Интенданты были мало распространены до этого царствования, назначались редко и не имели большой силы. Король и в еще большей степени его министры той же закваски, что и сами интенданты, мало-помалу увеличили их число, точно установили их генеральства (финансово-податные округа) и усилили их власть. Они воспользовались интендантами для того, чтобы мало-помалу найти противовес, затем урезать и, наконец, уничтожить власть губернаторов провинций, главнокомандующих и генеральных лейтенантов провинций, а в еще большей степени ту власть, которую приобрели в своих землях крупные сеньеры, выделявшиеся своей породой или титулами. Они наложили узду на власть епископов, поскольку дело шло об имуществе их диоцензов, противопоставили свою власть парламентам, подчинили себе общественное управление городов. Авторитет интендантов в области имущественных отношений простирается еще дальше; споры, которые возникают из различных вопросов обложения и налогов, право определять высоту налога, разнообразные средства покровительствования, с одной стороны, и укрощения великих и малых, с другой, восстановления и поддерживания одних против других,— все это привело мало-помалу к тому, что из провинций исчезли наиболее значительные люди, которые не могли перенести этого нового вида гонений и не смогли приучить себя заискивать перед интендантами для того, чтобы благодаря их покровительству избежать поношений и обид. Распределение тальи и других налогов, находясь целиком в их руках, дало им возможность по своему усмотрению прижимать и облегчать приходы и отдельных лиц. Всякое дело, всякая претензия, всякий протест, которые возникают между частными лицами, сеньерами или обыкновенными людьми, благородными или простыми, не будучи более вносимы в судебные учреждения, отсылались ко двору, государственным секретарям или в финансовое ведомство и затем снова пересылались к интендантам для того, чтобы узнать их мнение, которому всегда следовали, за исключением чрезвычайно редких случаев. Интенданты забрали таким образом власть по всем делам, совершенно лишив власти сеньеров и всех прочих, из которых те, кто мог, забросили свои имения и свою провинцию и явились в Париж, ко двору, чтобы оттуда, издали, взирать на потерю своего авторитета и свое падение и приобрести здесь для себя доверие и покровительство, которое заставило бы интендантов считаться с ними.
Губернаторы провинций, негодуя на то, что им постоянно приходилось унижать свое личное достоинство и престиж своей должности в сношениях с интендантами и в этих столкновениях с ними оставаться всегда в проигрыше, перестали ездить в свои губернаторства, вследствие чего, они мало-помалу потеряли право ездить туда, когда они хотели, и имели возможность делать это лишь с разрешения короля, который почти перестал давать на это согласие. Таким образом губернаторства сделались пустыми титулами без власти и без обязанностей, от которых губернаторам осталось только жалованье.
Еще в большей степени то же самое случилось с генеральными лейтенантами провинций. Уничтоженные и преданные забвению, посылаемые по некоторым соображениям лишь в некоторые провинции в качестве заместителей главнокомандующих, находясь беспрестанно под наблюдением и под угрозой противодействия со стороны интендантов, они пользовались одной властью командования войсками, когда в последних была нужда, но опять-таки в согласии и сообща с интендантами, под тем предлогом, что продовольствование этих войск входит исключительно в компетенцию последних. Обыкновенно очень частые перемещения по службе этих представителей власти (т.-е. интендантов), порхающих из одного генеральства в другое, разрушали связи, которые устанавливались с ними и заставляли создавать новые с их преемниками.
Эта властная должность хорошо уравновешивалась своей полной и абсолютной зависимостью от министров, которым интенданты должны были давать точный отчет обо всем и, в особенности, об исполнении их приказов, которые держали интендантов крепко в своих руках и наносили часто чувствительные удары их спеси. Эта крайняя, почти рабская зависимость интендантов была обратной стороной их блеска; они постоянно дрожали перед министрами и даже перед их главными помощниками, а под конец даже перед генеральными откупщиками и откупщиками отдельных статей государственного дохода (gros partisans).
Первой целью каждого интенданта было добиться одного из пяти или шести крупных интендантств и второю — достичь места государственного советника и, может быть, места в министерстве. Среди них было не более двадцати четырех представителей дворянства робы. Обыкновенно этой должности достигали при помощи родственных связей с министрами или наиболее крупными чиновниками.
Для интенданта было печальным — завязать на ординарном интендантстве, еще более досадным — потерять надежду быть государственным советником, наконец, ничто не сравнится с презрением и уничтожением, в котором интендант, отозванный со своего поста, кончает свои дни. Вот какова обратная сторона всего этого, и вот в какой мере эти всемогущие люди находятся в руках министров, в их полном распоряжении, как тростинки, вечно боящиеся, что их сломят.
Таков был способ уничтожить повсюду вельмож, сеньеров, дворянство, корпорации людей независимых при помощи людей, ничтожных самих по себе, огромная власть которых была вполне зависима и не вызывала никаких подозрений. Будучи очень далеки от того, чтобы считаться с ними, как с губернаторами или сеньерами или парламентами, не затрудняли себя даже самым незначительным вниманием к их судьбе, когда их хотели обойти или погубить министры, которые именно благодаря им становились все более и более господами всего.