Тереза Вомэн
Бриллиант Абдул Хана
Аннотация
Абдул был сыном богатого шейха.
В двенадцать лет он уже владел прекрасным арабским скакуном и драгоценностями.
Но он искал знакомства с людьми, которые могли бы ему рассказать о том, что дома знать запрещалось. Чем это закончилось, ты узнаешь, прочитав книгу "Бриллиант Абдул Хана”.
В этой книге ты найдешь эту и другие увлекательные истории, которые произошли в разных странах (с арабами, эскимосами, индусами и другими людьми).
Оглавление
БРИЛЛИАНТ АБДУЛ ХАНА.............................................................. 5
ДОКТОР И БОЛЬНАЯ СОБАКА..................................................... 12
ИИСУС ИЗМЕНЯЕТ МАЛЕНЬКУЮ БЕЗДЕЛЬНИЦУ............... 20
САМЫЙ БОЛЬШОЙ СЛОН И МЕДАЛЬ........................................ 29
БРИЛЛИАНТ АБДУЛ ХАНА
Этим петом я посетила дядю Питера, который преподавал в библейской школе на восточном побережье Аравийского полуострова. Когда мы сидели в его кабинете и разговаривали, я обратила внимание на черноглазого юношу, который мыл пол в коридоре.
— Какой красивый юноша!— невольно вырвалось у меня.— Жаль, что у него на щеке такой шрам.
— Да, Абдул Хан очень помогает нам,— спокойно заметил дядя Питер.— Я никогда не забуду тот день, когда впервые встретился с ним. Это произошло в Северной Аравии. Я снял свой пробковый шлем и сидел, облокотившись спиной о ствол пальмы. Мои помощники из местных жителей поили верблюдов нашего каравана. Я размышлял о том, как чудесно выглядит зеленый оазис посреди пустыни, какое освежающее действие оказывает вода среди этих горячих песков.
Вдруг я заметил несколько всадников, которые приближались к нам галопом. Кто никогда не видел арабских скакунов на необозримых просторах пустыни, едва ли сможет представить, какая это живописная картина. Арабские кони - красивейшие в мире; к тому же они очень умные и быстрые. На всадниках были тюрбаны и развевающаяся одежда до пят. В руках - длинные копья. Когда арабы приблизились к нам, они резко осадили коней, которые при этом встали на дыбы. Один из арабов стремительно соскочил с лошади и подошел ко мне. Увидев, что имеет дело с американцем, он заговорил по-английски. Говорил он хотя и медленно, но без ошибок.
— Мир тебе,— сказал он.— Абдул Хан, сын Хасана Али, увидел караван верблюдов и решил остановиться, чтобы пожелать вам всяческого благополучия.
Когда я услышал имя Абдул Хана, сына Хасана Али, я быстро посмотрел в его сторону. Абдул Хан был мальчиком лет двенадцати, но пользовался известностью по всей Аравии. Его отец, Хасан Али, считался одним из самых богатых людей в стране. У него были большие стада овец и самые быстрые лошади в пустыне. В распоряжении Хасана Али находилась тысяча воинов, готовых обнажить меч по его приказу. Кроме того, рассказывали, что у него было седло, покрытое бриллиантами, и полные жемчугов корзины, а также другие драгоценные камни, хранимые в сундуках в его шатрах. Хасан Али был строгим мусульманином; он наизусть, от первой до последней страницы, знал священную книгу мусульман - Коран.
Мне было интересно увидеть мальчика, который ездил верхом лучше любого мужчины в пустыне, по мановению руки которого сотни мужчин были готовы вступить за него в сражение, который высоко держал голову и ничего не боялся.
— Скажи сыну твоего предводителя, Абдул Хану, что Питер Хансен из Розуэлла в Соединенных Штатах, чьи предки были викингами, сердечно приветствует его.
Араб, который сошел с лошади, чтобы говорить со мной, подошел к мальчику и по- арабски передал ему мои слова. Абдул Хан поднял руку в знак приветствия и по-арабски о чем-то переговорил с этим человеком.
Тот снова направился ко мне и с поклоном произнес:
— Абдул Хан хочет говорить с вами, Питер Хансен из Розуэлла в Соединенных Штатах, чьи предки были викингами.
Что касается викингов, я просто хотел пошутить, хотя мои дедушка и бабушка действительно происходили из страны викингов. Но Абдул Хан принял мои слова вполне серьезно.
— Скажи Абдул Хану, что я охотно поговорю с ним.
— Он хотел бы поговорить лично с вами,— добавил мужчина.
— Скажи ему, что все мои помощники заняты верблюдами. Если он согласен, мы можем поговорить с ним под этой пальмой. Правда, я не могу говорить по-арабски,— заметил я.
— О, Абдул Хан хорошо говорит по-английски. Он основательно изучил этот язык, прежде чем сопровождать своего отца, Хасана Али, в Англию,— ответил темнокожий араб.
Итак, мы с Абдул Ханом сидели под пальмой посреди пустыни и разговаривали друг с другом. Я ходил в школу в Соединенных Штатах и думал, что знаю английский язык, но он говорил гораздо лучше меня. Видимо, во время нашего разговора я нередко поглядывал на огромный бриллиант, сверкающий на его пальце, так как мальчик вдруг повернул его к свету и на чистейшем английском языке заметил:
— Во всей Аравии не найдется лучшего. Это драгоценный камень, который подошел бы королю. Черная Африка подарила миру много прекрасного, но в то же время причинила и немало горя.
Затем я был совершенно поражен, когда он на американский манер произнес:
— У вас, наверное, чуть глаза не вылезли из орбит, не так ли?
Кем же был этот богатый, могущественный и гордый мальчик, сын шейха, который так хорошо говорит по-английски, что запросто мог бы находиться при королевском дворе, но к тому же знает американский жаргон?
Затем Абдул Хан рассказал мне, что во время войны несколько американских солдат обосновались в этой части полуострова и он много часов провел в общении с ними.
— Когда здесь жили американцы,— продолжал он рассказывать,— среди них был один, над которым почти все смеялись. Они называли его проповедником. Он рассказал мне кое-что, чего я не могу забыть, и дал мне книгу. Я никогда не читал ничего подобного. Может быть, вы тоже читали эту книгу?— Абдул Хан пытливо посмотрел на меня.
— Что за книгу ты имеешь в виду? Я прочитал множество книг,— ответил я, хотя был почти уверен, какую Книгу он имел в виду.
Абдул Хан придвинулся ближе ко мне и прошептал:
— Это Библия христиан. У меня она была, но отец в припадке ярости сжег ее.
— О, ты имеешь в виду вот эту Книгу,— и я вынул из кармана свой Новый Завет.
Абдул Хан еще ближе придвинулся ко мне и спрятал мою руку с Новым Заветом в своей одежде.
— Я разговаривал со всеми американцами, которых встречал в течение последнего года, так как мною овладело сильное желание обладать этой Книгой. Вы первый, у кого она есть. Скажите мне, верите ли вы в учение этой Книги и следуете ли этому учению?— жадно спросил он.
— Абдул Хан, если ты хочешь спросить меня, христианин ли я и верю ли, что Господь Иисус Христос является Сыном Божьим, Который умер за все мои грехи, то вот мой ответ: да!
В проницательных черных глазах мальчика вспыхнул как будто небесный свет. Глубоко прочувствованным и благоговейным голосом он произнес:
— Благодарение Богу! Мы с вами - братья. Наконец-то я нашел верующего.— Затем он продолжил: - Я знаю, что эта Книга, должно быть, дорога вам, но я отдам за нее этот перстень с бриллиантом.
— Ну нет,— возразил я,— ты можешь получить ее даром. Я достану себе другую, как только вернусь в миссию.
Однако Абдул Хан не хотел брать Новый Завет даром. Он был гордым арабом, и в конце концов мне пришлось согласиться и взять у него этот чудесный перстень с бриллиантом. Но я не мог носить эту драгоценность в пустыне: ведь в моем распоряжении не было тысячи воинов, чтобы защитить меня от разбойников, как это было у Абдул Хана. И я приколол кольцо к внутренней стороне рубашки.
Когда я вручил ему Новый Завет, он спрятал его в складках своей одежды и сказал:
— Да благословит вас Бог, милостивый господин! Да пребудет с вами мир нашего Господа Иисуса Христа! Я буду помнить вас и молиться, чтобы Бог благословил вас в вашем пути и сделал благословением для других.
Затем одним прыжком он вскочил на лошадь, поднял в приветствии руку, отдал приказание своим людям, и все они умчались в пустыню. Я мог бы подумать, что все это мне приснилось, если бы не исчезновение моего Нового Завета и не прекраснейший драгоценный камень, какой я когда-либо видел и каким теперь обладал.
Сидя верхом на верблюде, я чувствовал у себя на груди бриллиант и молился Богу за Абдул Хана. Я знал, что отец лишит его наследства, если он будет открыто исповедовать Христа, и тогда мальчик станет отверженным. Я никак не мог представить Абдул Хана в роли отверженного, который лишен всего необходимого и не имеет никакой возможности что- то приобрести. Мусульмане презирают тех, кто не считает Коран священной книгой и кто отвращается от Мухаммеда и становится последователем Христа. Они убеждены в том, что есть лишь один Бог - Аллах и что Мухаммед является его пророком.
Спустя два года случилось так, что я должен был отправиться в Мекку - центр исламского поклонения. Паломники из всех стран исламского мира стремятся в это место, так как верят, что обретут особое благословение, если придут туда, чтобы поклониться Аллаху.
Я остановился около одного прилавка на оживленной рыночной площади, чтобы купить несколько сувениров своим домашним. Перебирая и рассматривая различные сувениры, я заметил поблизости бедно одетого юношу с глубоким шрамом через всю щеку. Он продавал какие-то маленькие книжечки. Я подошел к нему, и в этот момент он взглянул на меня. Я опешил: передо мной стоял Абдул Хан! Он продавал Евангелия от Иоанна. Я не мог поступить иначе, как сразу же заключить его в свои объятия. Он сделал то же самое. Мне казалось, будто я нашел давно пропавшего брата.
Затем он привел меня в маленькую миссию, где проживал, и мы проговорили с ним до поздней ночи. Он рассказал мне, как начал читать Новый Завет с первой главы Евангелия от Матфея, намереваясь прочитать его от начала до конца. Однако когда он дошел до десятой главы, несколько слов глубоко затронули его сердце. В стихе 32 он прочитал: «Итак, всякого, кто исповедает Меня пред людьми, того исповедаю и Я пред Отцом Моим Небесным».
— Когда я прочитал эти слова Иисуса Христа, я понял, что должен сказать своему отцу Хасану Али о том, что стал христианином,— продолжал Абдул Хан.— Я должен был поступить так, чего бы мне это ни стоило. Мой отец пришел в ярость и отобрал у меня прекрасного арабского коня, которого я очень любил. Но я не перестал верить в Господа Иисуса Христа. Когда отец увидел, что я не изменился, он отобрал у меня мою красивую одежду и лишил всех привилегий сына. Я стал слугой, и он всячески унижал меня перед другими слугами. Иногда он бил меня, а однажды пришел в такую ярость, что бросил в меня свое короткое копье. При этом он громко кричал: «Прочь с моих глаз, неблагодарный! Ты не сын Хасана Али!» Моя мать с опасностью для жизни помогла мне бежать из дома. Я часто бывал голодным и терпел всяческую нужду, но Бог заботился обо мне.
Наконец юноша нашел христианских миссионеров, которые приняли его; но он был беден, очень беден. Абдул Хан, который владел самым быстрым скакуном в Аравии и носил одежды, достойные королей, который повелевал тысячей мужчин и обладал несметными драгоценностями, все оставил из любви к Господу Иисусу Христу.
В тот момент мне стало ясно, почему я до сих пор не продал перстень с бриллиантом.
Я сунул руку под рубашку, достал кольцо и сказал:
— Абдул Хан, дай твою руку,— твой брат хочет сделать тебе подарок.— И я вложил бриллиант в его руку.
— Благодарю, брат,— просто ответил он.
После я узнал, что он молился о деньгах, чтобы иметь возможность отправиться в Соединенные Штаты и там получить образование в одном из наших миссионерских колледжей. Он знал, и я тоже знал, что таким образом Бог ответил на его молитву.
Вот и вся история темнокожего юноши, которого ты увидела здесь за мытьем полов,— закончил дядя Питер.
Когда я снова посмотрела через стеклянную дверь на Абдул Хана, который между тем перешел в другой конец коридора, я подумала: «Абдул Хан - сын Хасана Али, могущественного шейха Аравии, никогда бы не стал мыть пол. Но Абдул Хан - дитя Божье делает это без всякого смущения».
Приоткрыв дверь, я услышала, что, выполняя свою работу, юноша поет. У него был приятный чистый голос, и мне удалось разобрать слова песни: «Верность Твоя велика, о мой Боже».
ДОКТОР И БОЛЬНАЯ СОБАКА
— Какие пыжи мне взять сегодня, папа?— спросил Дон, заглянув в сарай.
Там под потолком висел каяк - небольшая одноместная лодка, а у стены стояло несколько ружей. На полу лежали рыболовные снасти и несколько длинных острых копий. На стене висела собачья сбруя, а во дворе тявкали ездовые собаки.
— Я бы взял те, которые дал тебе Румуш,— ответил доктор.— Они хорошие и устойчивые.
Доктор Франклин был крупным, сильным мужчиной, который приехал на Север, чтобы лечить больных. Кроме того, он поселился здесь, чтобы мужчинам и женщинам, мальчикам и девочкам рассказывать о Господе Иисусе Христе. Все любили «дока», как его называли в округе. Когда упоминалось имя доктора Франклина, эскимосы часто говорили:
— Док - хороший человек; он поехал бы за тысячу километров, чтобы вылечить больную собаку.
Услышав, как один эскимос сказал это, Дон как-то при случае спросил своего отца:
— Папа, ты поехал бы за тысячу километров, чтобы вылечить больную собаку?
— Нет, Дон, я думаю, что не смог бы этого сделать. Но, конечно же, я охотно бы сделал это,— ответил отец.— Эскимосы просто подшучивают над тобой; ты же знаешь, какие они веселые.
У доктора Франклина постоянно было много работы, и он чувствовал, что ему нужно хотя бы несколько дней отдохнуть. Он решил вместе с сыном пойти к хижине, которая принадлежала их другу Михе, чтобы там поохотиться и порыбачить. Миха обещал научить Дона подледному лову рыбы и показать его отцу, как убивают ондатру.
Хижина Михи находилась примерно в тридцати километрах от деревни, в которой жил доктор Франклин и его семья. Один охотник ехал своей собачьей упряжкой на север и обещал взять с собой доктора и Дона и довезти до Литтл Бенд Крика. Оттуда они намеревались дойти до хижины Михи пешком.
В первый год пребывания на Севере доктор Франклин рисковал жизнью, чтобы спасти Миху. С помощью одного старого индейца он во время страшного бурана добрался до хижины Михи, где сделал ему срочную операцию. Если бы в ту ночь он не сделал Михе операцию, тот бы умер.
Миха никогда не забывал, что сделал для него доктор Франклин. Когда эскимосы говорили: «Док пошел бы и за тысячу километров, чтобы вылечить больную собаку», Миха хлопал руками по своим кожаным штанам и подтверждал:
— Это точно!
С того времени, когда Миха был так близок к смерти, он сильно изменился. Он перестал сквернословить и уже не пил виски. Когда весной он прибыл в город, некоторые мужчины решили его поддразнить. Однажды, когда они находились в маленькой лавке, грязный, подвыпивший охотник сказал ему:
— Ну, Миха, мы слышали, что ты стал религиозным человеком!
— Нет,— возразил Миха.
— Так, значит, это неправда? Ты не стал
религиозным?— удивленно спросил охотник.— А док Франклин говорит, что ты им стал и не стыдишься этого.
— Если док Франклин говорит, что я стал религиозным, то он ошибается,— твердо ответил Миха.
Все в лавке слушали этот разговор между Михой и охотником.
— Вспомни-ка хорошенько. Действительно ли док сказал, что я стал религиозным?— спросил Миха.
— Что-то подобное он говорил,— ответил охотник.
— Я скажу тебе, что говорил док. Он говорил, что я принял Господа Иисуса Христа, а это нечто совсем другое, чем быть религиозным человеком. Раньше я действительно был религиозным, но это не могло привести меня на небо. Теперь же я верю в Господа Иисуса Христа, Который умер за мои грехи,— спокойно объяснил Миха.— Ты тоже можешь достигнуть этого, Рэд,—добавил он.—Только уверуй в Сына Божьего, и Он и для тебя сделает то же, что сделал для меня. Он может очистить твое сердце.
В лавке стало совсем тихо. Миха был рад возможности рассказать собравшимся об Иисусе Христе. Раньше на этом месте он много потрудился для дьявола.
Когда Дон и доктор Франклин прибыли на место, ездовые собаки Михи, которые находились за его домом, подняли лай. Дон постучал, и через минуту Миха открыл им дверь. По его виду они сразу же поняли, что здесь что- то не в порядке.
— Что-то случилось, Миха?— спросил доктор Франклин.
— Да,— ответил Миха.— Вчера я пошел за холм, чтобы проверить свои капканы. На обратном пути я наткнулся на замерзающего человека. Я принес беднягу к себе домой и всю ночь пытался привести его в чувство. Но это работа по силам только врачу, а не такому, как я.
Доктор Франклин снял лыжные ботинки, вошел в комнату, постоял немного около железной печки, чтобы согреться, а затем подошел к кровати, на которой лежал больной. Дон и Миха наблюдали, как доктор Франклин обследовал больного. Затем они увидели, что доктор сложил руки и склонил голову. Они знали, что он молится.
Наконец он поднял глаза и сказал:
— Миха, эта работа также и не для такого, как я. Этот человек умирает. Его судьба - в руках Божьих. Я молился, чтобы он пришел в сознание и чтобы я смог поговорить с ним о Господе Иисусе. Это самое важное.
Оба мужчины и мальчик сели за кухонный стол и стали кушать сухари с ветчиной, поджаренной на горячих угольях, запивая крепким черным кофе. Время от времени они поглядывали на лежащего в кровати человека. Вдруг больной вздрогнул и застонал. Они тотчас же поспешили к нему. Больной медленно открыл глаза и удивленно посмотрел на склонившихся над ним мужчин.
Доктор Франклин стал на колени у кровати и сказал:
— Я доктор Франклин.
Однако больной, казалось, не слышал его. Тогда доктор медленно произнес:
— Знаешь ли ты Иисуса, Сына Божьего?
При имени Иисуса глаза больного эскимоса просияли.
— Иисуса я знаю,— с трудом сказал он. Затем последовала длинная пауза.— Белый мальчик Дон рассказал мне.
Услышав свое имя из уст умирающего, Дон смутился. Он внимательно всмотрелся в больного. Да, это был Рессу. Он снова медленно заговорил. Дон услышал, как эскимос прошептал:
— Румуш...
Затем он начал что-то говорить, но невозможно было разобрать все слова. Они только услышали:
— Больной, очень больной... Румуш... он плачет.
Румуш был самым лучшим эскимосским мальчиком из всех, кого только знал Дон. Каждый год на протяжении нескольких летних месяцев его семья селилась в палатке на берегу богатой рыбой бухты, недалеко от дома Дона. Сколько радости было у Румуша и Дона, когда они вместе отправлялись на рыбную ловлю или собирали ягоды! Дон часто говорил с Румушем об Иисусе, но тот никак не мог поверить услышанному.
Дон вспомнил, что Рессу, умирающий эскимос, в последнее лето тоже был в лагере и слышал, как он говорил о Боге и о Библии. До сегодняшнего дня Дон не знал, что Рессу поверил и стал дитятей Божьим. Но Румуш обещал подумать о том, что рассказывал ему Дон. И вот теперь он находится на севере в эскимосской деревне. Он больной, возможно, даже умирает, не зная Иисуса.
Дон знал, что Румуш не попадет на небо, если не примет Иисуса как своего Спасителя. И ему стало очень жалко Румуша.
При заходе солнца доктор Франклин прочитал стих из 14-й главы Евангелия от Иоанна: «В доме Отца Моего обителей много». Эти слова утешили больного Рессу; медленно он закрыл глаза и ушел в то место, которое приготовил для него Иисус.
Было решено, что доктор Франклин возьмет собачью упряжку Михи и наутро отправится в поселок, где жил Румуш. Дон не хотел оставаться у Михи. Ему хотелось увидеть своего друга Румуша и еще раз поговорить с ним об Иисусе.
Ранним утром следующего дня, при свете фонаря, сани были загружены продуктами питания, спальными мешками, одеялами из тюленьих кож и медвежьими шкурами. Для собак они взяли много замороженного китового жира.
После хорошего сытного завтрака, который приготовил для них Миха, доктор Франклин прочитал главу из Библии, и все трое - доктор Франклин, Миха и Дон - помолились. Затем Дон с отцом приготовились отправиться в путь.
Миха объяснил им самый лучший маршрут; однако, когда он посмотрел на небо, то обеспокоено заметил:
— Я предпочел бы, чтобы вы сегодня не ехали на север. Судя по небу, будет сильный снегопад.
— Я не удивлюсь, если ты окажешься прав,— ответил доктор Франклин.— Но я знаю, что мы поступим правильно, если сейчас же поедем. Мне вспомнился стих из Библии: "И когда выведет своих овец, идет перед ними». Я знаю, что добрый Пастырь проведет нас.
И когда они отправились к жилищу Румуша далеко на север, никто из них не знал, через какие обстоятельства хотел провести их добрый Пастырь.
Собаки Михи были немного с хитрецой, особенно вожак по кличке Динамит, и вначале доктору Франклину было нелегко справиться с ним.
То ли Миха недостаточно хорошо описал дорогу, то ли доктор Франклин не совсем точно следовал его указаниям, но они дважды сбивались с пути.
Вскоре начался сильный снежный буран, так что они были вынуждены остановиться и устроить привал. Однако на следующее утро буран утих, и они смогли отправиться дальше.
Наступило уже третье утро с тех пор, как они покинули хижину Михи. Услышав какой- то шум снаружи, Дон расстегнул застежку своего спального мешка и высунул голову. Около их запасов топтался большой черный медведь.
— Папа!— закричал Дон.— Здесь медведь! Возьми свое ружье!
Спустя несколько секунд доктор Франклин выскочил из своего спального мешка. Он схватил ружье, прицелился в медведя и спустил курок. Однако выстрела не последовало. Дон видел, как медведь направился прямо к отцу. Недолго думая, он схватил свой спальный мешок и бросил его в медведя. Тот остановился, обнюхал мешок и в ярости разорвал его.
Дон знал, что с такой же легкостью, как эти ужасные когти разорвали спальный мешок, они могли бы разорвать на куски и его. Но этой задержки было достаточно для того, чтобы отец Дона смог привести в порядок ружье. Теперь он был готов встретить медведя, когда тот снова пошел на него.
Прозвучали два выстрела, и большой черный зверь упал в снег. Он был мертв.
Во второй половине дня Дон со своим отцом прибыли наконец в селение эскимосов. Они спросили, где живет Румуш, и им показали дорогу.
Им пришлось встать на колени, чтобы проползти через маленький узкий туннель, который образовывал вход в зимнее жилище Румуша, сооруженное из снега. Помещение, в котором они оказались, слабо освещалось. В нем было полно дыма и неприятно пахло. Мать и старшая сестра Румуша сидели посреди помещения и костяными иглами шили из оленьей шкуры мокасины. Одеты они были в брюки из медвежьих шкур и тяжелые сапоги.
С недоумением оглядевшись, Дон и его отец не увидели Румуша, пока не услышали радостный возглас и не посмотрели в угол помещения. Оттуда выскочил Румуш, совершенно здоровый.
— Дон, док!— воскликнул он.— Почему вы пришли зимой? Чтобы увидеть Румуша?
— Мы пришли, чтобы вылечить больного,— ответил доктор Франклин.— Но я думаю...
Румуш любил свою собаку от всего сердца, но ему трудно было представить, что доктор проделал этот путь на север, чтобы помочь его больному любимцу. Он с удивлением смотрел на врача.
— Док, я думал, что люди шутят, когда говорят, что ты готов ехать за тысячу километров, чтобы вылечить больную собаку, но это действительно так.
— Где пациент?— спросил доктор Франклин по-деловому.
— Он там, в углу. Я весь день сидел с ним,— сказал Румуш.— Док, это будет ужасно, если он умрет.
— Подожди, Румуш. Я принесу свою сумку с медикаментами,— остановил его доктор.
Дон вышел вместе с отцом. Они посмотрели друг на друга и засмеялись.
— Знаешь что, папа,— сказал Дон,— пусть это останется нашей тайной. Давай не будем говорить Румушу, что мы думали, будто болен он. Мы никогда не скажем ему, что приехали не для того, чтобы вылечить его больную собаку. Согласен?
— Согласен,— ответил доктор Франклин, улыбаясь.
Через 24 часа собака Румуша была такой же здоровой, как и прежде. Румуш был вне себя от радости.
Думаю, вы можете себе представить, как был счастлив Румуш. Но насколько счастливее чувствовал себя Дон, когда узнал, что Румуш думал о том, что он рассказывал ему об Иисусе! Румуш хорошо обдумал слова друга и понял, что является грешником, нуждающимся в Спасителе. Более того, теперь он был готов посещать миссионерскую школу в той деревне, где жил Дон.
Несколько эскимосов пообещали съездить и привезти медведя, которого убил доктор Франклин. А летом они захватят с собой его шкуру. Доктор Франклин был бы не прочь получить эту шкуру. Он уже давно мечтал о медвежьей шкуре, и именно о шкуре медведя, которого убил сам.
Когда они уже хотели покинуть селение эскимосов, отец Румуша принес две чудесные шкурки голубой лисы и положил их в сани.
— Для жены доктора,— пояснил он.
Когда Дон с отцом прибыли домой и жена доктора обняла мужа и сына, они вручили ей эти лисьи шкурки.
— Вы отсутствовали дольше, чем намеревались,— сказала она.— Где же вы были? Что делали?
Подмигнув сыну, доктор Франклин с улыбкой ответил:
— Я ездил за тысячу километров, чтобы вылечить больную собаку.
ИИСУС ИЗМЕНЯЕТ
МАЛЕНЬКУЮ БЕЗДЕЛЬНИЦУ
— Нет Бога, кроме Аллаха, и Мухаммед - пророк его,— пел двенадцатилетний Ясиф, арабский мальчик.
Ясиф видел, как Фатима, его одиннадцатилетняя сестра, наблюдала за ним из ветхой каморки, которая служила им домом. Фатима смеялась над ним. «Вот кончу молитву - я ей покажу»,— подумал Ясиф.
Ясифу было безразлично, что он делал после своей молитвы. Аллаха, которому служил Ясиф, не заботило то, что его последователь обманывал, воровал или бил свою сестренку. Девчонки все равно ни к чему не пригодны. Так говорил его отец. Да и мать Ясифа как-то сказала:
— Фатима ужасна.
И все в деревне так считали.
Я расскажу вам о некоторых проделках, которые она натворила в последнюю неделю.
В понедельник мать оставила Фатиму дома и поручила ей присматривать за двухлетним братом Абдуллой. Когда мать вернулась домой, она нигде не могла найти ни Фатиму, ни ее братишку. Наконец она увидела ребенка привязанным к спине старой и буйной коровы. А где же была Фатима? Она мирно спала под деревом.
— Что за девчонка!— закричала мать, ударив ее по щеке.—Тебе ничего нельзя доверить.
Во вторник Фатима шла по улице. Она слышала, как две старые женщины о чем-то громко разговаривали между собой. Фатима уловила свое имя. Она остановилась и услышала, как одна из женщин сказала:
— Ни один мужчина никогда не женится на Фатиме. Она ленива и необузданна.
Эти слова вывели Фатиму из себя. Не долго думая, она набрала полную горсть грязи и бросила ее в лицо говорившей. Женщины возопили к Аллаху, чтобы он проклял эту девчонку, которая не имеет никакого уважения к старшим.
В среду Ясиф, старший брат Фатимы, пошел на базар. Он обещал принести ей бусы, если она попасет его коз. Фатима объяснила брату, какие бусы она хотела бы иметь. Однако когда тот перед заходом солнца возвратился домой, оказалось, что бусы не такие, какие она заказывала.
— Я же сказала тебе, что хочу голубые бусы, а ты принес мне эти!— кричала девочка.
— Но я не мог найти такие, какие ты мне описала!— оправдывался Ясиф.
Несколько деревенских детей стояли вокруг них и восхищались красивыми бусами.
— Если вы думаете, что они красивые, то можете взять их себе!— в ярости кричала Фатима.— Я их не хочу!— При этом она разорвала нить и рассыпала бусинки по земле.
Проснувшись в четверг утром, Фатима все еще была сердита на брата и решила отомстить ему. Увидев, что он еще крепко спит, Фатима выскользнула из хижины, взяла любимого козленка Ясифа, отвела его в ущелье и там отпустила.
Когда Ясиф проснулся и заметил, что его любимец исчез, он спросил о нем Фатиму. Та сказала, что ничего не знает. Фатима обманула. Все в их деревне обманывали, так почему бы и ей не обманывать, если Аллаха это не волнует? Ясиф все утро искал своего козленка, пока наконец не нашел его в ущелье.
В пятницу Фатима наблюдала за тем, как родственники Сида Халама приготовляют муку и сажу для гадания. Они долго ничего не слышали о Сиде Халаме и решили таким образом узнать о нем. Они рассыпали по земле молотое пшено в виде прямой линии длиной в полметра. Эту линию по центру пересекала другая линия - из сажи, взятой со дна кухонного горшка. Над линиями подвесили на нитке палку. Конец нитки держала в руке местная колдунья. Родственники пообещали щедро заплатить колдунье, если она хоть что-то сообщит им о судьбе Сида Халама.
Если палка будет двигаться над молотым пшеном, это должно означать, что ему хорошо и он находится в безопасности.
Фатима наблюдала за всеми приготовлениями, но вскоре ей это надоело. Она прошлась по линиям, смешала их с пылью и таким образом испортила все дело. Колдунья хотела схватить ее, но Фатима отпрыгнула в сторону и умчалась прочь как стрела. Она скрылась между хижинами, и след ее простыл.
Но то, что Фатима сделала в субботу, было поистине ужасно. В деревне узнали, что в соседнюю деревню должен прибыть один американец со своей женой. Они рассказывали людям о каком-то Иисусе. Кто-то сказал, что белый человек говорил против великого пророка Мухаммеда.
Отец Фатимы, Бен Хадад, и еще четверо мужчин из их деревни решили пойти туда и послушать, что будет говорить белый человек. Мать Фатимы завернула отцу в дорогу немного сыра и хлеба. Затем она взяла маленький мешочек из козьей кожи и наполнила его молоком. Пока она собирала мужа в дорогу, Фатима все это время дразнила маленького Абдулу. Наконец отец не выдержал и сказал:
— Фатима, успокойся! Я намереваюсь отдать тебя Бену Адме, старому отшельнику.
— Я убью себя, если ты отдашь меня Бену Адме!— закричала Фатима, топнув ногой.
Фатима боялась Бена Адму. Уже несколько раз она видела в горах этого грязного старика.
Фатима тут же схватила длинный, не менее пятидесяти сантиметров длиной, нож своего отца, острый, как бритва, и сказала:
— Если старик захочет взять меня, я буду защищаться этим ножом.
Она не хотела этого, но каким-то образом взмахнула ножом, когда мимо проходила мать. Нож проткнул кожаный мешочек, и драгоценное молоко растеклось по полу. Единственный в доме мешочек из козьей кожи был испорчен. Отец схватил ее и сильно избил.
Уже было темно, когда отец вернулся домой из соседней деревни. Весь день Фатима пролежала в углу хижины, куда бросил ее отец после того, как избил. За весь день она не получила ни капли воды, ни крошки пищи. Услышав голос отца, Фатима еще теснее прижалась к стене.
Отец с Ясифом вошли в хижину, уселись на одну из грязных циновок и начали есть баранье мясо, запивая его молоком.
— Отец, как выглядел тот человек?— спросил Ясиф.
— Это человек без краски в своем лице, без краски в своих глазах и без краски в своих словах. Он говорил медленно и спокойно и не спорил с нами,— ответил отец.
— Говорил ли он против Аллаха и его пророка Мухаммеда?— интересовался Ясиф.
— Он говорил только об Одном, Кого он называл Иисусом. Он сказал, что Иисус приходил на землю. Он был беден - так беден, что Его первой колыбелью стали ясли. По словам американца, Этот Иисус ходил повсюду и делал добро. Он утверждал, что является Сыном Божьим, и мог исцелять больных и воскрешать мертвых. Белый человек сказал, что Иисус очень ласково разговаривал с женщинами, любил детей и даже брал их на руки и благословлял, когда был на земле. Он утверждал, что Иисус любит всех - старых и молодых, богатых и бедных.
Фатима лежала тихо и слышала каждое слово.
— Однако Он не мог быть таким хорошим, как они говорят. Никто не любил Его, потому что человек без краски в своем лице сказал, что однажды Иисуса схватили и повесили на кресте и Он должен был умереть,— продолжал Бен Хадад.
— А почему они сделали это?— спросил Ясиф.
— Именно об этом мы тоже спросили его, и он сказал, что Иисус был изранен за грехи наши и мучим за беззакония наши. Миссионер сказал, что Иисус умер за наши грехи. Какое глупое учение! Аллах не хотел бы, чтобы мы верили в это,— подытожил Бен Хадад.
Во время этой беседы Ясиф и его отец ни разу не взглянули в сторону Фатимы. Она уже подумала, что о ней забыли, как вдруг ее отец сказал:
— Утром рано мы пойдем к отшельнику Бену Адме. Мне не терпится узнать, что он даст за маленькую бездельницу.
После этого Бен Хадад и Ясиф улеглись на своих циновках и уснули.
Фатима не могла спать. Мысли ее все время возвращались к ужасному старому Бену Адме. Что делать? Самое лучшее - убежать из дома. Но куда? Все ее тело дрожало.
Затем Фатима начала думать об Иисусе и обо всем, что услышала от отца. Каким хорошим и милым, наверное, был Тот Человек! Впервые в своей жизни Фатиме захотелось стать хорошей. Но как можно достигнуть этого? Она не могла видеть Иисуса, чтобы спросить, как можно стать хорошей. Ведь ее отец сказал, что Его убили. Иисус был мертв, как и Мухаммед, который тоже был мертв. Возможно, когда-нибудь она сможет пойти к его гробу. С этими мыслями Фатима уснула.
На следующее утро после завтрака Ясиф и Бен Хадад покинули дом. Фатима знала, что они пошли к Бену Адме. Ее отец хотел заключить сделку со старым отшельником и, возможно, получить за нее козла.
Фатима лежала в своем углу и жевала корку хлеба, которую ей бросила мать. Она представила себе, будто Иисус пришел в их хижину. Она сказала Ему, что сожалеет о том, что была такой злой. Она хочет любить Его, служить Ему и везде ходить с Ним, если Он пожелает принять такую злую девочку.
Когда Фатима таким образом поговорила с Богом и Бог протянул к ней Свою руку, случилось следующее.
Незадолго до обеда Фатима подняла глаза и увидела белую женщину, стоящую в дверях. Фатима заслонила лицо рукой, чтобы белая женщина не смогла ее сглазить. Глядя сквозь пальцы, она увидела приветливую улыбку на лице миссионерки.
Когда Фатима услышала, что белая женщина заговорила на ее родном арабском языке, она отняла руку от лица. Миссионерка подошла и склонилась около нее на колени.
— Я пришла, чтобы рассказать тебе о любви Иисуса, Сына Божьего.
— Как Он может любить кого-то?— спросила недоумевающая Фатима.— Ведь Он мертв, Его повесили на кресте. Мой отец сказал это.
Он слышал, как белый человек говорил об этом в соседней деревне.
— Послушай, дитя мое,— сказала миссионерка.— Видимо, твой отец не остался, чтобы дослушать эту историю до конца. Иисус умер на кресте, но не потому, что был плохим человеком. Он был святым и хорошим. Он никогда не сказал и не сделал ничего плохого. Но злые люди пригвоздили Его ко кресту, где Он и умер. Однако Он не остался мертвым. Мухаммед умер и остался мертвым. Ведь ты же знаешь об этом? Твой отец, наверное, посещал его гроб. Иисус - это Бог. Ученики Иисуса взяли Его тело и положили в гроб, а к гробу привалили большой камень. Но Иисус пробыл во гробе только три дня, а затем Бог воскресил Его из мертвых. Он снова стал живым.
— Значит, Иисус и теперь живой?— спросила Фатима.
— Да, Он живой и сегодня,— подтвердила миссионерка.
— А где Он? Мне хочется увидеть Его.
— Он находится на небе, у Бога, у Своего Отца. Сейчас Он может видеть, как мы с тобой разговариваем в вашем доме. Он говорит с Богом о нас,— продолжала миссионерка.
— А что Он говорит?— спросила Фатима.
— Он говорит: «Отец, там в деревне живет маленькая арабская девочка. Миссионерка пересекла большое море и прошла много километров, чтобы сказать ей, что Я ее люблю. Она рассказала ей, что Я умер за ее грехи, и если она примет Меня и доверится Мне, Я сниму с нее все ее грехи и сделаю ее хорошей девочкой. А когда она умрет, она сможет жить на небе».
— И это правда, что <