Многое в жизни блаженной Варвары навечно останется сокрытым. Не любила она любопытных, отсылала их от себя. Вспоминает М. Маслова: "Она иногда сама расскажет что-нибудь - и все. А если начнешь расспрашивать, она сразу: "А зачем вам? Вы зачем любопытство проявляете?" Но все же через крупиночки свидетельств из воспоминаний верующих Господь приоткрыл завесу тайны жизни и подвигов блаженной.
Каким был ее облик в последние 10 лет жизни? Люди видели только ее руку, слышали голос, какой не забудешь вовек - чистый, ясный, как ангельский, приятный, звонкий, громкий, молодой; говор очень ясный, дикция четкая, как и должно быть у учительницы. Она редко, но открывалась отдельным людям, тем, кому это было на духовную пользу. Видели ее тогда и особо близкие ей верующие.
На голове у затворницы всегда была косыночка или тряпица, на теле что-то в виде платья (ни сарафан, ни платье, а балахон какой-то) или юбка с кофтой. Одежда всегда простая, черная, темная. Зимой в пальто (коротеньком) или фуфайке, в шали клетчатой под булавочку. На ногах летом калоши, драные-предраные ступни (лапти) или, больше, босиком ходила. В холод надевала чулки простые, калоши резиновые, но зимой в сильный мороз носила и валенки. А ведь приносили ей много всякой одежды, а когда она умерла, все лежало, что ей носили, все новое - и одеяла были, и шубы, и платья, и деньги - все лежало, она не дотрагивалась, и в основном все раздавала. Как и прежде, одежду носила всегда одну и ту же, не стирала ее, сама не мылась, не расчесывалась. Несла блаженная подвиги добровольной нищеты, нестяжания, уничижения.
Подвиг затворничества длился около 36 лет, и с течением времени затвор все более усугублялся. Несла блаженная и подвиг добровольного темничества, живя десятки лет в полной темноте, почти не выходя на свет Божий. Мрак темноты в ее жилище немного рассеивали лишь свет свечи или мерцание лампадки.
Молитва составляла основное содержание жизни блаженной, молитвою дышала ее душа, молитвою стяжала она Дух Святой, Которым животворилось и согревалось ее тело в страшные морозы. Об особенностях молитвенного правила подвижницы известно очень немного. Были у нее молитвословы, псалтирь, Евангелие, акафистники. По-видимому, она вычитывала обычное молитвенное правило, читала также акафисты и каноны Господу, Божией Матери, Бесплотным силам, многим святым, кафизмы псалтири. В то время, когда в храмах шла Литургия, блаженная стояла на молитве и не принимала никого.
Известно три ее наставления о молитве. Первое относится еще к 40-м годам. Однажды она дала молитвослов 11-летней Марии Масловой и сказала: "Манечка, спиши молитовки - вот эта хорошая и эта, и Михаилу Архангелу, и Ангелу-хранителю - ну, какие нравятся, перепиши, это очень надо знать". Второе относится к 50-м годам, когда блаженная настоятельно советовала Михаилу Маслову читать молитву небесному покровителю св. Архангелу Михаилу и тем самым уберегла его от смерти. Третье наставление дала блаженная Марии Масловой в последней с ней беседе незадолго до смерти: "Читай молитву Святой Троице, родным всем скажи, и читайте, 12 раз - это минимум: "Пресвятая Троице, помилуй нас. Господи, очисти грехи наша. Владыко, прости беззакония наша. Святый, посети и исцели немощи наша имене Твоего ради", с выражением. Святой Троице обязательно 12 раз читайте утром и вечером, это для исцеления ваших немощей. Даже вот в санаторий поедете, в ванночке лежите и читайте про себя минимум 12 раз Святой Троице, это очень хорошо". - И с выражением сама прочитала, сделав ударение на слове "имене": "Святый, посети и исцели немощи наша, имене Твоего ради".
Днем молилась блаженная у себя в домике. Ночами несла она подвиг молитвенных бдений. На ночную молитву выходила к своему родничку - люди видели, что ночью там часто горела свечка. Постоянно ходила молиться и в близлежащий лесочек (в километре-полутора от домика), молилась в лесу, как преподобный Серафим Саровский, возвращалась под утро, на рассвете, вся мокрая от росы, когда сельчане уже выгоняли скотину. Комары и мошка, холод и дождь, нападения зверей, страхования... Зимой сугубый подвиг несла блаженная в келий. Когда жила уже в сарае, в щелочку приоткрытой двери видели верующие два следа в снегу, как бы два колодца глубиной выше колена. Не подвиг ли сродни столпничеству несла молитвенница в снежном затворе?
Воздержание от сна. Доподлинно не известно, сколько часов оставляла себе подвижница на сон. Но и недолгое время сна проводила она в подвиге. Живя в избенке, зимой спала в печке, подложив под голову золу как подушечку, а летом на полу в углу избенки. Поселившись в сарае, спала блаженная летом на земле, зимой в снежном "гнездышке" или же сидя на сундучке.
Доподлинно известно, что блаженная всегда держала все посты. Об этом знали и приносили только разрешенное Церковью. Особенно строго держала Великий пост. В последние годы Великим постом жила на хлебе и воде, еще кушала лук, но даже подсолнечного масла не употребляла. Вне постов молочко и молочное блаженная кушала, видимо, до последних дней жизни. В остальном ее еда отличалась простотой - хлеб, картошечка, яички, рыба, каши, постный супчик. Несли ей, конечно, многое - и рыбные консервы, и мясное, и печенье, и конфеты, однажды принесли даже торт. Но она все это раздавала людям. А что-то оставалось, блаженная перевязывала приношение ниточкой и вешала на перекладину (и в избенке, и в сарае) -там оно засыхало или плесневело, так и оставалось годами, висело до самой ее кончины.
Мясо блаженная не ела. Утверждают, что в самом конце жизни ела блаженная только спичечный коробок манки, размачивая ее в воде (зубов у нее совсем не оставалось, все выпали), и возможно, молочное, когда приносили люди. Блаженная не делала никаких запасов, кушала то, что приносили, и только тогда, когда приносили - полагаясь всецело на волю Божию. Бывали дни, когда люди шли сплошной вереницей, но бывали дни и даже недели, когда не приходил никто, особенно в морозы, в метели, в весеннюю и осеннюю распутицу. И тогда сидела блаженная голодом столько дней, сколько Бог пошлет. При этом она неизменно кормила голубей, которые делили с ней затворническое уединение. До средины 50-х годов она часто ходила на свой родничок по ночам помолиться и за водичкой. Похоже, что позже она перестала выходить и за водой для питья, положившись на волю Божию. Потому просила: "Не забывайте, приходите почаще, а то у меня и водички-то нету". Иногда терпела жажду много дней.
Вспоминает Е.К. Меженина. "Однажды я пришла, а она говорит: "Принеси мне воды, восемнадцать дней никого не было, нету у меня водички", - и бидон подала. Восемнадцать дней, значит, не только воды, но и продуктов не было". За две недели до смерти поведала Федору Маслову, что не пила - не ела последние 8 дней.
Говорят, на родничок она все же ходила, но или не набирала там воду, или с разными целями использовала воду, приносимую другими, и ту, которую набирала сама. Быть может, служил этот труд во спасение душ верующих, ибо сказал Господь: "Кто напоит одного из малых сих только чашею холодной воды, во имя ученика, истинно говорю вам, не потеряет награды своей" (Мф. 10:42)?
Терпение скорбей и болезней. О скорбях блаженной много уже сказано, а о болезнях, попускавшихся Господом, мало что известно. Говорила она, что у нее суставной ревматизм - значит, терпела она сильные боли в суставах, но не оставляла подвига жития в холоде и сырости; упоминала о склерозе сердца - значит, болело и ее сердечко; не прекращала постов, хотя страдала катаром желудка; терпела зубную боль - к старости выпали у нее все зубы. Иногда заказывала верующим привозить лекарства - обычно аспирин.
Власяница блаженной. Годами носила она на теле рубашку, в которую вставляла булавки, остриями к телу. Открылось это, когда одевали затворницу после смерти.
Преданность Церкви. За все годы затвора блаженная ни разу не была в церкви, однако, ни от Церкви, ни от ее таинств и традиций блаженная не отходила. Она причащалась и теми священниками, которые посещали ее в затворе. Свидетельствует протоиерей Иоанн Федянин: "Я знаю, что Варвару Васильевну причащал отец Николай, священник из пос. Раевка или из Давлеканово (сейчас уже не помню). Отец Николай служил в епархии при владыке Иларионе, а уехал при епископе Никоне (Лысенко), а до отца Николая причащать Варвару Васильевну приезжал священник из Авдона, то есть Варвара Васильевна от Церкви не отпадала".
Отец Иоанн, когда приезжал к блаженной, привозил ей антидор из Почаева и просфорочку Божией Матери, она брала с благодарностью. Привозили ей верующие просфорочки и из Ишимбайского храма. Она просила свечи, лампадное масло, церковные книги с крупным шрифтом. До пожара были у блаженной в домике иконочки, но в пожаре все сгорело. Долго ходила она по пожарищу, все искала иконку-материнское благословение, радовалась, что нашла. Церковь блаженная очень любила, любила церковное пение. Иногда просила приходивших девушек петь молитвы, духовные песни. Говорила многим, что очень любит службу и особенно вечерню. Людям наказывала ходить в церковь, не оставлять ее.
Из последней беседы с Марией Масловой: "Милая Манечка, пожалуйста, не сверни с пути, как верила - не отступай, посещай храм. Как себя ведешь в жизни, так и продолжай".
Любила блаженная святых, очень почитала Свт. Николая Чудотворца, говорила, что он скоро слышит молитву. Почитала св. Иоанна Кронштадтского. По-особому чтила день Ангела, память св. великомученицы Варвары, 4/17 декабря. Непременно передавала записочку о своем здравии в храм на литургию и на молебен с акафистом. Приходивших наставляла: "Чти свой день Ангела как Пасху". Памятовала блаженная об усопших родных, многих просила молиться о них домашней молитвой, а также через близких верующих передавала в храм записочки о упокоении и милостыньку.
Плоды Духа Святого
Подвигами своей жизни стяжала блаженная Дух Святой, Который явно почивал на ней и проявлялся в благодатных дарах, особых знамениях и чудесах.
Заметили дар прозорливости уже в 1930-е годы. Открыто ей было и настоящее, и прошлое. Причем, ведомы были события, поступки, мысли людей, даже их сны. Свидетелями этих дарований являлись не только простые верующие люди, но и священники. Рассказывает протоиерей Иоанн Федянин: "В 1954 г. в декабре были у Варвары Васильевны две женщины и я. Долго беседовали. Варвара Васильевна не выходила, Она широко дверь не открывала, разговаривали через дверь. Тогда что-то холодно было, март, хотя погода стояла не морозная, но в сенях избенки Варвары Васильевны холодно не было. Сначала с Варварой Васильевной говорили те женщины. Женщине, которая хотела узнать о сыне, несправедливо осужденном и посаженном в тюрьму, Варвара Васильевна сказала, что "Бог освободит его, он невиновен, он сидит за другого человека, который и должен сидеть. Все это выяснится и нужно передать на пересуд". Сына этой женщины потом действительно освободили.
Другой женщине Варвара Васильевна сказала: "Сын у тебя, но ты ничего не сможешь с ним сделать. Разбойник у тебя сын". И действительно, потом он убил человека, бедокурил и в тюрьме, куда был посажен на 10 или 15 лет. А мать от горя умерла.
А я уже последним говорил с Варварой Васильевной. Я не знал тогда, как называть ее. Зашел в сени и попросил: "Матушка, благословите!". А она отвечает: "Я не матушка, а Варвара Васильевна. Когда меня называют Варварой Васильевной, то поминается мой отец", так что "матушкой" она себя называть не велела. Голос у нее был нежный такой, не старческий. Тогда я сказал: "Варвара Васильевна, благословите!" Она ответила: Я не благословляю, я же не священник, а вот вы можете меня благословить, я могу вас попросить благословения". А ведь я еще не принимал сан, наверное, ей Бог открывал, что назначит меня быть священником.
О моем будущем Варвара Васильевна говорила: тебе Господь все показал, вспомни твои сны в 45-м и 47-м годах". А в эти годы были у меня очень удивительные сны. Я их запомнил, как будто сейчас вижу. Сны эти были в один и тот же день, на летнюю Казанскую. Я 1932 года рождения, мне в те дни было 13 лет (первый сон) и 15 лет (второй сон). Свои сны я никому не рассказывал, только маме и одной монашенке, жившей в нашей деревне, так что никто о них не знал, да и сейчас не могу рассказать, что в них было, нельзя это. А Варвара Васильевна знала об этих снах, знала и что в них было мне открыто о моей жизни. В 1960-м году, уже священником, снова я был у Варвары Васильевны за советом. Храм, где я тогда служил, закрыли, и я хотел уехать в другую епархию. Но она сказала мне: "Сейчас эта волна (закрытия храмов) везде. Никуда никогда не езди. Здесь ты родился как священник, и здесь всегда служи. Бог все управит. Эта волна пройдет. Эти немного побудут и убудут (она имела в виду власти, Хрущева). Может, тебе придется служить и в Сергиевской церкви (а Сергиевская церковь тогда уже была, как и посейчас, кафедральным собором)". И действительно, Хрущева сняли".
Свой дар Варвара Васильевна держала в тайне, открывала людям Божию волю о них только в случае действительной необходимости. Когда же к ней шли с пустыми вопросами, она говорила: "Я не гадалка!"
Сохранился ряд свидетельств о помощи Варвары-затворницы в тяжких недугах. Н.А. Сухова: "Варвара Васильевна еще жила в скотной избенке, к ней ходила жена председателя Горбунова и мне рассказывала: "У меня так болел мальчик, я думала, он умрет; он родился весом 1935 граммов болезненный, висели руки-ноги как плети. Пошла я к Варваре Васильевне, а она мне говорит: "Ой, дорогушечка, как ты пришла, а мне сегодня в окошечко птичка: "Тук-тук-тук!" Думаю: "Ну, кто-то придет", - и тебя Бог прислал, а у меня ни молочка нет, ни хлебушка, ни водички, ничего". Я ей все принесла, она взяла. Я говорю: "У меня ведь мальчик болеет, вот ведь мне горе, какое". - "Да что ты, горе! Принеси своего мальчика, больно уж переживаешь за него, я хоть погляжу": Я принесла. И вот Варвара Васильевна его погладила по головке, подержала, пообнимала - и все, он сразу глазки открыл, веселенький стал, руки-ноги поднял. А она мне: "Нет, не больной, него все пройдет и будет жить долго, у него хрипота была и все". Домой пришла, он начал кушать. И, правда, вырос парень здоровым".
Помогали людям и данные затворницей платки, ложечка... Помогала водичка из родника блаженной. Рассказывает Мария Маслова. У мамы очень болела голова. Варвара Васильевна подала ей летний платок, весь обкапанный свечкой: "Анна Ивановна, носи постоянно этот платок". Стала мама носить этот платок - головные боли пропали. Это было во время войны". Свидетельствует К.К. Шибиркинсг. "Мы один раз с сестрой пошли к Варваре Васильевне. До того рожь жали, и мне тут стало что-то плохо, заболела ровно, а она говорит: "Айда, айда". С вечерни договорились (целителя Пантелеимона был праздник) и пошли. Я кой-как, кой-как шла до родничка. Я умылась - и сразу с меня все съехало, я сразу такую силу почуяла, ровно вновь народилась".
Дар помощи по молитве блаженной и ее советам. Об одном из многих случаев рассказывает Н.А. Сухова: "У нас в церкви Ишимбая была певчая Паша Ротова. Она рассказывала, что как-то во время войны нечего было есть. Она и говорит: "Айда, мама, пойдем в Скворчиху, наймемся к кому-нибудь картошку копать. Нам дадут картошечки, и мы не умрем с голоду". Пришли, всю деревню обошли - никому не надо работников, а мы есть хотим, голодные. Подошли к Варваре Васильевне: "Варвара Васильевна, мы пришли наниматься, у нас есть ничего нету с мамакой". - "Да, Пашенька, вы идите вот в тот двор, там вас и накормят, и работу себе найдете". Мы пришли, а там поминки, нас накормили, а потом и говорят: "Ну, нанимайтесь у нас картошку копать, а то нам некогда". Да два больших мешка картошки нам дали".
О чудесных горячих плюшках блаженной, о зеленой травке и чистой воде ее родничка и о необыкновенной теплоте свидетельства Н. Суховой, К. Агафоновой и К. Мальковой. "Варвара Васильевна нас послала за водой. Мы пришли к родничку, а там льется водичка и тут же из зеленых листиков круглый веночек, а было 40 градусов мороза. Это было на день Ангела ей. Этот родник не замерзает никогда, здесь все берут воду".
О благодарности блаженной за помощь рассказал Окользин Н.А.: "Как-то раз Варвара Васильевна начала давать деньги за то, что я привез керосин: "Возьмите деньги, Николай Алексеевич! И дает деньги, завязанные ниточкой. - "Да вы что, ни в коем случае", - отдаю назад, не беру. - "Ну, пусть Господь вам оплатит". И что получилось. Вскоре еду в колхоз. А была осень, снег с дождем. В глубокой яме, наполненной снегом и водой, тонет поросенок, пудов на пять. Еле вытащили - куда девать? Забрал и дал объявление, но никто не отозвался - вот вам и оплата за керосин".
Особыми знамениями отметил Господь ее жизнь. Рассказывали о чудесном пении, доносившемся из сарая затворницы. Многих праведников сподоблял Господь явной благодати, какую по неизреченному Промыслу Своему попускал видеть простым и многогрешным людям - говорим о нетварном свете, о сиянии угодников Божиих, очистивших души свои от греховных скверн великими подвигами Христа ради, соделавших тела свои истинными сосудами Духа Святого. Господь неоднократно открывал людям видеть блаженную Варвару во свете, в сиянии.
Очевидцам по-разному открывался этот свет, разными словами и образами описали они его в своих воспоминаниях. Свидетельствует матушка протоиерея Владимира Залусского Вера Александровна, знавшая блаженную лично и слышавшая многие рассказы о ней от родителей: "Отметил Господь особыми знамениями жизнь блаженной. Из жилища своего выходила она только ночью. Многократно на протяжении нескольких лет жители Скворчихи видели, как от избушки исходил лучезарный свет и выходила блаженная, вся в сиянии. Вот как вспоминают об этом свидетели: "Жила в Скворчихе одна бабушка. Была у нее дочь Аннушка, лет 30-35, которая не могла ходить и даже говорить, т.к. в детстве ее лягнула лошадь, и она получила травму головы. Эта бабушка часто не спала ночью, так как приходилось вставать к больной дочери. И вот она часто (это повторялось каждую ночь часа в 2-3, т.е глубокой ночью) видела (а потом даже специально ждала), как Варвара Васильевна ходила за водой к близ расположенному роднику. Сначала домик ее как бы "загорался" сиянием; потом она сама выходила, а перед ней, метрах в полутора шел как бы ребенок, мальчик или девочка (видно, ангел это был ее), а сама она шла с коромыслом, у которого кро- мочки были, как золотые, и дужки от ведер - тоже. Вся в сиянии, в хороших светлых одеждах и как в молодости красивая, молодая (как на фотографии, когда была еще учительницей). Сияние было, пока блаженная не возвращалась обратно в свою келию. Тогда все сияние пропадало. И это видела бабушка на протяжении нескольких лет, пока жила в Скворчихе в 1960-е годы. Потом бабушка уехала в Ишимбай, где с дочкой жила в квартире, и в Скворчиху не ездила".
Вспоминает Мария Маслова. "Мамин дядя, брат бабушки, был сторожем, летом недалеко от сарайчика охранял овец, он рассказывал: "Смотрю, идет Варвара Васильевна с наклоном, а над ней свет такой, как звезда над ней. Что такое? Недалеко от земли, где-то метра полтора - звезда, прямо над ней, над головой. Идет звезда. Я так заинтересовался, мне стало жутко, время-то - первый час ночи. Приближаюсь к косогорчику у родника, смотрю - а это ж Варвара Васильевна! Набирает водичку, и над ней озаренная лучами горит звезда, над ее головой. Я уже так тихонько, чтоб не спугпуть, смотрю - она помолилась, берет водичку, разворачивается - и так звезда опять сопровождает ее до самого сарайчика". А расстояние от родника до сарайчика - огород пройти, он соток 60 был.
Свидетельствует Л.В. Таничева: "Ночью Варвара Васильевна выходила на молитву. Один мужчина решил: "Дай-ка я посмотрю за ней, куда она ходит?" А ночью она ходила к своему родничку. И вот он пошел посмотреть. Когда она стала на молитву, то поднялся столп от земли до неба, белый столп, а мужчина со страха упал и долго лежал. Когда он пришел в себя, встал - уже ни Варвары Васильевны, ни столпа не было. И он сказал: "Не только я не пойду смотреть за ней, но всем прикажу: "Никто не ходите, не смотрите"".
Мир и теплота благодати ощущались всеми посещавшими затворницу. Вспоминает К.Д. Володина: "У нас всегда одна была радость: "Ой, Варвара Васильевна нас приняла, мы у нее были". Уж не дай Бог, если кого не примет, дверь не откроет - это у нас скорбь была". После посещения затворницы долго все шло хорошо, как будто кто расчищал дорогу жизни. Проходило время, и в душе рождалось какое-то томление - значит, вновь пора идти к блаженной. Рассказывает П. В. Ларичев: "Жизнь у нас была, все равно что с распоряжения Варвары Васильевны. Когда придешь - на все твои мысли она отвечала. Если только не сходишь с неделю или дней 10 - тоска какая-то, а сходишь - вся работа идет как по маслу, все у тебя спорится, как будто крылья даются. Так было хорошо жить. И вот интересно, как сходишь - никакие ни страсти потом не брали".
Вспоминает Мария Маслова: "Ходили из Ишимбая пешком 20 км. Казалось бы, устали, туда дошли, оттуда же труднее - а как на крыльях. Вот летишь, настолько был какой-то Дух Святой, поддерживал, усталость пропадала абсолютно". Ходили не только летом, но и в мороз. Шли, согреваемые мыслью о встрече с Божиим человеком - и вот чудо: когда доходили до места, с которого уже было видно крышу домика блаженной, становилось вдруг жарко-жарко, приходилось даже расстегивать фуфайки и стягивать рукавицы. Так было и при беседе. А уходили от домика, и так снова холодно становилось! Видно, благодать Господня, почивающая на блаженной, действовала в это время и на приходящих к ней.
Старчество
Из житий святых известно, что многие из них проходили большой и трудный путь в духовных подвигах прежде, чем благословлял Господь их служение людям. Преподобный Серафим Саровский 31 год подвизался в уединении, когда Пресвятая Богородица повелела выйти ему из затвора для врачевания немощных человеческих душ. Блаженная же Варвара с первых лет ухода в затвор принимала людей, требующих помощи и совета. В таком ее служении - тайна воли Божией. Не забудем, блаженная совершала подвиг в тяжкое время гонений на Церковь, и самим фактом своей жизни во Христе, своими чудесными духовными дарованиями она противостояла неверию и безбожию. Наверное, поэтому Господь и возложил на нее крест служения людям с первых лет ухода в затвор.
Принимала блаженная не каждый день: сначала только по будням, но потом наоборот, только по воскресеньям и по праздникам, объясняя: "В будни некогда, у меня дела", работой называла она свой великий подвиг молитвы, крест Христов, который несла. Тех, кто приходил впервые, она не всегда принимала, а гостинцы не брала ни в первый, ни во второй раз. Говорят, что только на третий раз уже все брала, открывала же будущее с первого раза. Принимала только тех людей, кто искренне шел к ней за советом. Любопытствующих попусту - прогоняла. Если человек направлялся в другое место, а к ней решал зайти "заодно" - не принимала. Видимо, человек должен был совершить некий духовный труд, чтобы Господь благоволил открыть Свою волю о нем через подвижницу.
К людям была ласкова. Говорила с любовью: "Манечка, милая Манечка!", "Клавденька!" К большинству обращалась на "Вы", не любила, когда тыкали. Правда, и сама сетовала, что за долгие годы жизни в Скворчихе привыкла к деревенскому обращению и сама уже называла на "ты" тех, кого знала с самого детства. Но все же с малознакомыми людьми говорила только на "Вы". Разговаривала она нежно, ангельским голосом. Однако, иногда могла и строго сказать что-то, твердо так, с нажимом - вот как педагоги говорят, вразумляя нерадивых учеников.
Старалась не говорить ничего лишнего, каждое слово у нее было взвешено. Иногда очень уставала от пустых разговоров, с которыми к ней шли, говорила: "Не надо меня тревожить, несут мне разную шорабору. Зачем мне все это? Одни сплетни, весь мусор. А мне ведь тоже некогда, я работаю".
Говорила она кратко, вразумляя приходивших отдельными словами или притчами, иносказаниями. Она утешала, подсказывала, как быть, давала наставления в духовной жизни, призывала "Покайтесь, "Молитесь!", "Повенчайтесь!", постоянно напоминала о необходимости ходить в церковь. Любила повторять: "Детей учить должны мы Слову Божию", - прося при этом "привязать цветы к свету", т.е. призывала воспитывать детей в Боге, несмотря на гонения. Не всегда понимали значение ее слов, но проходило время - и смысл сказанного открывался в каких-то событиях жизни. Иногда же она давала прямые советы, отвечая на вопросы людей, многим и многим помогла в скорбных обстоятельствах жизни. Когда же люди обращались к ней за духовным советом, то она посылала их в церковь, себя не превозносила: "В церковь ходите, надо вам в церковь ходить. У вас есть церковь. Ходите туда и молитесь. Там все есть, а что я?"
Небесный вестник
Наступил 1966 год, старице шел уже 76-й год. За 2 недели до ее кончины, 13 февраля, в воскресенье Господь послал вестника Своего предупредить, дабы она была готова к уходу в иной мир. Кто был у нее, какой Небожитель? Это не известно. Но Господь попустил Федору Ивановичу Маслову быть свидетелем сего чуда.
Со слов брата рассказывает Мария Ивановна Маслова: "Подъезжаю, говорит, я к Скворчихе, иду, и мой след первый, больше ничьих следов нет. Подхожу к сарайчику, а там идет разговор. Как же так, ведь никто же еще не проходил, и дверь, смотрю, проволоками вся закручена, а беседа идет, и слышен голос, такой нежный, чудесный, на земле такого голоса нет. Говорит голос громко, но ни одного слова не понимаю. Варвара Васильевна ему отвечает. Тот голос говорит - она ответы дает, ответы понятные. Нигде такого голоса я больше не слышал, как у Варвары Васильевны в тот раз - нежный, милый; говорит громко, но ни одного слова не понятно, как на другом языке на каком-то. Может, думаю, кто через крышу пробрался, следа же нет, дай-ка вокруг сарайчика обойду. Обошел - ни одного следа внизу нет. Смотрю на крышу - может через крышу кто-то пробрался, - там метр снега. У меня шапка дыбом поднялась. Слышу, идет беседа, идет нежный громкий разговор - и ничего не пойму. И только последние слова слышу, Варвара Васильевна говорит: "Хорошо, приготовлюсь".
Я к двери, а она спрашивает: "Кто там? " - Я это, Федя Маслов". - "Ах, сейчас, сейчас, сейчас, Федень-ка, сию минуточку, сейчас я подойду. Как ты там, что?"- "Да как же вы, Варвара Васильевна, так холодно, как вы? "- "Да потихонечку, Феденька, что-то болела, вот эту неделю слабо чувствовала себя, вся в поту была (на улице мороз, в сарайчике снег!), восемь суток ничего во рту не было, не кушала, не пила, как песок, такое состояние" - "Ох, Варвара Васильевна, это у вас полная ослабленность. Надо в больницу, давайте поедем, надо лекарство, надо в тепло. Что-то надо делать!" - "Через две недели меня здесь не будет" - "А где, Варвара Васильевна, вы будете?" - "Я буду у Юдичевой Паши". Оттуда ее хоронили потом. Резко не сказала. Но она уже знала, что умрет через 2 недели. Если бы сказала, пошли бы все к ней друг за другом, не дали бы ей ни отдохнуть, ни помолиться. - "Ой, ну вот, хорошо, Варвара Васильевна" - он думал, что решила уйти жить к Паше. А Варвара Васильевна уже знала точно, что хоронить её будут оттуда. Сказала только, что если кто приедет, то идти прямо туда. И через 2 недели все в точности исполнилось".
Пред самой кончиной попустил Господь блаженной еще одно страдание. В субботу вечером 26 февраля в сарае случился пожар. Мимо ехали колхозницы Пелагея, Евфросинья и Зоя: "Батюшки, никак Варвара Васильевна опять горит!" Все оставили, побежали к сараю. "Варвара Васильевна, что такое? Ты, наверное, горишь!" - "Да, да, горю, горю!" - закричала блаженная. Они дверцу сломали, забежали - а там полсарая дыма, не найдут старицу. "Выручайте! Я ведь горю, горю!" Наконец, рассмотрели ее, сорвали горящие фуфайку и одежку. Одна из женщин с себя сняла фуфайку и платье, блаженную одели в это (или в одеяло завернули, как говорят другие), посадили на сани и отвезли к Параскеве Юдичевой. "К Пашеньке, к Пашеньке меня везите, только к Пашеньке!" Блаженная сказала, что шаль загорелась от свечки.
Позвали врача Елену Михайловну Рябцеву. Блаженной немного обожгло шею сзади и с одной стороны лицо. Перед тем, как обработать ожоги, пришлось, с ее согласия, сантиметров на 50 укоротить ее длинные, до пояса, волосы (их положили ей в гроб, они оказались русые). Врач смазала ожоги и говорила потом, что от них умереть блаженная не могла. В последнюю ночь, вспоминала потом Пашенька, блаженная очень мало говорила. Когда хозяйка стала топить печку, вдруг спросила: "Пашенька, а что там у тебя на кухне освещает, такой свет? " - "Варвара Васильевна, так я печку затопила, наверное, пылает". - "Нет, не такой. Я знаю, какой бывает от печки свет". - Видно, какой-то особенный ей свет сиял.
Душа блаженной мирно и тихо отошла ко Господу утром в воскресенье 14/27 февраля. Как жила в уединении и затворе, так и скончалась одна, никого рядом не оказалось. Пашенька ушла в сарай затворницы за одеждой. Через некоторое время зашла соседка, а блаженная уже отошла. Тело обмыли Пашенька с соседкой, они же и одели его: в сарае ничего приготовленного на смерть не нашлось, никакой новой одежды не было. Тогда соседка дала юбку, розовую кофту, повязали платочек. Так и собрали блаженную в последний путь. Сообщили в ишимбайскую Троицкую церковь, быстро приехали певчие.
Вспоминает Сухова Н.А.: "Поехали псаломщица Зоя Александровна, я и подруга моя Татьяна Зюзина. Положили Варвару Васильевну в гроб. Сухонькая, маленькая, как девочка 8 или 9 лет, легкая как пушинка, гробик маленький". Накрыли усопшую церковным покрывалом, зажгли свечечки. Молитва у гроба не прекращалась. Тем временем весть о кончине затворницы распространялась, и пошли-поехали в Скворчиху люди. Ишимбайские хотели было забрать блаженную в город и там похоронить, но скворчихинские не дали, даже председатель колхоза сказал: "Я из своей деревни ее никуда не отдам, потому что когда она здесь живет, у нас все родится, и большие урожаи".
Из домика Пашеньки простой деревянный, ничем не обитый гроб вынесли женщины. Но тут подошли девять девочек десятиклассниц, их прислал председатель, ведь хоронили подвижницу-девицу. И до кладбища гроб на полотенцах несли девочки, сменяя друг друга, с небольшими остановочками. Головка каждой девочки была украшена цветочком из ленточек, прикрепленным к платку, ленточки были повязаны и на рукава шубеек. Шли с пением, пели певчие, пел народ. Священника не было, совершать требы вне церкви не разрешалось, отпели блаженную заочно.
Во время похорон многими чудесами Господь показал, сколь благоугодила Ему жизнью и подвигами блаженная затворница. Она любила голубей. В ее сарае обитало их множество - крыши почти не было, и они вольно летали, голуби прощались с блаженной. Они невесть откуда незаметно появились, сопровождали гроб до самого кладбища, кружили над могилкой до тех пор, пока не водрузили крест, а затем так же незаметно исчезли, как и появились. И все это время удивительно играло, прыгало солнце, всеми лучами светилось! М.И. Маслова: "Насчет солнца хочется сказать. Накануне похорон такая была морозная ночь! И утром морозно. А как ее выносить - поднимается солнце, вот как на Пасху - восход бывает, вот тут уже поплакали, что уж, действительно, чудо. Солнце в радужных кругах, сияет - и пошла капель с крыш, а, но дороге лужи, даже птичкам можно было пить, проталины как в апреле, а это же только 1 марта. Но когда уже гроб опустили в могилу, земелечкой засыпали, памятничек, оградку поставили, - опять северный ветер, мороз, солнышко ушло, туча, темнота - все ахнули".