Онс силой хватает меня за запястье и дергает к себе.
— Я не «милашка», детка. У себя в постели я всегда буду трахать твою задницу, а не наоборот.
Точно. Озвучено громко и четко.
— И мне кажется, наступила моя очередь, а значит и мои правила, — он зажимает в кулаке мои волосы и толкает свой член глубоко мне в горло. Единственный раз мужчина вытворял со мной такое, я быланастолько потрясена и оскорблена, что укусила его. Но с этим Богочеловеком, я не испытываю не оскорбления, не потрясения. Нисколько. Я позволяю ему полностью взять контроль на себя. Он с силой, жесткотрахает мой рот. В его движениях чувствуется почти отчаяние, я понимаю его и готова ему подчиниться. Хорошо, по крайней мере осознавать, что на физическом плане я необходима ему также, как и он мне.
Он тянется к прикроватной тумбочке. Я слышу звук рвущейся фольги,протягиваетмне презерватив.
— Залезай на меня, — приказывает он.
Я натягиваю презерватив на его член и зависаю своей киской над его массивной пульсирующейэрекцией. Эта секунда, какая-то щемяще сладкая. Желание быть полностью заполненной им раскаляет меня добела. Еле-еле двигаясь в мучительном темпе улитки, я опускаюсь на него, такого я никогда не ощущала.
Я не спешу полностью опуститься на него, продолжаю удерживатьсебя на весу, чтобы хоть немного привыкнуть к его объему.
— Слишком большой? — рычит он.
— Нет, я смогу принять его всего. Знаю, что смогу, — я опускаюсь немного ниже. — Вау!—Он улыбается довольный от моего возгласа, словно испытывает удовольствие, разрушая меня для всех других мужчин.
Я начинаю двигаться и нашитела соприкасаются с глухим, хлюпающим звуком. Чем быстрее я опускаюсь на его скользкийчлен, тем жарче становится у меня между ног.
— Жестче, — подгоняет он меня, приподнимая мое тело, чтобы я увеличила темп.
Моякиска набухла и болит от его вбиваний.
— К черту твойдьявольскийзаколдованный пенис. Я не смогу ходить целую неделю, — ахаю я.
Он кончает, с настоящей чертовщиной в глазах, сжимая мышцы. Зачарованно я смотрю на него. Он представляет собой великолепное чисто мужское зрелище. Он впивается пальцами мне в задницу, крепко сжимая плоть, мое тело продолжает двигаться на нем, запускает руку ко мне между бедер, возбуждая клитор до тех пор, пока мои соки не текут по его члену, я кончаю в третий раз.
Этот оргазм намного сильнее и более жесткий. Он,как стена,врезается в меня, и я кричу, как лунатик банши.
Возвращаясь назад, запыхавшаяся и сжимающая руками его грудь, я наталкиваюсь на дикий взгляд его сияющих глаз. Я пытаюсь слезть с него, но он крепко удерживает меня на месте.
— Еще рано, — говорит он.
— Рано?
— Да, — утверждает он, его глаза горят какой-то неимоверной силой, мурашки ползуту меня по спине и шее, разливаясь теплом. Надеюсь, в темноте он не увидит, что я покраснела, чтобы скрыть свою реакцию, яначинаю подтрунивать над ним.
— Эй, привет самый похотливый в мире член, — хрипло произношуя.
Он проходится большим пальцем по моей нижней губе.
— Твои губы цвета спелых персиков, Сэвидж.
Я специально облизываю губы.
— В тебе столько дерьма, Иден.
Он смеется.
— Атвоя кожа мерцает в темноте... как жемчуг.
— Хорошо, теперь ты на самом деле издеваешься.
Он улыбается, и от это его лицо становится нежным мечтательным, и он становится таким чертовски привлекательным, что я хочу съесть, но не могу этого сделать. Ранее проявленное ко мне пренебрежение, до сих отзывается во мне болью.
Но нежное мгновение длится не долго, он заставляет меня упереться на колени. С силой впивается руками вягодицы и вдалбливаетсяснова и снова.
Дом
Я трахаю ее как одержимый. Обстановка комнаты расплывается у меня перед глазами и ускользает, словно облако. Остаемсятолько она и я и больше ничего. Мой ум входит в штопор, раскручивая давние«волшебные круги», создавая иллюзию обмана, вокруг нас. Я теряю чувство времени, проникая в ее естество, сливающееся со мной и оживляющеемое мертвое и израненноенутро.
Ледяные волны до сих пор грохочут вокруг меня, но я не чувствую боли. Я еще сильнее хватаю ее за ягодицы и рычу как зверь. Знаю, боль вернется (она отступила на время), но огромное облегчение, которое я испытываю, невозможно описать словами.
11.
Элла
Ты можешь забыть столько вечеров печали,
благодаря утренней ласке.
Jesans, Жан Габен
Я просыпаюсь на спине, прижавшись щекой к груди Доминика, его большая ладонь покоится у меня на животе, наши ноги переплетены, чувствуя жуткую жажду и желание пописать, и чертову головную боль во все двадцать четыре карата. Голова раскалывается так, что мне даже больно вздохнуть.
«Никогда больше, клянусь».
Осторожно, убираю его горячую тяжелую руку, сажусь на край кровати. Лишившись тепла его тела, я сразу же чувствую себя обездоленной и замерзшей. «Видно, кондиционер работает на всю катушку», — успокаиваю я себя. Я опускаю ноги на холодный пол. Ой, моя голова. Я все же добираюсь до ванной комнаты, благодаря тусклому свету ночника. Оооо... писать тоже больно. Глубоко вздохнув, я спускаюсь на кухню, выпить воды. На кухонном островкена черной салфеткележат две таблетки обезболивающего и рядом стоит стакан воды.
Секунду яморгая, тупо смотрю на них.
«Он приготовил это для меня?!»
Не задумываюсь, я чешу у себя в затылке. Ой. Хватаю таблетки и запиваю стаканом воды, возвращаюсь назад в постель. Очень, очень осторожно, потому что голова раскалывается еще больше, такое впечатление, словно расколется на две половинки, я забираюсь под одеяло. Сильная рука тут же обхватывает меня за талию и сонный, мурлыкающийголос бормочет мне в волосы:
— Спи, милая Элла. Завтра утром ты почувствуешь себя лучше.
Не в силах произнести и слова, я закрываю глаза, и через пару минут впадаю в глубокий сон без сновидений.
* * *
Меня будит какой-то звук. Я открываю глаза, Дом недавно из душа, но уже полностью одетый, сидит на постели. Его волосы все еще влажные, и я вдруг вспоминаю, когда первый раз увидела его. Кажется, наша перваявстреча была уже так давно, словно в другом веке. Он настолько стал частью моей жизни.
— Как ты себя чувствуешь? — спрашивает он.
Я убираю волосы с лица и несколько раз моргаю. Веки отяжелели, во ртупривкус, словно натолкали волос. По крайней мере, головная боль ушла.
— Выживу, — бормочу я.
— Послушай, мне нужно уйти, но ты можешь оставатьсянастолько, насколько хочешь. Сделай себе завтрак. Мы сходим на ланч, когда я вернусь, хорошо?
— Нет, я не могу остаться. Я должна съездить к маме, апотом за ланчемя встречаюсь со своей лучшей подругой.
— Хорошо, — он достает свой телефон из кармана, — какой номер у твоей мамы?
Я с удивлением смотрю на него.
— Зачем тебе?
Он отрывает глаза от своего телефона.
— Я параноидальный ублюдок. Мне нужна вся информация о ближайших родственниках.
Меня так перепугало его нахальное заявление, что следует дать ему номер моей мамы после двух ночей... горячего секса (хоть я задумываюсь, чтобы это значило, поскольку никакой любви между нами нет), я в конечном итоге даю ему номер. Кроме того, я толком еще и не проснулась. Поэтому, если честно, он застал меня врасплох.
— Теперь, номер твоей лучшей подруги?
У меня расширяются от удивления глаза, но я сдаюсь и даю ему номер Анны.
— Хорошо, я предоставлю тебе своего водителя, который отвезет тебя, куда тебе нужно. Он будет ждать тебя в холле.
Я тут же отрицательно качаю головой. Теперь я уже окончательно проснулась и стала раскаиваться в том, что согласилась дать ему номера телефонов.
— Пожалуйста, не надо. Я вызову такси.
— Нет, ты не будешь вызывать такси, Брайан отвезеттебя, — говорит он, выпятив вперед напряженно подбородок.
Я прикрываю глаза. Я не в состоянии сейчас ни с кем бороться, не говоря уже о джаггернауте, каким он является в данный момент. (Джаггернаут — многотонный грузовик для международных перевозок).
— Хорошо, хорошо.
— Я заберу тебя из дома в восемь вечера. Одень красное платье.
Я открываюглаза.
— Ах... сегодня вечером мы куда-то пойдем?
— Сегодня суббота. Почему бы нам не выйти?
У него телефон жужжит в кармане. Он достает его, смотрит на экран, и в немом вопросе вскидывает бровь, глядя на меня. Я пожимаю плечами, давая понять, что он может ответить. Он нажимает кнопку и тут же слышится женский быстро лопочущий голос. Я отвожу глаза, притворяясь, что очень заинтересовалась лучом солнечного света, скользящим из-за занавески, которые он немного приоткрыл.
У меня начинает бурлить в животе боль, перемешиваясь со стыдом и яростью. Больной ублюдок!Это просто убийственно, разговаривать по телефону с женщиной, когда я обнаженная лежу в его кровати, пахнущая сексом с ним. Я делаю все, чтобы эмоции не отразились у меня на лице. Он хочет, чтобы мы были врагами и только трахались? Конечно, я смогу это сделать. В конце концов, он будет сожалеть. Но голос у меня в голове говорит: «Он будет сожалеть, только в твоих мечтах».
— Уймись, Лейла, — говорит он в трубку и прерывает звонок.
— На что ты смотришь? — спрашивает он.
— На солнечные пылинки, — тихо отвечаю я, чувствуя облегчение. Я всеему простила. Он разговаривал со своей сестрой. Я чувствую, как внутри моего тела разливается тепло.
Он поворачивает голову, рассматривая пылинки, парящие в лучах солнечного света.
— Зачем?
— Потому что..., — я делаю паузу. Боже мой, я так счастлива, хотя по-моему, нет причины. —Пылинки обладают магией. Они все время кружатся вокруг нас, но увидеть их можно только в луче солнечного света.
— Понятно.
— Ты не понимаешь!С помощью них с нами разговаривает Вселенная, как бы говоря, что существует и другая жизнь, которую мы не видим, не слышим и не можем потрогать. Знаешь, это как собаки слышат, а мы нет, летучие мыши чувствуют звуки,а другие животные видят ультрафиолетовое излучение.
Он внимательно смотрит на меня.
— И ты работаешь налоговым инспектором?!
Я пожимаю в ответ плечами.
— Я ухожу, но прежде чем уйти...,— он тянет за одеяло, которым яприкрываю грудь.
Я сильнее прижимаю его к себе и с нервным смешком интересуюсь:
— Что ты делаешь?
— Хочу получить кое-что, что напоминало бы мне о тебе.
Одеяло соскальзывает вниз.
— Раздвинь, — говорит он, не отрывая взгляда от моего лобка.
Я развожу ноги, он вставляет палец. Невероятно, но я уже очень мокрая, палец легко проскальзывает внутрь. Он достает его и обнюхивает, лизнув.
— Именно это,— замечает он.
И целует меня в губы, а затем уходит.
* * *
Дверь закрывается, я неподвижно лежу в кровати в полной тишине, в пустой квартире несколько секунд. Потом вскакиваю с постели и бегу в ванную, чтобы взглянуть на себя, как я выгляжу. Я цепенею, увидев свое отражение в зеркале.Господи! Честно говоря, я никогда не видела себя в таком непривлекательном ужасном виде.
Я принимаю душ, одеваюсь и спускаюсьв холл. Мужчина в черномпиджаке поднимается с дивана у окна.
— Мисс Сэвидж?
— Вы Брайан?
Он улыбается и кивает.
— Куда мне следует отвезти вас?
Я говорю ему свой адрес, и он отвозит меня домой на красивом темно-синем Bentley. Стоит мне выйти с заднейдвери машины, парковщик, восхищавшийся Мазерати Дома, подходит ко мне.
— Не принадлежат ли эта машина тому же парню? — спрашивает он.
— Ммм, — отвечаю я, улыбаясь как кот, съев только что сливки, и забегая к себе домой.
Моя квартира кажется мне настолько бедной и тесной, после его роскошных апартаментов. Я быстро съедаюпиалу хлопьев,и на метро еду к родителям. Мама странно поглядывает на меня.
— С тобой все в порядке, дорогая?
— Да, а почему ты спрашиваешь?
— Ты немного раскраснелась. Может ты заболеваешь?
Я кашляю.
— Со мной все в порядке, мам.
— Проходи. Я сделаю нам чаю.
Мы пьем чай, и я стараюсь изо всех сил не обращать внимание на болтовню матери, но это очень трудно, поэтому через некоторое время говорю, что договорилась встретиться с Анной.
Я встречаюсь с Анной в «Старбаксе». Она пристально рассматривает меня.
— Что с тобой случилось? — спрашивает наконец.
— Ничего плохого со мной не случилось, — вздыхая отвечаю я.
— Ты выглядишь, словно подхватила грипп или еще что-нибудь, — настаивает она.
— Хорошо. Я переспала с мужчиной.
— Что за черт?—кричит она, илюди за соседними столиками неодобрительно посматривают на нас.
— Выражай свои мысли, не так громко. Я не хотела бы, чтобы люди на соседней улице слышали тебя, — шепчу я с отчаяньем.
— Расскажи мне все подробно, — приказывает она, откусывает большой кусок сэндвича с яйцом.
— Нечего рассказывать. Он просто парень и у нас только секс.
— Когда это ты занималась только сексом? — спрашивает она с набитым ртом.
Я усмехаюсь.
— Когда он выглядит, как греческий Бог.
— Кто он?
— Деятельность кого, мы расследуем.
Ее рот раскрывается, и я вижу непрожеванное яйцо, хлеб и еще что-то зеленое. Она поспешно проглатывает и говорит:
— Господи, Элла. Это похоже на посягательство на тело вора? Ты спишь со злостным неплательщиком? Ты НЕНАВИДЕЛА налоговых мошенников.
Я прикусываю губу.
— Я не знаю, Анна, я так запуталась. Все, во что я так верилараньше, сейчас напоминает какую-то неправильную иллюзию. Я не могу этого объяснить. Единственное, я должна быть с ним, что-то у меня внутри тянется к нему.
— Вау!
— Знаю. Ты можешь в такое поверить? Я ведь никогда не говорила подобных вещей, ла?
Она отрицательно качает головой.
— Ну что ж, это серьезно?
— Нет. Без шансов. Он ничего не хочет, кроме секса.
— Что?—она морщится и у нее на лбу появляются морщины.
— Да. У него такие стены внутри, словно бункер для атомной бомбардировки. Мне кажется, у него в жизни произошла какая-то страшная трагедия. Когда мы первыйраз встретились, я застала его страдающим, я не должна была этого видеть, но он был совершенно измученным. Я никогда не виделатаких страданий.
— Он не похож на еще одного гребанного неудачника, как тот псих Майкл.
— Он не неудачник. У него просто произошла какая-то трагедия, вот и все.
— Похоже ты влюбляешься в этого парня, не так ли?
— Я не собираюсь в него влюбляться.
— Ты не собираешься? Да, ты уже на полпути к этому.
— Нет, — твердо настаиваю я.
Она вздыхает.
— Секс хоть хороший?
— Фан-бл*дь-тастический, — говорю я с большой улыбкой на лице.
12.
Дом
Она открывает дверь и у меня глаза расширяются от восхищения.
Я дал указания своей секретарше:
— Красное платье с разрезом на спине.
— Сколько вы готовы потратить? — спросила она.
— Купи что-нибудь эффектное, чтобы я с удовольствием мог ее вывести куда-нибудь, — говорю я совершенно без задней мысли. До сих пор!
Сказать эффектное— преуменьшение. Она выглядит просто нереально!
Невинная, немного скрытая улыбка едва отражается у нее на лице, и вдруг, словно время поменялось — прошлоесталонастоящим. Словно я знал ее всегда. Что-то захватывает меня внутри, и я хватаю за руку налогового инспектора и рывком тяну к себе. Она падает в мои объятия, восхитительноприжимаясь своим телом, белокурые кудряшки подпрыгивают, и я чувствую еле уловимый запах парфюма.
Наши тела соприкасаются от груди до бедер, я запускаю пальцы в ее шелковистые волосы и опускаюсь на ее рот. Она раскрывает губы, на вкус шоколад. Я граблю, помечаю, утверждаю. Моя. Она моя. Кровь приливает к моему члену. Я хочу зайти в ее квартиру, толкнуть к стене и засунуть свой жесткий, изголодавшийся член в нее, как в тот первый раз.
Я отстраняюсь, в ярости от того, что чуть не потерял контроль.
Она ошеломленно моргает, тяжело дыша, напряженно выпрямляется.
— Что случилось? — шепчет она.
Я говорю первое, что приходит в голову.
— Вкус шоколада.
— И это... плохо?
— Элла... – начинаю я, но тут же замолкаю. Я не могу ей ничего обещать, не могу ничего ей дать. У меня ничего нет для сладкой Эллы. Просто эти сумасшедшие моменты, тоже уйдут и не будет ничего. Я отрицательно качаю головой. — Мы опаздываем. Пойдем.
Она пятится от меня, смотрит растеряно и обижено.
— Куда мы пойдем? — она пытается не показать своих чувств.
— Мой приятель Джастинустраивает вечеринку,— голос звучит отстраненно. Я ненавижу, когда так звучит мой голос, но уже ничего нельзя поделать.
Она кивает.
— Было бы прекрасно.
— Ты прекрасна.
— Спасибо, — грустно отвечает она.
Я веду себя чертовски отстойно, да я знаю.
Элла
Я не позволяю этому странному«эпизоду» испортить мне вечер. Я всегда знала, что что-то не так, но я также знаю, что это не наша вина. Я просто буду наслаждаться данным моментом, а пусть будущее позаботится о себе само.
Когда мы прибываем, вечеринка уже в самом разгаре. Дом паркуется, и мы направляемся в сторону дома. Он не держит меня за руку и никак не проявляет своих чувств ко мне, просто идет рядом, но каждому становится ясно, что я с ним.
Из сада доносится запах барбекю, а гостинаяДжастинапревращена в гигантскую дискотеку с цветомузыкой, мигающей разноцветными огнями.Мы заходим в комнату диджейвключает«Почувствуй этот момент » в исполнении Питбуля и Кристины Агилеры, как будто они поют специально для меня.
«Проси денег и получи совет», — читает реп Питбуль.
Я поворачиваюсь к Дому.
— Мне нравитсяПитбуль.
— Да?
— Да. Ты танцуешь?— спрашиваю я.
Он смотрит на меня сверху-вниз и вдруг улыбается.
— Почему бы нет?
Он тянет меня на середину танцпола, и, оказывается этот мужчина умеет танцевать под быструю музыку. Я смотрю в его сексуальные глаза и в этот момент чувствую себя самой счастливой девушкой в мире. Я смеюсь, поскольку очень счастлива. Ах, если бы только этот момент мог длиться и длиться...
* * *
У Джастинарубашка расстегнула почти до пупа, на груди висит толстая золотая цепь с медальоном, и на пальцах имеется паракрутых золотых колец, но выглядит он классно. Он вопросительно поглядывает на меня, приподняв брови.
— Почему я до этого не додумался? —спрашивает он. —Хочешь снизить свои налоговые выплаты? Получив сексуального налогового инспектора в свою подружку!
Я просто улыбаюсь. Это тонкий лед, на котором он пытается заставить меня прокатиться.
— Так, какую скидку ты ему готова предоставить?
Я пожимаю плечами.
— Никакую.
— Почему нет?
— Она ненавидит налоговых мошенников, — сухо добавляет Дом.
— Не шутишь? Почему?
Я небрежно пожимаю плечами.
— Не знаю. Думаю, это началось, когда я был еще ребенком. Некоторые женщины в нашем районе продавали косметикуAvon в свободное время, но никогда не декларировали свои доходы и имелилишние деньги, могли себя баловать, покупая милые вещички, а мои родители всегда платили налоги, но у нас никогда не было денег на такие вещи.
— Может тебе следовало стать распространителем Avon?— спрашивает Джастин, хмуро посмеиваясь.
Я отчаянно пытаюсь вспомнить аргументы, оправдывающие мой выбор профессии, но не могу вспомнить ничего, шуткаДжастинане далека от истины.Я отшлифовывала в себе оправдание своей профессии годами отрицания. Мои представления о налогах практически сформировались за счет обиды и ревности. Я завидовала, потому что матери моих друзей могли позволить себе покупать более качественные вещи, а моя мама не могла.
Сейчас, когда я вспоминаю и думаю об этом, я готова сказать: «Удачи вам с этим». По крайней мере, они скрывали не миллионы. Они всего лишь пытались сделать так, чтобы их семьи жилиполучше. Если правительство может себе позволить потратить триллион на поддержку банков, маленькие суммы, с которых не платят налоги, скорее всего, никак не отразятся на бюджете страны.
Неожиданно Дом приходит мне на помощь, обняв меня за талию.
— Элла не смогла бы быть распространителем Avon, потому что она воплощает в жизнь служение людям, с чувством собственного достоинства, как жертвы.
Я смотрю на него с удивлением.
И он медленно начинает улыбаться теплой, лучезарной улыбкой.
И я глубоковздыхаю. Он понимает меня.
Потом на вечеринке мы много пьем коктейлей, танцуем, смотримшоу пожирателя огня, поедая большие креветки с лаймом и чесночной подливкой. Становитсяпоздно, но вдругпоявляется фантастически красивый парень. Я видела в сети его фотографии, в жизни он выглядит просто потрясающе. Очевидно, он очень популярен среди девушек, которые тут же окружают его стайкой. Он бросает взгляд в нашу сторону и ловит мой взгляд, и странное выражение отражается в его глазах, но исчезает в мгновение ока. Он направляется к нам.
— Когда же налоговое управление начало нанимать экс-королев красоты, чтобы собирать налоги? — спрашивает он с непреодолимым блеском в смеющихся голубых глазах.
Дом тяжело вздыхает.
— Элла, познакомься, это мой брат Шейн. Шейн, Элла Сэвидж.
Я протягиваю руку, но он захватывает меня в свои медвежьи объятия. Я так пораженаего теплым приветствием, что начинаю хохотать. Он не отпускает меня, удерживая за талию и шепчет на ухо:
— Мой брат сумел перетянуть тебя на свою темную сторону?
Я хихикаю.
— У нас есть шоколадные конфеты, — продолжает бормотать он мне на ухо.
Дом протягивает руку и ловит меня за запястье, резко дергая к себе.
— У тебя нет никакой юбки на примете, за которой стоило бы приударить? — спрашивает он брата.
— Неа,— говорит Шейн, и хватает креветку из моей тарелки. Я ловлю себя на мысли, что он мне очень нравится. Он должен обязательно присутствовать на каждой вечеринки. Он такой веселый. Как по команде появляется откуда-то загорелая блондинка в ярко-розовомоблегающем платье, на семидюймовых каблуках.
— Привет, Дом, — вежливо здоровается она, улыбаясь мне совсем не дружественно, а потом хлопает ресницами на Шейна. — Ты сказал, что первый танец мой.
— Яне отрицаю, — отвечает он, и взяв ее за руку, ведет к танцполу. Потом останавливается на полпути и оборачивается к нам.
— Ты должна прийти завтра к нам на ланч. Моя мама готовит просто первоклассно, — затем он поворачивается к блондинке. Его уход оставляет напряжение вокруг нас.
Я украдкой бросаю взгляд на Дома, он смотрит на меня, его глаза ничего не выражают.
— Да, возможно, тебе следует прийти. Познакомиться с остальными членами моей семьи.
— Может, слишком рано, — говорю я, давая ему шанс переменить решение.
Его глаза мерцают.
— Мы цыгане, Элла. Мы не нежные, и не тактичные. Мы говорим именно то, что имеем в виду, и мы выполняем то, что говорим.
Я прикусываю губу.
— Может, стоит дождаться понедельника?Твоя семья может возненавидеть меня после того, как я встречусь с твоим бухгалтером.
— Меня не волнует, что произойдет в понедельник. Я могуумереть в понедельник, в конце концов, — говорит он категорично.
Прежде чем я собираюсь ответить раздается громкий треск. Мы оба, как по команде, поворачиваем головы. Я вижу Джастина, тыкающегопальцем в грудь и громко спорящего с кем-то, и я вижу со своего места, что этот человек настроен агрессивно. Рядом с ним на полу террасываляется опрокинутый стул.
— Бл*дь, братья Барбарри, — говорит Дом, вскакивая. — Пойдем, — и мы быстро идем вперед, ссора разгорается. Мужчины спорят с ожесточением, в воздухе уже чувствуется напряжение. Я не могу толком разобрать, о чем они спорят, потому что все вокруг кричат одновременно. Как только мы подходим ближе, выясняется, что один из братьев Барбарри оскорбил одного из друзейДжастина.
— Я убью тебя, — кричит Джастин на брата Барбарри, видно того, кто и оскорбил. Четыре брата, и все они выглядят так, словно рвутся в бой.
Дом смотрит на меня.
— Оставайтесь здесь, — приказывает он, направляясь к мужчинам.
Я наблюдаю, как ситуация быстро выходит из-под контроля. И действительно, через несколько секунд кто-то наносит удар, и начинается. Только и слышатся звуки ударов, ломаются стулья и уже больше людей присоединяются к драке. Я наблюдаю за всем с большим недоумением, поскольку никогда не была на вечеринке, где происходили драки, чтобы выпустить пар двух спорящих сторон. Это же просто настоящее сражение.
Краем глаза я замечаю, Шейнаринувшегося на спасение своего брата. Не то, чтобы Дом нуждался в спасении. Но Шейн рычит и врезается в самую гущу, как сумасшедший. Просто невероятно, как за несколько секунд вечеринка из фешенебельной и экстравагантной превратилась в полнейшее безобразие.
К моему удивлению собравшиеся вокруг зеваки даже не пытаются вмешаться и остановить драку, просто наблюдают, словно это развлечение, изредка скандируя: «Джастин и Братья Иден против Барбарри» и аплодируя. Четыре брата Барбаррипротив трех, мне кажется это несправедливо.
Я замечаю одного из братьев Барбарри пытающегося зайти Дому за спину и ударить. Не думая, чисто инстинктивно, я беру бутылку вина и, бросившись вперед, со всего маха опускаю ему на голову с громким глухим стуком. Мужчина с рычанием разворачивается и медленно оседает на землю.
Упс! В кино бутылка, как правило, опустившаяся на голову какого-нибудь персонажа, всегда разбивается в пух и прах. Я разглядываю лежащее тело и поднимаю глаза, встретившись взглядом с Домиником. У него рассечена бровь и идет кровь, и он смотрит на меня, приоткрыв рот. Я роняю бутылку.
— Он хотел ударить тебя сзади. Мне показалось, это несправедливо, — машинально отвечаю я.
Он вдруг улыбается, и как будто солнце вышло из-за темного облака.
— У тебя за спиной!— кричу я.
Дом вовремя поворачивается кругом, встретившись с еще одним рассвирепевшембратом Барбарри. Прикрыв рот рукой, я наблюдаю, как Дом укладывает его парой ударов. Мужчина хватается за бок и отлетает назад, Шейн подходит к Дому. Левая сторона его лица распухла.
— Ты в порядке? — спрашивает он, как будто это самая нормальная вещь в мире, прийти на вечеринку и попасть в драку.
— Да. А ты?
Он улыбается.
— Как всегда.
Джастин подходит к ним и хлопает их по спине, поздравляя. Он смеется. Похоже, такое для них в порядке вещей! Дом направляется ко мне, не отводя взгляд потемневших, пожирающих глаз. Он смотрит на меня так, как будто я... хм... его еда.
Он берет меня за руку и тянет прочь отсюда. Я чуть ли не бегу рядом с ним, стараясь поспеть за его широкими шагами.
— Куда мы идем?— спрашиваю я, затаив дыхание.
— Где я смогу трахнуть тебя.
Я ухмыляюсь.
— Дом, ты думаешь, с ним будет все хорошо?
— С кем?
— С парнем, которого я ударила бутылкой.
— Ты шутишь? Чтобы убить парня Барбарри нужно гораздо больше, чем бутылка с вином, — говорит он.
И я смеюсь.
А потом он тоже начинает смеяться, пока мы бежим к машине.
Пулей заскакиваем в машину, как дети, которым обещали поход в кафе-мороженое, мы не можем усидеть от возбуждения. Я улыбаюсь ему. Очевидноадреналин и тестостерон подстегнули его сексуальный аппетит, и я теперь буду пожинать плоды. Дом останавливается в тихом темном переулке. И под звездным небом, он укладывает меня на заднее сиденье и одним жестким сильным толчком входит, двигается до тех пор, пока мы оба не кончаем. Довольные, тяжело дыша, потные. Он отыскивает свои брюки, роется в карманах и достает золотой браслет.
— Вот, — говорит он, и застегивает его на моем запястье.
Я прикусываю губу.
13.
Дом
— У тебя нет для меня сестры, а? — поддразнивает Шейн Эллу соблазнительно улыбаясь.
Мы прибыли домой к маме на воскресный ланч. Не знаю, чего я ожидал, когда забросил Эллу, налогового инспектора, всвою семью, но они удивили меня,встретив ее неподдельно тепло. Ни один из них не показал, что ее присутствие здесь не к месту. Конечно, Шейн корчит из себя еще большую задницу, чем всегда.
— Боюсьчто нет, — улыбаясь ему в ответ отвечаетЭлла. — Но у меня есть брат, если тебе интересно.
— Ах, я дам тебе знать, если сменю свою ориентацию, — со смехом отвечает Шейн.
Я понимаю, что стеб Шейна ничего не значит, но какого хрена! Я начинаю ревновать,и ревность выплескивается из меня. Я собственническим жестом опускаю руку на ее аппетитную задницу и бросаюна своего младшего братавзгляд: «Отвали!»
По-братски хлопнув меня по плечу и с озорным блеском в глазах, он уходит.
Элла отправляется к женщинам на кухню, а Джек подходит ко мне.
— Итак, что Элла Сэвидж, — тихо говорит он, как-то странно поглядывая на меня.
— Да, — отвечаю я нейтрально, но показывая всем своим видом, что не готов продолжать разговор на эту тему.
— Красивая.
— Я знаю.
Он поднимает свой стакан.