Многие американцы, рождение которых пришлось на так называемый «бэби-бум» а становление – на «разгульные шестидесятые», вспоминают тихий понедельник 8 декабря 1980 года как день, когда умерла Музыка.
***
Понедельник, 8 декабря 1980 года, 22:30
Иногда мне кажется, что если чего-нибудь очень сильно захотеть, то желание вмиг исполнится. Я верил в мечты с детства. Фантазия яркими красками рисовала моё будущее. Позитив в такие моменты переполнял меня до самых краёв, но всегда появлялся тот, кто мог всё безжалостно испортить.
В детстве я боялся отца. Когда он приходил с работы, мне было лучше всего не попадаться ему на глаза. Я не помню, чтобы он приходил в дом с хорошим настроением. За любой мелкий проступок папаша бил меня, бил жестоко, бил сильно. Однажды он мне разбил нос. Кровь хлынула оттуда подобно реке прорвавшей дамбу. Она струйкой доползла до губ. Я впервые почувствовал вкус крови. Она не была солёной, как многие говорят. И самое интересное, когда наглотаешься, крови испытываешь приятные ощущения. Чувства, такие как будто хлебнул спиртного и тебя начинает тянуть на подвиги. Минуты через две кровь доходит до желудка в таких объемах, что появляется тошнота и горечь во рту сравнима со вкусом рома и лайма. Понять я смог гораздо позже, когда мне стукнуло четырнадцать. Эдд и Винни – мои одноклассники помогли в этом деле. После уроков они постоянно устраивали мне взбучку. Заводили за школу и избивали руками, ногами. Они не жалели сил вкладываясь в каждый удар с особой яростью. Я их боялся больше чем отца,…хотя всё относительно.
Мне казалось, будто я стою у «Дакоты» вечность. Старинное здание на Манхеттене, похоже на замок в готическом стиле, оно огромное и величественное. Такие замки есть только в Европе. Неподалёку от него находится – Центральный парк. Я там прогуливался каждое утро. Сказочное место. Это лес, нагло ворвавшийся в большой город.
|
|
В левой руке я держал альбом «Double Fantasy» с автографом Джона, правая рука нащупывала в кармане чёрный револьвер 38-го калибра. На улице было тепло - довольно странная погода для декабря. Через пару недель наступит Рождество, а в Нью-Йорке до сих пор нет снега. Странный город, может здесь зимой всегда такая погода - «странная». Сегодня всё же чудный день, заветная мечта детства, наконец, сбылась… жаль, что я ещё не прослушал новый альбом Джона. Хотя какой смысл слушать его песни? Он мой враг! В этот день - Джон дал мне автограф, Джон со мной поговорил, но Джон ещё не знает, что я его, сегодня, убью. Да, я сделаю это, во что бы то ни стало! Он единственное препятствие, в жизни вставшее на моём пути. Наконец наши дороги с ним разойдутся!
Когда я стою без дела, то всегда погружаюсь в воспоминания. Что я вспоминаю? Ненависть. Я всегда вспоминаю её. С детства приходилось слышать усмешки, видеть презрения и издевательства.
Первая любовь – Кристи, когда она узнала о моих чувствах, осмеяла меня на глазах у всего класса. Я стоял красный от стыда напротив неё и не знал что делать. Вечером в тот же день меня жестоко избил тупоголовый громила из школьной команды по имени Брет. Я точно знаю, Кристи попросила его сделать это. Грёбанная сука! Как можно доверять девушкам, если они способны на такие подлости? Когда наступал сильнейший душевный кризис, я молился Богу, но он не слышал мои молитвы.…В пятнадцать лет, распалась моя любимая группа. Я долго надеялся на их воссоединение, но чудо не произошло. Их песни сдерживали меня в безумном мире населённым психами от самоубийства. Однажды я предпринял попытку свести счеты с жизнью надышавшись угарного газа,… но меня спасли. СПАСЛИ!
|
|
На улице давно темно, никого вокруг нет, даже машины не проезжают мимо. Странно… Мне не верится, что я нахожусь в самом большом городе мира! Чувствуешь себя в эдаких местах бессильным слизняком, на которого могут наступить тяжеленным сапогом в любой момент. Нью-Йорк - второй Вавилон! Становится тошно от таких сравнений. Я мысленно прочёл про себя «Молитву Господню» - она всегда меня успокаивала, а после наскоро перекрестился.
Я хотел добиться чего-то, войти в историю. В погоне за славой пытался играть в рок-группе, но во мне нет музыкальных наклонностей. Я ничтожество, пора смириться. Никчёмное ничтожество... Каждый новый день мне смачно плюёт в лицо. Я не стану известным, я не добьюсь славы, мне суждено умереть простым жалким неудачником где-то в доме для престарелых или в дурдоме заполненным такими же психами.
Как-то весенним днём я сидел дома, на ковре и, скрестив ноги, читал книгу Сэлинджера - «Над пропастью во ржи». На проигрывателе крутилась пластинка The Beatles - «Sgt.Pepper's Lonely Hearts Club Band». Когда я услышал в припеве песни «With A Little Help From...», бунтарский голос Джона, то задал себе вопрос: - А что если бы я убил его? Возможно, после того как я убью Леннона, обо мне станет известно.
С того дня я стал одержимым. Внутри больной души что-то сломалось, разделилось на два временных промежутка ДО и ПОСЛЕ. Мне захотелось убить своего кумира, своего учителя. Я испытывал одновременно двоякое чувство к Леннону – Любовь и Ненависть. Со временем появились более серьезные причины для убийства. Он ЛИЦЕМЕР. Если раньше Джон критиковал богатеев, то теперь сам стал богатеем. Он отказался от своих ценностей и, не задумываясь, их продал.
|
|
Послышался звук мотора, спустя несколько секунд, из-за поворота появились яркие огни фар. Это его лимузин. Я знал, что он приедет. Спрятавшись в тень, неподалёку от ворот, ждал пока выйдет Джон. Почему-то я вспомнил о Глории. Не знаю, но я вспомнил о ней. Её образ на секунду предстал перед глазами, но как мыльный пузырь он лопнул в одно мгновенье.
Автомобиль остановился возле «Дакоты», немного погодя оттуда вышла невысокая хрупкая женщина – это Йоко. Как она похожа на неё! Будто это Глория, моя любимая – Глория. Присмотревшись внимательней, я понял, что это не она. Джон вышел из машины следом за Йоко. Когда уехал лимузин, они ненадолго задержались на улице. Звонкий смех Йоко напомнил снова о Глории. Спустя минуту они направились к воротам. Йоко опередила Джона и мгновенно скрылась за дверью вестибюля. Он прошёл мимо и даже не заметил меня, хотя я стоял в каком-то жалком метре! Его спина в чёрной куртке словно мишень, я шёл за ней. Вот они - сладостные секунды,… скорее всего так себя чувствуют хищники в момент нападения на дичь. Я вытащил пистолет и направил на Джона. Взведённый курок пронёсся эхом.
- Мистер Леннон… - Произнёс я ровным и спокойным голосом
У меня не тряслись руки, меня не терзала предательская неуверенность как в пресловутом кинофильме, я просто сделал пять выстрелов, прежде чем обернулся Джон. Четыре пули вошли следом друг за дружкой, будто исчезали по волшебству внутри чёрной куртки. Джон выронил чемодан, из которого выкатились какие-то плёнки и обессилено скрылся за дверью. Пятая пуля не долетела до цели и только разбила дверное стекло. Я слышал, как Джон что-то прохрипел, но ничего не мог разобрать. Сбылась последняя мечта. Я УБИЛ ЕГО! УБИЛ! Больше нет препятствий. Мне хотелось только присесть где-нибудь, где светло и перечитать двадцать четвёртую главу.
***
Типичный человек из ниоткуда
Живет в своем неведом нигде,
И, строя планы никакие,
Он вилами их пишет на воде.
Он не имеет точки зрения,
Куда идет, и сам не знает.
Джон Леннон – «Nowhere man»
Джон держал Йоко за руку и задумчиво смотрел в окно. Огни от уличных фонарей отражались в его чёрных округлых очках. Весёлое настроение разрушило пост-трудовую усталость. Сегодня они сводили трек Йоко – «Гуляя по тонкому льду». Работа была немножко затянутой, молодой звукорежиссёр постоянно настаивал на перезаписи, хотя всё шло как по маслу. Он хотел кристальной работы, хотя уже добился совершенства.
«Идеалист, - подумал Джон. – Таких людей работа любит».
Маленький Шон дожидался родителей в доме, сейчас они уложат его спать и снова вернутся в студию. Останутся они, скорее всего там до утра, кропотливо работая над альбомом, а в перерывах выпивая крепкий кофе и выкуривая по несколько сигарет.
Лимузин свернул на 72ую улицу. Здание «Дакоты» было видно издалека. Иногда его в шутку Джон называл - «Замком тридевятого королевства».
- Джон, - спросила Йоко. – О чём ты задумался?
Он ещё секунду где-то витал в облаках пока, наконец, не спустился снова на Землю. Джон неловко улыбнулся:
- Я вспомнил зимний Гамбург,…мы там выступали с группой на Рождество. Это были первые годы существования нашей шайки…Такое чувство будто прошло с того времени целая тысяча лет.
- Почему ты вспомнил об этом? – Спросила Йоко, прижавшись к нему.
- Не знаю…- Усмехнулся Джон. – Нахлынуло как-то неожиданно…. Может быть в это рождество пригласить Пола… пора заканчивать этот пресловутый бойкот.
Джон поцеловал Йоко.
Автомобиль остановился у плетеных ворот. Слабо мерцали уличные фонари, пустая дорога неохотно погружалась в сон.
Йоко вышла из машины. Она посмотрела на звёздное небо, а затем переключила внимание на одно из окон «Дакоты» откуда горел яркий свет.
- Шон ещё не спит, - проговорила она.
- Нужно Берте сказать, чтобы не давала смотреть ему допоздна мультики, - сказал Джон, закрыв дверь.
Лимузин сорвался прочь и скрылся в конце квартала.
- Ты строгий отец, - засмеялась Йоко.
- Если бы…
- Давай сегодня не поедим на студию.
- Нет уж… - Сказал Джон. – Грэг потом окончательно взбесится, он итак нас считает лентяями.
- Ага, - засмеялась Йоко.
Она засеменила к воротам. Джон не торопился. Он хотел ещё немного посмотреть на звёзды. Ему казалось, будто сегодня они светят ярче, чем вчера. Йоко возле двери обернулась и шаловливо показала ему язык. Джон усмехнулся.
«Ещё совсем как девочка, - подумал он. – Как же я её люблю».
Неожиданно за спиной он услышал мужской голос:
- Мистер Леннон.
Джон на миг представил, что это запоздавший проситель автографов или назойливый журналист с «Нью-Йорк таймс»… Гром прогремел неожиданно. Ужасная боль на секунду парализовало тело. Рука выронила чемодан. Джон лишь тогда понял, что в него стреляли. Он на миг обернулся и увидел парня, которому днём давал автограф.
«За что?» - Пронеслось в голове Джона.
Что-то внутри тела ломалось, в голове вертелась несусветица. Он обессилено зашатался в сторону двери и влетел в вестибюль, когда разбилось стекло.
- В меня стреляли! В меня стреляли! – Прохрипел Джон.
Йоко стояла напротив швейцара. Они оба застыли от ужаса, увидев окровавленного Джона.
Он лицом упал на кафельный пол, из его рта лилась струйкой кровь. Йоко с криками бросилась к Джону. Он ничего не слышал.
«Шон…Шон…я так и не уложил его спать».
Джон увидел, как швейцар скрылся за дверью, а спустя несколько минут в вестибюль вбежали несколько полицейских. Они понесли его к патрульной машине. Тело судорожно тряслось и теряло тепло. В последний раз Джон видел Йоко. Она рыдала и что-то кричала вслед. Её сдерживал пожилой сержант.
Джон оказался в патрульной машине. Он чувствовал, что из него льётся кровь, слышал биение собственного сердца и прекрасно понимал, что сегодня умрёт. Автомобиль мчался стрелой через Нью-Йоркские кварталы. Джон видел, как полицейские бессильно пытаются бороться за его жизнь, чтобы хоть как-то обмануть смерть. Это конец. Пелена застлала глаза. Периодически терялось сознание. Когда машина остановилась у больницы имени Рузвельта, Джон был уже мёртв…
Сон кончился. Пора браться за дело.
Смерть — это как пересесть из одной машины в другую.
Джон Леннон.
21.03.2012 год
Евгений Беловал