Адмирал Российского флота, благоверный боярин Феодор Ушаков родился 13 февраля 1745 года в сельце Бурнаково Романовского уезда Ярославской провинции и происходил из небогатого, но древнего дворянского рода. Родителей его звали Феодор Игнатьевич и Параскева Никитична, и были они людьми глубоко верующими.
В те послепетровские времена дворянских недорослей обыкновенно определяли в гвардию, служил в ней и отец будущего адмирала, и даже пришлось ему повоевать с турками в войну 1735 -39 годов, но после рождения третьего сына Феодора был уволен от службы с пожалованием сержантского чина лейб-гвардии Преображенского полка. Получив «пашпорт» по Именному указу, он вернулся в родное сельцо, сменив царскую службу на хозяйственные хлопоты и воспитание детей.
День появления на свет Божий будущего адмирала Российского флота приходится между празднованием памяти двух воинов-великомученников: Феодора Стратилата и Феодора Тирона (8 и 17 февраля), — а вся жизнь Российского флотоводца, от младенчества даже до самой смерти, прошла под благотворным влиянием его родного дяди, преподобного Феодора Санаксарского — великого воина в духовной брани. Преподобный Феодор родился и вырос в том же сельце Бурнаково, отсюда ушел в свое время служить в столичную гвардию, но затем, после необыкновенных обстоятельств и желая стяжать звание воина Царя Небесного, принял монашеский постриг в Александро-Невской Лавре Санкт-Петербурга в 1748 году, — и это исключительное для семейства Ушаковых событие, вкупе с последующими известиями о его монашеском служении Богу, было, вне всяких сомнений, постоянным предметом разговоров и назидательным примером среди родственников, было на слуху и у подраставшего Феодора.
Большое семейство Ушаковых было прихожанами храма Богоявления-на-Острову, находившегося в трех верстах от Бурнаково на левом берегу Волги. В храме этом Феодора крестили, здесь же, при мужском Островском Богоявленском монастыре, при котором была школа для дворянских детей, он обучался грамоте и счету. Феодор Игнатьевич и Параскева Никитична, будучи очень набожны, почитали главным условием воспитания детей развитие высоких религиозных чувств и строгой нравственности. Эти чувства, возбужденные примерами его семейства и особенно его родного дяди-монаха, глубоко напечатлелись в сердце возраставшего отрока, сохранились и стали господствующими во всю его последующую жизнь. В глуши деревенского поместья было много простора для физического развития; отрок Феодор, обладая врожденным безстрашием характера, находил лучшим для себя удовольствием пренебрежение опасностями, и нередко, в сопровождении таких же смельчаков, отваживался, как отмечают биографы, на подвиги не по летам — так, например, со старостою деревни своей он хаживал на медведя. Эти качества — безстрашие и пренебрежение к опасностям — также укрепились в характере Феодора и сопровождали его всю жизнь. Скромный и уступчивый в обычных условиях, Феодор Ушаков как бы перерождался в минуты опасности и без страха смотрел ей прямо в лицо.
Пришло время, и шестнадцатилетний Феодор был представлен в герольдмейстерскую контору для второго смотра, где и показал, что «российской грамоте и писать обучен... желает-де он, Феодор, в Морской кадетский корпус в кадеты». Детство закончилось. Морской кадетский корпус располагался в Санкт-Петербурге, на углу набережной Большой Невы и 12-й линии Васильевского острова. В феврале 1761 года туда был зачислен Феодор Ушаков, но дяди своего не застал — монах Феодор был уже в Тамбовской губернии, в Санаксаре.
Ко времени поступления Феодора Ушакова Морской корпус представлял собою еще не настроившееся для правильной учебной жизни заведение. Науки преподавались достаточно хорошо, чтобы образовать исправного морского офицера, но внутреннего порядка, присмотра за детьми, должного наблюдения за нравственностью не было. Кадеты были предоставлены самим себе, и, при склонности подростков к подражанию и молодечеству, дурные товарищи имели большее влияние, чем хорошие. Кроме того, много надежд возлагалось на розгу. Ею старались заменить недостатки воспитания. Но неблагоприятные школьные условия не отразились на юноше Феодоре; добрые свойства его характера, принесенные им в корпус из родной семьи и из периода детства, оградили его от порчи. Будущий адмирал, отличаясь хорошей учебой и нравственностью, прилежно постигал преподаваемые ему науки, особую склонность проявляя к арифметике, навигации и истории, и через пять лет успешно, одним из лучших, окончил Морской корпус, получил офицерский чин и был приведен к присяге:
«Аз, Феодор Ушаков, обещаюся и клянуся всемогущим Богом пред Святым Его Евангелием в том, что хощу и должен ЕЯ ИМПЕРАТОРСКОМУ ВЕЛИЧЕСТВУ моей всемилостивейшей Государыне ИМПЕРАТРИЦЕ ЕКАТЕРИНЕ АЛЕКСЕЕВНЕ САМОДЕРЖИЦЕ и ЕЯ ИМПЕРАТОРСКАГО ВЕЛИЧЕСТВА любезнейшему Сыну Государю Цезаревичу и Великому Князю Павлу Петровичу, законному всероссийскаго престола Наследнику, верно и нелицемерно служить и во всем повиноваться, не щадя живота своего до последней капли крови...»
Совершилось! Вся его последующая жизнь — от мичмана до адмирала — стала подтверждением того, что он ни в чем не изменил этой своей присяге.
После выпуска из Морского корпуса Феодора Ушакова направили на флот Балтийского моря. И сразу же молодой моряк оказался в длительном вояже вокруг Скандинавии до Архангельска. По этому маршруту со времен Петра Великого ходили русские моряки, но он считался одним из труднейших. Северные моря редко бывают спокойными, и для молодого офицера это была хорошая морская школа. Первые годы службы на флоте прошли в интенсивной учебе под руководством опытных моряков. Пытливый ум и природная смекалка молодого мичмана Феодора Ушакова быстро выдвинули его вперед по сравнению с другими сверстниками. Он был переведен на юг, в Азовскую флотилию. Здесь и произошло первое знакомство будущего адмирала с местами, где состоятся затем события, на века прославившие его имя.
С давних времен история России была тесно связана с Черным морем. Через него проходил знаменитый торговый путь «из варяг в греки». Уже тогда русичи считались храбрыми мореходами. Русские ладьи в IХ-Х веках имели на Черном море полное господство, оттого и называлось оно Русским. Позднее Русь была оттеснена от Черного моря, которое с ХVI века стало внутренним морем грозной Османской империи, прибравшей к рукам весь Балканский полуостров и все причерноморские земли. Под протекторатом Турции оказался и Крым. В конце ХVII- начале ХVIII века в ходе политического самоутверждения Российского государства вновь на первый план выдвинулась идея возвращения к побережью Черного моря. При Петре Великом был рожден российский военный флот, и цели удалось достигнуть. Но после неудачного Прутского похода 1711 года от Черного моря в очередной раз пришлось отойти. Не решила черноморскую проблему и русско-турецкая война 1735-1739 годов, на которой воевал еще отец Феодора Ушакова Феодор Игнатьевич, наверняка рассказывавший сыну о своих ратных делах. Для успешной борьбы с турками не хватало мощного военного флота.
По вступлении на престол Екатерины II наметился заметный прогресс в государственных и военных делах. Так, в 1778 году, в тридцати верстах выше устья Днепра, недалеко от урочища Глубокая пристань было устроено адмиралтейство, основаны порт и город Херсон, ставший центром кораблестроения в Причерноморье. Во главе предприятия был поставлен князь Григорий Александрович Потемкин. Застучали топоры, закипела работа по сооружению эллингов под корабли. Однако из-за больших трудностей с доставкой леса из глубинных районов России строительство затянулось. Кроме того, на верфях не хватало мастеровитых рабочих рук. Даже выписанные кн.Потемкиным из Олонецкой губернии плотники не могли хорошо выполнять работу без опытных корабельных мастеров. Дело начало поправляться лишь с прибытием офицеров и команд на строившиеся корабли. В августе 1783 года в Херсон прибыл и капитан 2 ранга Феодор Ушаков. И вскоре стал заметно выделяться среди других командиров своей настойчивостью и умением организовать дело.
В это же время в городе началась эпидемия чумы. Чума и оспа считались тогда самыми страшными болезнями. Они буквально выкашивали целые города и селения. Возникавшие эпидемии ввергали людей в панику. В Херсоне был установлен карантин. Проводились примитивные профилактические мероприятия. В то время считалось, что чума распространяется по воздуху. В народе она называлась еще «моровым поветрием», а потому повсеместно старались изгнать заразу из воздуха. Для этого на улицах разводили костры, окуривали жилища, в рот клали чеснок. Но эпидемия усиливалась. Несмотря на сложную военно-политическую обстановку, требовавшую продолжения строительства кораблей, был дан приказ полностью прекратить работы и все силы бросить на борьбу с чумой.
Все команды были выведены в степь. Не хватало лекарей, их обязанности принимали на себя командиры. И Феодор Ушаков, со свойственной ему серьезностью отношения к делу, стал твердо устанавливать особый карантинный режим. Всю свою команду он разделил на артели. У каждой имелась своя палатка из камыша, по сторонам которой были установлены козлы для проветривания белья. На значительном удалении располагалась больничка. Если в артели появлялся заболевший, его немедленно отправляли в отдельную палатку, а старую вместе со всеми вещами сжигали. Остальные артельщики переводились на карантин. Общение одной артели с другой было строго запрещено. Ушаков сам неустанно за всем этим следил. В результате энергичных действий капитана Ушакова в его команде чума исчезла на четыре месяца раньше, чем в других. В самое тяжелое по напряженности время эпидемии он никого не посылал в госпиталь, переполненный больными, и спас от смерти многих, пользуя их при команде. За умелые действия и проявленные при этом старания Феодор Ушаков был произведен в капитаны 1 ранга и награжден своим первым орденом Св.Владимира 4-й степени. В рескрипте Императрицы отмечалось: «Усердная Ваша служба, особливое в делах радение и искусство и точное исполнение должностей с успехом и пользою государственною обращает на себя НАШЕ внимание и милость.» А один из биографов впоследствии писал: «Во многих отдельных случаях жизни и службы адмирала Ф.Ф.Ушакова можно проследить присущую исключительным талантам способность проявлять выдающуюся инициативу во всяком деле, какое попадало в руки. Борьба с чумой в 1783 году в Херсоне подтверждает наличие в Ушакове такого таланта.»
А тем временем Екатерина II, желая иметь порт на Черном море, весной 1783 года повелела командующему Азовской флотилией обследовать Крымские берега. Оказалось, что Ахтиарская бухта превосходна для стоянки в ней кораблей. Далее последовал ряд законодательных актов, упрочивших положение России на юге страны. Трактатом от 28 декабря 1783 года Крым был присоединен к России. И тогда же Екатериной II был издан указ об устройстве на южных рубежах новых укреплений, среди которых необходимо было выстроить и «крепость большую Севастополь, где ныне Ахтияр и где должны быть Адмиралтейство, верфь для первого ранга кораблей, порт и военное селение». В августе 1785 года в Севастополь из Херсона на 66-пушечном линейном корабле «Св.Павел» прибыл капитан 1 ранга Феодор Ушаков. Здесь начинается одна из ярчайших страниц жизни выдающегося русского флотоводца.
Усиление позиции России на юге не давало покоя Оттоманской Порте. Заручившись поддержкой европейских держав, Порта начала решительно готовиться к войне и, как только представилась возможность, объявила ее.
В России манифест о начале войны с Турцией был обнародован 9 сентября 1787 года. Для ведения боевых действий создали две армии: Екатеринославскую под предводительством генерал-фельдмаршала Г.А.Потемкина-Таврического и Украинскую генерал-фельдмаршала П.А.Румянцева-Задунайского. На первое время им предписывалось лишь охранять российские границы и только Севастопольскому флоту велено действовать решительно. Вскоре произошла первая на здешнем море «генеральная нашего флота баталия». Турецкий капудан-паша, т.е. командующий турецким флотом, получив известие о выходе в море севастопольской эскадры, покинул Очаков и двинулся ей навстречу.К этому времени он получил значительное подкрепление из Константинополя и его флот насчитывал 17 линейных кораблей и 8 фрегатов. А в русской эскадре, авангардом которой командовал капитан бригадирского ранга Феодор Ушаков, было всего два линейных корабля и 10 фрегатов. 29 июня 1788 года противники обнаружили друг друга и находились во взаимной близости, стараясь выиграть ветер и сохранить линию баталии. Но вот 3 июля у острова Фидониси бой стал неизбежен. Турецкий флот всей мощью своей линии стал спускаться на русские корабли. И тут авангардный отряд Ушакова, «употребив старание и искусство», прибавил парусов и решительным маневром лишил возможности «крокодила морских сражений» Эски-Гассана охватить русские корабли и взять их на абордаж. Вместе с тем Ушаков отрезал от основных сил два передовых турецких корабля. Те, в свою очередь, обнаружив свое гибельное положение, не дожидаясь никакого сигнала, бросились спасаться бегством «с великой поспешностью». Напрасно капудан-паша палил им вслед, вскоре он и сам, не выдержав атаки русских фрегатов, вынужден был пуститься вдогонку своим кораблям. Примеру флагмана последовали и остальные турецкие суда. Победа была за русской эскадрой.
Это сражение хоть и не имело существенного влияния на дела всей кампании, но оно было примечательно в другом. Впервые в открытом морском бою малочисленный русский флот одержал победу над превосходящими силами противника. Это было началом конца турецкого морского владычества на Черном море и, вместе с тем, началом расцвета русского военно-морского искусства. Пришло время, когда успех стал зависеть от инициативы флотоводца, от решительного и сосредоточенного удара. Феодор Ушаков дал яркий пример этому. Начальствуя только авангардом, он в действительности руководил боем всей эскадры, и его личная храбрость, искусное владение тактикой, выдающиеся качества командира и высокий духовный облик решили сражение в нашу пользу. В своем донесении Феодор Ушаков отдал должное мужеству и стремлению к победе своих подчиненных: «Все находящиеся в команде вверенного мне корабля «Святого Павла» господа обер-офицеры и нижних чинов служители каждый по своему званию определенные от меня им должности исполняли с таким отменным старанием и храбрым духом, что за необходимый долг почитаю отнесть им всякую за то достойную похвалу...»
Закончился первый год войны, и молодой Черноморский флот нанес ощутимые удары турецким морским силам, одержав при этом полную моральную победу, приведя Порту «в чрезвычайный страх и ужас». Феодор Ушаков, получив чин контр-адмирала, был назначен в начале 1790 года командующим Черноморским флотом. Князь Потемкин писал Императрице: «Благодаря Бога, и флот и флотилия наши сильней уже турецких. Есть во флоте Севастопольском контр-адмирал Ушаков. Отлично знающ, предприимчив и охотник к службе. Он мой будет помощник.» А в боевой инструкции кн.Потемкина Феодору Ушакову говорилось: «Требуйте от всякого, чтоб дрались мужественно или, лучше скажу, по-черноморски; чтоб были внимательны к исполнению повелений и не упускали полезных случаев... Бог с вами! Возлагайте твердую на Него надежду. Ополчась Верою, конечно победим. Молю Создателя и поручаю вас ходатайству Господа нашего Иисуса Христа!»
С таковым напутствием служил православный воин Феодор Ушаков, умножая славу любезного Отечества!
А турки спешно приводили себя в боевой порядок. В начале июля, недалеко от Керченского пролива, произошло очередное сражение, в котором эскадра Ушакова вновь одержала победу, заставив турецкий флот удирать сломя голову. «Я сам удивляюсь проворству и храбрости моих людей, — писал Ушаков. — Они стреляли в неприятельский корабль не часто и с такою сноровкою, что, казалось, каждый учится стрелять по цели.» Конечно, такое хладнокровие, неустрашимость и спокойная уверенность, проявленные участниками горячего боя, говорят о великом примере их предводителя. Русские моряки поняли: где Ушаков — там победа! Князь Г.А.Потемкин докладывал Императрице: «...бой был жесток и для нас славен тем паче, что и жарко и порядочно контр-адмирал Ушаков атаковал неприятеля вдвое себя сильнее... разбил сильно и гнал до самой ночи... Контр-адмирал и кавалер Ушаков отличных достоинств. Я уверен, что из него выйдет великий морской предводитель. Не оставьте, матушка, его.» Екатерина II отвечала: «Победу Черноморского флота над Турецким мы праздновали вчера молебствием у Казанской... Контр-адмиралу Ушакову великое спасибо прошу от меня сказать и всем его подчиненным.»
После поражения при Керчи разбросанный по всему морю турецкий флот вновь стал собираться в единую эскадру. Гуссейн-паша жаждал реванша. Своей решимостью сразиться с ненавистным и страшным Ушак-пашою, как называли нашего адмирала турки, он убедил султана в скором поражении российских морских сил. Султан Селим III для верности дал в помощь своему другу и родственнику (Гуссейн был женат на сестре султана) опытного адмирала Саид-бея, намереваясь переломить ход событий в пользу Турции. Но одно дело намерения, а другое — встреча лицом к лицу с русским православным воинством. Утром 28 августа турецкий флот стоял на якоре между Гаджибеем (будущая Одесса) и островом Тендра. И вдруг со стороны Севастополя Гуссейн обнаружил Российский флот, идущий под всеми парусами в походном ордере трех колонн. Появление русской эскадры Ушакова привело турок в чрезвычайное замешательство. Несмотря на превосходство в силах, они спешно стали рубить канаты и в беспорядке отходить к Дунаю. Ушаков, справедливо полагая, что в нравственном отношении половина победы на его стороне, приказал нести все паруса и, подойдя к противнику на дистанцию картечного выстрела, обрушил всю мощь бортовой артиллерии на передовую часть турецкого флота. Флагманский корабль Ушакова «Рождество Христово» вел бой с тремя кораблями противника, заставив их выйти из линии. Российские суда храбро следовали примеру своего предводителя. Начавшееся сражение поражало своей грандиозностью. Замешательство турок возрастало с каждой минутой. Теснимые русскими судами передовые неприятельские корабли принуждены были пуститься в бегство. Флагманский корабль Саид-бея 74-пушечный «Капудания», будучи сильно поврежденным, отстал от турецкого флота. Русские корабли окружили его, но он продолжал храбро защищаться. Тогда Ушаков, видя бесполезное упорство неприятеля, направил к нему «Рождество Христово», подошел на расстояние 30 сажен и сбил с него все мачты; затем встал бортом против носа турецкого флагмана, готовясь к очередному залпу. В это время «Капудания» спустил флаг.
«Люди неприятельского корабля, — докладывал впоследствии Ушаков, — выбежав все наверх, на бак и на борта, и поднимая руки кверху, кричали на мой корабль и просили пощады и своего спасения. Заметя оное, данным сигналом приказал я бой прекратить и послать вооруженные шлюпки для спасения командира и служителей, ибо во время бою храбрость и отчаянность турецкого адмирала трехбунчужного паши Саид-бея были столь безпредельны, что он не сдавал своего корабля до тех пор, пока не был весь разбит до крайности.» Когда русские моряки с объятого пламенем «Капудания» сняли капитана, его офицеров и самого Саид-бея, корабль взлетел на воздух вместе с оставшимся экипажем и казной турецкого флота. Взрыв огромного флагманского корабля на глазах у всего флота произвел на турок сильнейшее впечатление и довершил победу, добытую Ушаковым при Тендре. «Наши, благодаря Бога, такого перцу туркам задали, что любо. Спасибо Федору Федоровичу», — так восторженно отозвался на эту победу князь Потемкин.
Cам же Феодор Феодорович ясно понимал: победы русскому православному воинству дарует именно Господь и без помощи Божией всё умение человеческое ничтоже есть. Знал, что далеко отсюда, на берегу реки Мокши, в Санаксарской святой обители, возносит молитвы о нем старец Феодор, в этот год приблизившийся к исходу от земного своего бытия. По возвращении в Севастополь командующим флотом Феодором Ушаковым был дан приказ, в котором говорится: «Выражаю мою наипризнательнейшую благодарность и рекомендую завтрашний день для принесения Всевышнему моления за столь счастливо дарованную победу; всем, кому возможно с судов, и священникам со всего флота быть в церкви Св.Николая Чудотворца в 10 часов пополуночи и по отшествии благодарственного молебна выпалить с корабля «Рождества Христова» из 51 пушки.»
А в следующем, 1791 году, в завершение русско-турецкой войны, контр-адмирал Феодор Ушаков одержал блистательную победу у мыса Калиакрия. Это был год, когда Турция намеревалась нанести решительный удар по России, чтобы принудить ее к заключению выгодного для Турции мира. Султан призвал на помощь флот из африканских владений, прославившийся под предводительством алжирца Саит-Али. Тот, будучи тронут вниманием султана, хвастливо пообещал ему, что, встретясь с русскими, пойдет он со всеми своими кораблями на абордаж и либо погибнет, либо возвратится победителем, а самого виновника недавних поражений — Ушакова — приведет в Константинополь в цепях. Предстояло дело генеральное и решительное; это сознавалось всем нашим флотом. «Молитесь Богу! — писал князь Потемкин Ушакову. — Господь нам поможет, положитесь на Него; ободрите команду и произведите в ней желание к сражению. Милость Божия с вами!» Тридцать первого июля на подходах к мысу Калиакрия Ушаков обнаружил турецкий флот, стоявший в линии на якоре под прикрытием береговых батарей. В это время часть турецкой команды вместе с командирами праздновали на берегу мусульманский курбан-байрам. Появление эскадры Ушакова было для них полной неожиданностью — их охватила паника. Турки в спешке стали рубить канаты и ставить паруса. Капудан-паша бежал под ветер и начал строить линию на правый галс. При этом несколько кораблей, не справившись с управлением на крутой волне при порывистом ветре, столкнулись друг с другом и получили повреждения. Ушаков, будучи на ветре и пользуясь неразберихой в стане неприятеля, принял изумительное по находчивости решение и повел свой флот между турецкими кораблями и беспрестанно палящей береговой батареей, отрезая корабли от берега. Бой разгорелся с потрясающей силою. Боевая линия турок была разбита, их корабли были настолько стеснены, что били друг в друга, укрываясь один за другого. Ушаков на флагманском корабле «Рождество Христово» погнался за пытавшимся уйти знаменитым Саит-Али и, сблизившись с ним, атаковал его. Первым же ядром с русского флагмана на алжирском корабле вдребезги разнесло фор-стеньгу, щепа от которой отлетела в Саит-Али, тяжело ранив его в подбородок. Окровавленный алжирский предводитель, не так давно похвалявшийся пленением Ушакова, был унесен с палубы в каюту. Передавали, что будто бы наш адмирал, проходя в пылу сражения под самой кормой алжирца, закричал ему с юта по-русски: «Саит-бездельник! Я отучу тебя давать такие обещания!» Русские корабли, окружив противника, буквально осыпали его ядрами. Турецкий флот был «совершенно уже разбит до крайности» и в очередной раз бежал с поля боя. Наступившая темнота, пороховой дым и перемена ветра спасли его от полного разгрома и пленения. Весь турецкий флот разбросало по морю. Большая часть экипажей была перебита, в то время как на русских кораблях потери были незначительны. А в Константинополе, не имея известий о происшедшем морском сражении, продолжали праздновать курбан-байрам и радовались; но вскоре «сверх чаяния сия радость обратилась в печаль и страх», вызванные появлением у крепостей Босфора остатков эскадры «славного алжирца» Саит-Али: вид пришедших пяти его линейных кораблей и пяти других малых судов был ужасен, «некоторые из оных без мачт и так повреждены, что впредь служить на море не могут»; палубы были завалены трупами и умирающими от ран; в довершение всего корабль самого Саит-Али, войдя на рейд, стал на виду у всех тонуть и пушечными залпами просить о помощи... Турецкий султан был настолько напуган увиденным зрелищем и известием о сокрушительном поражении своего флота, что немедленно поспешил заключить мир с Россией.
Русско-турецкая война закончилась. 29 декабря 1791 года в Яссах подписан был мирный договор. Российское государство, укрепив свои позиции на юге, «твердою ногою встало на завоеванных им водах Черного моря».
Императрица Екатерина II в своем рескрипте писала контр-адмиралу Феодору Ушакову: «Тотчас по получении известия о знаменитой победе на Черном море в конце последней кампании, одержанной под предводительством вашим над турецким флотом, который с величайшим повреждением из среды сего моря загнан в самую близость столицы оттоманской, ознаменовали МЫблаговоление НАШЕ к вам пожалованием вас кавалером Ордена НАШЕГО Святаго Александра Невскаго...»
Начались относительно спокойные годы; командующему Черноморским флотом надлежало теперь упрочить морскую мощь государства и надежным стражем стоять от посягательств со стороны Босфора. Еще в начале войны Феодор Ушаков принял главное начальство над портом и городом Севастополь, но в первое время, отвлекаемый военными действиями, он не мог сделать много. По заключении мира, он немедленно приступил к починке кораблей, постройке разных мелких судов; по его распоряжениям и при неустанном личном участии на берегах бухт строились пристани, в выломах скал — склады. Трудно было с размещением на берегу матросов и прочих нижних чинов: они жили в хижинах и казармах, находившихся в низменных местах бухты, где от гнилого воздуха, исходящего от болот Инкермана, люди часто болели и умирали. Федор Федорович, как и в период борьбы с чумой в Херсоне, стал принимать самые решительные меры к прекращению болезней. В удобных, возвышенных и наиболее здоровых местах им построены были казармы, госпиталь. Он заботился и об устройстве дорог, рынков, колодцев и вообще снабжении города пресной водою и жизненными припасами; учредил перевоз через бухты на вольнонаемных гребных судах... Небольшая соборная церковь Святителя Николая, покровителя мореплавателей, была им перестроена и значительно увеличена. Бывало, что из казенных сумм, определяемых на содержание Черноморского флота, те или иные поставлялись несвоевременно или же вовсе ощущался в них недостаток — тогда Ушаков выдавал из собственных денег по несколько тысяч в контору Севастопольского порта, чтобы не останавливать производства работ; «он чрезвычайно дорожил казенным интересом, утверждая, что в собственных деньгах должно быть щедрым, а в казенных скупым, — и правило сие доказывал на деле». Историк того времени пишет: «При усиленной настойчивой деятельности Ушакова по части корабельного и прочего благоустройства... ему и его неустанной заботливости мы обязаны не только тем, что наш флот является хорошо вооруженным, но и тем, что порт Севастополь за последнее время управления Ушаковым гораздо быстрее обстроился новыми зданиями, нежели во всё продолжение своего существования.»
Освободясь на время от ратных дел, прославленный адмирал, который «к вере отцов своих оказывал чрезвычайную приверженность», имел теперь возможность более предаваться молитве: сохранилось драгоценное свидетельство о его жизни в Севастополе, когда он «каждый день слушал заутреню, обедню, вечерню и перед молитвами никогда не занимался рассматриванием дел военно-судных; а произнося приговор, щадил мужа, отца семейства многочисленного; и был исполненный доброты необыкновенной...» В начале 1793 года он призван был Императрицею в Петербург. Екатерина II пожелала видеть героя, стяжавшего себе такую громкую славу, и «встретила в нем человека прямодушного, скромного, мало знакомого с требованиями светской жизни. Строгий адмирал, созданный для моря, вполне носил на себе отпечаток этого призвания и далеко не всегда мог выражаться столь же метко и красноречиво, как заставлял говорить орудия в батареях своих кораблей». За заслуги перед Престолом и Отечеством Екатерина II поднесла ему в дар необыкновенной красоты золотой складень-крест с мощами Святых Угодников. В том же году Феодору Ушакову пожалован был чин вице-адмирала.
6 ноября 1796 года Екатерина II отошла в вечность, и на Российский Престол вступил Император Павел I.
Европу тем временем потрясали трагические события. Революционная Франция, поправ законы Божеские и человеческие и умертвив Монарха, «обратилась к завоеванию и порабощению соседних держав». Под предводительством Наполеона Бонапарта многотысячное французское войско рвалось в бой. Французы вторглись в Северную Италию, которой быстро овладели; затем Бонапарт направил оружие против Венецианской республики: его стратегия предполагала захват Ионического архипелага и контроль над Средиземным морем. «Острова Корфу, Занте и Кефалония важнее для нас, чем вся Италия вместе», — самодовольно заявлял он. «Развратные деяния» французов заставили ополчиться против них все имперские дворы Европы. В России начались сборы 50-тысячной армии, которую планировалось направить в Европу под командованием славного Суворова. На Балтике собралась эскадра для посылки в Северное море. Вице-адмирал Ушаков получил приказ привести в боевую готовность Черноморский флот. Сложность военно-политической обстановки для России заключалась в том, что не было никакой ясности, от какого противника — Турции или Франции — защищать южные рубежи. Франция подстрекала Турцию к войне с Россией, и туркам, конечно же, хотелось возвратить отторгнутые Россией земли; но, с другой стороны, Оттоманской Порте была и крайне неприятна «революция, произведенная генералом Бонапартом в правлении венецианском», ибо соседство на Балканах с французами становилось для Порты куда более опасным, чем потеря Крыма. Вскоре султан Селим III обратился к Российскому Императору с просьбой о присылке вспомогательной эскадры и предложил России союз против Франции. В связи с этим вице-адмиралу Ушакову доставлен был Высочайший рескрипт: «Коль скоро получите известие, что французская эскадра покусится войти в Черное море, то немедленно, сыскав оную, дать решительное сражение, и МЫнадеемся на ваше мужество, храбрость и искусство, что честь НАШЕГО флага соблюдена будет...» Агрессия Франции развивалась — завладев Ионическим архипелагом, Наполеон взял и остров Мальта. В начале августа 1798 года, находясь вблизи Севастопольского рейда с вверенной ему эскадрой, Феодор Ушаков получил Высочайшее повеление «тотчас следовать и содействовать с турецким флотом противу зловредных намерений Франции, яко буйнаго народа, истребившего не токмо в пределах своих веру и Богом установленное правительство и законы... но и у соседственных народов, которые по несчастию были им побеждены или обмануты вероломническими их внушениями...» Взяв курс на Константинополь, российская эскадра скоро приблизилась к Босфору, и одного этого оказалось достаточным, чтобы Порта немедленно объявила войну республиканской Франции.
Турция встречала русские суда на удивление дружелюбно: «Весь народ Константинополя прибытием вспомогательной эскадры безподобно обрадован, учтивость, ласковость и доброжелательство во всех случаях совершенны», — докладывал Феодор Феодорович Императору Павлу I. Корабли российской эскадры были окружены разного рода фелюгами с любопытствующими местными жителями. Всем хотелось посмотреть на столь грозную силу, сокрушившую некогда их знаменитых адмиралов Гассан-пашу и Кючук-Гуссейна. И все надеялись лично увидеть русского «Ушак-пашу». Не удержался от соблазна и султан, который в тот же день объезжал эскадру инкогнито. При этом он сам, придворные и гребцы на шести лодках были «в босякском одеянии». Поразила турок опрятность, строгий порядок на русских судах. Один из влиятельных вельмож на встрече у визиря заметил, что «12 кораблей российских менее шуму делают, нежели одна турецкая лодка; а матросы столь кротки, что не причиняют жителям никаких по улицам обид». И облик, и весь дух православного воинства были удивительны туркам. Российская эскадра пробыла в Константинополе две недели; 8 сентября, «дав туркам опыт неслыханного порядка и дисциплины», она снялась с якоря и при благополучном ветре направила свой путь к Дарданеллам, к месту соединения с турецким флотом. Командующим объединенными силами назначен был вице-адмирал Ушаков. Турки, на собственном опыте зная его искусство и храбрость, полностью доверили ему свой флот, а капудан-паша Кадыр-бей именем султана обязан был почитать российского вице-адмирала «яко учителя». Таким образом, между Империей Всероссийскою и Оттоманской Портой заключен был Союзный оборонительный договор, «во Имя Господа Всемогущего» подписанный в Константинополе. Удивительное это было событие! Случалось ли еще когда в мировой истории подобное? «В один миг взаимные опасения исчезли, вековая вражда была забыта, и Европа увидела с изумлением, что в то время, когда не заживлена была рана, нанесенная Турции отторжением от нее Крыма, когда свежи были развалины некогда грозного Очакова и не замолкли рассказы о кровопролитных штурмах Измаила и Анапы, два народа, бывшие почти в безпрерывной между собою вражде, и разнствующие один от другого и правилами Веры, и языком, и обычаями, вступили между собою в тесный союз против нарушителей общаго спокойствия.»
Так началась знаменитая Средиземноморская кампания вице-адмирала Феодора Ушакова, в которой он показал себя не только как великий флотоводец, но и мудрый государственный деятель, политик и дипломат, христианин-милосердец и благодетель освобожденных им народов.
Первой задачей эскадры было взятие Ионических островов, расположенных вдоль юго-западного побережья Греции, главный из которых — Корфу, имея и без того мощнейшие в Европе бастионы, был еще значительно укреплен французами и считался неприступным. Коренные жители оккупированных островов были православными греками, а на Корфу находилась (пребывает и доныне) великая христианская святыня — мощи святителя Спиридона Тримифунтского. Феодор Ушаков поступил мудро: он прежде всего обратился с письменным воззванием к жителям островов, призывая их содействовать в «низвержении несносного ига» безбожников-французов. Ответом была повсеместная вооруженная помощь населения, воодушевленного прибытием русской эскадры. Как ни сопротивлялись французы, наш десант решительными действиями освободил о.Цериго, затем Занте...
Когда французский гарнизон на о.Занте сдался, то «на другой день главнокомандующий вице-адмирал Ушаков, вместе с капитанами и офицерами эскадры, съехал на берег для слушания благодарственного молебна в церкви Св. Чудотворца Дионисия. Звоном колоколов и ружейной пальбой приветствованы были шлюпки, когда приближались к берегу; все улицы украсились выставленными в окнах русскими флагами — белыми с синим Андреевским крестом, и почти все жители имели такие же флаги в руках, безпрестанно восклицая: «Да здравствует Государь наш Павел Петрович! Да здравствует избавитель и возстановитель Православной Веры в нашем отечестве!» На пристани вице-адмирал принят был духовенством и старейшинами; жители повсюду встречали его с особенными почестями и радостными криками; по следам его бросали цветы; матери выносили детей, заставляя их целовать руки не только у офицеров, но и у матросов. Женщины, а особливо старые, протягивали из окон руки, крестились и плакали», — так читаем мы в описании очевидца.
То же было и при о.Кефалония: «жители везде поднимали русские флаги и способствовали десантным войскам отыскивать французов, скрывшихся в горах и ущельях; а когда остров был взят, местный архиерей и духовенство с крестами, все дворянство и жители, при колокольном звоне и пальбе из пушек и ружей, встретили начальника русского отряда и командиров судов, когда они съехали на берег».
Но между тем, с самого начала совместной кампании, а особенно когда перешли к военным действиям, выяснилось, что от турецкой вспомогательной эскадры помощи было мен<