Территория стыда
Наталия Минибаева, Ася Федотова
Я не знаю, кто из нас двоих пишет эти строки.
Х.Л.Борхес
Подготовка статьи для нас новый опыт, и он отражает первые шаги на территорию стыда в качестве исследователей. Это очень странное чувство: как будто ты вырос, получил редкую профессию картографа и, по прошествии многих лет, возвращаешься в родное и знакомое место, где ты жил, где знал каждый поворот, где прятал в земле "секретики". Возвращаешься, чтоб изучить местность и составить ее карту. Вроде все знакомо, но изменился угол зрения.
Наталия Минибаева: Самое интересное, что я это место не узнала! Есть несколько «родных» и любимых для меня тем. Одна из них – тема стыда. Я долго к ней подбиралась: через страх оценки, через непринятие себя и т.д. Но я даже не формулировала эту, одну из главных тем моей жизни, как «стыд», я честно думала и была уверена, что со мной что-то не в порядке, что во мне есть жуткий изъян и что мне лучше быть кем-то другим.
Ася Федотова: И для меня это было так. Страх оценки – да, страх отвержения – да. Тема вины – тоже да. А о стыде я не задумывалась. Я даже умудрилась обнаружить, что для меня стыд – ключевая тема, а потом забыть это. Обнаружила случайно, читая книгу Роналда Поттер-Эфрона "Стыд, вина и алкоголизм", даже ходила с этим на терапию. Несколько лет назад на тренинге посвященном работе с травмой я записывала детские воспоминания, первое и последнее (самые значимые) были посвящены переживанию стыда. Первое ("визитная карточка")– в абсолютном одиночестве, последнее (по которому можно судить о прогнозе на терапию) – с надеждой на человеческий контакт, который там, в детстве, я не рискую установить. Меня это потрясло. Я нашла свою основную сложность. И умудрилась абсолютно искренне забыть все это еще на пару лет.
Н.М.: Смеюсь, насколько все похоже. Все мои самые тяжелые детские воспоминания тоже связаны с переживанием стыда: меня высмеивали, отвергали или не замечали. Я очень долгое время жила с уверенностью, что я мало кому интересна, что не очень-то глубокий, тонкий, умный человек. И что меня нельзя любить. Мне всегда приходилось кем-то казаться. Я научилась очень ловко мимикрировать: я могла быть какой угодно и кем угодно, я подстраивалась под собеседника, лишь бы меня не оттолкнули… И была очень удобной… Но только удовлетворения это не приносило, и я становилась еще более противной сама себе… Противна и внешне, и внутренне…
А.Ф.: У меня в детстве было мало возможностей подстроиться, были слишком противоречивые требования внутри семьи, вне семьи, всюду. У мамы, папы, бабушки, в школе были настолько разные ценности и ожидания, что то, что было достойным с одним, было преступным с другим и позорным с третьим. Примерно так. И мне так часто хотелось просто исчезнуть. Даже сейчас неловко говорить это, но я мечтала заболеть и медленно умирать, чтоб хоть как-то привлечь всех близких, заставить их обнаружить, какая я, полюбить.
Н.М.: Да... В детстве было мало шансов получить поддержку. Но в какой-то момент жизни, мне стали встречаться люди, которые начали меня принимать… и любить. Не то, чтобы до этого момента меня никто не любил… Были, конечно, мои подруги, но некоторые из них были сами достаточно раненые и вряд ли могли давать поддержку, скорее она требовалась им. И я очень долгое время была «жилеткой», «ушами», «палочкой выручалочкой», но мне в голову не приходило, что о помощи могу просить Я!
А.Ф.: Интересно. А мне становилось легче, когда я могла кому-то помочь. Это как-то оправдывало сам факт моего существования, давало мне право быть. А когда мне помогали (ведь были же люди, которые помогали), я начинала чувствовать дикую неловкость, я нуждалась в помощи и одновременно страдала от нее. Принципиальные изменения начались только когда я пошла на терапию. Появилась способность принимать поддержку, все стало меняться.
Н.М.: Когда я пошла учиться в "Гармонию" мне все еще было сложно иметь право голоса и свое мнение, все еще было стыдно проявляться, но появились принимающие, нестыдящие люди, с которыми можно быть разной. У меня есть друзья, родные, которые меня поддерживают и любят. И если что-то происходит в моей жизни, мне есть к кому пойти, есть с кем поделиться своими переживаниями. Я не чувствую себя одиноко.
Именно это и позволяет изменить угол зрения. И отношение к местности – она вызывает интерес, а не парализует. Наш первый совместный тренинг был посвящен теме оценок. Это, безусловно, был первый выход на территорию стыда, в тот момент еще представлявшую собой для нас terra incognita. Т.е. территория не была нами опознана. И постепенно обнаруживались страх несуществования, невозможность быть самим собой под взглядом другого, "плохость" и "ненужность". Тренинг был изменен, и мы сфокусировались не на оценке, а на страхе оценки. А потом нами была прочитана книга Гордона Уилера "Гештальттерапия постмодерна: за пределами индивидуализма" и территория была названа и на карте стали появляться координаты. Наш следующий шаг – прямое обращение к стыду.
I
Несколько слов о том, как мы понимаем природу и происхождение стыда, а также описание психологических защит от стыда и предпосылок и необходимых условий для его излечения. Мы опирались на работы Р.Поттер- Эфрона, Ж.М.Робина и Гордона Уилера.
За базовое определение стыда мы взяли формулировку Ж.-М.Робина: "Я чувствую стыд, как только я считаю, что я не такой, какой должен быть". Т.е. стыд – это то, что я испытываю, когда я чувствую, что мне лучше быть другим, нежели собой. Это общечеловеческое переживание, так или иначе связанное с сомнением в совершенстве самой человеческой природы. Интенсивность переживания стыда может варьироваться. Но в той или иной степени человек при этом "чувствует себя неадекватным своему человеческому облику - как будто, когда он родился, Бог совершил ошибку, создав такой бракованный и дефективный организм. Кризис стыда – духовный; стыдящийся человек задается вопросом, стоит ли ему жить, и часто не находит оправданий своему существованию. Он верит, что не является в полном смысле слова человеком"[1].
Происхождение стыда - межличностное: "стыд происходит из напряжения, появляющегося в тот момент, когда ребенок осознает свое существование как отдельного человеческого существа. Маленький ребенок постепенно осознает, что существует граница между ним и другими, что он – отдельная сущность, и что другие могут наблюдать за ним и оценивать его; цена самоосознавания – смущение"[2]. Стыд не существует вне контакта с окружающими, нет стыда без чьего-то взгляда. И этот взгляд может принадлежать кому угодно, это необязательно взгляд снаружи. Мартен пишет: "попав в эту сеть, каждый оказывается одновременно мухой и пауком[3]".
А.Ф.: Однажды испытав на себе взгляд снаружи, мы присваиваем его себе. Мне трудно представить себе количество людей, которые смотрят на меня изнутри в тяжелые моменты. И не только людей. У меня был сложный религиозный опыт в детстве (в советском детстве), на меня смотрит и осуждающий бог, как я его представляла в семь лет, и совесть эпохи.
Н.М. Именно поэтому от стыда и не спрятаться.
Сам по себе стыд не плох и не хорош. Функция стыда – сигнальная: он сигнализирует человеку о том, что "межличностный мост между ним и другими требует ремонта[4]". По Уилеру, стыд сообщает о недостаточности поддержки и связей в окружении человека, о недостаточности или отсутствии близких отношений. И как сигнал, умеренный стыд может быть полезен, он активизирует поиск поддержки и изменения.
Но "если стыд превращается в хронический и непереносимый, то я начинаю чувствовать, что мир, в котором живу — это „не мой мир“, я не родился в нем и для него, он не создан для меня, и в нем нет подходящего места для человека с моим внутренним миром и опытом[5]".
Переживающий стыд человек испытывает тотальное одиночество – свою изолированность от человечества, к которому он не может принадлежать. По Уилеру, понятия "стыда" и "чрезмерного одиночества" представляют собой два способа описания отсутствия внешней поддержки и в качестве переживаний являются идентичными. Таким образом, стыд и поддержка два противоположных полюса одной оси. По Поттеру-Эфрону, противоположностью стыда является гордость, крайним проявлением стыда является ощущение себя "недочеловеком", а крайним проявлением гордости – ощущение себя "сверхчеловеком" и по сути обе крайности мешают найти комфортный способ принадлежать миру, быть человеком в мире людей.
II
Мы уже упомянули, что нет стыда без наблюдателя, без чьего-то взгляда (будь то внешний или внутренний наблюдатель). Переживание себя как дефективной личности, в полном одиночестве и под взглядом других крайне мучительно. Поэтому человек использует множество защит от стыда. Изначально они помогают ему выжить (особенно это важно помнить, говоря о стыде, идущем родом из детства). Но большинство защит в какой-то момент становятся ловушками. Нам кажется необходимым отдельно коснуться основных защит от стыда. Поттер-Эфрон перечисляет следующие: уход, отрицание, перфекционизм, высокомерие, эксгибиционизм и ярость.
Интересно сопоставить этот список со "способами справиться со стыдом" приведенными Жан-Пьером Мартеном в "Книге стыда"- исследованию темы стыда в истории литературы. Мартен перечисляет следующие десять способов: метод распутника и циника, похожий на него метод театрально-шутовской, метод метаморфоз (заставить окружающих воспринимать вас иначе, притворившись другим или изменившись), метод эксгибициониста, метод вуайера (самому превратиться в наблюдателя), метод обманщика и самозванца, метод агрессивный, сопряженный с насилием и убийством, метод самоубийства и – как последний способ избежать самоубийства – метод смеха. Высмеять стыд, смеяться над собой и миром, "смеяться до колик и до обретения непосредственности[6]".
Ж.М.Робин называет еще проекцию (что очевидно) и самокритику, которая при всей своей болезненности может использоваться как защита. "Внутренний критик" может быть жестче и беспощадней любого стороннего наблюдателя. Оценить себя самому - попытка избежать жестокой оценки со стороны окружающих людей.
Рассмотрим отдельно такую защиту как уход, она может представлять большую опасность. Уход – попытка спрятаться от "всевидящего ока". Якоби пишет: "Стыдящийся человек хотел бы заставить весь мир отвести глаза, чтобы эту неловкую ситуацию не заметили. Не в силах убрать эти осуждающие глаза, его единственным желанием остается самому стать невидимым". Один из способов стать невидимым – не быть. Зачастую именно интенсивный, ничем не облегчаемый, стыд толкает людей на самоубийства.
Но суицид это крайний шаг. Есть другие способы несуществования – не быть собой, не жить свою жизнь это тоже внутреннее самоубийство, которое может быть завуалировано внешним псевдоблагополучием.
III
Чем излечивается стыд? Поскольку мы исходим из предпосылки того, что стыд – сообщение об отсутствии поддержки, своеобразный сигнал о том, что мы ушли далеко в сторону одиночества на оси стыд-поддержка, задача того, кто рядом, дать поддержку. Это сложная задача, поскольку стыдящийся изолирует себя от контакта, в попытке сохранить лицо, скрыть свою "неполноценность".
Один из осложняющих факторов – стыд стыда, долгое отношение к стыду, как к постыдному явлению.
Уилер пишет: "В унаследованной нами модели[7] стыд, в первую очередь, был эмоцией или признаком индивидуальной недостаточности, инфантильной формой чувства, зрелым проявлением которого являлась вина либо интернализованная личная ответственность. Таким образом, в старой модели сам по себе стыд всегда оставался чем-то постыдным, был свидетельством личностной неадекватности и задержанного развития, обычно указывавшим на чрезмерную связанность, присутствующую в социальном поле. И это при том, что та модель более всего ценила автономию в качестве вершины развития[8]".
Мы рассматриваем стыд как признак принадлежности к человеческому роду и человеческого состояния. Поводы для стыда в разных культурах и в разных эпохах могут быть разными, но само чувство – универсально и понятно человеку любой культуры. Мы можем сопереживать каждому, испытывающему стыд.
И как доказательство несостоятельности индивидуалистического восприятия мира приведем цитату из романа Питера Хега "Условно пригодные":
"А от этого лишь шаг до мысли, что человек на самом деле одинок. Что мир состоит из разделенных сознаний, изолированных в своей чувственной иллюзии, плавающих в пустоте, лишенной каких-либо свойств.
Он нигде этого прямо не говорит, но мысль эта лежит на поверхности. Мысль, что на самом деле человек одинок.
Когда я был изолирован от других людей, находясь в Ларе Ольсенс Мине в течение трех недель, то мир перестал существовать; в конце концов почти не осталось и внутренней действительности. Если человека полностью изолировать, то он перестает существовать.
Значит, на самом деле нельзя быть одиноким. На самом деле человек должен быть с другими людьми. Если человек остался совсем, совсем один,- он погиб".
И далее, пронзительно: "Но если ты хотя бы однажды почувствовал, что кто-то тебя любит, ты уже больше не пропадешь[9]".
Что это за любовь, которая может защитить человека от исчезновения?
С нашей точки зрения речь о принятии. То, что я как человеческое существо, принят другим человеческим существом. Стыд начинает излечиваться, когда он проявлен в условиях безопасных отношений. Уилер говорит об этих отношениях, как о близости. Близость – та связь, которая способствует выздоровлению от съедающего нас стыда. Даже однажды испытанная близость с другим человеком дает нам шанс вырваться из изоляции, созданной стыдом.
Н.М.: Мы сейчас обращаемся к психологам, но ведь на самом деле, терапия – частность, маленькая, при этом не основная часть жизни. Ведь терапия – это просто пример отношений. Близость это быть в отношениях с другим.
А.Ф. Для меня в детстве такими близкими отношениями были отношения с книжными героями, и я очень рано поняла, что за ними стоит писатель, живой человек, и именно с ним я находилась в близких отношениях. Лет в 12-13 я зачитывалась биографиями. Стивенсон, например, был очень близким моим другом, я с ним много пережила и оплакивала его смерть. И во взрослом возрасте, читая, я часто переживаю именно близость. Хег такой значимый Другой для меня. Я каждый раз, открывая его книги, перестаю испытывать одиночество. Возможно, этого недостаточно для полного выздоровления от стыда – но мне это сотни раз помогало преодолеть кризис стыда. Давало импульс вернуться к людям, искать связи с людьми.
Н.М. Задача терапии именно дать этот импульс! Испытав близость в терапевтических отношениях, строить близкие отношения с близкими. Смешно звучит.
За построение именно таких отношений отвечает терапевт. Поддерживающие, безопасные отношения начинаются с принятия и признания другого человека, таким, какой он есть, а не таким, каким я хочу его видеть. Терапия неэффективна без этого принятия, т.е. если перед нами глубоко стыдящийся человек, важно признать то, что происходит, признать и принять стыд, свойственный нашей с ним общей человеческой природе.
IV
Что может этому помешать?
Стыд, как все обладающие высокой энергией чувства, оказывает сильное влияние на окружающих. Иначе говоря, невозможно находиться в заразительной атмосфере стыда не подвергаясь его воздействию. При встрече с чужим стыдом невозможно избежать встречи с собственным стыдом. Это происходит повсеместно, но сейчас мы уже обращаемся именно к терапевтическим отношениям.
У терапевта есть риск уйти в те же защиты, которыми пользуется (или не пользуется) клиент. Встретившись со своим стыдом, терапевт может, не замечая его, спроецировать на уже нагруженного стыдом клиента еще и свой стыд. Учитывая, что клиент, обращающийся за помощью, и так "хочет быть кем-то другим, а не собой", терапевту очень легко усугубить это глубокое чувство несоответствия, передав клиенту послание, что он не должен чувствовать то, что чувствует и в итоге послание, что он не должен быть собой.
Н.М.: Это происходит самыми разными способами, часто незлонамеренными, фразами типа: "Да ничего страшного", "Со всеми бывает", "Какая чушь!", или наоборот использованием умных слов, вроде: "Это Вы интериоризировали стыд Вашей матери". Вообще, когда мы используем специальные термины, мы ставим себя на позицию экспертов, т.е. становимся выше клиента и умнее.
А.Ф.: Начали с "не быть собой" и к этому же пришли. Круг стыда замыкается. Не хочется заканчивать статью тем "как не надо", но именно острота этого "как не надо" и подтолкнула нас к этой работе.
Мы не можем полностью избежать ситуаций, когда мы заставляем стыдиться. Но проработанный стыд терапевта – шанс на проработку стыда клиентом.
На тренинге мы приглашаем участников исследовать собственные взаимоотношения со стыдом и обнаружить, как стыд соотносится с поддержкой, в надежде, что это поможет им в жизни и в работе, как помогло нам.
Список использованной литературы
1. Мартен, Ж.-П. Книга стыда. М.: Текст, 2009.
2. Поттер-Эфрон, Р. Стыд, вина и алкоголизм. М.: Институт общегуманитарных исследований, 2002.
3. Робин, Ж.-М. Быть в присутствии Другого: Этюды по психотерапии. М.: Институт общегуманитарных исследований, 2008.
4. Робин, Ж.-М. Стыд (Лекция на семинаре "Современные теории гештальттерапии", проходившем в феврале 2001 года в Москве).
5. Уилер, Г. Гештальттерапия постмодерна: за пределами индивидуализма. М.: Смысл, 2005.
6. Хег, П. Условно пригодные. СПб.: Symposium, 2003.
- Якоби, М. Стыд и истоки самоуважения (интернет-версия).
[1] Поттер-Эфрон, 19
[2] Поттер-Эфрон, 24
[3] Мартен, 24
[4] Поттер-Эфрон, 47
[5] Уилер, 288
[6] Ж.П.Мартен, 283
[7] Уилер в своей книге предлагает другую модель человеческих отношений
[8] Уилер, 43
[9] Питер Хег, 272-3