Если поинтересоваться у произвольно выбранных людей, какой образ у них возникает при упоминании Древнего Рима, то большинство начнёт говорить о непобедимой армии, о Колизее, восстании Спартака и бескрайней империи, раскинувшейся на пол-Европы, северную Африку и значительную часть Ближнего Востока.
Однако не всегда Рим был столь могуществен! Не всегда в нём стоял и Колизей. Долгое время это был не очень большой город, окружённый враждебными племенами, и лишь особые качества римлян: их способность к заимствованию, военные изобретения и организация всей жизни на военный уклад позволили к III в. до н. э. контролировать большую часть современной Италии.
Образовался Римско-латинский союз, а Рим окончательно превратился в аналог эллинского полиса – цивитас. Такое подражание было во многом неизбежно. Многочисленные эллинские колонии в Италии в культурном отношении стояли гораздо выше, нежели римляне, и поучиться у них было чему. Искусства римлян не интересовали, а вот навыки управления они перенимали охотно. Чего у греков к тому времени уже не было, так это нерастраченной римлянами пассионарности – способности к сверхнапряжению при решении каких-либо задач и бескорыстному служению идее, в бесконечных локальных войнах усовершенствовали военную организацию, и к указанному времени вышли на просторы тогдашней ойкумены, заинтересовавшись миром, окружающим Аппенинский полуостров.
Кардинально менялись нравы. На уничтожении Карфагена настоял знаменитый Марк Порций Катон; он каждое своё выступление заканчивал сакраментальной фразой: «И, кстати, я считаю, что Карфаген должен быть разрушен!». Это было всегда некстати, и слушатели наверняка пересмеивались, предвкушая заранее известную концовку. Катон, однако, своего добился. В год его смерти в 146 г. до н. э. римские войска начали-таки трёхлетнюю осаду Карфагена.
Катон, выходец из сельской аристократии (известный ещё и как автор агрономического трактата) с её традиционными нравами, жёстко порицал современную ему римскую молодёжь, поддавшуюся культурному очарованию завоёванных территорий. Конечно, римская молодёжь усваивала прежде всего так называемую поп-культуру – более яркие одежды, вольное поведение, привычки и удовольствия, процветающие в изнеженном и утопающем в роскоши эллинистическом мире.
Сменилось всего одно поколение, а прежние патриархальные устои римской жизни с её безусловным повиновением главе семейству, жестоким представлением о долге перед республикой и аскетизмом, пошатнулись. Открылось широкое поле личных интересов, и вчерашние победители Карфагена и восточных владык не желали возвращаться к суровым и угрюмым нравам своих отцов. Отцы обвиняли детей в развращённости, но делать было нечего. Дети быстро взрослели и активно включались в управление огромными территориями – а они не могли не включаться, ибо после завоеваний понадобилось гораздо больше людей, представляющих Рим в завоёванных территориях – провинциях.
Окончательная победа в Пунических войнах и разрушение в 143 г. до н. э. 800-тысячного Карфагена. Разрушение в том же году средоточия эллинской культуры - Коринфа. Войны с эллинистическими царствами Восточного Средиземноморья - прежде всего с Македонией и государством Селевкидов. Окончательное покорение Испании. Великие завоевания происходили фактически на глазах одного поколения.
Шла резкая дифференциация населения – разорение крестьян и усиление нобилитета (аристократии). Дело в том, что основа римской армии – тяжеловооружённые легионеры-пехотинцы – состояла из свободных земледельцев. Разорение их было неизбежно при длительных заграничных войнах, на долгие годы отрывавших их от хозяйства. Семьи крестьян-солдат разорялись, продавали свои участки, не имея возможности выращивать овощи и зерно в необходимом объёме.
Соответственно, чем крупнее становились аристократические хозяйства, тем интенсивнее в них использовался дешёвый рабский труд, который был дёшев в силу постоянных военных побед и захвата новых территорий. Таким образом, сельскохозяйственный продукт, производимый на угодьях аристократов, скупающих всё новые и новые земли или захватывающих участки, опустевшие и покинутые из-за невозможности их обработать после гибели главы семейства на войне, мог продаваться гораздо дешевле. Таким образом, небольшие хозяйства беднели ещё больше.
Это напрямую вело к ослаблению армии. Дело в том, что существовал определённый имущественный ценз, относящий того или иного римского гражданина к определённому роду войск. Это не было прихотью, ибо вооружение покупалось на личные средства, а не выдавалось государством.
Рим захватил огромные территории, а управлять всеми этими территориями был вынужден при помощи того государственного аппарата, который сложился в ходе борьбы за объединение Италии. В Римской республике существовала система магистратур – должностей, которых было множество и главными среди которых были должности двух консулов, избираемые ежегодно и являвшиеся руководителями на случай войны. А так как войну Рим вёл фактически беспрерывно и даже голосование на народном собрании происходило по центуриям – военным единицам – то консулы представляли собой постоянно действующее военное правительство. Существовали также комиции – народные собрания. А ещё был выборный аристократический сенат. Таковы были три основных компонента римского государственного устройства.
Но республиканская система власти не была рассчитана для управления всем Средиземноморьем. Она не соответствовала новым государственным задачам. Управлять нужно было на каких-то других началах, реформировать структуру, если римляне хотели дальше владеть миром. Рим, конечно, имел открытую культуру, легко принимающую разнообразные заимствования, но всё равно – оставалось понятие гражданства.
В частности, жившие столетиями рядом с римлянами и побеждённые ими к III в. до н. э. италийские племена, называемые «союзниками», уже практически ничем от римлян не отличались – носили те же имена, имели идентичный уклад жизни, жили вперемешку с коренными римлянами, разговаривали на одном языке. Для начала было необходимо расширить понятие гражданства хотя бы на них.
Существовала и проблема управления отдалёнными провинциями. Магистры – это не министры, что можно видеть уже по корням этих слов: -маги- и -мини- они не назначались, а покупали свои должности, будучи богатыми римскими аристократами и фактически ни перед кем не отчитывались, что предоставляло широкое поле для злоупотреблений и казнокрадства.
И вот римляне, сумевшие быстро завоевать территорию от Испании до Евфрата, но не сумевшие быстро перестроить структуру государственного управления, удерживаемую властью традиции, погрузились на целое столетие в эпоху жестоких внутренних столкновений, приведших к падению республики.
В 133 г. до н. э. на должность народного трибуна был выбран молодой аристократ Тиберий Семпроний Гракх, который выдвинул проект земельной реформы. Он попытался восстановить римскую армию. Тиберий Гракх участвовал в III Пунической войне, был внуком победителя Ганнибала Сципиона Африканского. Вернувшись в Италию, он увидел запустение полей, а тех ветеранов, что вместе с ним сломили Карфаген, - совершенно опустившимися, разорившимися людьми.
Запустение земель, кстати, происходило ещё и по той причине, что уже в то время для Рима становилось выгоднее хлеб привозить из завоёванных провинций, а на территории Италии поощрять скотоводство (население городов быстро увеличивалось и его надо было кормить, а мясо нельзя было привезти из соседних стран – оно быстро портилось).
Тиберию было ясно: армия составляется из крестьян, крестьяне разоряются. Значит, надо отнять землю у богатых и отдать её бедным. Шаг, на первый взгляд, революционный, но Гракх действовал строго по закону. В Риме существовал закон – нельзя было брать в своё пользование больше 500 югеров (125 гектаров) земли из общественного фонда. Это не исполнялось столетие. Аристократы владели к тому времени многими тысячами югеров. Гракх указал на закон и предложил, оставив по тысяче югеров, остальное раздать беднякам, наделив их участками по 30 югеров, которые нельзя было бы продавать.
Десять лет спустя его младший брат Гай также стал трибуном. Он был более крупным реформатором. Он провёл серию других законов и готовил законопроект о предоставлении гражданства всем италикам.
Оба брата, однако, погибли в борьбе с аристократами, а действие их реформ было приостановлено. Значение их деятельности прежде всего в том, что они первыми поставили существующие вопросы.
Именно во времена Гракхов шло крупное восстание рабов в Сицилии (137 – 132 гг. до н. э.), позже велась позорная для Рима Нумидийская война в Африке (111 – 105 гг. до н. э.), где римские военачальники торговали оружием и на корню покупались нумидийским царём Югуртой.
Югурта выучился римскому военному искусству, а после возглавил борьбу своего народа. Катон не зря за несколько десятилетий до этого упрекал римлян в приверженности к роскоши и готовности ради сиюминутной материальной выгоды на любые неразумные действия. Однажды Югурта приехал в Рим, дабы оправдаться перед сенатом. В Риме намеревались судить и казнить союзника-отступника, но Югурта подкупил всех сенаторов, устроил раздачи еды для черни, и спокойно уехал, воскликнув: «О, презренный город, ты падёшь жертвой собственной жадности и глупости!»
Следует также особо отметить, что крупные восстания рабов происходили только в данную эпоху и было бы неверно представлять всю античность как непрекращающуюся борьбу рабов за свободу. Причина в том, что небывалый приток пленных вызвал резкое подешевение рабской силы, в результате чего их перестали беречь. Проще было пойти по количественному пути и, выжав из раба все силы, заменить его через год-другой. Помимо этого, многие захваченные в плен варвары не имели института рабства и, находясь в плену, рабами себя не считали. Это, конечно, было всегда, в том числе и в более раннее время в Греции, но тут количество рабов перешло в качество осознания ими общих корпоративных интересов. Соответственно, римляне ещё не успели выработать защитные механизмы, предотвращающие возможность сговора и выступления. В более раннее время рабов было немного и были они преимущественно италиками, а обращение с ними как со слугами, с которыми порой сидели за одним обедом, далеко не у всех вызывало протест. В более позднее же время аппарат подавления был слишком хорошо отлажен, а мощь Рима казалась непреодолимой.
Итак, реформы братьев Гракхов оказались неудачны. Но проблему необходимо было решать, ибо она становилась всё острее. Сформировались две партии – оптиматы и популяры (сторонники сената и противники изменений против сторонников реформ и перемен, опиравшиеся на комиции). Партия в древнеримском понимании это, конечно, не партия в нашем смысле. Никаких членских взносов и партбилетов там не было. Да и в обеих партиях присутствовали люди с древнейшими аристократическими фамилиями. Например, популяром был Гай Юлий Цезарь.
Так вот, талантливый полководец Гай Марий, выходец из простого народа, дослужившийся до высших должностей в Риме, поступил просто – стал брать в армию кого попало!
Из граждан опять-таки, но и это привело к ряду неизбежных последствий. Раньше нельзя было так делать – оружие мог получить в руки только тот, кому было что защищать. В результате преобразований Мария армия стала наёмной и профессиональной. Человек, который в ней служил, уже не имел ничего, и всё своё будущее и интересы связывал только со службой в армии. Такой подход себя полностью оправдал. Марий разбил Югурту, а вскоре и вторгнувшиеся в Италию германские племена кимвров и тевтонов.
Для солдат становится особенно важно, кто руководит ими. Армия отрывается от государственных интересов и превращается в отдельную политическую силу в Риме. Должны, соответственно, были появиться и новые полководцы – не безоглядно преданные сенату и выполняющие все его распоряжения, а готовые поступать самостоятельно и вести своих солдат к победе, добыче, а после войны умеющие позаботиться о своих ветеранах.
Гай Марий стал, подобно Катону, «человеком века» на рубеже II - I в. до н. э. Марий семь раз был консулом. Он был популяром и в какой-то степени продолжателем дела Гракхов, но для него было важно другое: наделить землёй своих ветеранов. Гракхи хотели возродить крестьянство и этим усилить армию, а Марий усилил армию, а после сделал из солдат крестьян. То есть, с одной стороны, крестьян разорял объективный исторический процесс, но, с другой стороны, их поддерживали подобные реформы.
Главным противником Мария стал один из его офицеров, оптимат Луций Корнелий Сулла, кстати, лично захвативший в Африке лидера нумидийцев Югурту. Борьба между Марием и Суллой приведёт в будущем к войне.
Одна из проблем, поставленных Гракхами, была так или иначе была решена. Но оставалась ещё одна проблема – о предоставлении прав италикам. В 91 г. до н. э. трибун Ливий Друз подготовил законопроект о представлении италикам гражданских прав. Но ночью накануне голосования он был убит. И тотчас восстала вся Италия. Сложилась уникальная ситуация – формально это было восстание, а фактически против столицы воевала страна, требующая, чтобы римляне де-юре признали новое положение дел. Италики выбрали свою столицу – Корфиний. Избрали свой сенат, чеканили монету, на которой бык (символ Италии) бодал волчицу (символ Рима). Армия италиков как две капли воды походила на римскую, их было не отличить на поле боя. По сути, это была гражданская война.
Рим был блокирован и стал терпеть поражения, несмотря на то, что распри между оптиматами и популярами были забыты. А что же остальной мир?
Царь малоазийского государства Понт Митридат VI по прозвищу Евпатор подготовил по всей Малой Азии восстание против римлян. Ненависть к римлянам была столь велика, что огромная оперативная работа осталась втайне. И в назначенный Митридатом день и час по всей Малой Азии началось избиение. Какая там Варфоломеевская ночь! За сутки было перерезано больше ста тысяч римлян, включая детей и женщин. Акция, конечно, дикая, но, с другой стороны: как надо было довести местное население до такого, вызвать такую ненависть грабежами и насилиями!?
В Риме был шок. Но Рим был скован по рукам и ногам – и пальцем не пошевелить. Митридат вторгся в Грецию и в считанные недели её освободил.
Рим получил врага номер два в своей истории после Ганнибала. Необходимо было заканчивать войну в Италии – любыми способами. И война была закончена совершенно парадоксальным образом. Единственный раз в истории победители выполнили все условия побеждённых. Римляне сначала объявили, что те из италиков, кто сохранял нейтралитет, получат римское гражданство. Этого оказалось недостаточно, и спустя короткое время был издан указ о представлении гражданства всем, кто сложит оружие. Стан союзников был расколот. Воевать продолжила лишь часть непримиримых противников Рима, большинство сложило оружие, ибо они воевали как раз за предоставление им права гражданства, а теперь причин не было.
После этого Рим – уже не город-государство, а Италия – не союзническая федерация. Это единое крупное государство со столицей в Риме.
К 88 г. до н. э. всё было закончено. В Брундизии, на юге Италии стояли войска, готовые к отправке в Грецию, чтобы спасать восточные завоевания. Возглавлял эти войска Сулла, ставленник сената. Но в последний момент примчался запыхавшийся виатор (эмиссар) с новым указом. Оказывается, в сенате верх одержали популяры, а они не могли допустить, чтобы войсками командовал оптимат. Сулле приказывалось сдать командование Марию и, как частное лицо, возвратиться с Рим. Так вот Сулла – впервые в римской истории – распропагандировал солдат и вместо востока повёл римскую армию на Рим.
Де-факто республика прекратила существование. Начались долгие полвека военных диктатур и кровавой борьбы честолюбий за единоличную власть в Риме.