Я думаю, что присутствующим не нужно говорить о значении и месте в литературы наследия Толкина. Трилогия «Властелин Колец» по праву считается одной из самых читаемых книг в истории мировой литературы. Самого Толкина можно по праву назвать «властителем дум целого поколения». Начиная с 60- х годов среди молодежи сперва в Америке, потом и во всем мире стали появляться толкиновские общества, в которых наследие Профессора не просто изучалось или интерпретировалось через театральные действия, но и развивалось дальше. Новый виток толкиномании дали экранизации сперва «Властелина колец», а затем «Хоббита», познакомившие с творчеством писателя уже самые широкие и далекие от культуры слои населения.
Чем можно объяснить такую непреходящую популярность Пятикнижия Толкина? Я думаю, что здесь действует несколько факторов, но главные из них следующие:
1. Необыкновенная проработанность и мнимая достоверность (на грани мистификации) описанных событий. Не случайно в 60-е годы американские студенты выходили на улицы с транспарантами: "Гэндальфа в президенты!"
2. Главной целью Толкина было не написание мирового бестселлера в области художественной литературы, а создание нового эпоса.
Толкин обратился не столько к художественному воображению своих читателей, сколько к глубоко запрятанному в них религиозному чувству, часто не находящему удовлетворения в исполнении известных религиозных обрядов.
Как раз в 60-е годы в мире начинается массовое движение молодежи, направленное на изучение и возрождение многих неизвестных до этого в Америке и Европе восточных и языческих культов. Толчком к этому движению послужили духовные искания одного из великих «Битлов» - Джорджа Харрисона.
А основным пропагандистом конкретно толкиновского культа стал другой великий музыкант - Роберт Плант из группы Led Zeppelin. Самая известная его песня, навеянная образами Средиземья – «The Battle of Evermore» («Вечный бой»).
Каким образом на ум чопорному профессору Оксфордского университета пришло на ум создавать новую мифологию?
Здесь мне хочется опять назвать две причины: более возвышенную и более простую.
Возвышенная причина: Толкин очень любил свою родину Англию и переживал, что у английского народа нет собственных легенд и мифов. Все мифы, которые были известны писателю, были либо кельтского, либо скандинавского, либо романского, либо иного происхождения. Это объясняется тем, что сама английская народность появилась сравнительно недавно и представляла из себя как раз смесь указанных народов.
Интересно отметить, что сам Толкин по происхождению был англичанин с германскими корнями, потому что род Толкинов происходил из Нижней Саксонии. Его предки приехали жить в Англию в XVIII веке. В переводе с немецкого tollkühn означает «безрассудно храбрый».
И вот Толкин решил создать на основе уже известных ему мифов других народов английский эпос. При этом сам Толкин был по вероисповедованию христианин. И не просто христианин, а ревностный католик. Эту веру он в некотором смысле унаследовал от своей матери Мейбл Толкин, которая была настолько ревностной католичкой, что даже перессорилась из-за своих взглядов со своими родственниками-протестантами.
Поэтому новый эпос, который он собирался создавать должен был стать христианским по духу и по основному космогоническому принципу, но языческим по форме. Сам Толкин так высказался о своем будущем творении: «это нечто прохладное и прозрачное, благоухающее нашим «воздухом», и отличающееся дивной неуловимой красотой, которую некоторые называют «кельтской» (хотя в подлинных древних кельтских текстах она встречается чрезвычайно редко); они должны быть “высокими” очищенными от всего грубого, и пригодными для более зрелого духа страны, давно уже с головой ушедшей в поэзию».
Хочу обратить ваше внимание на весьма пренебрежительное отношение Толкина к «кельтской» красоте. Толкин говорил: «Я действительно знаю кельтские сказания и чувствую определённую неприязнь к ним, в основном из-за их фундаментальной бессмысленности. Они ярки, но напоминают разбитый витраж, собранный заново как придётся».
Иными словами, Толкин берет образы из известных ему мифов, но трактует их по-своему. Прежде всего, он проводит четкую границу между добром и злом с позиций христианской нравственности, которая, как правило, отсутствовала в языческих мифах. Его положительные герои, сохраняя некоторые черты языческих богов, в то же время, по характеру скорее напоминают героев христианских сказаний и легенд. Присущие им в оригиналах отрицательные черты Толкин «отдает» злодеям своего эпоса.
Целомудренный профессор также убирает всякие непристойные события и делает своих положительных героев подчеркнуто целомудренными, если не сказать – асексуальными. Все они либо однолюбы, либо вообще обходятся без брака и любви. В то же время в языческой мифологии повышенная сексуальность рассматривалась как доблесть и являлась неотъемлемой чертой любого героя.
Если выразиться кратко, Толкин создал новый эпос: языческий по форме и христианский по содержанию. Через волшебные истории, часто напоминающие соответствующие мифические источники, Толкиным проводятся чисто христианские идеи.
Второй причиной создания Толкиным новой мифологии явилась его страсть к созданию новых языков. Будучи филологом и полиглотом, Толкин обожал придумывать новые наречия. Но для того, чтобы вымышленный язык стал похож на настоящий, нужно создать героев, которые на нем бы говорили, а для героев нужно придумать историю.
В результате, Толкин сперва создал несколько хорошо продуманных языков: эльфийский (два варианта - квенью и синдарин), язык гномов кхуздул, язык энтов и чёрное наречие. А потом уже появились говорящие на нем герои. Таким образом, Толкин уподобился христианскому Богу-творцу. Ведь в Библии сказано: «В начале было Слово».
Еще хочется отметить, что в момент написания Толкиным знаменитого Пятикнижия, его не покидало ощущение того, что он лишь «фиксирует» некие события, происходившие (или происходящие) в действительности, а вовсе не «изобретает» их. В этом смысле Толкина можно сравнить с духовидцами, владеющими так называемым автоматическим письмом. Это такое письмо, при котором медиум или маг в полубессознательном состоянии лишь записывает то, что ему внушают духи.
Однако, несмотря на это ощущение, Толкин, будучи христианином, решительно отвергал идею внушения ему текста высшими или потусторонними силами. Он скромно настаивал на том, что «Властелин Колец» (как, собственно, и другие сказания цикла) – «литературное произведение, а не историческая хроника».
Теперь я непосредственно перейду к заявленной в докладе теме. Сразу оговорюсь, что когда я бралась за тему, я еще недостаточно изучила материал и лучше всего знала как раз «кельтскую» составляющую у Толкина. Но начав разбираться, я столкнулась с тем, что как раз кельтская составляющая у Толкина - это весьма небольшое вкрапление на фоне куда больших пластов других культур.
Я уже упоминала, что по происхождению Толкин был англичанин с германскими корнями, и ему, действительно, гораздо ближе был скандинавский эпос, чем кельтский, в котором он находил много грубого и неэстетичного и, вообще, считал его нагромождением хаоса.
От себя добавлю, что знакомясь с кельтскими мифами и легендами, я, наряду с красивыми и остроумными историями, находила много таких страшных и даже отталкивающих, что могу во многом согласиться с Толкиным. Можно упомянуть, например, внешность главного героя кельтских легенд Кухулина, которая изменяется во время битвы следующим образом: один его глаз вываливается наружу, другой, наоборот, западает внутрь, ноги выворачиваются в обратную сторону, из головы вылезает еще несколько голов, над этими головами мелькают факелы богинь войны и т.д.
Очень большое значение в мифах про Кухулина имеет проклятие богини войны Махи, заключающееся в родовых схватках для всех жителей Ульстера, включая мужчин. В ирландских сказках часто фигурирует тема расчленения трупа, как правило, женского, а также тема сдирания кожи и т.п. ужасы. В этом нет ничего удивительного, если вспомнить, что жрецы-друиды у кельтов вообще любили гадать по человеческим костям или наблюдая конвульсии смертельно раненого человека.
О том, что из себя представляла, на самом деле, друидическая религия, лучше всего дает представление фильм «Плетеный человек».
Понятно, что выросшему в другой культурной среде Толкину, это все не слишком нравилось. Поэтому он выбирает только те истории из мифов, которые соответствуют концепции его «высокого» и очищенного от всего грубого» эпоса.
Собственно, у эпоса Толкина были два главных корня: скандинавская мифологическая система, которая вообще является во многом первичной в эпосе народов Европы, и христианское богословие. И только отдельные образы и сюжеты были заимствованы Толкиным из кельтской и других мифологий.
Остановимся на этих влияниях более подробно.
В письме к своему другу Р. Муррею от 2 декабря 1953 года Толкин пишет следующее: "Конечно же, "Властелин Колец" - религиозная, католическая книга».
Основным источником христианского богословия является, как известно, Библия.
По моему мнению, самой католической из Пятикнижия является вовсе не «Властелин колец», а «Сильмариллион», в котором Толкин подробно излагает космогонию своего Средиземья. В качестве ее основы Толкин берет библейское сказание о сотворении мира и Церковное Предание.
Творцом всего духовного и вещественного мира у Толкина, как и в Библии, выступает Единый Бог-Творец, которого он называет Э́ру Илу́ватар (что и означает «Единый Бог-Творец» на эльфийском языке).
Эру создает высших ангелов – Айнуров, и по повелению Эру Айнуры слышат Прекрасную мелодию и сами поют ее и импровизируют на заданную тему. Именно в результате этой импровизации рождаются вселенная и ее составные части.
Таким образом, по повелению Эру мелодия трансформируется в объекты материального мира, и мир этот сперва прекрасен. Безусловно, всем музыкантам Толкин должен быть особенно дорог. Ведь у него мир возникает в результате пения!
Надо отметить, что в Библии также упоминается, что ангелы непрестанно воспевают песню-славовловие в честь Бога, можно сказать, что пение – их основное занятие. В Книге пророка Исайи приводится песнь, воспеваемая серафимами Богу: “Свят, Свят, Свят Господь Саваоф! Вся земля полна славы Его!” Правда, мир в Библии творится Словом, а у Толкина – Песней.
Однако один из архангелов-Айнуров по имени Мелькор, одаренный более других, решает показать всем свою исключительность и начинает отклоняться от заданной Эру темы, иными словами, он начинает лажать. «Уволенный» Эру из должности Архангела, он становится Черным врагом – родоначальником всякого зла в мире вообще и в Средиземье в частности.
Понятно, что история, придуманная Толкиным, в поэтической манере пересказывает начало Библии. Мелькор – это Люцифер, который тоже сперва был самым прекрасным архангелом.
В этой истории у Толкина появляется библейский мотив гордыни как главного греха, совершенно чуждый языческому мировосприятию. В европейских мифах дохристианской эпохи герой был вправе гордиться своими достижениями, да и свои подвиги часто совершал ради славы, которая была его главной целью.
У Толкина, как и у всех ортодоксальных христианских богословов, главной добродетелью является смирение, именно поэтому сперва скромный Фродо, а под конец еще более смиренный Сэм могут вынести страшную тяжесть Кольца Всевластья.
Единый Бог (Эру) Толкина пребывает в Чертогах Безвременья, где вместе с ним осталась и бОльшая часть Айнур. Меньшая же их часть стала обитать в Эа – материальной Вселенной ради того, чтобы помогать живым существам, населяющим Арду (аналог нашей Солнечной Системы). Они стали называться ВАларами, или стихиями.
Валары – это уже существа из языческого эпоса, для которого характерно обожествление различных стихий и явлений природы. В Библии такого понятия нет.
Еще одно важное отличие. В Библии Творцом всего сущего выступает исключительно Бог, а у Толкина Илуватар сотворил Айнур, эльфов и людей, а также - с помощью Айнур – вселенную, но многих других существ, например, гномов и орков сотворили уже дети Илуватара. Гномов сотворил валар Аулэ, владыка земной тверди, гор и металла. Орков сотворил Люцифер-Мелькор, он превратил в этих уродов пойманных им эльфов, используя чёрную магию.
Устройство Арды (Солнечной системы) Толкин заимствовал уже не из Библии, а из скандинавской мифологии, конкретно – из древнеисландской саги "Младшая Эдда" и сборника древнеисландских мифов и сказаний – "Старшей Эдды". (Историческая справка: Исландия была заселена норвежцами в IX веке, поэтому слово «исландские» равносильно слову «скандинавские»). При этом кое-что в космогонии Толкина перенято и из кельтских мифов. Сейчас мы с этим разберемся.
В скандинавской мифологии мироздание состоит из 9 миров, находящихся на Мировом дереве Иггдрасиль. Разумеется, именно этот образ Иггдрасиля повлиял на создание Толкиным множества волшебных деревьев в созданном им мире. Не случайно и эльфы живут именно на деревьях.
У Толкина, правда, упоминается меньше число миров, чем в скандинавской мифологии, возможно, просто по причине ненадобности в них с художественной точки зрения. У Толкина мы видим следующие миры: Средиземье (где в разных его частях живут люди, эльфы, орки, хоббиты и еще некоторые монстры, наподобие троллей), Валинор (жилище архангелов валаров), Мория гномов (которые, впрочем, действуют сразу в двух мирах - и под землей, и на земле) и таинственное царство подземных духов, живущих еще ниже, чем гномы.
Какие миры Толкина взяты из скандинавского эпоса? Прежде всего, это Валинор у Профессора, которое соответствует Асгарду у скандинавов. В Валиноре живут архангелы Валары, в Асгарде богоподобные асы. Асгард - мир, закрытый для смертных, и попасть в который можно только перейдя "Мост Радуги" на волшебных лошадях валькирий, служительниц Одина.
Попасть в Валинор также могли только лишь избранные и только на волшебных кораблях эльфов по особому Прямому Пути. В Валиноре, так же, как и в Асгарде, пребывали души погибших в сражениях.
Однако расположение Валинора в пространстве больше напоминает кельтские мифы, чем скандинавские. Дело в том, что у скандинавов Асгард находится на Небе, а у Толкина Валинор находится на Земле, только на другом континенте где-то на Западе.
Это расположение Рая на Западе взято Толкиным безусловно именно из кельтских мифов. Кельты вообще не любили помещать свои иные миры на небе, их религия была в некотором смысле очень «приземленной». Иной мир у кельтов мало походил на призрачные посмертные миры греков и римлян, где обитали какие-то тени прежних людей. У кельтов человек в загробном мире сохранял все прежние личные связи, наслаждался всеми радостями, которые были доступны ему при жизни. Римляне с изумлением отмечали, что кельт может дать деньги в обмен на обещание получить их обратно в будущей жизни.
Рай ирландских мифов тоже располагался не на небе, а на острове или островах, расположенных где-то в океане, и назывался Островами Блаженных, Островом Счастливых Мертвых или Землей Живых, Землей Молодых, Равниной Радостей и т.д. Души умерших переправлялись туда в специальных лодках, которые проседали под их тяжестью — то есть души обладали весьма ощутимым весом. По отношению к Ирландии эти острова располагались на Западе.
Интересно отметить, что в первом переводе Толкина на русский язык советские переводчики из идеологических соображений убрали везде ссылку на Запад как место Рая и Добра. И советские люди не знали о том, что Валинор расположен на Западе.
Наиболее соответствует скандинавской мифологии описание Толкиным Мории и гномов. Под землей у скандинавов находится Свартальвхейм — подземная страна цвергов, аналога гномов, которые занимаются кузнечным делом. Вообще, слова «гном» западноевропейские мифы не знали. Считается, что его впервые применил в XVI веке известный алхимик Парацельс для обозначения духа земли.
У Толкина под землей находится Мория, где живут гномы, которые, как и цверги, обладают большой физической силой, владеют драгоценными металлами, они прекрасные мастера и кузнецы, и очень дорожат своими богатствами. Скандинавские цверги владели тайным языком, который они трепетно хранили от посторонних, так и во "Властелине Колец" мы видим, что гномы общаются на своем секретном языке кхуздул.
От скандинавских цвергов гномы Толкина «позаимствовали» даже свои имена. Так, имена всех участников похода к Одинокой горе (не считая хоббита Бильбо) взяты из «Старшей Эдды», а именно «Из прорицания вельвы»: Торин, Двалин, Балин, Дори, Нори и т.д. Оттуда же «родом» и Дурин, и многие другие гномы «Властелина Колец».
Согласно некоторым западноевропейским мифам, гномы, как и тролли, боялись солнечного света и под лучами солнца превращались в камень. У Толкина гномы не обладают таким качеством и смело путешествуют по Средиземью. Сцена из «Хоббита», в которой Гэндальф одурачивает троицу троллей, почти дословно перенесена из скандинавского эпоса, в котором бог Тор задает всё новые и новые вопросы своему противнику-гному, чтобы продержать его в доме до восхода. С первыми лучами солнца всезнающий цверг окаменел.
Еще одно важное отличие гномов Толкина от их скандинавских прообразов – их воинственность. Скандинавские гномы не были воинами, они занимались только торговлей.
Наиболее вероятный «прототип» Голлума – скандинавский карлик Андвари.
Игра в загадки, в которую играют Голлум и Бильбо, также «позаимствована» из скандинавской мифологии (впрочем, подобные игры свойственны не только литературе скандинавов, но и европейской литературе в целом).
Из скандинавской мифологии Толкиным заимствован образ адского места Муспельхейм, где царит невероятная жара. Здесь живут огненные гиганты во главе с Суртом, которые встретятся с богами во время последней битвы в Рагнарек. У Толкина мы встречаем аналог этим гигантам в Демонах Огня балрогах, а Сурту соответствует Балрог по имени Проклятье Дурина.
Его поединок с Гэндальфом в Мории является зеркальным отражением битвы огненного гиганта Сурта с богом плодородия Фрейром, описанной на страницах "Старшей Эдды". Обе битвы происходили на мостах (Радужный мост в "Эдде" и Морийский мост во "Властелине Колец"), оба демона были вооружены огненными мечами и обе битвы закончились разрушением моста и перерождением участников поединка.
Единственное существенное отличие Толкина от скандинавского эпоса с этом случае заключается в том, что у скандинавов Муспельхейм расположен выше царства гномов и южнее его, а у Толкина - ниже и под ним.
В центре мирового древа у скандинавов находится Мидгард, в котором живут люди. Именно здесь происходит соприкосновение всех миров между собой.
У Толкина Мидгарду соответствует Средиземье, однако его население более многообразно. Толкин собрал на одной поверхности существ, которые у скандинавов находились на разных уровнях бытия. Так, соответствующие эльфам прекрасные и бессмертные альвы скандинавов жили в верхнем мире, расположенном между Мидгардом и Асгардом. У Толкина эльфы живут в Средиземье, правда, на деревьях.
Эльфы Толкина – это одновременно и альвы из скандинавской мифологии, и сиды из кельтских преданий. С сидами их роднит то, что они существуют в одном мире с людьми и активно с ними взаимодействуют. Безусловно, эльфы Толкина – самые «кельтские «персонажи Профессора.
В «Книге захватов Ирландии» мы находим прототип эльфов Толкина – племена богини Дану, приплывшие в Ирландию, разумеется, с Запада и поселившиеся там до прихода людей. Однако позже люди – сыновья Миля – также приплыли на этот остров и в решающей битве одержали вверх над сидами. Однако сиды не исчезли, а набросили на себя покров невидимости и теперь обитают в Ирландии невидимым образом, населяя ее холмы и леса. Иногда они вступают в браки с земными людьми и дарят людям какие-то важные артефакты, например, волшебную волынку или знамя и т.п.
Разумеется, мы сразу узнаем в этих легендах эльфов Толкина, их жизнь в лесах, помощь людям, любовь Арвен и Арагорна и т.п.
Еще одна «кельтская» черта эльфов Толкина – это их язык. Толкин сам говорил, что эльфийский язык синдарин был создан им на основе валлийского языка, поскольку он подходит тем, кто на нем говорит.
Надо сказать, что Толкин сыграл большую роль в восстановлении «доброго имени» эльфов, потому что благодаря стараниям Уильяма Шекспира в Западной Европе укоренилось представление об эльфах как о маленьких крылатых существах. Толкин по этому поводу с возмущением заявлял: «Чума на Уилла Шекспира с его пресловутыми крылатыми малютками!»
Орки – «собственное изобретение» профессора Толкина. На «выведение» орков его вдохновили образы гоблинов – персонажи западноевропейской мифологии. Их внешность описывается по-разному, но достоверно одно, гоблины — одни из самых уродливых созданий в мире.
В «Хоббите» автор еще пользуется традиционным названием "гоблин", однако в "Трилогии Кольца" мы уже видим почти исключительно орков. Орки, хотя и были родственны гоблинам, мыслились писателем более опасными созданиями. Согласно космологии Толкина, их создал Мелькор, изуродовав попавших к нему в плен эльфов. Здесь Толкин несомненно использует идею христианского богословия, согласно которой Дьявол – обезьяна Бога.
Хоббиты (древнеанглийское – «роющий норки») – тоже изобретение Толкина, хотя на их создание его явно вдохновили многие из уже существовавших в западноевропейской мифологии существ. Среди них, например, норвежские проказники ниссе и кельтские брауни (аналог наших домовых).
Наконец, энты (древнеанглийское – гигант) – живые деревья - наряду с эльфами, также имеют кельтское происхождение. Их Профессор прямо заимствовал из валлийской поэмы «Битва Деревьев». В ней чародей Гвидион для победы над врагом создает войско из оживленных деревьев.
Однако для создания эпоса недостаточно просто создать вселенную, надо придумать достойный сюжет, который будет соответствовать правилам построения героического мифа.
Какие это правила? В центре повествования должны быть: собственно культурный герой - добытчик благ для людей, защитник космоса от воплощающих хаос демонических сил (обычно король или его наследник, становящийся впоследствии королем) и мудрый советник и наставник (часто странствующий волшебник, мудрец). Такое распределение ролей мы видим и во "Властелине Колец". Где герой - это Арагорн, а мудрец - Гэндальф.
В мифах древних европейцев в героических мифах встречаются также такие обязательные символы, как: сломанный меч, кольцо, любовь к прекрасной принцессе, женитьба на которой возможна только после преодоления определенный препятствий (например, убийства дракона) и т. п.
Все эти символы мы также встречаем в Легендариуме Толкина.
Какие же из мифов больше всего повлияли на создание образов и сюжетных линий у Толкина?
Рассмотрим образ Гэндальфа. Имя «Гандальв» позаимствовано из «Старшей Эдды», у одного из гномов, и расшифровывается как gandr — жезл, alfr — альв (эльф). Еще одно прозвище Гэндальфа – Митрандир – также взято из скандинавской мифологии и расшифровывается как поэтическое наименование оленя («блуждающий по кочкам»).
Согласно мнению многих исследователей, больше всего на создание образа Гэндальфа повлиял скандинавский бог Один. Это подтверждается в одном из писем Толкина, где он пишет, что представлял Гэндальфа «странником в духе Одина». Один - верховный бог викингов, волшебник, воин, обманщик, поэт и повелитель кольца. Это одна из самых сложных и противоречивых фигур не только скандинавской, но и мировой мифологии. Один заключал в себе весь спектр представлений людей о добре и зле.
Но Толкин разделил эти представления, и на страницах его эпического романа мы видим уже двух персонажей, противостоящих друг другу: "хорошие" черты Одина мы находим в Волшебнике Гэндальфе, а "плохие" - в маге Сауроне. Таким образом, Толкин воплощает в романе свои христианские представления о добре и зле, которые оказываются более близки к представлениям людей ХХ века. Итак, на страницах "Властелина Колец" мы видим трансформированного Одина.
Один странствовал по земле в поисках знания и мудрости - это образ мудрого волшебника, а, значит, Гэндальфа. Его лошадь - быстрее ветра, это - Сполох Гэндальфа. Один так же, как и Радагаст (друг Гэндальфа) понимает язык животных и птиц, но, как и Саурон, командует волками и воронами. Он владеет секретным алфавитом - рунами, которыми владеет и Гэндальф.
Для получения знаний Один жертвует своим глазом (после этого он упоминается как одноглазый бог), а позже висит 9 дней на дереве Иггдрасиль головой вниз, вдобавок пронзив себя копьем. Это можно связать с перерождением Гэндальфа после битвы на Морийском мосту с огненным балрогом, после которого он получает дополнительные знания и умения.
Одина представляли в виде седобородого старца, закутанного в серый плащ, с надвинутой на глаза широкополой шляпе и с копьем в руке, на которое он опирался при ходьбе. Интересно, но Гэндальф описывается так же, но только в руках у него был посох вместо копья.
С Сауроном Одина сближает наличие одного глаза и владение кольцом.
Oдин покровительствует Сигурду, герою, который по некоторым легендам является потомком (часто внуком) самого Одина. Сигурд теряет родителей и воспитывается при дворе датских королей. Единственное, что осталось ему от его родителей - сломанный меч его отца, который был заново выкован искусным мастером и получил название Грам. Этим мечем Сигурд и совершает свои подвиги, убивает дракона Фафнира и женится на красавице Гудрун.
Здесь много параллелей с историей Арагорна и Гэндальфа.
Однако, кельтские легенды о короле Артуре и Мерлине, распространившиеся в Европе к XII веку, также оказали влияние на образы Толкина. И Арагорн, и Артур должны были доказать своё право на трон, и тому, и другому пришлось восстанавливать королевство из руин, и тот, и другой служили Прекрасной Даме. Вторая очевидная параллель — королевский меч, по которому подданные могут признать истинного владыку. Артур правит своим государством при помощи мудрого Мерлина, женится на красавице Гиневере.
Артур образует в Камелоте Круглый Стол, вокруг которого должны сидеть самые достойные рыцари государства. Здесь они должны приносить клятву королю и королеве на их обручальном кольце (а вот и кольцо!), и союз Круглого Стола будет существовать, а его члены будут непобедимы до тех пор, пока не нарушена клятва, данная друг другу супругами на обручальном кольце. Но как только клятва нарушена изменой Гиневеры с сэром Ланцелотом, приходит конец могущественному королевству Артура. Здесь видна прямая зависимость государства от силы одного кольца.
Не следует также забывать и о цикле легенд, связанных с королем франков Карлом Великим. Его в такой же мере можно считать прототипом Арагорна, так как его задачей было воссоздание Римской Империи из руин. Такая же цель была и у Арагорна: ему необходимо было объединить разрозненные части разрушенной империи Дунаданов.
Еще больше заставляет задуматься тот факт, что оба героя наделены умением излечивать раны, справиться с которыми не может ни один опытный лекарь. Арагорн мог лечить тех, кто был поражен "черным дыханием" назгулов. Карл же умел лечить от "черного дыхания смерти", от чумы. Карл женился на восточной принцессе Фрастраде, и здесь опять фигурирует кольцо, которое было свадебным подарком. В нем заключались силы, заставляющие императора страстно любить того, кто носил это кольцо. Именно оно привело по преданию к распаду государства Карла, так как император после смерти жены не мог думать ни о чем другом, кроме как о ней. Он все время проводил рядом с волшебным озером, куда попало кольцо, и не был способен заниматься государственными делами.
Рядом с Карлом, христианским императором уже не могло быть странствующего волшебника-мудреца, так как это атрибут языческого устройства, и поэтому фигура Одина/Мерлина трансформируется в старого мудрого епископа Турпена. Это христианизированный прототип Гэндальфа: все такой же седобородый старец, но уже в серой рясе вместо плаща, епископской шляпе и с жезлом вместо посоха волшебника в руках.
Мы рассмотрели связь между героями-королями: Сигурд - Артур - Карл - Арагорн. Все они традиционно были воинами, обладали волшебными мечами, были женаты на принцессах, признанных красивейшими девушками своего времени, и во всех, связанных с ними легендах фигурировала разрушительная сила кольца. Рядом с королями находились мудрые советники, преемственность которых тоже прослеживается: Один - Мерлин - епископ Турпен - Гэндальф.
Однако в целом надо заметить, что если в Гэндальфе больше всего скандинавских черт, то в Арагорне – кельтских.
Дело в том, что именно у кельтов в древнем Уэльсе, и, видимо, вообще в кельтской Британии король вел непривычный для нас образ жизни: он постоянно ездил по своей стране. Контраст образа жизни валлийских королей и правителей античной, а позже и средневековой Европы был разителен. Такой король-бродяга у некоторых вызывал даже презрение, что нашло свое отражение у Толкина: Арагорна презрительно именуют Бродягой, Колобродом и т. д. в зависимости от перевода.
При создании образа Арагорна Толкин сплавил вместе многие образы мифических героев, но, как и в случае с Гэндальфом, сделал его в нравственном отношении более совершенным. Арагорну свойственна уже недоступная языческому герою христианская мудрость. Величие Арагорна особенно оттеняется фигурой Боромира - отважного воина, остающегося, однако, на позициях чисто языческой доблести.
Образ Галадриэли многие исследователи считают самым сложным в Легендариуме. Безусловно, как и Арагорн, Галадриэль имеет, главным образом, кельтские корни. В ней воплотились черты многих кельтских богинь. Это и богиня Дану — Великая Мать; Рианнон — богиня в облике лошади, покровительница плодородия; и даже зловещая богиня войны Маха.
Кажется, что между Махой и миролюбивой Галадриэлью пролегает непреодолимая пропасть. Но все не так просто. Только на первый взгляд, Галадриэль кажется безупречно мудрой и доброй, на самом деле, в ней скрываются и опасные, злые чары.
В самом ее прошлом содержится намек на ее дерзкий и воинственный характер. Их «Сильмариллиона» мы узнаем, что Галадриэль была единственной «женщиной… среди мятежных владык нолдор», которые взбунтовались против валар и отправились в Срединную землю. С еще большей силой таящаяся в ней опасность проявляется во время знаменитой сцены, когда Фродо предлагает Галадриэли Кольцо, и на краткий миг она видит себя королевой Срединной земли. Какой же она себя видит? «Прекрасной и грозной, как заря и как ночь! Ужасной, как буря и молния! Все будут любить меня, и всех я повергну в отчаянье!»
Само имя Галадриэли многим внушает страх, и те, кто ни разу не встречался с нею, склонны считать ее, по меньшей мере, опасной, если не хуже. Ее прозвища: «Чародейка Золотого леса» и «Хозяйка волшебства».
По сравнению с Галадриэлью ее муж Келеборн находится как бы в тени, и это не противоречит кельтским мифам, в которых нередко женщина занимала очень высокое положение, что соответствовало реальному положению дел. Кельтские женщины до VI века н. э. воевали в сражениях наравне с мужчинами, имели право на развод и свою долю имущества в браке и после развода, а самое главное – они часто сами выбирали себе мужей, и отказаться от такой чести считалось среди кельтов верхом неприличия.
Целомудренный Толкин в который раз очистил языческий образ от всяких плотских аспектов, поэтому Галадриэль, в отличие от кельтских богинь, ни с кем не вступает в любовную связь и никого не соблазняет. Единственная жертва ее чар - это гном Гимли. Видимо, Толкин специально сделал поклонником Галадриэли невзрачного гнома, чтобы исключить возможность всякого романа между ними.
Теперь о главной сюжетной линии Пятикнижия Толкина – истории Кольца Всевластья.
Толкин не был первым, кто использовал идею волшебника-короля, правящего миром с помощью сверхъестественных сил кольца. Со времен рассвета истории существовала вера в магические силы колец, связанная с тем, что кольцо воплощало идею бесконечности, законченности, единства.
Величайшей силой обладало кольцо (Драупнир) на руке верховного бога Одина, именно он являлся "главным" носителем кольца. Точно так же, как служение Христу ассоциировалось с крестом, так и поклонение Одину было тесно связано с кольцом, кругом.
В древнескандинавской мифологии кольца обычно были выкованы эльфами (альвами) - волшебным народом. Эти золотые кольца символизировали волшебную силу. Боги в скандинавской мифологии были властелинами колец на небесах, а короли - на земле.
Однако Толкин привносит в языческие мифы новый христианский элемент. У него появляется тема искушения кольцом – что означает то же самое, что искушение властью или измерением гордыни – главного греха, согласно христианству.
Здесь необходимо подчеркнуть большое различие между христианской и языческой моралью. В скандинавских и кельтских мифах гордость, впрочем, как и чувственность, не считалась грехом. Герои совершали свои подвиги ради славы и считали себя вправе гордиться своими достижениями.
Поэтому мотив искушения кольцом - типично христианский. Опять-таки, Толкин не сам выдумал его, он опирался на христианские легенды.
Так, например, сохранилась легенда о том, что известный венецианский художник и скульптор Питоникес, живший в XIV веке, обладал волшебным кольцом, которое вдохновляло его во время работы. По прошествии некоторого времени Питоникес стал бояться за бессмертие своей души, так как не знал какого происхождения были силы, заключенные в кольце. Когда он обратился за советом к одному мудрому монаху, тот посоветовал Питоникесу немедленно уничтожить кольцо. К своему великому удивлению художник не мог этого сделать. Когда же монах взял в руки молот, чтобы разбить кольцо, страшные крики раздались из кольца - это духи предлагали монаху всю земную мудрость в обмен на его душу. Монах не поддался на уговоры, и кольцо было уничтожено.
Подобную ситуацию мы видим и во "властелине Колец", когда Гэндальф отказывается даже на минуту взять в руки Кольцо Всевластья из опасения попасть под его влияние и превратиться в темного властелина и приказывает его уничтожить как можно скорее.
Магической силе Кольца Всевластья противостоять не может никто — ни человек, ни хоббит, ни эльф, ни даже маг. Кольцо, как и грех, разъедает личность в человеке, приводит его к гибели, к духовной смерти - к утрате телесной оболочки и полному подчинению воле Саурона, олицетворяющего абсолютное зло. Противостоять греху может только смиренный человек. Даже Фродо на последнем этапе подпадает под злые чары кольца. Отвергнуть эту страсть к власти оказывается способен только незаметный Сэм, не думающий о себе, подсмеивающийся над собой. Истинное чувство юмора – вообще, как правило, признак смирения.
Заключая свой сегодняшний доклад, хочу сказать, что Толкину на основе древних языческих мифов и библейских источников удалось создать уникальный эпос, языческий по форме и христианский по содержанию. Его главную идею можно было бы сформулировать так: борьба Света и Тьмы происходит не столько на уровне внешних событий, сколько на духовном уровне, внутри человеческого сердца. И каждую минуту своей жизни человек решает, на чьей стороне он будет сражаться.
И еще одно замечание. Изучая взаимосвязь творчества Толкина и кельтов, я пришла к неожиданному выводу: не столько кельтика повлияли на Толкина, сколько Толкин повлиял на кельтику, вернее на ее восприятие современными людьми.
Теперь древние кельты всегда будут чер<