа коми. Сыктывкар, 1968. С. 26-27
3. Плесовский Ф.В. Свадьба народа коми. Сыктывкар, 1968. С. 27
4. Плесовский Ф.В. Свадьба народа коми. Сыктывкар, 1968. С. 48
5. Плесовский Ф.В. Свадьба народа коми. Сыктывкар, 1968. С. 53
6. Плесовский Ф.В. Свадьба народа коми. Сыктывкар, 1968. С. 63
7. Плесовский Ф.В. Свадьба народа коми. Сыктывкар, 1968. С. 82
8. Плесовский Ф.В. Свадьба народа коми. Сыктывкар, 1968. С. 88
9. Архив Национального музея РК. Ф.1, инв. 473.Приложение к отчету. Кузнецова Е.С. Свадебные обряды в Ижме, Ибу, бытовавшие до начала ХХ века. 1959г. С. 1-3
10. Эстес К. П. Бегущая с волками. Женский архетип в мифах и сказаниях. Изд-во “София”, 2003. С. 426
11. Белицер В.Н. Очерки по этнографии народов коми. XIX - начало XX в. Москва, 1958. С. 277(13)
12. Денисова И.М. Отражение Фитоантропоморфной модели мира в русском народном творчестве.// Этнографическое обозрение, 2003 г., № 5. С. 70
13.Маслова Г.С. Орнамент русской народной вышивки как исторический источник. М, 1978. С.120
14. Грибова Л.С. Пермский звериный стиль.(Проблемы семантики). М, 1975; Конаков Н.Д. Календарная символика уральского язычества.\\ Серия препринтов КНЦ Уро АН СССР, вып 243.
15. Попов К. Зыряне и зырянский край.\\ Изв. Имп. общ. любит. естествознания, антропологии и этнографии. М.,1874. Т. XIII. Вып. 2. С. 19
16.Лепехин И.И. Дневные записки путешествия Ивана Лепехина по разным провинциям Российского государства в 1771 году. СПб., 1780. С. 236-237; Косарев М. Ильин день в селе Ношульском\\ Русский дневник. 1859г. № 65 (24 марта).Верхневычегодская экспедиция.\\ Труды северной методологической охотоустроительной экспедиции. М., 1932. С. 233
17. Эстес К. П. Бегущая с волками. Женский архетип в мифах и сказаниях. Изд-во “София”, 2003. С. 427-428
18. Коми легенды и предания. Сыктывкар, 1984, с.45
19. Эстес К. П. Бегущая с волками. Женский архетип в мифах и сказаниях. Изд-во “София”, 2003. С. 428
Иллюстрации
Рис. 1. Головной убор невесты – юр ной. Д. Бакур, Ижемские коми. Конец XIX века. (007 илл., 007_ схема орнамента)
Рис. 2. Свадебный головной убор с изображением «Рожаницы». Русские. С. Усть-Цильма. Конец XIX века. (001 илл., 001_схема)
Рис. 3. Свадебные головные уборы треюк – ошувка со стилизованным изображением «Рожаницы». Удорские и ижемские коми. Конец XIX века. (002, 003, 004 илл., 004_ схема)
Рис. 4. Свадебный головной убор треюк-ошувка с изображением «золоторого оленя». Удорские коми. Конец XIX века. (006 илл., 006_схема)
Рис. 5. Кокошник с изображением «золоторого оленя». Ижемские коми. (005 илл., 005_схема орнамента)