Лекция 3. Проблемы выбора стратегии развития

(Модели развития в странах Азии и Африки во второй половине XX века)

После завоевания политической независимости перед странами Азии и Африки встала проблема вы­бора пути развития. Необходимо было избрать такой его вариант, который позволял за сравнительно ко­роткий срок преодолеть отсталость и провести модер­низацию всего общества. Этот выбор зависел от раз­личных факторов (внутренних и внешних), но в оп­ределенной степени был ограничен тем, что существо­вали лишь два варианта развития: капиталистичес­кий и социалистический, которые взаимно исключа­ли один другого. В сознании народов освободивших­ся стран капитализм отождествлялся с колониализ­мом, от которого они только что избавились. Важ­ную роль играл и фактор времени. Эволюционный путь капиталистического развития явно проигрывал в сравнении с темпами модернизации, которые были продемонстрированы СССР и странами народной де­мократии. К тому же лидеры компартий ряда стран Азии, пришедших к власти в результате освободи­тельной борьбы, были воспитаны на идеях Комин­терна, пропагандировавшего только социалистичес­кий путь. К нему подталкивала и политика стран Запада, которые после второй мировой войны развя­зали серию колониальных войн, чтобы предотвратить крах колониальной системы.

Особенно отчетливо это проявилось в странах Цен­тральной и Юго-Восточной Азии, где выбор пути раз­вития происходил в условиях гражданских и коло­ниальных войн, острого противоборства за сферы вли­яния СССР и США. Компартии Вьетнама, Китая, Северной Кореи, Монголии взяли на вооружение со­ветскую модель государственного социализма. Ее выбор помимо экономической, политической и воен­ной зависимости от СССР определили и некоторые общие черты развития стран региона: неразвитость демократических традиций, отсутствие элементов гражданского общества, низкий образовательный и культурный уровень большинства населения, рели­гиозные представления о главенстве государства в жизни общества и его роли как носителя социальной справедливости. Поэтому большинство населения этих стран поддержало курс на государственный социализм с его уравнительным распределением материальных благ и гарантированным, хотя и невысоким уровнем жизни. Авторитарный характер политической систе­мы государственного социализма (вождизм, культ личности, господство партийной бюрократии) также соответствовал представлениям, сложившимся у на­родов этих стран на основе религиозной идеологии.

В результате огромных усилий народных масс, с помощью командно-административных методов, с применением разнообразных форм насилия, меха­нического копирования чужого, иногда негативного опыта в этих странах была создана общественная си­стема, которая уже на рубеже 70 — 80-х гг. стала демонстрировать свою экономическую неэффектив­ность, антидемократизм и отсутствие исторических перспектив без проведения радикальных реформ. Поэтому в КНР, Вьетнаме, а затем и в Монголии в 80 — 90-е гг. приступили к реформированию экономики и социальных отношений. Главным направле­нием реформ был переход от централизованной пла­новой экономики к рыночной. За основу был взят китайский вариант модернизации, который предпо­лагал постепенность преобразований и сохранение прежней политической системы.

Наиболее глубокими и успешными были реформы в КНР, которая в 90-е гг. вошла в число наиболее динамично развивающихся стран мира и смогла ре­шить ряд острых социальных проблем. Высокие тем­пы экономического развития демонстрировал и Вьет­нам, который за короткий срок сумел решить про­блему обеспечения населения минимумом продуктов питания и превратился в третьего в мире (после США и Таиланда) экспортера риса. В 1995 г. Вьетнам стал полноправным членом АСЕАН. Менее успешно про­двигались реформы в Монголии, которая приступи­ла к ним только в 90-е гг. в условиях глубокого эко­номического кризиса. Но уже в 1994 — 1995 гг. в ней обозначились признаки экономической стабили­зации и начала экономического роста. Наиболее кон­сервативной на этом фоне выглядит КНДР, в кото­рой сохраняется авторитарная система и обостряют­ся экономические и социальные противоречия. Ра­дикальные экономические реформы затронули так­же Лаос и Кампучию.

Нежизнеспособной оказалась и модель «социали­стической ориентации», в основу которой была поло­жена идея классиков марксизма-ленинизма о возмож­ности некапиталистического пути развития и конк­ретный опыт реализации ее в отсталых районах быв­шей царской России и в Монголии. Выбор такого ва­рианта развития объяснялся стремлением лидеров национально-демократических режимов, установлен­ных в афро-азиатских странах в 50 — 60-е гг., избе­жать крайностей как капитализма, так и социализ­ма советского образца. Первыми встали на путь «со­циалистической ориентации» (первая волна) Египет, Бирма, Гана, Алжир, Сирия, Сомали, Танзания и другие страны. В некоторых из них были разработа­ны теории «национального социализма». Главным критерием «социалистической ориентации» провоз­глашались радикальные антибуржуазные преобразо­вания, которые означали развитие и углубление социального содержания национально-освободительных революций.

Однако в 60 — 70-е гг. в ряде стран (Бирма, Гана, Египет, Сомали и др.) произошел отход от «социали­стической ориентации», что показало уязвимость прежней концепции и потребовало внести в нее кор­рективы. К тому же в 70-е гг. начинается вторая вол­на «социалистической ориентации», которая разви­вается в новых условиях: крах колониальных импе­рий, разрядка международной напряженности, ослаб­ление империализма, активная поддержка со сторо­ны мирового социализма. В отличие от государств первой волны, которые остановились на этапе обще­демократических преобразований, государства второй волны заявили о своей приверженности научному социализму и стремлении построить социалистичес­кое общество на принципах марксизма-ленинизма. Правящие в них партии объявили себя «авангардны­ми», хотя объективных условий для этого не было. При этом ни в одной стране со сравнительно разви­тыми ранее капиталистическими отношениями не провозглашалось «авангардной» партии трудящихся. К странам второй волны «социалистической ориента­ции» относят Эфиопию, Анголу, Мозамбик, Бенин, Конго, Гвинею-Бисау и ряд других стран. Однако и им не удалось решить главных задач общественного раз­вития — создать эффективную экономику и сократить разрыв с индустриально развитыми государствами.

Анализируя неудачи «социалистической ориента­ции», современные исследователи отмечают следую­щие их причины: явное несоответствие теории ходу реальных процессов, трактовка их в духе блоковой политики, избрание в качестве образца только совет­ской модели социализма, представление о капитализ­ме в развивающихся странах как о загнивающем, ис­черпавшем прогрессивный потенциал общества. В то же время ряд исследователей предлагает рассматри­вать эту проблему в более широком контексте кри­зисной полосы развития всех освободившихся стран, независимо от избранного ими пути развития. По их мнению, молодые государства, столкнувшись со мно­гими испытаниями, стали нуждаться в новой модели развития, которая не является абстрактно-теорети­ческой и утопической подобно «социалистической ориентации» или «национальному социализму», а представляет собой целый комплекс мер (политичес­ких, экономических и социальных), направленных на преодоление кризиса. Суть их заключается в ли­берализации экономической жизни, демократизации и консолидации общества.

Большинство стран Азии и Африки избрало ка­питалистический путь развития, но добилось на этом пути различных результатов. Наибольших успехов достигла Япония, которая вошла в число промыш-ленно развитых стран еще до второй мировой войны. В 60 — 90-е гг. высокие темпы экономического роста продемонстрировали государства первого эшелона «новых индустриальных стран» (НИС) — Республи­ка Корея, Тайвань, Гонконг и Сингапур, в экономике которых произошли значительные структурные из­менения. В результате экспорт продукции обрабаты­вающей промышленности этих стран вырос очень существенно: с 13% совокупного экспорта развиваю­щихся стран (1965) до более 60% (1990). Чуть позже к четверке присоединились страны второго эшелона НИС — Индонезия, Малайзия и Таиланд.

При всей схожести процессов экономического раз­вития в странах Восточной Азии выделяют две моде­ли развития: «северную» (Япония, Южная Корея, Тайвань, Сингапур) и «южную» (Гонконг, Индонезия, Малайзия, Таиланд). Различия между ними сводятся к наделенности природными ресурсами, исходному уровню экономического развития, динамике роста и роли государства в экономических процессах. Стра­ны северного региона не имели богатых запасов сы­рья, что стимулировало их промышленный экспорт. В то же время богатство природных ресурсов Индо­незии, Малайзии и Таиланда стимулировало разви­тие отраслей, связанных с сельским хозяйством. Эти страны отличались также более либеральной эконо­мической политикой, минимальным государственным вмешательством и большей длительностью импорто­замещающей индустриализации.

Особую группу составляют небольшие по числен­ности населения, но богатые нефтью государства Пер­сидского залива (Кувейт, Катар, ОАЭ, Саудовская Аравия, Бахрейн, Оман, Ливия, Габон, Ирак), где начало их экономическому росту было положено широкомасштабной эксплуатацией природных ресур­сов иностранным капиталом.

Дифференциация развивающихся стран Азии и Африки, особенно заметная в 80-е гг., определила группу наименее развитых стран, объединенных об­щим понятием «периферия». В эту группу вошли в основном страны Тропической и Южной Африки, ряд государств Южной Азии. Негативное воздействие на их развитие оказал и рост внешнего долга, снижение цен на мировом рынке на минеральное сырье и сель­скохозяйственную продукцию. Кризис 80-х гг. нало-жился на накопившиеся за предыдущие годы разви­тия диспропорции в экономике, которые выразились в росте зависимости от внешних факторов (экспорт сырья, импорт продовольствия и т. д.). Нарастание диспропорций в экономике сочеталось с сохранением высоких темпов роста народонаселения и просчета­ми в экономической стратегии со стороны властей. Отрицательное воздействие на развитие оказали со­циальные взрывы и вооруженные конфликты в ряде стран (Сомали, Заир, Руанда, Бурунди, Судан, Афга­нистан).

В этих условиях экспертами МВФ и МБРР были разработаны и предложены странам Африки програм­мы структурной перестройки (адаптации), которые предусматривали приватизацию госсектора, либера­лизацию экономики, поощрение частного предпри­нимательства, сокращение государственного вмеша­тельства в экономику. Предлагалось открыть рыноч­ную экономику стран Африки для иностранного ка­питала. Первые итоги реализации оказались доста­точно противоречивыми. Из 29 стран Тропической Африки, проводящих реформы, в 8 отмечался рост производства на душу населения (от 0,5 до 2,9%). Наиболее успешно экономические реформы шли в Гане, Сенегале, Уганде. В то же время они сопровож­дались большими социальными издержками: ростом безработицы, снижением жизненного уровня населе­ния, сокращением расходов на здравоохранение и образование.

Опыт развивающихся стран позволяет выделить два основных подхода к развитию. Первый из них представляет разновидность этатизма и характеризу­ется созданием импортозамещающей промышленности и ограничением деятельности иностранного ка­питала. Второй подход базируется на минимальном вмешательстве государства в экономическую жизнь и ориентации на развитие рынка. Первый подход преобладал в освободившихся странах первые 10 — 15 лет после завоевания независимости. Второй был связан с успешным проведением аграрных реформ, которые позволили расширить и укрепить исходную базу развития (Тайвань, Южная Корея, Малайзия, Таиланд, Индонезия). В странах, которые не сумели осуществить такие реформы, импортозамещающая индустриализация, натолкнувшись на узость внутрен­него рынка, быстро «забуксовала».

В то же время только одни аграрные преобразова­ния не могут обеспечить радикальных сдвигов в уров­не экономического развития. Опыт Индии, Пакиста­на, Шри-Ланки и ряда других стран показал, что без глубокой перестройки хозяйственного механизма на рыночных началах, укрепления финансовой стабиль­ности и роста экспорта невозможно сохранять необ­ходимые темпы экономического роста. Не случайно в 70 — 90-е гг. в число экономически преуспеваю­щих входили страны с динамичным экспортом и от­носительно стабильным финансовым положением.

Таким образом, опыт развития стран Азии и Афри­ки во второй половине XX в. наглядно продемонстри­ровал существенную трансформацию в определении стратегии развития. Практически везде произошли отказ от жесткой ориентации на капитализм или со­циализм, своеобразная деидеологизация обществен­ного развития. Наиболее отчетливо это проявилось в 90-е гг., когда стали разрабатываться социально ори­ентированные стабилизационные программы развития.

В XXI в. развивающиеся страны входят с грузом проблем, решение которых требует коллективных усилий. Прежде всего это существенный разрыв в уровнях доходов на душу населения по сравнению с индустриально развитыми странами мира. С учетом того что очаги демографического роста сконцентри­рованы прежде всего в странах Азии, Африки и Ла­тинской Америки, ожидать больших сдвигов в суще­ствующей ситуации не приходится. Обострение эко­логических проблем происходит также прежде всего в этих регионах мира, а для поддержания окружающей среды средств явно не хватает. Отсутствие фи­нансовых средств и обилие свободных рабочих рук сдерживают и использование новейших технологий. Продукция развивающихся стран на мировом рынке становится все менее конкурентоспособной. Существу­ет прогноз, что в ближайшее время с помощью био­технологии будут найдены заменители сельскохозяй­ственной продукции на 14 млрд долларов. В резуль­тате роста внешнего долга развивающихся стран уси­ливается их зависимость от мировых центров хозяй­ства, что в перспективе ведет к контролю индустри­ально развитых стран за мировыми ресурсами.

И все же главной, определяющей тенденцией раз­вития мирового сообщества является усиление его взаимозависимости, целостности и гомогенности, что вселяет оптимизм и надежды на лучшее будущее раз­вивающихся государств.