Несколько секунд Дениз пялилась на меня широко распахнутыми глазами, а потом продолжила:
- Тогда я решила, что мне все привиделось. А примерно через год мы опять ужинали с папой. Я рассказала ему о том, что видела. Он пытался объяснить мне, какая ты особенная. А я рассмеялась и повторила его же мантру: «Иногда синее полотенце – это всего лишь синее полотенце».
- Честно говоря, не чую я тут извинений.
Джемма наградила меня сердитым взглядом. Жаль, что она не знала, как туго сейчас моему мочевому пузырю. Ей-богу, я держалась из последних сил. Но сейчас уходить не хотелось. Вот когда Дениз с Джеммой соберутся по домам, у меня будет отличный повод поскорее попрощаться.
- Потихоньку я начала понимать, что папа был прав. Ты особенная. Другая. Тогда я не знала, что ты помогаешь отцу раскрывать преступления. Лиланд долго от меня это скрывал.
- Ума не приложу, с чего бы вдруг.
- Я все поняла только после того инцидента в парке с матерью пропавшей девочки. А когда обо всем узнала, пришла в ярость.
- Потому что он уделял мне внимание?
- Потому что я не хотела верить в то, что видела собственными глазами. Несмотря на случившееся, я убедила себя, что ангел – всего лишь плод моего воображения. Что мама не ушла в лучший мир. Что нет никаких сверхъестественных созданий вроде ангелов и демонов. А с того момента, как я узнала о тебе, стало рушиться все, за что я держалась изо всех сил. В мире слишком много боли и страданий. Мне не хотелось верить, будто за эти ужасы в ответе какое-то всеведущее, всемогущее существо. Я стала атеисткой. Люди либо плохие, либо хорошие. И никакой дьявол не подначивает нас становиться злыми.
- Ну, насчет людей вынуждена согласиться.
- А насчет дьявола? – поинтересовалась Джемма.
Специально для Дениз я медленно растянула губы в улыбке:
- Я замужем за его сыном.
- Чарли, это не смешно.
Я серьезно посмотрела на сестру:
- А я и не шучу, Джем.
Она подалась вперед и зачем-то еле-еле слышно прошептала:
- То есть… Серьезно?.. В смысле…
- Да. Он сын Люцифера.
Я надеялась, что от этих новостей Дениз помчится вон так, что пятки засверкают. Но вместо этого она опять заговорила. Кому же я так насоли…
- После того разговора у тебя дома, когда ты передала мне слова папы о синих полотенцах, последние отчаянные крохи моего атеизма просочились сквозь пальцы. Я не знала, что делать. Как с этим жить. А потом время как будто помчалось вскачь. У нас с вашим отцом возникли проблемы и…
- После смерти папы, - перебила Джемма, - мама начала ходить в церковь.
- Он ведь теперь действительно в лучшем мире? – прорыдала в платок Дениз.
- Вообще-то, в последний раз я видела его в ванной.
Обе уставились на меня с открытыми ртами и часто-часто заморгали.
- А что такого? Я была одета.
- Он здесь? – спросила Дениз.
- Нет. По крайней мере сейчас его точно нет. – На всякий случай я смотрелась по сторонам. – Честно говоря, я не знаю, что с ним творится. Но мне очень-очень надо сбегать по маленькому. Может, закруглимся уже?
- Нет. – Вся поза Дениз так и кричала о том, что она не отступит. – Я хочу попросить у тебя прощения.
- Прощения? У меня? – насмешливо фыркнула я.
- Чарли, - осторожно начала Джемма, - ты обещала выслушать маму.
- Обещала и слушаю. Но никаких других обещаний я не давала.
- Все в порядке. – Дениз погладила Джемму по руке. – Чарли меня выслушала. Просить о большем я не имею права. Но мне бы хотелось, чтобы ты знала: я очень сожалею обо всех страданиях, которые тебе причинила.
- По-моему, ты кое-что упускаешь, - заметила я.
- Может быть.
- Все это время ты знала, кто я такая. Уж точно знала, что у меня какой-то дар, что я, допустим, особенная или типа того. Но ты рьяно это отрицала и делала все, чтобы я именно из-за этого чувствовала себя распоследним куском дерьма. А теперь ты говоришь, что все знаешь, и мне, видимо, должно полегчать? Поверь мне на слово: после таких признаний ты дрянь покруче, чем мне всегда казалось.
Опустив голову, Джемма тихо проговорила:
- Иногда нам необходимо прощать. Не ради других. Ради себя.
- Ты права, Чарли. Я отбивалась от правды, воевала с тобой. Боролась со своим отцом, с вашим и даже с самим Создателем. Мне некого винить, кроме себя самой. – Дениз встала, засунула платок в сумку и пошла к двери. А потом, не оглядываясь, сказала: - Если когда-нибудь ты найдешь для меня место в своем сердце, знай: мне бы очень хотелось быть частью твоей жизни. И частью жизни Пип. Я сделаю все, что ты захочешь. Буду помогать с ребенком, ходить в магазины, менять подгузники. – Ее голос на миг оборвался. – Прошу тебя, хотя бы подумай об этом.
Дениз вышла, зато у Джеммы нашлось что сказать напоследок.
- Несколько месяцев ушло на то, чтобы она прожила хотя бы день, не рыдая по папе. Она прошла долгий путь, Чарли. Кроме нас, у нее никого не осталось. Пожалуйста, хотя бы подумай над ее предложением.
- Подумаю. Но сначала пописаю.
Глава 8
Внимание! Буйная барышня!
Регулярно делает поспешные выводы.
Надпись на футболке
Когда мне наконец повезло справить нужду, меня уже ждала Повитуха-Кэтрин в перчатках и полной боевой готовности. Кто бы знал, как ей нравится засовывать пальцы в Вирджинию!
- Здравствуйте, Кэтрин, - поздоровалась я. – Время для очередной пытки?
Рейес был рядом и выглядел так, словно ему стыдно. Вот и хорошо. Драки с адскими псами не то, чем можно гордиться. Я бы выгнала его из комнаты, но недостаточно сильно для этого сердилась. Еще бы! Теперь у меня был козырь, которым я обязательно воспользуюсь, когда буду рассказывать о Лоэрах.
- Давайте-ка вас осмотрим, - начала Повитуха-Кэтрин. – Значит, вы упали?
- Да, в лесу.
- Вижу. – Она подняла мою футболку, и меня тут же обдало жаром.
Ничего не понимая, я посмотрела в зеркало в полный рост и увидела то, что увидел Рейес, а я не заметила раньше. Спина с одной стороны и ребра были сплошь покрыты царапинами.
Рейес ничего не сказал, но я знала, что ему очень хочется устроить мне головомойку.
- Ну что ж, переломов нет. Дышите нормально? – спросила Кэтрин.
Я кивнула. Проверив сердцебиение Пип, она предложила:
- Давайте прямо здесь все и посмотрим. Просто чтобы убедиться, что все в порядке.
Процедура оставалась прежней. Кэтрин вышла из комнаты, я сняла штаны и трусы, легла на кровать, накрылась простыней и позвала Повитуху-Кэтрин обратно. Рейес глаз с меня не сводил. Темный взгляд был одновременно и ободряющим, и тревожным. Глядя на меня из-под длинных ресниц, Рейес старательно держал себя в руках. И тут ему помогало ощущение собственной беспомощности. В этот момент я чувствовала то же самое.
Повитуха-Кэтрин раздвинула мне ноги и занялась делом. Гель, которым она пользовалась, оказался холодным, и я подскочила от неожиданности.
- Извините. Я только проверю, как у нас дела.
Как ни старалась, я не могла отделаться от навязчивых мыслей и образов. В голове толпились картинки, как Рейес затаскивает чертовых адских псов на святую землю. Все это усугублялось тяжелыми мыслями о том, что кто-то, помимо упомянутых тварей, пытается меня убить. Мне хотелось до скончания веков ненавидеть Дениз, но я ощущала ее одиночество. Причем уже много месяцев. Но, как обычно, жила в перманентном отрицании. И наконец Лоэры. Что же я натворила? Неужели собственными руками разрушила наш с Рейесом брак? Сможет ли он меня простить? Все это навалилось на меня в самое неподходящее время. Когда внутри было целых два пальца.
Прикусив губу, я закрыла глаза и затаила дыхание. Но бурлящие эмоции взяли верх. Стресс от того, что под боком постоянно ошиваются адские псы, только и ждущие шанса порвать меня на кусочки. Нет, не меня. Пип. Ощущение полной беспомощности, потому что мы никак не могли найти способ справиться с монстрами. И еще много-много всего, включая Рейеса с его выходками и меня саму с моими же тараканами. Из горла вырвалось приглушенное рыдание.
- Все в порядке, дорогая, - проговорила Повитуха-Кэтрин. – Я почти закончила. У вас небольшое раскрытие. Около двух сантиметров.
Она вытерла меня и поправила простыню, но было уже поздно. Изо всех сил борясь с бушующими чувствами, я закрыла лицо руками.
Кэтрин погладила меня по колену.
- Сейчас у вас очень эмоциональный период, милая.
Я почувствовала, как просела кровать. Меня окутало жаром Рейеса, который убрал волосы с моего лица. И вдруг меня прорвало. Словно я открутила кран, сломала вентиль и теперь никак не могла выключить воду.
- Оставлю вас наедине. На мой взгляд, все в порядке. Никаких повреждений нет.
Я услышала, как закрылась дверь, а потом оказалась в объятиях Рейеса и всхлипнула:
- Это все чертовы шлюхомоны.
Он обнял меня еще крепче, и я от души разревелась.
***
Когда я проснулась, на улице было темно. Я лежала, прислушиваясь к глубокому равномерному дыханию Рейеса, и всем сердцем надеялась, что он действительно спит.
- Я не сплю, - вдруг сказал он.
- Который час?
- Всего девять. Тебе нужно еще поспать.
- Посплю, если ты тоже поспишь.
- Не могу.
Я приподнялась на локте и стала всматриваться в его черты. Сквозь окно с раздвинутыми занавесками сочился лунный свет, отражаясь мерцанием в невероятных глазах.
- Почему не можешь?
- Не знаю, Датч. Просто не могу. Не могу себя заставить.
- Мне кажется, ты не можешь позволить себе уснуть. Но восемь месяцев? Как такое возможно? И почему я раньше не заметила?
- Потому что дрыхнешь, как коматозник. Еще и храпишь.
- Ты не можешь присматривать за мной каждую секунду. Вдруг что-то случится, а ты слишком устал, чтобы сражаться?
- Я в курсе, уж поверь. Я не специально не сплю. Просто не могу.
От беспокойства я нахмурилась.
- О чем ты говорил с Ангелом? Что между вами происходит?
- Он занимается разведкой. По моей просьбе.
- Какой еще разведкой? Ты ведь не подвергаешь его опасности?
- Нет. – Рейес наклонился и прикусил мне ухо.
По спине побежали мурашки.
- Тогда расскажи, что конкретно вы делаете.
- Нет. – Он проложил по моей шее дорожку из легких горячих поцелуев.
- Расскажи, или мы больше никогда не будем заниматься сексом.
Рейес улыбнулся, не отрываясь от чувствительного местечка, где бился пульс.
- Я надену смокинг.
От одной только мысли мои глаза закрылись, и внутри поднялась волна желания.
- Нетушки. Сначала ты все мне расскажешь. А если нет, можешь хоть сейчас звонить адвокату.
- Я сделаю ту штуку языком.
Господи! Обожаю «ту штуку языком». Но нужно было набраться сил и стоять на своем.
- Нет, - выдохнула я слабым, как и моя решимость, голосом. – Даже при таких условиях – нет.
- Повитуха-Кэтрин оставила свой гель. Мы могли бы попробовать анальный секс.
Я чуть не рассмеялась:
- Не будем мы пробовать анальный секс. – Потом откатилась подальше и слезла с кровати. – Мне надо в душ. Но имей в виду: все, что произойдет, начиная с сегодняшнего дня, целиком и полностью на твоей совести.
- Неужели? – с любопытством спросил Рейес.
- Я тебя предупредила. И не смей меня винить, когда между нами разразится война не на жизнь, а на смерть.
- И что именно ты планируешь предпринять?
- Увидишь. Попомни мои слова, тебе это не понравится.
Я вытащила халат из шкафа с рыдающей адвокатессой по налогам и пошла к выходу. За секунду до того, как за мной закрылась дверь, Рейес заметил:
- На всякий случай напомню: я был генералом в аду. Война – мое второе имя.
О да. Скучать не придется.
***
Под горячей водой ушибы и царапины стали болеть меньше. К тому же я уже начала исцеляться.
По пути в душ я звякнула сестре Мэри Элизабет, надеясь, что еще не очень поздно. Я обещала ей позвонить и рассказать, как дела у Квентина. Жил он у них в монастыре, но теперь делил свободное время между сестрами и нами с Рейесом. Можно сказать, у нас была совместная опека.
- Как там Квентин? – спросила сестра раньше, чем я успела поздороваться.
- Порядок. Смотрит кино с Эмбер. Или варит крэк. Точно не знаю. Так как? Есть новости?
- По поводу вашей монахини ничего найти не удалось. Но у нас нет доступа к этим архивам. В основном такие документы хранятся в Ватикане.
- Чудненько.
- Зато я нашла один очень странный случай, произошедший в вашем монастыре.
- Готова удивляться, - проговорила я, отодвинула душевую занавеску и включила воду. Все равно будет греться целую вечность.
- В сороковых там без вести пропал священник.
- Правда?
- Ага. Приехал с визитом и испарился.
- Прямо в воздухе, что ли?
- Не буквально, конечно, но да. Больше его никто не видел. А поиски организовали грандиозные. Во всех газетах об этом писали.
- Что ж, спасибо, что побеспокоились. Что слышно на другом фронте?
- Кроме того, что на небесах царит полнейший хаос? Кстати, я об этом упоминала?
- Ага.
- А я упоминала о том, как выматывает вся эта болтовня?
- Ага.
- А о том, что из-за всех этих разговорчиков я потихоньку схожу с ума?
- Не моя ведь вина, что вы слышите ангелов. Так что там по поводу адских псов?
- Ничего нового не слышала.
- Может, порасспрашиваете?
- Вопросов я не задаю, и вы это знаете. Разговоры у нас в одни ворота. Слушать я могу, но общаться, увы, нет.
- Еще как можете! Вы ведь монахиня. Значит, чистая, невинная и благотворная, как хлопья на завтрак. Вас ангелы точно выслушают. Всего-то и надо – спросить.
- Вы хоть иногда слушаете, что я говорю?
- Простите, вы что-то сказали?
- С вами весело.
- Спасибо! – просияла я. – В общем, я хотела кое о чем спросить.
- Ладно, только если речь опять не пойдет о воздержании. Не могу же я, в самом деле, снова и снова объяснять…
- Нет. Речь о том дне, когда вы узнали, что я беременна Пип. И что на небесах все как с цепи сорвались. Так вот. Почему? В смысле неужели наверху на меня злятся?
- Нет-нет! «Злятся» – не очень подходящее слово. Скорее уж «в бешенстве».
- Почему? Разве там не знают о пророчествах?
- Конечно же, знают. Но пророчества во все времена можно было обыграть. По-моему, ангелы просто удивились тому, что все происходит на самом деле. Сами подумайте. Вы вот-вот принесете в этот мир то, что… даже не знаю, как сказать… Может быть, что этому миру не принадлежит? Нет, неправильно выразилась.
- Значит, Пип не должна родиться в этом мире?
- Я вовсе не это имела в виду. Дело в том, что… такие, как она, не рождаются здесь каждый день. Не знаю, как бы это сказать, чтобы потом не идти на исповедь... В общем, насколько я понимаю, ангелы говорят о том, что на земле родится дочь бога. Но ведь это ерунда какая-то. Есть только один Бог, так что я, наверное, неправильно их поняла.
- Уверена, так и есть.
- А еще я слышала, что она изменит нечто такое, в чем ангелы никак не ожидали увидеть изменений. И это ужасно их пугает. Ну, знаете, как порой вам кажется, что в машине вот-вот закончится бензин, а вы не успеете добраться до заправки. А когда так и происходит, все равно удивляетесь.
- Ла-а-адно, - протянула я, пытаясь разобраться в сравнениях сестры Мэри Элизабет. Ничего не получилось, поэтому в итоге я бросила тщетные попытки. – Но ей ведь ничего с их стороны не грозит?
- Со стороны небес? Разумеется, нет.
- Вот и хорошо. Очень-очень хорошо. Кстати, откуда у вас сотовый? Я всегда думала, что аскетичные монашки обязаны отказаться от всякой мирской дребедени.
- Я не аскетичная монашка, а сотовый у меня есть потому, что на моей должности иметь телефон целесообразно. Так что все с одобрения руководства.
- Я хочу увидеть документы.
- Мечтать не вредно.
- А вы когда-нибудь задумывались о том, что «аскетичная монашка» звучит, как аперитив? Или название панк-группы?
- Да.
- Ну что ж, дайте знать, если будут новости. Мне бы хотелось когда-нибудь пожить нормальной жизнью.
- Заметано.
***
Зуб даю, душ придумал Бог в качестве награды тем, кто трудится достаточно усердно, чтобы испачкаться. Я вытерлась, завернулась в обалденный халат, который купил мне Рейес, и подошла к запотевшему зеркалу. Но не успела его вытереть, как на поверхности появилась буква.
Я осмотрелась по сторонам. Никого не было. А потом появилась вторая буква, как будто кто-то водил пальцем по конденсату. Я шагнула назад, подождала, пока сообщение не появится целиком, а потом прочла вслух:
- Шпионы.
И что это значит? Неужели среди нас имеются шпионы? Прямо в монастыре? А если и так, то кто это? Нет, важнее другое: кто послал к нам своего лазутчика? Перед кем шпион отчитывается?
Поспешно вытирая зеркало, я поняла сразу две вещи. Во-первых, это был папин почерк. Абсолютно такой же, как и при жизни. Мысль, мягко говоря, пугала. Выходит, когда я умру, мой почерк останется прежним. Я-то думала, у меня есть надежда. Всегда считала, что красивый почерк – небесный бонус. Как будто после смерти нас наделяют особой ангельской каллиграфией, благодаря которой почерк становится плавным и текучим. Но оказывается, я обречена.
Во-вторых, среди нас, судя по всему, есть шпионы. Но кто? Кого могли к нам подосла…
И тут меня осенило. Сильно. Как обухом по голове. Решительно выйдя в коридор, я пошагала в спальню. Рейеса уже не было, но я хорошо знала, кто остался в комнате.
Открыв дверцу шкафа, я схватила рыдающую адвокатессу за руку и выволокла наружу. Пока я к ней прикасалась, испариться она не могла.
Неловко поднявшись на ноги, барышня закрыла ладонью лицо и зарыдала пуще прежнего.
- Не утруждайся, - сказала я и тряхнула ее за руку. – На кого ты шпионишь? Кто тебя подослал?
На долю секунды я даже заподозрила собственного мужа. Это был бы не первый раз, когда он послал кого-то за мной приглядывать. Но зачем адвокатессе устраивать такое шоу? Нет, наверняка ее подослал тот, кто знал, что я попытаюсь ей помочь, и хотел, чтобы она подобралась как можно ближе к нам с Рейесом.
- Отвечай, иначе…
Блин, я не знала, что сказать. Что я могу с ней сделать? Я портал на небеса. Вряд ли угрозы отправить Шейлу туда развяжут ей язык.
Тем не менее, реветь она прекратила и злобно уставилась на меня.
- На кого ты шпионишь? – повторила я.
Барышня нагло оскалилась, и тут до меня дошло, что с ней можно сделать.
- Я помечу твою душу. Тебя проглотит пожиратель душ, и тебе крышка.
На миг на ее лице мелькнул страх, но она быстро пришла в себя.
- Кроме меня, есть и другие. Ты понятия не имеешь, что грядет.
- Ну так просвети меня.
- Поцелуй меня в зад.
- Как-то неохота. Лучше оставлю это дело Ошекиэлю.
У Шейлы отвисла челюсть.
- Даэва здесь?
- Фиговый из тебя шпион. – Она попыталась вырваться, но я держала крепко. – Как только я помечу твою душу, тебе от него нигде не спрятаться. – В этот самый момент до носа добрался аромат лаванды. Так пахло в шкафу, и запах пропитал душу мертвой адвокатессы. – Меня толкнула ты! – ошалела я, хорошо помня, что за пару секунд до падения с горы ощутила аромат лаванды.
Шейла молча задрала нос.
Вот черт. Ну и где паяльник, когда он мне так нужен? Может быть, сойдет утюг?
И тут адвокатесса решила открыть рот и взбесить меня до белого каления. Зря она это затеяла. Ой, зря.
- В этом мире ей ни за что не увидеть солнечного света, – явно довольная собой, заговорила она. – Он съест ее кишки на завтрак. Ты представить себе не можешь, какие у него планы на твою дочь.
Меня ослепило гневом. Не успев подумать, я пометила адвокатессу. Увидела символ, который яркой вспышкой света вплавился в ее душу, а потом исчез, и остался только выжженный след.
Взглянув на метку на груди, Шейла ахнула и отшатнулась, но я ее не отпустила.
В комнату ворвались Рейес и Ош. Рейес встал рядом со мной, а Ош едва не замурлыкал, поняв, что я сделала:
- И что тут у нас?
Адвокатесса вся сжалась, а я повернулась к Рейесу:
- Твой отец послал шпионов. Шпионов! Вы знали?
Ош виновато уставился в пол, зато Рейес продолжал смотреть на Шейлу.
- А мне рассказать ты собирался? – спросила я.
- Не сегодня.
Я офонарела, хотя понятия не имею почему. У него секретов больше, чем у Виктории.
Казалось, Шейла боится Оша, и она действительно боялась, но, как только ее взгляд остановился на Рейесе, она закричала и принялась отчаянно вырываться. За секунду до того, как я выпустила ее руку, Рейес схватил барышню за плечи и хорошенько тряхнул:
- Сколько вас?
- Не зна… - Шейла вскрикнула, когда он сильнее сжал пальцы. – Есть еще двое. Может быть, трое.
- Что он планирует?
- Не знаю. К-клянусь. Нам он не говорит.
Рейес оттолкнул ее с очевидным отвращением.
- Она твоя.
Шейла взяла себя в руки и с вызовом подняла голову, готовясь принять свою участь.
- Пора поужинать, - по-волчьи ухмыльнулся Ош.
От того, что произошло дальше, я чуточку напрудила в штаны.
Ош прижал Шейлу спиной к дверце шкафа. Но не так, словно собирался ее съесть, а так, будто хотел заняться с ней любовью.
- Он ждет подходящего момента, - предприняла адвокатесса последнюю отчаянную попытку нас запугать.
И у нее получилось. Я уж точно перепугалась.
- И когда наступит этот момент, дорогуша? – поинтересовался Ош, поглаживая ее шею легкими и нежными, как дуновение летнего ветерка, прикосновениями.
Готовясь к неизбежному, Шейла сжала кулаки.
- Когда никто не будет ждать.
Он прижался к ней всем телом и провел губами по шее.
- Мы всегда начеку, красавица.
Симпатичное лицо адвокатессы озарилось печальной и одновременно пугающей улыбкой. Барышня посмотрела на меня и улыбнулась шире:
- Не всегда.
Спросить, что она имела в виду, я не успела. Ош наклонился и поцеловал ее в губы. Со стороны это казалось таким чувственным, что я удивилась. И возбудилась. Между ртами блеснул свет. Ош отстранился, и я заметила, как душа покидает Шейлу и перетекает в даэву. Он закрыл глаза, крепко держа женщину за голову, а сама Шейла неподвижно смотрела в потолок. Казалось, она мгновенно ослабела. Кулаки разжались, руки безвольно повисли. Тело с каждой секундой становилось все прозрачнее, а потом начало рассеиваться. Частички Шейлы поплавали в воздухе, как пепел, но потом и они исчезли.
Упершись в шкаф рукой, Ош прижался лбом к двери. От тяжелого дыхания опускались и поднимались широкие плечи.
- Откуда ты узнала? – спросил меня Рейес.
- Думаю, от папы. Он сказал мне о шпионах, и я все поняла. В основном, конечно, благодаря самой Шейле.
- То есть как это? – все еще не отдышавшись, уточнил Ош.
- Так это. В ней все было странно. Слишком умно притворяться настолько расстроенной, чтобы даже не говорить со мной. Да и место она выбрала неспроста. С чего ей вдруг сидеть в комнате, где спим мы с Рейесом?
- И разговариваем, - добавил Рейес.
Он все еще держал меня за руку, когда я села на скамейку и заметила:
- Кстати, удивительное было зрелище.
- Спасибо за перекус, - поблагодарил Ош, сложив на груди руки.
Волосы длиной до плеч закрывали большую часть лица, но вид у него, кажется, был вполне довольный.
- Наверное, не стоило мне так поступать. Это же вроде как работа Бога.
- Ты и есть бог.
- Не в этом мире.
- Ее послали из ада. Сомневаюсь, что он был бы против.
- Из ада? – удивилась я.
Рейес посмотрел на меня сверху вниз. Его присутствие ощущалось так сильно, что ужасно хотелось растаять прямо внутри него.
- Кто еще шпионил бы на моего отца?
- То есть ее отправили в ад, а Люцифер взял и послал обратно? Чтобы шпионить? Это вообще законно?
- Судя по всему, да, - ответил Ош, прислонился к шкафу спиной и запрокинул голову, все еще приходя в себя.
- А ты можешь забрать душу у того, кто еще жив? – спросила я.
- Только частично. Если душа не отмечена, я вынужден ждать, пока тот, кто отдал ее мне, не умрет. – Даэва опустил голову и уставился на меня исподлобья. От уже хорошо знакомой ухмылки его черты потемнели. – Потом душа целиком и полностью в моей власти.
- Ты не забыл, что, по нашему договору, тебе можно кушать только тех, кто своей души не заслуживает?
Хорошие люди тоже отдавали Ошу свои души. Несколько месяцев назад я спасла одного такого человека и заставила даэву пообещать выбирать души тщательнее. В ответ он молча пожал плечами. Наш договор его не радовал, но ведь он сам согласился.
- Минуточку! – вдруг спохватилась я. – Я могу пометить для тебя душу мачехи.
Рейес присел рядом.
- Не можешь.
- Всего одна малюсенькая метка. Почти незаметная.
Ош тихо рассмеялся и засунул руки в карманы.
Взяв с тумбочки бутылку воды, я поудобнее примостилась под боком у сына зла.
- Почему даэвы питаются душами?
- Их для этого создали, - ответил Рейес, тяжело глядя на Оша. – Работать. Сражаться. Развлекать. Жить за счет страданий других.
- А для чего создали тебя? – спросил даэва.
- Нести смерть таким, как ты.
- Погодите-ка, - я жестом показала тайм-аут. – Куда мы катимся? Разве не были мы все друзьями еще минуту назад?
- Все в порядке, - успокоился Ош. – Временами Рейазиэль забывает, откуда пришел. И что нас обоих создало одно и то же существо.
- Но не в одном и том же пламени, - возразил Рейес. – Не из одной и той же сущности.
Ош невозмутимо приподнял бровь.
- Может быть, ты тоже шпион, - добавил Рейес.
- Может быть, - отозвался Ош. – А может быть, ты знаешь больше, чем рассказываешь.
- Может быть.
Класс. Теперь мы, видите ли, играем в «может быть». Да что происходит? Они же суперски ладили! Я решила сменить тему и глянула на Оша:
- Расскажи мне побольше о том, как помечать души. На земле есть еще те, кто ими питается?
- Есть, - ответил он, не вдаваясь в подробности.
- И все они даэвы?
- Нет. Я единственный даэва, которому удалось сбежать и преодолеть вечную пустошь.
Все верно. Татуировки Рейеса – это карта к адским вратам. Благодаря этому ему удалось одолеть пустошь забвения – огромное пространство между его миром и землей. В буквальном смысле Рейес – портал в ад, в то время как я – портал на небеса. И мы умудрились как-то спеться. Что ж, случаются вещи и постраннее. В этом я уверена. Когда-то он мне говорил, что большинство из рискнувших пробраться из ада в наш мир затерялись в вечной пустоши, где по сей день потихоньку сходят с ума. Интересно, что будет, если одно из этих существ, проведя столетия в забвении, все-таки доберется до нашего мира? Каким окажется это существо?
От одной только мысли пробирала дрожь.
- Я тут подумала, - дошло до меня, - все двенадцать адских псов преодолели пустошь и пробрались в этот мир. Наверняка им кто-то помог.
Рейес кивнул:
- Я бы сказал, что к этому приложил руку тот, кто их призвал.
- Но ведь твоему отцу далеко не сразу удалось создать сына с картой на теле. На создание портала у него ушла уйма времени. Без карты, которая есть только у тебя одного, он и сам не сможет так запросто попасть в этот мир. Правильно?
Рейес задумчиво опустил голову.
- Да.
- Ну и как тогда он мог помочь псам?
- Она права, - заметил Ош. – Тот, кто их призвал, уже должен был находиться в этом мире.
Рейес встал и принялся мерить шагами комнату. Ош задумчиво застыл с опущенной головой. Несколько долгих месяцев они пытались разгадать эту загадку. А я все еще не понимала, почему Ош нам помогает. Само собой, он ненавидит Сатану, но мне казалось, что дело тут не только в ненависти. Я чувствовала, что у Оша есть и другая причина.
И зачем ему рассказывать мне о том, что я могу делать и чего не могу? Он дал мне столько информации о моем прошлом и силах, которыми я обладаю, что хватило бы и крупицы этих знаний, чтобы уничтожить его раз и навсегда.
Решив воспользоваться моментом и узнать как можно больше, я выпалила:
- Почему я могу помечать души? То есть почему именно я?
- Это входит в список твоих сил и обязанностей, - отозвался Ош, не поднимая головы. – Только жнец может помечать души людей. Бог, конечно, тоже, но зачем ему это? Полагаю, подобные трюки по плечу и Михаилу. Ну и, разумеется, настоящему ангелу смерти.
- То есть ангел смерти существует? Самый-самый настоящий?
- Самый-самый настоящий.
- Ух ты! А что еще входит в список? – не унималась я. – В смысле какие еще есть метки?
Как-то Ош проговорился, что у меня как у ангела смерти, то есть как у жнеца, есть целых пять меток. Как пять оценок. Поскольку я могу заглянуть человеку в душу и увидеть, что он сделал со своей жизнью и как относился к другим, то имею право судить, выносить приговор и приводить его в действие. Ясное дело, мне хотелось знать, что значат все эти метки-оценки.
- У тебя есть пяток меток, и твое слово – закон. Только Бог может отменить твое решение по поводу чьей бы то ни было души. – Ош взглянул на меня и подозрительно нахмурился. – А почему ты спрашиваешь?