Реферат
«Реформирование норм об объектах гражданских прав (ст. 128 ГК РФ)»
Выполнила:
Студентка I курса магистратуры
Группа МЧП-11
Беляева Кристина
Москва, 2017
Содержание
1. Введение………………………………………………………………………3
2. Причины реформирования норм об объектах гражданских прав…………5
3.Правоприменительная практика после изменения редакции ст. 128
ГК РФ………………………………………………………………………………х
3.1 Виндикация акций……………………………………………………………х
3.2. Проблемы квалификации софта…………………………………………….х
3.3. Проблемы квалификации криптовалюты…………………………………..х
4. Заключение……………………………………………………………………..х
5. Библиография…………………………………………………………………..х
Введение
Федеральным законом от 2 июля 2013 г. N 142-ФЗ "О внесении изменений в подраздел 3 раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации"были, в частности, внесены изменения в ст. 128 ГК РФ, содержащую перечень объектов гражданских прав. Прежде всего, они были направлены на устранение терминологических неточностей, присутствовавших ранее в тексте закона[1]. Так, в соответствии с идеями Концепции развития гражданского законодательства (далее – Концепция)[2] в новой редакции статьи было подчеркнуто, что отсутствуют основания для рассмотрения безналичных денежных средств и бездокументарных ценных бумаг в качестве вещей. Теперь они отнесены к категории имущества, также поименованного (впрочем, как и раньше) в качестве самостоятельного объекта. Включение же в текст ГК РФ самостоятельных норм, посвященных регулированию бездокументарных ценных бумаг, фактически установило для данного вида объектов самостоятельный режим, исключив необходимость обращаться к нормам о вещах[3]. Помимо этого новая редакция статьи 128 ГК РФ в качестве одного из объектов теперь включает не «работы и услуги», как это было ранее, а «результаты работ и оказание услуг».
В настоящей работе будут кратко (в той мере, в которой позволяет это сделать допустимый объем) рассмотрены причины, лежащие в основе изменений в систематике объектов гражданских прав, и дана оценка результатам этой части реформы; будет упомянута актуальная судебная практика, демонстрирующая, насколько упомянутые поправки были восприняты судами и участниками оборота. Также будут отмечены те практические проблемы, которые возникают в связи с неразрешенностью вопроса о том, к какой категории объектов с точки зрения ст. 128 ГК РФ, относить, например, программное обеспечение (софт)и прочие объекты «виртуального» оборота. К сожалению, изменение формулировки ст. 128 ГК РФ не облегчило судам задачу квалификации соглашений относительно данных объектов.
Причины реформирования норм об объектах гражданских прав
В основе реформирования ст. 128 ГК РФ лежит базовая идея о том, что каждой группе объектов должен соответствовать собственный правовой режим. Исходя из этого, ситуация, когда на объекты обязательственных прав (к которым относятся безналичные средства и бездокументарные ценные бумаги) практика распространяла, по сути, режим вещей[4], безусловно, рассматривалась в качестве недопустимой деформации классических конструкций и в качестве повода подчеркнуть различие между объектами вещных и обязательственных прав в ходе реформы.
Существовавшая до реформы ситуация осложнялась также тем, что смешение режимов объектов вещных и обязательственных прав стало на определенном этапе не просто ошибкой или заблуждением практикующих юристов и судей, а получило некое «доктринальное обоснование», основанное, к сожалению, на некритическом заимствовании идей английских и американских авторов при игнорировании различий между commonlaw и континентальным правом[5].
Дело в том, что исторически в континентальной традиции под вещью понимается физически осязаемый объект[6]. Для commonlaw характерна иная ситуация: там к вещам относятся как "вещи во владении" (chose in possession), так и "вещи в требовании" (chose in action), т.е. права. Таким образом, континентальное понимание вещи как физического объекта, разграничение на этом основании режимов вещных и обязательственных прав в англо-американской традиции просто не имеет смысла, поскольку и chose in possession, и chose in action могут быть объектом права собственности (property). К сожалению, когда отечественный законодатель попытался некритически заимствовать англо-американские идеи, он не учел это различие. В итоге, к примеру, в п. 1 ст. 27.6 федерального закона от 22.04.1996 N 39-ФЗ «О рынке ценных бумаг» можно прочитать о «переходе прав собственности» на эмиссионные (т.е. бездокументарные) ценные бумаги. В дальнейшем распространение в судебной практике виндикации акций, основанное на позиции ВАС РФ[7], еще более размыло грань между документарными и бездокументарными ценными бумагами. И шире – между вещами и объектами обязательственных прав.
В так называемых развитых европейский правопорядках, конструкция права на право, по общему правилу, исключена. Конечно, определенные исключения существуют (например, в Германии право застройки может быть объектом вещных прав, а при узуфрукте наследственной массы не исключены варианты возникновения права на право), однако эти немногочисленные исключения не являются достаточным основанием к тому, чтобы в российском правопорядке отойти от классического разграничения режимов[8].
Любопытно, что отечественная доктрина, пытаясь не противостоять законодателю и судам, а, напротив, поддержать их, в качестве обоснования допустимости «права на право», «виндикации акций» и т.д. стала ссылаться на известную со времен Древнего Рима классификацию вещей на телесные (res corporales) и бестелесные (res incorporales), предлагая относить права ко второй классификационной группе[9].
На первый взгляд, такие рассуждения не лишены смысла. Однако, согласно позициям романистов, приводимым Е.А. Сухановым, в упомянутой выше классификации Гай на самом деле классифицировал не вещи, а права. При этом он проводил различие между правом собственности (а иные вещные права в Римском праве не выделялись), которое может быть установлено только в отношении res corporales, и обязательственными правами, которые устанавливались в отношении и res corporales, и res incorporales. Терминологические неточности же связаны с тем, что Гай некорректно отождествлял право собственности с его объектом – вещью. Неслучайно поэтому в тех континентальных правопорядках, где воспроизводится деление вещей на телесные и бестелесные (например, в Австрии), особо подчеркивается возможность установления вещных титулов только в отношении телесных вещей – вещей в собственном смысле слова[10].
Из сказанного очевидна абсурдность распространенного ранее понимания денежных средств и бездокументарных ценных бумаг в качестве вещей и распространение на них несвойственного им правового режима. В целях исправления обозначенной ситуации новая редакция ст. 128 ГК РФ прямо относит два этих объекта к имуществу, называя в числе вещей лишь наличные деньги и документарные ценные бумаги.
Это согласуется и с европейским подходом к данному вопросу. Так, в частности, в швейцарском праве, чтобы подчеркнуть разницу между документальными и бездокументарными ценными бумагами, последние принято именовать «зарегистрированнми эффектами» (Bucheffekte), что означает, конечно, не только терминологическую разницу, но и различный подход к регулированию. Термин «зарегистрированные эффекты» фигурирует также в нескольких директивах ЕС[11].
Вновь возвращаясь к сравнению редакций ст. 128 ГК РФ — а именно к замене «работ» «результатами работ» — следует отметить, что в данном случае и старая формулировка не приводила к практическим трудностям или теоретическим противоречиям. Поэтому приходится констатировать, что в основе данного изменения (даже не нашедшего отражения в Концепции) лежит достаточно простая идея о том, что лица могут обладать не работами, а именно их результатами[12].