Михаил Александрович Михеев
Призрак неведомой войны
Призрак неведомой войны – 1
Текст предоставлен правообладателем https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=6455210
«Призрак неведомой войны»: Центрполиграф; М.:; 2013
ISBN 978‑5‑227‑04742‑7
Аннотация
Ты – терминатор. Да‑да, именно так. Ты – боевой робот, порождение человеческого гения и достижений сверхцивилизации. И назначение у тебя лишь одно – служить людям и защищать их от любой угрозы. Но однажды ты открываешь глаза и обнаруживаешь, что мир изменился, исчезли те, кого ты знал, зато появилась какая‑то магия… Что это? Да, Космос ведает, а тебе еще разбираться и разбираться. А главное – рядом с тобой вновь те, кого надо спасать и опекать. Вот только хочется ли тебе подтирать им сопли? А надо, ибо мы в ответе за тех, кого приручили. Так что меч в руки – и вперед, ибо для таких, как ты, война не заканчивается никогда!
Михаил Михеев
Призрак неведомой войны
* * *
Карина бежала по коридору, освещенному неверным светом редких факелов. Горел лишь один факел из трех, остальные железные кольца пустовали. Впрочем, она не помнила, когда в последний раз зажигали все, – старое крыло замка мало использовалось и освещалось соответственно. А уж сейчас, когда замок два месяца в осаде, тем более. Удивительным было уже то, что факелы вообще горели.
Девушка прибавила ходу – ее подгонял страх. Во дворе замка и на внешней стене шел бой, и вражеские войска ликующим потоком вливались в проломы, сделанные ударами архимага. Еще недавно эти стены уверенно выдерживали и атаки вражеской пехоты, и выстрелы из катапульт, и даже попытки вражеских магов пробить в них бреши. Мастер, заговаривавший стены и помещавший прямо в камни гасящие магию плетения, постарался на славу и честно отработал свое золото. Как он сказал тогда, ворота будут не по зубам даже архимагу, и был прав – когда к врагам прибыли две когорты подкрепления и с ними архимаг, ворота устояли и два дня отражали любые попытки их разрушить. Стены, увы, оказались защищены не так хорошо, и архимаг, плюнув на ворота, расковырял их в трех местах меньше чем за час. Ну а дальше пришел черед пехоты, и гарнизона, которого вполне хватало для обороны высоких, сложенных из дикого камня стен, оказалось явно недостаточно, как только речь зашла о рукопашной.
|
|
Вот и бежала сейчас Карина сюда, в старое крыло – здесь, в построенных в незапамятные времена и давно уже полузаброшенных залах и переходах был шанс спрятаться. Конечно, рано или поздно победители доберутся и сюда, но все же вряд ли там, где никто не живет, а помещения используются лишь как склады для всякого хлама, они будут искать с особым энтузиазмом. Особенно в тот момент, когда их товарищи грабят замок и наливаются вином из герцогских погребов. Коридоры же и лестницы здесь донельзя запутаны, блуждать можно долго, так что возможность скрыться и впрямь имелась.
Вот только времени у девушки, как оказалось, было намного меньше, чем она ожидала. Снизу донесся грохот выбиваемых дверей и звучная ругань – похоже, штурмующие сломили оборону и теперь рвутся внутрь помещений. Это был конец. Если ее найдут… Нет, лучше уж с башни вниз головой, чем такое.
Ноги сами принесли ее к винтовой лестнице – узкой, пыльной и заброшенной. Карина видела ее раньше, когда еще ребенком вместе с другими детьми играла здесь, но даже тогда не спускалась по ней – слишком уж мрачно она выглядела. Да и неизвестно, в какие глубины вела – о подвалах старой части замка ходили легенды. Кто‑то говорил, что тут десять уровней, кто‑то – что и того больше, а старая служанка в свое время рассказывала страшные истории о том, что некоторые лестницы идут прямиком в преисподнюю и иногда можно слышать, как глубоко под землей воют черти.
|
|
Карина выросла и в чертей, естественно, верить перестала. А вот в то, что заблудиться в тех подвалах можно запросто, наоборот, поверила. Вниз тут не спускались годами, а в каких‑то из подвалов не бывали десятилетиями. К тому же ходили слухи, что замок построен на руинах еще более древних строений, а раз так, подвалов может быть еще больше. Да и о старинных потайных ходах тоже слухи имелись, а потому желающих ползать там, внизу, не находилось.
Однако сейчас у Карины выбора не было, поэтому, выхватив из ближайшего крепления факел, она бросилась вниз. Успела еще обругать себя дурой, сообразив, что оставляет в пыли ясно видимые следы, но отступать было поздно – грохот шагов раздавался слишком близко, и ей оставалось только бегом, но при этом стараясь не шуметь спускаться вниз.
На узкой лестнице она несколько раз приложилась лбом к выступам потолка и собрала, наверное, всю паутину волосами, а грязь со стен рукавами. Зато шагов позади нее слышно не было, а значит, никто не заметил, как она шмыгнула сюда. Надо было только убежать подальше, тем более что внизу, в полумраке, следов все равно не найдут. Поэтому Карина мчалась не останавливаясь, несколько раз чудом сохранив равновесие, – ступени были неровными и вдобавок порядком раскрошившимися от времени. Хорошо еще, что ее мягкие кожаные сапожки имели на диво цепкую подошву и совсем не имели каблуков, и это позволило не загреметь вниз.
|
|
Поворот, еще поворот, еще… Не останавливаясь, распугивая по дороге крупных наглых крыс, Карина проскочила семь уровней подвальных помещений, а потом лестница кончилась. Раз – и все, восьмой уровень оказался последним. И в этот миг факел погас.
Темнота опустилась на плечи Карины огромным, мягким и в то же время очень тяжелым платком. Девушка невероятным усилием воли удержалась, чтобы не закричать от страха. Пожалуй, совладать с собой ей помог лишь еще больший страх – попасть в руки к преследователям. И все равно какое‑то время она просидела сжавшись в комочек и закрыв глаза. Это же надо быть такой глупой – броситься вниз с одним‑единственным догорающим факелом! Теперь главное было – не отходить от лестницы. Подняться она сумеет и на ощупь, а вот заблудиться, отойдя в сторону, можно запросто. Как ни странно, голова работала четко, и мысль эта, гвоздем засев в мозгу, не позволяла Карине поддаваться панике.
Долго ли она так просидела, Карина сказать не могла, однако шаги, донесшиеся сверху, заставили девушку встрепенуться. Похоже, ее искали – вряд ли кто‑либо из праздного любопытства полез бы сюда. Вздрогнув, Карина открыла глаза – и обомлела. Темноты не было. Вернее, когда привыкли глаза, тьма перестала быть непроницаемой, какой показалась в первый момент после того, как погас факел. Теперь же Карина отчетливо различала предметы и, приглядевшись, сообразила, что слабый свет исходит от потолка и стен. При этом ни факелов, ни светильников здесь не было. Может быть, какая‑то плесень? Старый маг, ее наставник, упоминал как‑то, что бывает такая, которая светится в темноте. Плесень… бр‑р‑р… Карина, содрогаясь от отвращения, потрогала стену – та оказалась неожиданно сухой и теплой. А еще стена была невероятно гладкой, даже чуть скользкой на ощупь.
Но стоять здесь дольше не было смысла. Вздохнув, Карина сделала шаг, другой, обернулась… Вход на лестницу выглядел черной дырой в этом непонятном свете. Ну что же, во всяком случае, не потеряешься. Держась рукой за стену, девушка медленно пошла вперед.
К ее удивлению, ровными были не только стены, но и пол – она ни разу не споткнулась. Кроме того, здесь было поразительно чисто, а само подземелье напоминало широкий прямой коридор. Пару раз Карине даже попадались двери, к сожалению запертые, и попытки толкать их или тянуть за одинаковые, на редкость удобные ручки ни к чему не привели. Здесь все было заперто и, похоже, не открывалось уже очень много лет.
Коридор закончился тупиком, гладкой стеной, в самом центре которой имелась еще одна дверь, также запертая. Только на ней висели две таблички. Верхняя, серебристая, блестящая даже в этом неверном свете так, словно ее только вчера надраили, совершенно непонятная: знакомые буквы складывались в незнакомые слова. Да и знакомыми буквы были с некоторой натяжкой – нет, что какая означала, было понятно, но стиль написания был другим. Никаких рюшечек‑завитушек, которые так обожали переписчики, буквы состояли почти сплошь из прямых линий, очень четких и ровных. А как, интересно знать, табличка держится на двери? Вот нижняя явно повешена намного позже. Обычный кусок потемневшей от времени бронзы, судя по потекам вокруг, приклеенный. Буквы разобрать было сложно, но Карина справилась. Правда, легче от этого ей не стало.
«Если ты из рода герцогов Игариных, поднеси палец к выемке справа от двери, и она откроется. Если нет – уходи. Если вздумаешь обмануть, смерть твоя будет страшной».
Ну и как это прикажете понимать? Род герцогов Игариных по мужской линии пресекся лет двести назад. Правда, по женской он продолжился, и Карина могла считать себя их потомком. Но кто же даст гарантию? Однако выбора не оставалось, и девушка, подумав, приложила большой палец к едва заметной выемке. Почти сразу она почувствовала короткий укол и отдернула палец. Посмотрела – на нем медленно набухала маленькая капелька крови, выглядевшей в этом свете почти черной. Однако смерть пока не наступила, зато что‑то странное начало твориться с местом, куда она палец прикладывала.
Вначале на стене, прямо над выемкой, вспыхнул маленький красный прямоугольник. Погорел, мигнул – и сменил цвет на желтый. Еще погорел, еще раз мигнул – и стал зеленым. Правда, тут же вновь зажегся желтый, потом снова зеленый, и огни эти мигали несколько раз. А затем на двери загорелось ярко‑зеленое кольцо, осветившее пространство перед ней мертвенным, гнилушечным светом.
Дзинь‑бом – этот негромкий и в общем‑то мелодичный звук заставил Карину подпрыгнуть на месте, испуганно озираясь. Дверь вдруг с шелестом ушла в сторону. Не повернулась на петлях, как это обычно бывает, а словно утонула в стене. За дверью открылось помещение, но рассмотреть детали Карина не успела, потому что вспыхнул свет.
Позже она поняла, что был он неяркий, но в тот момент, когда глаза привыкли к разрываемому лишь светящимися стенами мраку, по ним как будто ударили кинжалом. Девушка едва удержалась от того, чтобы вскрикнуть, и закрыла глаза рукой, мгновенно ставшей мокрой от слез. Способность видеть вернулась к ней лишь через какое‑то время, и это были не самые приятные моменты ее жизни, но все же в панику Карина не впала.
То, что она увидела, в другое время, наверное, повергло бы ее в шок или напугало, но не сейчас. В настоящий момент страх уже перешел последнюю черту и превратился в обыденность, на которую, по большому счету, не обращают внимания. Иначе как объяснить, что порог девушка переступила очень спокойно и обернулась только после того, как сзади раздался чавкающий звук. Она еще успела увидеть, как дверь скользнула на место, но свет, льющийся из десятков скрытых в потолке светильников, не погас, и потому вместо страха теперь она испытала любопытство. Теперь можно было посмотреть, что же она нашла.
А комната, кстати, была необычной. Необычным показалось уже то, что в ней не было пыли, совсем не было. Пол, покрытый черными плитами то ли из камня, то ли из чего‑то очень на него похожего, сиял чистотой. А сами плиты были идеально квадратными и ровными, сбитыми между собой так плотно, что в щель, казалось, было невозможно просунуть даже кончик лезвия кинжала. Карина, не удержавшись, проверила это и убедилась, что права – и впрямь не просунуть. Плиты выглядели абсолютно гладкими, отражая не только свет, но и предметы, которые на них стояли. Прямо черный лед, да и только, но, в отличие ото льда, они не были скользкими. Почему, как – непонятно, однако поскользнуться на них было решительно невозможно, подошвы сапог будто прилипали к гладкой поверхности, обеспечивая надежное сцепление. Первые шаги Карина делала с превеликой осторожностью, но потом быстро привыкла и перестала обращать внимание на странности.
В отличие от пола стены комнаты были мертвенно‑белыми и матовыми. И никаких щелей – ровная, гладкая поверхность, словно один кусок камня. Правда, камень не бывает таким однородным, да и на ощупь стены оказались совсем другими – теплыми и чуть пружинящими. Для каменного подземелья это как‑то не слишком характерно, хотя здесь необычным было, пожалуй, все. Удивлял и высокий потолок. Некоторые участки, за которыми, собственно, и прятались светильники, были прозрачными, хотя между ними и остальным потолком стыков, опять же, не было.
А еще комната была большой. Три, а может и больше, человеческих роста в ширину, в длину же Карина определить ее размеры и вовсе не рискнула бы. Вдоль стен стояли непривычных очертаний, но все же вполне узнаваемые столы на металлических ножках, заваленные хламом непонятного назначения, какие‑то шкафы, а в центре, еще на одном столе, в гордом одиночестве высился хрустальный саркофаг. А может, и не хрустальный, но ни из чего другого известного Карине его крышка быть сделана не могла. Свет отражался от прозрачной поверхности, а внутри… Внутри, что вполне ожидаемо для саркофага, лежал человек.
Осторожно подойдя к столу, на котором стоял хрустальный гроб, девушка внимательно посмотрела на незнакомца. Странный он был какой‑то. В чем странность, Карина поняла лишь через несколько минут, в течение которых рассматривала неожиданную находку. Вроде бы человек как человек, худощавый, широкоплечий, темноволосый, в непривычного покроя черной одежде. Но непривычность одежды – ерунда, у купцов из дальних земель, что, случалось, приезжали в замок, можно было увидеть и более экстравагантные одеяния. А вот то, что человек этот не был тронут даже видимостью тлена, было необычно и невероятно. Сколько он тут пролежал? На памяти Карины никто сюда не спускался, а в замке, где только дворни больше ста человек, где болтливые служанки, вездесущие дети и мужики, которым вино развязывает язык не хуже королевского палача, скрыть что‑либо невозможно. Даже когда отец Карины загулял с одной из служанок, вроде бы обставив все аккуратно и незаметно, все судачили об этом уже на следующий день, а герцогиня, женщина властная и решительная, устроила мужу такой скандал, что стекла в окнах тряслись. Не‑ет, если бы хоть кто‑то ходил по этой лестнице, Карина бы об этом знала. Стало быть, этот – труп – лежит здесь много лет. А ведь тепло! Карина помнила, как выглядели даже относительно «свежие» покойники, когда по весне, в половодье, размыло кладбище. Душераздирающее зрелище. Здесь же – ничего подобного, лежит, как живой.
Девушка осторожно обошла вокруг стола. Обнаружила выемку, подобную той, что была на двери, провела по ней рукой, однако реакции не последовало. Тайна – вот что это было. С большой буквы Тайна, которая в течение стольких лет была рядом, можно сказать, под боком. Эх, знать бы раньше… Сейчас же эта комната была лишь ее временным пристанищем, убежищем, в котором можно было отсидеться какое‑то время, пока не начнут мучить голод и жажда. Кстати о голоде. В последний раз Карина ела за завтраком, штурм начался перед обедом, а когда враги прорвались в замок, уже начало смеркаться. Есть пока не хотелось, но, когда схлынет нервное напряжение, захочется обязательно. Девушка не обманывала себя, просидеть она сможет день, от силы два, хотя как их отличить – тот еще вопрос. Ну а потом все равно придется выйти, попытаться найти воду и хоть какую‑то еду, иначе не останется сил.
Вздохнув, Карина села в стоящее возле одного из столов кресло. Оно было непривычного вида, но на удивление удобным, да еще и вдобавок на колесиках. Когда девушка села, а оно поехало, она едва удержалась от того, чтобы не завизжать, и, признаться, только вбитые с детства понятия о том, как должна вести себя истинная леди, позволили ей сдержать вначале испуганный вопль, а потом слова, которые девушке из приличной семьи и знать‑то не положено. Однако шок быстро прошел, и к тому, что перемещаться можно не вставая, она привыкла моментально. Только вот куда перемещаться?
Так она и сидела, с ногами забравшись в кресло и впав в некое подобие оцепенения, что‑то между сном и явью. После пережитого сегодня требовалось время, чтобы хоть немного прийти в себя. Увы, как это часто бывает, времени на это ей не дали.
Дверь отошла в сторону со знакомым уже шелестом. Карина моментально открыла глаза, обернулась… и снова еле сдержала крик. В дверях стоял рослый, обросший густой черной бородой так, что не было видно глаз, мужик в кольчуге и с мечом на поясе. Из‑за его плеча скалились еще несколько рож столь же разбойного вида. И на всех были черно‑красные плащи – цвета герцога Адамса, возглавившего нападение на их замок.
– Попалась, крошка, – угрюмо пробурчал здоровяк. – Ну что, иди сюда.
Карина в испуге дернулась, и кресло покатилось по полу в другой угол. Мужик, нимало не смущенный, заржал, в несколько быстрых шагов настиг девушку и схватил ее рукой за плечо. Пахнуло давно не мытым телом, пальцы были грязными настолько, что девушку передернуло. Товарищи мужика, зашедшие следом за ним в комнату, дружно заржали и принялись поучать его, что и как надо делать. Впрочем, мозг работал с невероятной четкостью, и потому девушка не испугалась – прекрасно знала, что вот прямо сейчас никто из них ничего ей не сделает. Зато потом…
Дверь закрылась со знакомым уже чавкающим звуком. Мужики обернулись, но никого закрывшаяся дверь не насторожила. Вместо этого они, продолжая гоготать, шли к Карине, и ни один из них не видел, что творится у них за спиной. Зато она видела, и это заставило ее забыть и про испуг, и про отвращение, потому что крышка саркофага медленно поднялась.
Дальнейшее происходило очень быстро. Огромное гибкое тело пружинисто выскочило из саркофага, подобно гигантскому коту, и мягко, практически беззвучно опустилось на пол. Распрямилось… Человек, который только что лежал под хрустальным колпаком, оказался на голову выше самого высокого из находящихся в комнате мужчин, и движения его, невероятно плавные, казались смазанными. Двое, стоявшие спиной к нему, кулями осели на пол, еще один, начавший поворачиваться, словил короткий тычок в шею и лег в такой позе, которая ясно говорила – жизни в нем больше нет. Еще одному, тоже начавшему разворачиваться, незнакомец попал по трахее, и тот, издав сиплый хрип, рухнул и стал извиваться, как червяк, тщетно пытаясь втянуть в легкие хоть глоток воздуха.
Только тут до остальных стало доходить, что происходит что‑то не то. Однако их все еще было четверо, и они поступили так, как их учили, – атаковали безоружного противника, видимо не сочтя его равным себе. А зря, потому что тот, который оказался чуть ближе остальных, не успел даже вытащить меч из ножен. Рука незнакомца перехватила его кисть еще до того, как меч вышел наполовину. Поворот всем корпусом, ноги воина отрываются от земли, на миг взлетают к потолку… а на пол он падает уже мертвым, и его меч совершенно незаметно оказывается у его убийцы. Тут же выпад… Какой же силы должен быть удар, если дрянненький на вид меч проткнул не только тело, но и кольчугу с поддоспешником, причем и спереди, и сзади?
Не теряя времени на то, чтобы освободить оружие, незнакомец просто выпустил рукоять и левой рукой перехватил меч из руки убитого, который так и не успел понять, что уже мертв. Быстрый шаг вперед, предпоследний из уцелевших наносит мощный рубящий удар сверху… Левая рука незнакомца взмывает навстречу, сталь мечей с каким‑то скрежещущим лязгом сталкивается, а человек из саркофага вдруг приседает, крутанувшись на левой ноге, а правой точным движением подсекает колени противника. Тот рухнул на спину с воплем, мгновенно перешедшим в бульканье, когда меч ударил его в грудь, кажется, еще до того, как спина поверженного коснулась пола.
Все это случилось на протяжении не более пары дюжин ударов сердца, и бородач, так и не отпустивший плечо Карины, остался в гордом одиночестве. А незнакомец уже шел к нему, быстро и в то же время неспешно. И в обеих руках он держал по мечу. Когда он подобрал второй, девушка заметить не успела.
– Назад! – взвыл бородатый, выхватывая кинжал. – Назад, или я убью девчонку.
– Не успеешь.
Эти первые слова, сказанные незнакомцем с начала боя, были произнесены абсолютно без выражения. Это производило гнетущее впечатление, словно и впрямь разговаривал мертвец. И слова, как оказалось, с делом не расходились. Карина даже не успела заметить, как он нанес удар, а бородатый уже тоненько, на одной ноте выл, держась за руку, из которой хлестала кровь. Кисть с кинжалом глухо брякнулась на пол. Впрочем, долго оскорблять слух присутствующих бородатый не стал. Свистнул клинок – и его голова, отделившись от плеч, со стуком упала на пол. Тело, фонтанируя кровью, еще мгновение стояло, а потом осело мешком.
Снятся ли роботам сны? Ученые говорят, что нет. Впрочем, он не был роботом в полном смысле этого слова, поэтому выводы ученых в данном случае были не вполне корректными. К тому же анабиоз – не вполне сон…
Как бы то ни было, сны ему снились регулярно, хотя, возможно, это были какие‑либо блуждающие токи в микропроцессоре, штуке сложной, явно обогнавшей время и потому не совсем хорошо изученной. Впрочем, назвать это можно как угодно, но он все же предпочитал слово «сон», причем, в отличие от людей, сновидения он помнил до мельчайших подробностей. И каждый раз снилось разное. Конкретно сейчас перед его мысленным взором проплывала рубка линкора «Белоруссия», его первого корабля, причем за полминуты до начала метеорной атаки. Он знал, что она сейчас начнется… Откуда? Этого он не мог сказать, просто знал – и все. А когда атака начнется, линкор не успеет выставить силовое поле и получит не меньше дюжины пробоин. Погибнут люди… И не было в рубке ни одного человека, до которого можно было донести эту информацию, а самому ему вмешиваться в управление кораблем не позволяла вбитая в память на уровне «железа» инструкция…
Переход от сна к яви произошел внезапно и, как всегда, резко – в отличие от людей, боевому киборгу не требовалось много времени на потягивание. Процессор загружался в считаные миллисекунды, а все остальное… Все остальное могло и потерпеть, запускаясь постепенно, по мере адаптации. Впрочем, сейчас этого не требовалось – процессор не только запустился, но и произвел анализ происходящего. Ничего экстренного, следовательно, выходить из анабиоза можно было штатно, не запуская гибернатор в режим ускоренной адаптации. Конечно, экстремальное пробуждение, теоретически, было опасно только для людей, но все же, все же… Нет уж, лучше штатно. И потом, от пробудившего его к жизни человека приказов не исходило, поэтому можно было неспешно приходить в себя, как он это делал регулярно, раз в год, чтобы проверить состояние оборудования и подкрепиться. Да и странный какой‑то он был, этот человек. Во всяком случае, если верить аппаратуре, отвечающей за открывание дверей, процедуру идентификации он прошел с трудом, на грани допустимой погрешности. Однако все же прошел, а значит, имел право отдавать приказы.
Время шло, стандартная программа восстановления закончила работу. Он лежал – приказа все еще не поступило. Может, это и к лучшему, подумал он лениво. В конце концов, имелась дополнительная программа, рассчитанная на случайное подключение. В случае отсутствия приказа со стороны Объекта через сутки гибернатор запускался автоматически, а значит, можно было вновь погрузиться в спокойный, холодный сон. Такое уже бывало, поэтому он лежал и не шевелился.
Возможно, человек охарактеризовал бы такое поведение словом «лень», хотя для киборга, разумеется, этот термин неприменим в принципе.
Между тем Объект сидел в кресле возле уже вечность как отключенного терминала и, похоже, засыпал. На всякий случай киборг просканировал окружающее пространство, разумеется, насколько это позволяли внешние устройства. Все было в порядке, оборудование работало штатно, хотя это и неудивительно – с момента последней профилактики не минуло и двух месяцев. Необычным было только, что Объект, в отличие от своих предшественников, войдя в помещение, не заблокировал дверь. Это ведь не стандартный бункер, где процедуры такого рода производятся автоматически, а так, осколки былой роскоши, и многие вещи, которые на специализированной разведывательной базе производятся автоматически, здесь необходимо делать вручную. Может, Объект забыл, что когда дверь открыта снаружи по стандартной процедуре, то есть образцу генетического кода Объекта, то автоматическая блокировка отключается, и вместо нее запускается банальный фотоэлемент, который откроет дверь перед кем угодно? Впрочем, нет, это уже из области невероятного, офицер инструкции такого рода не забывает, и все предыдущие Объекты всегда блокировали механизмы двери. Когда это было в последний раз? Память ожидаемо подсказала – двести восемьдесят шесть лет три месяца восемнадцать дней три часа шестнадцать минут назад. Не важно. Объект наверняка знает, что делает. Очевидно, за пределами центрального поста внешние угрозы отсутствовали.
Между тем Объект окончательно снизил активность и перешел в состояние, которое можно было характеризовать как сон. Последнее обстоятельство подтверждало выводы об отсутствии поблизости каких‑либо угроз. Киборг также снизил активность – разумеется, для него режим бодрствования не был критичен, но программа, отвечающая за функционирование, в подобной ситуации ставила на первое место экономичность. Киборг начал плавно отключать периферийные устройства, готовясь перейти в состояние ограниченного функционирования – тот же сон, если смотреть с точки зрения таких примитивных существ, как люди. На самом деле все было намного сложнее и подчинялось неумолимой логике и тщательно выверенным программам, а не химическим процессам, которые, по сути, управляли организмами людей и были крайне ненадежным средством, определяющим все их краткое существование.
Однако перейти в экономичный режим полностью он не успел. Дверь открылась, и в помещение вошли еще восемь человек. Статус их был пока что абсолютно неясен, однако ни один из них генетической идентификации не прошел, и по умолчанию они считались ниже Объекта. Последующие их действия по отношению к Объекту квалифицировались программой как враждебные, и он начал действовать немедленно.
В принципе уничтожить их всех можно было практически мгновенно, однако так как угроза для функционирования Объекта с их стороны оценивалась как незначительная, а физические кондиции противника были крайне низкими, то был выбран иной вариант. Оптимальным было признано действие, приводящее к нейтрализации агрессивной протоплазмы с одновременной разминкой мышц, частично утративших тонус вследствие продолжительной неподвижности. Следующие несколько секунд киборг занимался тем, что люди называли гимнастикой, а когда он закончил, на залитом кровью полу остались восемь трупов.
Карина почувствовала, что ноги отказываются ее держать. К счастью, ближайший стол был совсем рядом, и она смогла на него опереться. Это не дало ей осесть прямо в лужу крови, хотя, честно говоря, на одежде ее и так было предостаточно. Как ни странно, она и не думала ударяться в панику, это, наверное, была просто усталость – перегруженный впечатлениями мозг отказывался адекватно оценивать происшедшее. И еще она не могла понять, кого стоило бояться – тех, кто только что пытался ее скрутить, или этого странного типа, в один миг уничтожившего их всех. Кстати, разделавшись с последним из воинов Адамса, он остановился и смотрел на нее, не пытаясь ничего сделать.
Странные у него были глаза – светло‑зеленые, абсолютно ничего не выражающие… Такие глаза называют пустыми. И смотрел он, практически не моргая. Как ни странно, этот взгляд не был неприятным или отталкивающим. Каким же он был? Вот этого Карина сказать не могла, не находилось подходящих слов, но что она этого взгляда не боялась – точно.
Между тем незнакомцу, очевидно, надоело стоять без движения. Неспешными, но очень точными движениями он вытер клинки о куртку одного из убитых, собрал трофейное оружие и ножны, сложил все это в аккуратную кучу на одном из столов, после чего стал по одному поднимать тела и запихивать их в ближайший шкаф. Карина помнила, что пыталась до того открыть его дверь, но та была наглухо закрыта и даже не шелохнулась. Однако под руками этого странного человека она раскрылась будто сама собой. Теперь он забрасывал в шкаф убитых, и делал это с такой легкостью, словно они ничего не весили. Шкаф негромко гудел, принимая в себя человеческие тела. Кстати, влезть они туда не могли при всем желании – места в шкафу было на одного, максимум на двух человек, однако, как ни странно, трупы влетали в него один за другим и не вываливались.
Что‑то мягко коснулось ноги девушки. От неожиданности Карина едва не подпрыгнула, но справилась с собой и посмотрела вниз. На полу обнаружился матово поблескивающий уродец, вооруженный неспешно вращающимися щетками. Медленно двигаясь вдоль комнаты, он как будто втягивал в себя кровь и грязь, оставляя позади чистую до блеска поверхность. С другой стороны, навстречу ему, двигался еще один такой же уродец, и вдвоем они быстро приводили помещение в первозданный вид.
Между тем ее спаситель завершил, наконец, свою грязную работу. К удивлению Карины, на его одежде не было ни одного пятнышка, да и складок, которые обязательно должны появиться от долгого лежания, тоже не было. Создавалось впечатление, будто эту одежду только вчера сшили. Закрыв дверь шкафа, он выпрямился и замер, спокойно глядя на девушку, и на сей раз она, подумав, заговорила:
– Кто вы?
– Кибернетический организм второго класса АРТ двести два восемьдесят восемь пятнадцать, порядковый номер…
Он говорил, а у Карины было ощущение, словно под череп ей медленно впихивают обмотанный ватой гвоздь. Было не больно, а просто она не понимала собеседника. Вроде бы на одном языке говорят, но при этом смысл тех слов, которые она слышала, от нее ускользал. Поэтому она прервала его речь на полуслове, тем более что слушать такой безжизненный голос оказалось удовольствием ниже среднего.
– Можно ли к вам обращаться короче?
– Да.
Пауза. Она ждала – он молчал. И лишь несколько секунд спустя, поняв, что ничего больше не услышит, Карина спросила:
– Как вас можно называть?
– Артур.
Ей показалось или в его бесстрастных глазах что‑то мелькнуло?
– Странное имя. Что оно значит?
– Производная от первых букв индекса. И от прозвища Терминатор. Так меня назвал первый Объект.
– Первый Объект? Кто это?
– Капитан первого ранга Игарин. Командир линейного корабля «Халхин‑Гол».
Опять двадцать пять. Единственное, что поняла Карина, была фамилия ее предка и то, что он командовал каким‑то кораблем. Ну и то, что этот… человек его знал. Но ее род один из древнейших в королевстве. Это сколько же ему лет‑то? Очевидно, она задала последний вопрос вслух, поскольку ее собеседник тут же дал абсолютно точный ответ:
– Семьсот сорок восемь относительных лет.
– Что значит относительных?
– Это количество лет, прошедших со дня моего создания. Часть времени я провел в состоянии анабиоза, поэтому число биологических лет меньше.
– Создания? То есть ты не человек?
– Я – кибернетический организм, созданный для выполнения задач.
– Каких задач? – Этот вопрос Карина задала уже механически, поскольку теперь многое встало на свои места.
Искусственно созданный человек – это значит голем или гомункулус. По слухам, некоторые очень сильные маги умели создавать големов. Больше того, однажды, когда они с отцом ездили в город, на ярмарке ей довелось видеть такого голема. Он, повинуясь командам мага‑поводыря, маршировал по площади и поднимал камни, настолько тяжелые, что их не смогли бы сдвинуть и десяток человек. Но тот голем был огромным, в два человеческих роста, неповоротливым человекоподобным страшилищем, и двигался он медленно, рывками. Этот же был стремителен и внешне неотличим от человека. Значит, гомункулус…
– Для любых задач, выполнение которых опасно для человека.
– И чем ты… занимался?
Ответить Артур не успел. Желудок девушки вдруг предательски заурчал, напоминая о том, что хорошо бы немного подкрепиться, и чем скорее – тем лучше. Карина смутилась. Ее собеседник посмотрел на источник звука с нескрываемым интересом, после чего сказал:
– Полагаю, вы голодны?
– Да. У вас есть еда? И что‑нибудь попить.
– Вода имеется. В качестве еды могу предложить только кормовую смесь для киборгов.
– А… что это?
– Киборги или кормовая смесь?
– И то и другое.
– Киборг – искусственно выращенный организм, созданный на основе человеческого ДНК и усиленный путем генетической модификации и вживления ряда искусственных устройств. Кормовая смесь – это сбалансированный набор жиров, белков и микроэлементов, идеально подходящий для восстановления сил киборга. К сожалению, абсолютно безвкусный.
Показалось ей или он усмехнулся? Однако есть хотелось уже всерьез – организм, когда прошел шок от пережитого, требовал пополнить силы. В таком состоянии можно начать глодать траву, как голодная коза, не то что неведомую кормовую смесь. И все же Карина поинтересовалась:
– А из чего делается кормовая смесь?
– Из чего угодно. Для ее изготовления подходят любые органические соединения.
Что такое органика, девушка знала. Чай, не деревенская дурочка, отец приглашал хороших учителей. Да и к магии кое‑какие способности имелись, только вот изучить саму магию она толком не успела. Да и не старалась, если честно, хотя и жалко – будь она полноценным магом, возможно, ей удалось бы хоть чем‑то помочь отцу и его воинам. Но это все не так важно, главное, она знала, что такое органика, а еще знала, что та имеет свойство портиться. Поэтому осторожно поинтересовалась:
– И она так долго хранится?
– Нет, кормовую смесь я изготовил только что.
– Из чего? – В голову девушки начали вкрадываться смутные подозрения.
– Из имеющейся в наличии органики.
В голове как будто щелкнуло, и все разом встало на свои места.
– Ты готовил свою кормовую смесь с помощью вот этого шкафа?
– Да, с помощью универсального синтезатора. Девушку передернуло.
– То есть ты использовал для ее приготовления трупы людей?
– Убитый враг, согласно действующей программе, человеком не считается…
Он что‑то еще говорил, но Карина уже не слушала. Ее замутило, и она, согнувшись, рухнула на колени. Некоторое время ее мучительно тошнило, а затем она почувствовала, как сильные руки подняли ее и куда‑то понесли. Она попыталась брыкаться, но без особого результата, а потом ей в лицо плеснулась восхитительно холодная, чистая вода.
Когда Карина немного пришла в себя, Артур аккуратно закрыл кран и негромко сказал:
– Наверное, вам придется искать другую еду. Где ее можно найти?
Карина, все еще бледная как полотно, но уже взявшая себя в руки, растерла лицо поданным ей мягким полотенцем и, приказав себе успокоиться, ответила:
– Наверху, в замке. Только там враги.
– Понятно.
Артур спокойно повернулся, открыл еще один шкаф и извлек из него что‑то похожее на конскую сбрую. Пару минут спустя он был уже опоясан ремнями, на которых висело что‑то непонятное, но явно смертоносное. Облачившись таким образом, он вежливо кивнул Карине и зашагал к двери. Та при его приближении услужливо отъехала в сторону, а потом закрылась, выпустив Артура наружу. И сразу после этого наступила долгая, гнетущая тишина.
– Эй, ты куда?