Добавлена: 15.08.2012 | Просмотров: 4094<<< >>>
И княгиня Ольга, и Псков впервые упомянуты в летописях под 903 г. в рассказе о женитьбе Игоря Рюриковича: «Игореви възрастышо, и хожаще по Олзе, и слушаше его, и прививедоша ему жену от Плескова, именемь Ольгу».
Иоакимовская летопись (в передаче В.Н. Татищева) фиксировала, правда, что Ольга была взята в жены Игорю «от Изборска», и это последнее упоминание породило оживленную дискуссию относительно того, где именно находился Изборск, поскольку «изборских» топонимов было несколько. При этом Изборск сопоставляется со скандинавским Исаборг, и в качестве одного из предположений высказывается мысль о том, что древнейший Изборск-Исборг мог находиться на месте погоста Выбуты.
Показательно летописное «от Плескова». Обычно это воспринимается как «из Пскова». Однако летопись знает и различает предлоги «от» и «из». Правильнее было бы переводить «от Плескова» как «из-под Пскова», «из окрестностей Пскова». И в таком случае, с летописными данными хорошо согласуется житийная версия происхождения Ольги: «Родися же Ольга в веси, нарицаемой Выбутской, иже и ныне есть близ града Пскова, града же того в оное время еще не бе». Об этом же повествует и Степенная книга, рассказывающая о том, как Ольга переправляла Игоря через реку «во Псковской области».
Предания, записанные в Выбутах и их окрестностях, а также в Пскове, связывают с деятельностью Ольги ряд существующих в настоящее время либо существовавших еще недавно деревень. Есть в Псковской земле и «ольгинская топонимика», большая часть которой концентрируется в районе выбутских порогов на р. Великая. Предания повествуют сразу о четырех пунктах, с которыми связывается рождение будущей княгини: деревни Горка, Ольгино (Волженец), Ерусалимская и погост Выбуты. Село Покровское, по преданию, было ее «отчиной» У д. Беклеши (Першино) находится ныне сильно поврежденный «Ольгин камень» («Ольгин след»), над которым в 1889 г. была воздвигнута кирпичная часовня – та самая часовня «Ольгин крест», рядом с которой в 1903 г. проводил раскопки курганов В.Н. Глазов. Камень почитался до недавнего времени, к нему ходил крестный ход. Рядом с камнем местные жители до сих пор показывают другой камень-валун, на котором, по преданию, сидела Ольга. Остров Богдановский (Шацкой) разделяет р. Великую на два рукава, называемые «Ольгины ворота» и «Ольгины слуды» (подводные камни). Выше острова по течению один из выступающих из воды камней назывался Ольгин: предание говорит, что княгиня отдыхала на нем во время купания. С Выбутами предание связывает также церковь, поставленную Ольгой; при этом отмечено, что церковь эта «тремя годами старше самого Пскова».
Наибольшее количество топонимов и микротопонимов сосредоточено у д. Ольгино (Волженец). Предание упоминает здесь Ольгину церковь или дворец, Ольгин ключ с целебной водой, Ольгины сады, Ольгины погреба, Ольгин колодец. Берег реки рядом с деревней назывался Ольгинский берег. В 1914 г. В. Смиречанский отмечал: «Настоящая Выбута лежит на левом берегу Великой, а в «Степенной книге» она указана на правом берегу (по верхнему течению). Может быть, исторической Выбутой было нынешнее селение на правом берегу Великой под названием Волженец?». Видимо, с выбутским регионом связана и единственный раз упоминаемая в Псковской летописи Ольгина гора, где во время размолвки псковичей с новгородцами произошел бой и «бояръ много на Выбуте избиша». Надо полагать, что собственно Выбута – это участок течения р. Великая, где река пробивает русло через известняк, образуя пороги. Под 1480 г. в летописи отмечено, что при нападении немцев на Псков пригороды с помощью стояли на броду на Выбуте. Этот брод хорошо известен и сейчас. Можно думать, что в обоих летописных сообщениях речь идет об одном и том же месте: в 1394 г. здесь был заметный топографический ориентир – Ольгина гора, смытая водой реки к 1480 г., когда единственным ориентиром оставался брод. Битва 1394 г., при этом, происходила, вероятнее всего, именно у этого, единственного удобного брода через реку. Географически местоположение брода соответствует сгустку ольгинской микротопонимики у д. Ольгино и Ольгинскому берегу.
Ниже по течению в бассейне Великой с именем Ольги соотносятся и другие пункты. В 8 км к северо-востоку от д. Ерусалимская на берегу р. Череха находится д. Будник, где, по преданию, жила Ольга и где родился князь Владимир I (Святой): местные крестьяне в конце XIX в. показывали камень, почитавшийся как место рождения Владимира. В 4 км к югу от д. Будник, на берегу р. Дубины находится д. Плаксино; местные жители связывали эту деревню с именем Ольги.
На территории города Пскова предания связывают с Ольгой основание Троицкого собора и церкви кн. Ольги (ц. Св. Власия). На левом берегу р. Великая, откуда Ольга, согласно преданию, увидела три луча над кремлевским холмом, ею был установлен крест, до пожара 1509 г. хранившийся в Троицком соборе; там же есть Ольгинский ключ (источник, вода которого считалась целебной), над ключом была поставлена поздняя Ольгина часовня. На берегу Великой напротив собора в начале XIX в. стояла церковь во имя Св. Ольги Российской. С местом одного из каменных жилых зданий XVII в. на Полонище (т.н. «Палаты Марины Мнишек») связан топоним «Ольгина расправа». Отметим, что именно здесь, на Романовой горке, при раскопках открыт культовый камень и обнаружены погребения по обряду кремации Х в. Указывали также «дворец Ольги» или Тиунскую палату.
В летописи под 947 г., а связи с рассказом о поездке Ольги к Новгороду, отмечено: «И сани се стоят в Плескове и до сего дней». Правда, на основании одного из поздних списков летописи из Румянцевского музея отмечалось, что в Пскове стояли не сани, а сени. Сени – самостоятельная и достаточно основательная постройка – вполне могли сохраниться (относиться) ко временам летописным.
В 8 км ниже по течению от Пскова находится д. Перино, называемая также Ольгин городок; здесь находился упраздненный еще до 1764 г. Николаевский Перыньской монастырь, храм которого был разобран в 1817 г. Ниже по течению Великой находилась д. Житник (Житнин или Ольгин дворец), соотносимая с современной д. Дворицы. Между деревнями Щиглицы и Устье, еще ниже по течению Великой, существовало ныне совершенно распаханное городище, известное как городок «царицы Ольги». В 1988 г. на пашне у края обрывистого берега Великой при косом вечернем освещении еще можно было увидеть слабые следы площадки 42х54 м с валом и рвом с западной стороны, что соответствует данным Анкет 1913 г. Там же, у д. Щиглицы упоминаются места «больших сопок» и жальников.
Близ Псковского озера находится урочище Вольгин (Ольгин) крест, упомянутое в летописи под 1629 г. В 7 км к востоку от берега Псковского оз. находится д. Ольгино Поле, а в ней – часовня с камнем-следовиком внутри; с камнем связана легенда, согласно которой Ольга шла воевать, наступила на камень и от этого образовался след. С именем Ольги связан также г. Гдов близ берега Чудского озера.
На правом берегу р. Нарвы близ ее истока из Чудского озера находится д. Скамья; согласно легенде, деревня названа так потому, что местные жители вынесли Ольге на берег деревянную скамью, на которой сидела княгиня. Верхняя часть нарвских порогов называется Ольгин крест, как и деревня на правом берегу р. Нарва. Нижняя часть порогов называется Омут. Из-за сильного течения и крутого изгиба реки близ Ольгиного острова были случаи столкновения встречных судов. По преданию, здесь наскочил на подводный камень и перевернулся челн Ольги, однако она выплыла на правый берег и в честь своего спасения велела поставить церковь; более поздняя Кресто-Ольгинская церковь, находившаяся здесь, была взорвана в 1944 г. Любопытно, что при церкви была деревянная часовня во имя Св. Ольги «с каменным памятником в виде седалища», где, как будто бы, отдыхала княгиня.
В районе деревень Ольгин Крест и Князь-село (Кунингакюля) П. Лиги обнаружил погребения по обряду кремации со скандинавскими ланцетовидными копьями и топором Х в., что свидетельствует о контроле над речным путем с двух берегов, подобно тому, как это прослежено в устье Великой и в районе выбутских порогов.
Ниже по течению р. Нарва, в Нарвском погосте, местные жители собирались на молебны к часовне, где хранился камень, на котором, по преданию, сидела Ольга «во время обозрения сей страны, тогда дикой и пустынной». Еще ниже по течению в трех километрах от левого берега р. Нарва находится д. Ольгина. Далее Нарва впадает в Балтийское море.
Таким образом, ольгинские топонимы маркируют участок водного пути от устья Нарвы до Выбутских порогов вдоль восточного побережья Чудского и Псковского озер. Этот путь проходил мимо курганных групп с погребениями по обряду сожжения и находками предметов Х в. – Жидилов Бор, Залахтовье. В Залахтовье найдены предметы скандинавского происхождения – круглые фибулы, копья с таушировкой, меч, изогнутый в огне погребального костра. Еще одна случайная находка меча каролингского типа отмечена на восточном побережье Чудского озера.
Естественно, ольгинская топонимика и предания об Ольге не ограничиваются пределами собственно Псковской земли. В Великих Луках было записано предание о посещении княгиней Ольгой этого города, причем легенда приурочивает это событие к 961 г.; р. Ловать, на которой находится город Луки, в средневековье была основной водной магистралью Северо-Запада на пути «из варяг в греки». В Полужье известен погост Сабле или Ольгин Погост, в Приладожье известно Ольгино Сельцо. Сохранились предания о том, что Ольга посещала Новгород и что ею основан Витебск. Есть предание и о том, что Торжок в древности назывался Коростень, и что его сожгла княгиня Ольга: здесь даже сохранялись выражения «Города Коростеня, владыче Ольгино, народ кривичи», а также связанные с городищем близ Новоторжска предания – «Мы люди старые, прежде были посадские города Коростеня, владенье Ольгино, народ кривичи». Заметим, что топонимы Искоростень, Коростьшев, Коростень связаны со скандинавской топонимикой. Ольгин Крест был известен в Киеве; село Ольжичи, связываемое с Ольгой, находилось близ устья Десны; г. Вышгород, которому шла треть древлянской дани, упомянут под 946 г. как «Ольгин град». Под Искоростенем в земле древлян показывали место Святик или Святище, где стоял Ольгин храм или церковь Ольги; неподалеку на р. Уше известен камень «Ольгина ванна».
В летописи под 947 г. по поводу установления погостов, даней и оброков по Мсте и Луге сказано: «Ловища ея суть по всей земли, знамянья и места и погосты, и сани ее стоять въ Плескове и до сего дне, и по Днепру перевесища, и по Десне, и есть село ее Ольжичи и доселе». Иными словами, в летописное время ольгинская топонимика должна была иметь достаточно широкое распространение. Показательно, что в ряде случаев ольгинские топонимы упомянуты в летописи в качестве ориентиров – Ольгина Гора 1394 г., Ольгин Крест на Нарве 1585-1587 гг., Вольгин Крест 1629 г. Все три топонима включены в цепочку топонимов вдоль водного пути по р. Великая, озерам и р. Нарва. Три пункта в этой цепочке, как отмечалось, сопровождаются либо находками скандинавских вещей, либо следами скандинавской погребальной обрядности, либо (Псков) – тем и другим одновременно.
В историко-топонимическом контексте деятельность Ольги происходит, как бы, на двух сценах – на Северо-Западе, в окрестностях Пскова, в Полужье и на Мсте, и на Юге – в Киеве и прилегающих к нему землях. Полагаю, что имеются некоторые основания для того, чтобы попытаться соотнести эти удаленные друг от друга районы между собой. Под 945 г. в летописи сообщено о мести Ольги за смерть мужа и об уничтожении ею двух древлянских посольств. Отмечалось, что месть Ольги построена по образу языческого погребального ритуала: захоронение в ладье (ладьях) сожжение в домовине и в дальнейшем насыпание кургана, тризна, погребальный пир. При этом реальность убийства двух древлянских посольств ставилась под сомнение. Однако в контексте рассказа две первые мести Ольга имеют достаточно специфическую окраску.
Напомню, что княгиня обещала оказать первому посольству «честь великую». «Честь» была оказана – послов в ладьях (или ладье) сбросили в яму с раскаленными углями. Погребения в ладье в это время в Скандинавии – обряд захоронения людей знатных, но не самого высокого социального ранга. Таким образом, в качестве «почести» был использован обряд захоронения, соответствовавший социальному положению участников посольства. При этом обнаруживается хорошее знание Ольгой и ее ближайшим окружением соответствующих погребальных обрядов Скандинавии; фиксируется сакрализация мести Ольги, возможно, соотносящаяся с фольклорными мотивами.
Второе посольство древлян, как известно, было более представительным: в Киев прибыли «лучшие мужи, иже дерьжаху Деревьску землю». Казалось бы, что и второму посольству должна была быть оказана если не высшая, то равная «честь». Однако это посольство «всего лишь» сжигают в бане. Послы полностью находились во власти киевской княгини, их могли убить любым, может быть – еще более жестоким способом. Однако этого не произошло.
Некоторые детали ритуала, упоминаемые в летописи, позволяют, как кажется, найти объяснение. Когда баню с послами заперли, Ольга лично повелела зажечь ее от двери. Можно думать, что перед нами реплика современного событиям социально значимого погребального ритуала, по статусу бывшего выше, нежели сожжение в ладье. Обряд кремации в середине Х в. был преобладающим, однако, как правило, погребаемых сжигали на кострах, а не в камерах, в которых в Скандинавии того времени совершали погребения по обряду ингумации. Между тем, в районе выбутских порогов, у деревень Ерусалимская и Ерошиха в 1878 и 1912 гг. были раскопаны 8 крупных сопок, в семи из которых были найдены сложенные из бревен и плах погребальные камеры, в которых производилось сожжение умершего на месте, причем – через специальное топочное отверстие. Последняя деталь поразительно напоминает повеление Ольги в Киеве – зажечь «от дверий». Не исключено, что вторая месть Ольги имитирует редкий, узко локализованный погребальный обряд высокого социального статуса.
После сказанного рискнем предположить, что статус погребенных в выбутских сопках необычайно высок и сопоставим с положением членов второго посольства древлян к Ольге – «Большие еже землю держат их», в данном случае – окрестностей Пскова, по меньшей мере. Тогда сожжение в камере можно рассматривать как местную особенность погребального обряда сопочной культуры. По размерам выбутские камеры вполне укладываются в размеры камерных гробниц Бирки: 1-1,6х2-2,3 м в сопках Ерусалимской и Ерошихи и 1,5-1,8х3,75-3,95 м в Бирке; при этом четкая граница между гробами и камерами в Бирке не наблюдается.
Вещи из погребений в Ерусалимской датируются Х в., возможно, первой половиной столетия. Найденный в 1878 г. горшок близок одной из урн псковского некрополя, а приземистый горшок из раскопок 1912 г. аналогичен таковому из кургана 1 в группе Нюбиничи в Приладожье. Погребение в Нюбиничах сопровождалось скандинавской трехлепестковой фибулой. Трубочки с продольной щелью и ушками на концах имеют аналогии в синхронных курганах Ярославского Поволжья. Ножи, бронзовые спиральки, кольцевидная железная пряжка не имеют четкой датировки. Не удалось найти аналогий треугольной бляшке с пальметкой.
Надо отметить, что раскопки 1878 и 1912 гг. затрагивали только верхнюю часть насыпей, а, следовательно, дают только частичное представление о конструкциях погребального сооружения и, возможно, инвентаре. Во всяком случае, в яме у подошвы одного из сохранившихся больших ерошихинских курганов в 1979 г. были хорошо видны камни, относящиеся, вероятнее всего, к конструкциям, характерным для сопок.
Таким образом, можно предполагать, что Ольга в Киеве могла воспроизвести ритуал погребального обряда выбутских курганов в качестве формы мести второму посольству древлян.
Летописные предания о происхождении Ольги разнородны, порой – противоречивы. Одни источники называют ее дочерью Олега Вещего, другие связывают ее происхождение с родом Гостомысла и утверждают, что первоначальное имя Ольги – Прекраса, а имя Ольга она получила по удочерившему (?) ее Олегу, Константин Багрянородный передает имя княгини как Еagl (сравн. сканд. Helga), а Степенная книга утверждает, что Ольга – «от языка Варяжска, от рода же ни княжеска, ни вельможеска, но от простых людей». Между тем, практика заключения династических браков в средневековой Европе показывает, что невеста для правителя выбиралась не случайно, и за выбором стояли интересы правящего дома, вопросы престижа и жесткий политический расчет. Вероятно, следует согласиться с мнением А.В. Карташова, утверждавшего, что роль перевозчицы – «это легендарное искажение признака высокого социального положения Ольги-варяжки. Заведывание переправой через реку Великую, входившую в систему знаменитого военно-торгового «пути из Варяг в Греки» не могло быть в руках частного бесконтрольного местного селянина (безразлично – славянина или финна-чудина). Это был стратегический tete de pont под командой варяжского полковника или генерала. Хельга-Ольга как «генеральская дочка-варяжка», говорившая и по-варяжски (по-скандинавски) и по-славянски (по-русски), была социальной «ровней», вполне подходящей невестой из того же правящего класса, как и сам полубродячий викинг Игорь». Вспомним, что и князь Кий по одной из версий времен создания Начальной летописи был «перевозчиком».
Возможно, глухим намеком на достаточно значимое положение Ольги в современном ей обществе является предание о том, что с. Покровское было ее «отчиной», то есть – наследственным владением. Место это не случайное – здесь имелся второй, менее удобный брод через Великую. С этим местом связано также предание об основанном Ольгой монастыре, смытом рекой или провалившемся в реку. Еще одно предание повествует о том, что «Святая Ольга была «великая колдунья» и наложила на свои сокровища и сады чары, превратившие ее «любимую усадьбу» в «усадьбу-невидимку»; сакральные функции в языческом средневековом обществе предполагают известную социальную значимость.
Таким образом, можно думать, что Ольгина Гора, контролировавшая перекресток водного и сухопутного (с единственным удобным бродом) путей, представляла собой укрепленный населенный пункт, к средневековью (по крайней мере – к концу XIV в.) превратившийся в городище. Во всяком случае, окрестности Ольгиной горы, составлявшие округу Выбут, в конце IX-Х вв. были, безусловно, плотно заселены: об этом свидетельствуют не только погребальные памятники, но и известные здесь селища с лепной керамикой (часть Ерошихинского селища смыта рекой; возможно, аналогичная судьба постигла и еще какие-то поселения). Это городище располагалось в 12 км от варяжского Пскова Х в. и могло быть одним из его предшественников подобно тому, как Рюриково городище под Новгородом или Городок на Ловати были, соответственно, предшественниками Новгорода и Великих Лук.
Скандинавское происхождение Ольги, репликаты скандинавских обрядов в формах мести древлянам, имеющие аналогии в выбутских сопках, – все это заставляет вернуться к проблеме о ранней Руси и ее археологических соответствиях. Если три группы Руси арабских источников соотносятся с Верхним Поволжьем и его протогородскими поселениями, то четвертая и наиболее многочисленная группа руссов ал-Масуди – Лудана, Лудайя, Лудагия, Ладагия – надо полагать, ладожане. Именно под Ладогой впервые появляются в VIII в. высокие монументальные курганы, именуемые сопками. В IХ-Х вв. сопки широко распространены в Новгородской земле, что дало основание считать их памятниками словен новгородских. Однако, к настоящему времени известно около 200 пунктов с сопками на территории Псковской области, в пределах которой, можно думать, словене новгородские не расселялись. Полагаю, что именно погребальные памятники культуры сопок и сопутствующие им поселения следует соотносить с Русью, составлявшей особое этническое образование, из которого происходил высший господствующий класс Киевского государства IХ-Х вв. Именно Руси, на мой взгляд, принадлежали и выбутские сопки, и именно из этого «рода варяжска» происходила Ольга, правительница могущественного киевского государства.
По сведениям Константина Багрянородного, руссы никому не платили дани, а, напротив, сами собирали дань с подвластных славянских племен. В этом контексте чрезвычайно интересно летописное сообщение 947 г. о путешествии Ольги к Новгороду и об установлении ею погостов и даней по Мсте, оброков и даней по Луге, то есть – в местах плотной концентрации сопок. Парадокс можно объяснить только одним: значительная часть этих территорий к 947 г. руссами была покинута, а на освободившихся землях стали оседать племена, которые дань платили. Не связан ли уход руссов с предшествующими событиями 944-946 гг.? Во всяком случае, есть основания думать, что руссы уходили на юг несколькими волнами и в разное время, а прежде занятые ими территории занимали аборигены, устанавливавшие свои порядки: в ряде мест претенциозные сопочные насыпи разрушались, и на их местах начинали функционировать грунтовые могильники ХI-ХIII вв. на смену Руси Ранней приходила Русь Древняя.
Автор: Александров А.А.
Источник: Памятники средневековой культуры. Открытия и версии. СПб., 1994 г.; mypskov.info
Тэги: Александров А.А., Евразия, Россия, Псковcкая область