Так общество поляризуется на относительно замкнутые социальные группы: "элиту" — социальную базу управленцев и производительно трудящиеся классы. Исторический путь любого общества — путь сотрудничества двух этих групп в развитии общественного производства и одновременно путь их борьбы
за одинаковое понимание социальной справедливости. Развитие общественного производства обусловлено качеством управления и исторически выражалось в росте производительности общественного труда и изменении спектра производства (объём производства и номенклатура выпускаемой продукции).
Уровень производительности общественного труда, темпы её роста, спектр производства и уровень социальной напряжённости
в обществе взаимосвязаны. Они изменяются во времени, и эти процессы носят колебательный характер, хотя бы вследствие недостаточной производительности сельскохозяйственного производства (даже
в наши дни) и подчинённости урожайности ритмике колебаний энергетического потенциала биосферы Земли. Заодно отметим, что
по этой причине годовые колебания урожайности в значительной мере астрологически предсказуемы. Древность астрологии и периодически возобновляющиеся споры о том, есть ли в астрологии рациональное зерно, и в чём оно — ещё одно историческое явление, подтверждающее наш вывод о формировании глобальной концептуальной власти в недрах тайных жреческих иерархий во времена древности.
Управление обществом предполагает прежде всего управление спектром производства, темпами роста общественной производительности труда, уровнем социальной напряжённости между управляющими и непосредственно производящими классами. Как видим, общество вписывается и в принцип вибрации, и в принцип полярности, и
в принцип ритма.
***
Теперь вводим в НАЦИОНАЛЬНОЕ ОБЩЕСТВО социального жида. Он говорит на местном языке, живёт на обшей всем территории, некоторым образом участвует в хозяйственной деятельности местного населения и в этих трёх аспектах сливается с ним. Но есть ещё один аспект — религия, запрещающая обычно ассимиляцию (хотя есть периоды, когда "ассимиляция" поощряется), воспевающая определённые виды "хозяйственной" деятельности и обязывающая воспринимать всех евреев и в этом национальном обществе, и вне
его, в качестве единого сообщества, противостоящего национальным обществам. Чтобы понять жизнь социального жида в качестве управляющего третьего посмотрим на него с точки зрения политэкономии.
Не сказала марксистская политэкономия и главного об ИНСТИТУТЕ КРЕДИТА, воспетого в «Ветхом Завете» в качестве "национального" иудейского дела («Второзаконие», гл. 23:20, гл. 28:12–14). Кредит становится основным средством экономической борьбы (4‑й приоритет обобщённого оружия) с того момента, как общество признало деньги — отчуждённую сущность труда и бытия, ВСЕОБЩИЙ ЭКВИВАЛЕНТ разнородного труда. ССУДНЫЙ ПРОЦЕНТ в руках социального жида всегда больше (с учётом инфляции), чем средние для общества темпы роста производительности труда. Это соотношение ведёт к тому, что в ходе общественного развития отчуждённая сущность труда и бытия (деньги), соответствующая вновь созданному продукту, сосредотачивается в руках кредитора. Так общественное богатство
в своей отчуждённой форме (деньги не пахнут!) перетекает от производителя и управленца-предпринимателя к кредитору.
Высокая инфляция способствует концентрации общественного богатства в его отчуждённой форме в руках социального жида.
В процессе девальвации денежной единицы из-за изменения спектра цен на товары и услуги (меняется не только «масштаб» цен, но и соотношение цен на разные товары, что многие помнят по опыту реформы 1961 г., т. е. меняется спектр цен) социальный жид расширяет область контроля над реальным трудом и бытием в его конкретных проявлениях. Поскольку инфляция сопровождает войны, то глобальный предиктор в них заинтересован осознанно, а социальный жид подсознательно, так как тогда концентрация богатства идёт быстрее 1*. Так и в войну, и в мир, и в перестройку с её "хозрасчётом" идёт завоевание мира путём концентрации в руках социального жида общественного богатства в его отчуждённой форме. Лион Фейхтвангер в «Испанской балладе» и прочем этот процесс описал так, что иудеи представляются страдальцами и в войну, и
в мир, а Лев Толстой в «Войне и мире» об этом писать не стал, хотя это — главное и в войне, и в мире.
***
Комментарий:
1* ▼ В войне еврейство с оружием в руках участвовать де любит. A. З. Романенко в кн. «О классовой сущности сионизма» (ист. 41) пишет: «Проведённая перепись состава двухсот стрелковых дивизий Советской Армии на фронте общей численностью более миллиона человек в 1944 году (по общепризнанным нормам социологов — на достаточном статистическом материале) показала, что евреи составили в этих дивизиях 1,28 процента, то есть в процентном отношении меньше, чем в общем составе населения страны» (стр. 105). Сами понимаете, что это не упрёк тем евреям, что честно воевали, но это и не является "антисемитизмом" в отношении тех, кто отлынивал от войны не боясь даже плена в "антисемитской" Германии. Данные кн. Романенко захватывают только 1944 г., но каждый может убедиться: в кадрах военной кинохроники в окопах еврейские лица мелькают гораздо реже, чем в титрах кинематографа (в том числе и про войну), списках АН СССР и республик, списках редколлегий и творческих союзов и т. п. Так было и в давние времена. Победитель, взяв город, грабил его. Грабил и «еврейский квартал », но золото не задерживалось в ранцах солдат, а перетекало к маркитантам, изрядная часть которых прикочевала вслед за войском из другого «еврейского квартала ». Поскольку войско грабило не только «еврейские кварталы», то к маркитантам перетекало золото всех побеждённых, а не только "бедных" евреев. Так, жертвуя социальным жидом в одной стране, мировое еврейство становилось
в целом богаче и возвышалось над миром. Суть дела верно передал Юрий Кузнецов в стихотворении «Маркитанты»:
Было так, если верить молве,
Или не было вовсе.
Лейтенанты всегда в голове,
Маркитанты в обозе.
Шла пехота. Равненье на "ять"!
Прекратить разговоры!
А навстречу враждебная рать –
Через реки и горы.
Вот сошлись против неба они
И разбили два стана.
Тут и там загорелись огни.
Поднялись два тумана.
Лейтенанты не стали пытать
Ни ума, ни таланта.
Думать нечего. Надо послать
Толмача-маркитанта!
– Эй, сумеешь на совесть и страх
Поработать, крапивник?
Поразнюхать о слабых местах
И чем дышит противник? –
И противник не стал размышлять
От ума и таланта,
Делать нечего. Надо послать
Своего маркитанта!
Маркитанты обеих сторон –
Люди близкого круга.
Почитай с легендарных времён
Понимали друг друга.
Через поле в ничейных кустах
К носу нос повстречались.
Столковались на совесть и страх
Обнялись и расстались.
Воротился довольный впотьмах
Тот и этот крапивник
И поведал о тёмных местах
И чем дышит противник.
А на утро, как только с куста
Засвистала пичуга,
Зарубили и в мать и в креста
Оба войска друг друга.
А живые воздали телам,
Что погибли геройски.
Поделили добро пополам
И расстались по свойски.
Ведь живые обеих сторон –
Люди близкого круга
Почитай с легендарных времён
Понимали друг друга.
Классические маркитанты сошли со сцены вместе со средневековыми армиями, но дух маркитантства уверенно несут современная журналистика и дипломатия. Да и советская наука продала государственных секретов СССР куда больше, чем братья Чаушеску. ▼
***
Когда процесс концентрации общественного достояния в его отчуждённой форме заходит достаточно далеко, то институт кредита становится СРЕДСТВОМ УПРАВЛЕНИЯ рыночной экономикой
в целом.
***
Благодаря превышению ссудного процента над темпами роста производительности труда, социальный жид сосредоточил в своих руках непропорционально большую долю национального общественного богатства в его отчуждённой (денежной) форме.
Благодаря межнациональной общности, предписанной религией, социальный жид создал первую в мире НАЦИОНАЛЬНУЮ МОНОПОЛИЮ — иудейский финансовый капитал, взявший под контроль мировые деньги. (В данном случае общность межнациональная, а не взаимно-национальная).
Благодаря несоизмеримой мощи иудейского финансового капитала по сравнению с любым отдельным конкурентом, "свободным" частным предпринимателем, социальный жид обрёл способность выступать в роли УПРАВЛЯЮЩЕГО ТРЕТЬЕГО
не только в каждом национальном обществе, но и в почти глобальном сообществе.
*****
Институт кредита явился также ускорителем развития экономической мощи европейской цивилизации, однако, в ущерб её духовному развитию. Первое проявилось в том, что европейцы высадились в Америке, цивилизация которой не имела развитого института кредита, освящённого религией; а второе выразилось в том, что коренные народы Америки в большинстве своём пали жертвой геноцида, учинённого европейцами, и их культура была стёрта с лица Земли.
Институт кредита дал возможность глобальному предиктору поддерживать в обществах иллюзию существования "стихии рынка". Стихия рынка, действительно существует и длительное время существовала, но только с точки зрения каждого, отдельно взятого предпринимателя. Существовала она до момента, когда промышленный капитал тоже, как и финансовый стал обретать черты монополии. Но рынок в целом был управляем через институт кредита сразу же, как только общества вступали в эпоху товарного производства, т. е. ‗ такого, когда основная часть продукции производится не для себя, а на продажу. Манипулируя объёмом, направленностью кредита, величиной ссудного процента можно в определённых пределах управлять спектром производства, темпами роста общественной производительности труда и уровнем социальной напряжённости для общества в целом.
Кредит ростовщика, дающего в рост " свои " деньги, от банковского кредита отличается только тем, что банк отдаёт обществу в виде процентов по вкладам "клок шерсти" состриженный им с общества; кроме того, банковский кредит в качестве средства управления эффективнее, чем ростовщический, так как, привлекая вкладчиков, он контролирует обращение большей доли общественных финансов.
Кризисы «перепроизводства», «финансовые» кризисы по крайней мере с начала XIX века — результат целенаправленного воздействия глобального предиктора на рыночную экономику стран, исходя из интересов дальнейшей концентрации управления глобальной рыночной экономикой в целом.
Величина ссудного процента всегда определяется, исходя из её превышения над темпами роста производительности общественного труда с учётом темпов инфляции и «твёрдости» валюты. Непомерно взвинченный судный процент парализует финансовую систему общества, что ведёт к обострению социальной напряжённости в нём
вследствие потери управления производством и распределением продукции. Умеренный ссудный процент обеспечивает развитие экономики, рост благосостояния всех членов общества в той или иной степени, и социальная напряжённость падает.
Теперь вернёмся к социальному жиду. Масса мелких жидков снимает с производительно трудящихся масс отчуждённую сущность труда и бытия — деньги. Они перераспределяются в иудейской общине через шекель (налог в пользу общины) и идут на кредитование управляющих классов, которые, в свою очередь, чтобы вернуть кредит, наседают на производительно трудящиеся классы, взвинчивая уровень эксплуатации непомерно, когда ссудный процент и темпы инфляции велики. Социальный жид посредничает между производящими и управляющими классами общества. Еврейская беднота входит (и как мироеды, и как добросовестные труженики) в трудящиеся классы, а жидовская верхушка входит в правящие классы, но при этом всё еврейство в силу религиозно-клановой общности выступает внутри национального общества в качестве социального третьего, частично даже не осознавая этого, формально принадлежа к разным классам национального общественного устройства. Через посредничество управляющего третьего — социального жида — глобальный предиктор оценивает состояние каждого общества и навязывает ему проведение в жизнь политики, далеко не всегда совпадающей с национальными интересами, манипулируя величиной ссудного процента, объёмом и направленностью кредита (взятки — вид кредита).
Институт денежного кредита позволяет за отчуждённой сущностью труда и бытия скрыть цели управления, поскольку для подавляющего большинства людей за "стихией рынка" не видно иных целей жизни, кроме денег, при их постоянной нехватке в условиях инфляции и роста цен, сопровождающих "прогресс цивилизации". Институт кредита позволяет скрыться за отчуждённой сущностью труда и бытия и подлинным держателям власти. Это отразилось даже в пословице социального жида: «Были бы здоровье и деньги, а остальное мы купим» — уже знакомая недооценка владения Знанием. Видение общего хода вещей нельзя купить: отчуждённая сущность, ссудный процент и т. п. — только часть общего хода вещей. И по этой причине кредитор — несамостоятельная фигура. Он управляем теми, кто знает и осознаёт общий ход вещей в прошлом и в будущем. За тысячи лет глобальный предиктор развил в совершенстве способы управления как отдельными людьми, так и человеческими общностями, когда те, не осознавая общего хода вещей, искренне делают, как своё собственное, только часть чужого, даже враждебного для них дела (уже упоминавшиеся французские офицеры-масоны во времена франко-прусской воины). Кредитор —
не исключение из этого правила; его никто не застрахует от стороннего управления в обход контроля его сознания: через религию, через неполноту информации, через искажение в средствах информации реального содержания процесса в субъективных интерпретациях и т. п. Кредитор — осёл, который должен идти там, где войско не проходит или неуместно (см. стр. 274). Если он становятся неуправляем, то транснациональная монополия отступается от него. Он переходит в разряд "свободных" частных предпринимателей, после чего монополия его разоряет в назидание другим. 1*
***
Комментарий:
1* ▼ Относительно недавно, когда потребовалось разорить, то есть наказать, владельцев фирмы, производящей запонки, то почти во всем мире, включая и CCCР (!!!), было прекращено производство рубашек с петлями под запонки. Поскольку покупатель ленив, и
петли сам не делает, то фирма разорилась, а её владельцам не дали перекачать капитал в другие отрасли промышленности. ▼
***
По этим причинам большинство видит исторический процесс
в каждом обществе стихийным, или, в крайнем случае, управляемым "денежными мешками". Но концептуальную власть, стоящую над финансистами, мало кто видит.
Так институт кредита двойным кордоном (деньги — первый, кредиторы — второй) ограждает глобальную концептуальную власть от общественного сознания человечества и делает социального жида "оградой вокруг закона Моисея", что позволяет управлять народами и человечеством через их общественное подсознание наряду с религиями и «светскими» идеологиями. Обойти контроль сознания — главная задача глобального предиктора, стоящего над народами и преследующего свои цели, скрываемые от человечества. Бороться с этим можно тоже только на уровне общественного сознания и общественного подсознания. Воздействовать необходимо на обе эти общественные информационные системы согласованно.
Имея ввиду лёгкий переход, аналогичный переходу из «воды»
в «масло» и обратно, А. С. Пушкин к пророческому «Домику в Коломне» дал эпиграф:. «Modo vir, modo femina», что означает: «То мужчина, то женщина». Социальный жид, выступающий в роли управляющего третьего должен легко менять свой вид с «масла» на «воду» и обратно, а для этого должен всегда оставаться самим собой, т. е. отчужденным от общества. Для этого в иудейских массах и истребляли видение общего хода вещей, не давая их древу профессий пустить корни
в чьей-либо земле, и заслоняли от них Мир его золотым призраком, дабы подавить образное мышление. Попытки национальных государств принудительно развить корни иудейского древа профессий всегда наталкивались на саботаж, организованный верхушкой социального жида. О том, как организуется саботаж, Н. С. Лесков писал в «Жидовской кувырколлегии». В России такие попытки предпринимались во времена Екатерины II и в первые годы Советской власти, но оба раза безуспешно.
Так социальный жид выступает в роли управляющего третьего
в досоциалистических формациях. В «социалистических» формациях с плановой экономикой всё примерно также, но вместо денег и системы денежного кредита в качестве средства управления выступает непосредственно информация и система режима секретности работ, т. е. система кредита доверия. Это — определённый прогресс, так как обществу уже видно непосредственно в действии обобщённое оружие 1–3 приоритетов, а не 4‑го приоритета, как при рыночной экономике, да и социальный жид уже больше мельтешит и в системе режима, и
в средствах массовой информации, и в системе образования и т. п., что делает его роль более заметной.
Управляющее третье, растекаясь в "противоположностях", не даёт им чрезмерно поляризоваться, когда процесс "борьбы" идёт быстрее, чем требуется предиктору; и не даёт, искусственно поляризуясь, "противоположностям" сгладиться, когда процесс их "борьбы" норовит угаснуть. Но управляющее третье всегда отличает внутренне
себя от управляемой среды, в то время как однонациональные "противоположности" отличают друг друга, но не выделяют в себе достаточно чётко это самое, отличное от них, социальное, управляющее третье. Всё это и позволяет стоять над процессом,
но не управляющему третьему, а ЧЕТВЁРТОМУ, в данном случае глобальному иудейскому предиктору. Так дело обстоит в национальных обществах.
*****
***
КОММЕНТАРИЙ к ПРИНЦИПУ УПРАВЛЯЮЩЕГО ТРЕТЬЕГО.
Что дело обстояло именно таким образом в России XIX века явствует из произведений русских писателей. Это является причиной обстоятельной жидоисключающей цензуры, которой подверглась национальная дореволюционная классика во времена «советской» власти.
Состояние трудящихся классов в «Помпадурах и помпадуршах» М. Е. Салтыков-Щедрин описал так: «…мужик даже не боится внутренней политики, потому просто, что не понимает её. Как ты его
не донимай, он всё-таки будет думать, что это не "внутренняя политика", а просто божеское попущение вроде голода, мора, наводнения; с той лишь разницею, что на этот раз воплощением этого попущения является помпадур (теперь «аппарат», «административно-командная система» и т. п. — авт.)». (Ист. 7, стр. 208).
Сказал Михаил Евграфович и о правящем классе, обобщённо «помпадуре»: «….главное его качество есть простодушие, усугублённое неразвитостью, и что вследствие этого голова его полна бредней, которые смотря по обстоятельствам, принимают благоприятный или неблагоприятный для обывателя (т. е. для «мужика» так как в те времена слово обыватель не носило современной негативной окраски — авт.) характер». (Ист. 7, стр. 191).
Интересно то, что обстоятельства вне контроля «помпадура», а «внутренняя политика» — бредни «помпадура» — «обстоятельства» «мужиком» воспринимаются без понимания механизма, но в целом совершенно правильно, в качестве «божеского попущения», не зависящего от «помпадура». Появляется место для работы управляющего третьего: «бывшего откупщика, а ныне железнодорожного деятеля Моисея Соломоновича». (Ист. 7, стр. 198), который уже «выкрест из жидов».
И на пасху «Моисей Соломонович говеют'с». Пояснение к этому Михаил Евграфович даёт в «Истории одного города»: «…торговый баланс всегда склоняется в пользу Глупова. Является великое изобилие звонкой монеты, которую, однако ж, глуповцы презирают и бросают в навоз (что поделаешь, презираем как Самоцель: «Там царь Кощей над златом чахнет, там русский дух, там Русью пахнет» — отчуждённая сущность, она всегда не нравилась «мужику», не нравится и НЕ БУДЕТ НРАВИТЬСЯ, что и погубит перестройку — авт.), а из навоза секретным образов выкапывают её евреи и употребляют на исходатайствование железнодорожных концессий (теперь «кооперативов» — авт.)». (Ист. 19, стр. 414).
Что это за секретный способ — откупа́ — рассказал Алексей Константинович Толстой (1817–1875):
Стучат и расходятся чарки
Питейное дело растёт,
Жиды богатеют, жиреют,
Беднеет, худеет народ. (Ист. 33)
Как видите, за прошедшие сто лет с лишком изменились только формы, содержание же принципа «управляющего третьего» осталось без изменений.
К этому следует добавить, что Михаил Евграфович писал, что как только «мужик» поймёт, что такое внутренняя политика, то конец этой самой внутренней политике, опирающейся на принцип управляющего третьего.
Кроме того, проРАБЫперестройки, сторонники «кооперации» уже убедились, что хотя «мужик» и стал рабочим, колхозником, инженером, но отчуждённая сущность труда и бытия, концентрирующаяся в руках многонационального СОЦИАЛЬНОГО ЖИДА, составляющего 2–3% населения, ему по‑прежнему не нравится. Поскольку неприятие САМОДОВЛЕНИЯ отчуждённой сущности труда и бытия относится к общему ходу вещей, то оно вне логики развития, и вне понимания мышления социального жида.
Тем, кто считает, что Российские народы не видят в Мире ничего, не отчуждённого от водки, и ничём, кроме водки не интересуется, напомним рассказ Николая Семёновича Лескова «Жидовская кувырколлегия» (ист. 62, стр. 140–168), дабы пропарить души их
в хорошей русской баньке; чище будут… Суть дела сводится
к следующему.
Самодержец Николай I решил, что раз евреи живут в России, то должны давать рекрутов в армию и флот. Синагога этого не хотела и давала взятки государственным чиновникам (Генерал Ермолов просил Александра I произвести его в немцы, так что "русская продажность" здесь ни при чем; а министр иностранных дел, впоследствии канцлер, граф Несельроде вообще из австрийских евреев — авт.). Социальный жид по мнению синагоги должен участвовать в воине иным образом, занимаясь не ратным делом, а финансовым, посредничая между воюющими и наживаясь на обоих противниках. Однако в России многие считали иначе. Граф Мордвинов был сторонником службы евреев в армии. Ему через бедного родственника предложено было принять депутацию евреев, выслушать «два жидовских слова и ни одного своего не сказать» (стр. 144). Граф согласился: «…два жидовских слова выслушаю и ни одного своего не скажу».
Пришли жиды, принесли три сельдяных бочонка. Граф вышел к ним. Жиды вскрыли бочонки — они полны золота; сказали жиды: «Возьмите, — молчите», и ушли поклонившись. Граф исполнил обещание: сидит на заседании Государственного совета молчит, а все остальные говорят один другого бойчее, что евреев никак нельзя брать в военную службу: всю армию развалят.
Государь и спрашивает Мордвинова: «Что вы, граф Николай Семёнович, молчите? Для какой причины? Я ваше мнение знать очень желаю.
A Мордвинов будто отвечал:
— Простите, ваше величество, я не могу говорить, потому что я жидам продался.
Государь большие глаза сделал и говорит:
— Этого быть не может.
— Нет, точно так, — отвечает Мордвинов: — я три сельдяные бочонка с золотом взял, чтобы ни слова правды не сказывать.
Государь улыбнулся и сказал:
— Если вам три бочонка золота дали за то, чтобы вы только молчали, сколько же надо было дать тем, которые взялись говорить?» С этими словами Николаи I начертал «быть по сему» на проекте, где было предусмотрено, «чтобы евреев брать в рекруты наравне с прочими».
В черте осёдлости (ложа прессы в Государственной думе называлась в кругу «черносотенных» депутатов «чертой осёдлости»; а как теперь в Верховном Совете? — авт.) от этого дела «поднялся ужасный гвалт и вой. Жиды кричали громко, а жидовки ещё громче. (…) Даже не знали какому Богу молиться, которому жаловаться. До того дошло, что к покойному императору Александру Павловичу руки вверх все поднимали и вопили на небо:
— Ай, Александер, Александер, посмотри, що з нами твий Миколайчик робит! (О причинах такой любви в черте осёдлости к Александру I скажем позднее: это не просто так — авт.).
Пошла по черте осёдлости волна членовредительства (дополнительно к обрезанию) и эпидемия симуляций, местечки обезжиденели. Набор рекрутов пошёл туго, и вскоре было приказано за каждого недоимочного рекрута брать трёх штрафных. (По другим источникам еврейских мальчишек отлавливали в местечках и отправляли в школы кантонистов; но, что поделаешь, если взрослое население увиливало от набора. Это — справедливо — войско защищает всех: и евреев и гоев — авт.) Сдавали еврейские общины бедноту и неугодных кагалу. Сдавали сверхвозрастных: по присяге. Ходили целые команды по 12 человек, профессиональных клятвопреступников, профессионально под присягой показывавших, что угодно: «Чи нэма чого присягать?» «Соберут, бывало, двенадцать прохвостов, приведут к присяге с незаметным нарушением форм и обрядов (клятва становится недействительной, греха нет, если «Тора»
"неистинная", то есть в ней стёрлись некоторые буквы и т. п.; такие «Торы» специально держали в синагогах — авт.), — те врут, что им закажут. Кому надо назначить сколько лет, столько они о покажут, а власти обязаны были им верить… Смех и грех!»
Так попал в солдаты некий сверхвозрастный Лейзер. У Лейзера «ребёнков» «семь штуков», которые «все себе имеют желудки, которые кушать просят». На вопрос, как Лейзера община не пожалела и сдала
в рекруты, где же у них совесть, — Лейзер отвечал: «Какая же у наших жидов совесть?»
В общем набрали… Даже фрунту обучили. Но синагога хотела, чтобы власть сама отказалась от «жидовских рекрутских наборов». Стали обучать стрельбе, и началось: «…как им скомандуют: "пали!" — они выпалят и повалятся, ружья бросят, а сами ногами дрыгают…»
А объяснение этому жиды такое дают: «…Бог создал жида не к тому, чтобы палить из ружья, ежели которое стреляет, а мы должны торговать и всякие мастерства делать. Мы ружьём, которое стреляет, все махать можем, а стрелять, если которое, стреляет, — мы этого не можем».
Три описываемых жидовина в свободное от несения службы время шили дамские платья. После такой стрельбы отодрали их, как это в те времена делалось — жиды шьют теперь, лёжа на животе. Но как команда «пали!» — всё равно падают.
Приставили к ним поляка капрального и объяснили, что жиды уже пороты и «начерно и набело». Тот сказал: «…не суть важно: жид поляка не обманет», — и занялся обучением личного состава: выпорол их после стрельб и спереди, и сзади — жиды шьют стоя.
Поляка отстранили, приставили немца. После учений под руководством немца приводится диалог:
— Живы жиды?
— Как есть живы, ваше благородие.
— Работают?
— Никак нет, ваше благородие.
— Что же они делают?
— Морды вверх держат.
— Что ты врёшь, — зачем морды вверх держат?
— Очень морды у них, ваше благородие, поопухли, как будто пчелы изъели, и глаз не видать; работать никак невозможно, только пить просят. (Далее сообщается: немец их отделал так, что щеки распухли и «жидовских носов» видно не стало, так заплыли: — авт.)
— Господи! — воскликнул я в душе своей, — да что же за мука такая мне ниспослана с этими тремя жидовинами; (…)
— Гораздо лучше, думаю, — если бы их в рекруты не брали. (Как и добивалась синагога: — авт.)
Всё это солдаты назвали «жидовской кувырколлегией». Прекратил её русский солдат. Когда всё было им подготовлено, перед командиром предстала следующая картина: «Прихожу и вижу, что через всю реку протянута верёвка, а на ней держатся две лодки, а на лодках положена кладка в одну доску». Завели жидов на доску, скомандовали: «пли!» Жиды выстрелили, «и… представьте себе — жид (…) ни один не упал!» Спрашивают жидов, что же они не падают? «А они отвечают: "мозе, ту глибоко"». После этого по всем гарнизонам, все видели, проехал верхом «какой-то "жид каштановатый, конь сивый, бородатый", — и кувырколлегия повсеместно сразу кончилась. Да и нельзя иначе: ведь евреи же люди очень умные: как они увидели, что ни шибком да рывком, а НАСТОЯЩИМ УМОМ за них взялись (выделено нами — авт.) — они и полно баловаться. Даже благодарили, что, говорят, "теперь наши видят, что нам нельзя было не служить". Ведь они больше своих боятся».