Следующий день принес очередные сюрпризы.
Решено было выйти как можно раньше, чтобы больше не пересекаться с серым жеребцом. Все было собрано, и люди разбирали лошадей, когда Вадим, уже сидевший в седле, неожиданно стал сползать с Затока.
– Эй, ты куда? – первым заметил неладное Глеб.
Заток шарахнулся, освобождаясь от перекосившегося груза.
– М-да, – грустно протянул Сергей, разглядывая ремни на седле. – А приструга-то того... Глеб, ты седлал?
– А чего сразу я? – буркнул Глеб, которому и так досталось за вчерашнюю историю с лошадьми.
– Я сам седлал, – мрачно отозвался Вадим. Упал он неудачно и теперь снова тер ушибленную спину.
Сергей повертел в руках порванную пристругу.
– Как ровно оборвалось, словно отрезали, – пробормотал он. – И, как назло, на всех трех ремнях... – Он задумчиво постучал ремнями о ладонь. Этот поход нравился ему все меньше и меньше. Никогда еще во время перехода у него не было столько проблем. А тут как сорвалось... – Это быстро не починишь, надо сшивать. – Конюх поднялся. – Сейчас некогда, сделаю это вечером. Глеб! Отдавай Мамая. Пойдешь на Затоке без седла. А вещи мы сейчас распределим.
Вадим без разговора пересел на другого коня. Глеб легко вскочил на спину Затоку и весело подмигнул Даше.
– Ну вот, – улыбнулся он во все тридцать два зуба. – Мы теперь весь день проведем вместе. Правда, хорошо?
В ответ Даша пожала плечами. На секунду она подумала, что Глеб специально испортил седло, чтобы пересесть на Затока. Но тут же откинула эту мысль – Глеб и без Затока постоянно вертелся около нее, рассказывал истории, объяснял, где они сейчас идут, где какая трава растет, что за птица поет над головой. И хоть истории повторялись, встречались в основном пихты и кедры, а пели все больше зяблики и пеночки, Даша не прогоняла своего верного оруженосца. Ей льстило столь явное внимание. И пусть это был всего лишь Глеб. Для начала и он был неплох. Тем более Вадим не спешил обращать на нее внимание.
Из-за того что Дашка стала идти медленнее всех, ее поставили в самый конец.
– А если мы потеряемся? – с тревогой спросила Даша.
– Потеряетесь – найдем, – весело отозвался Леха «Ага» и многозначительно посмотрел на Дашино окружение. Сзади нее стоял Глеб, а спереди, как всегда, пристроился Юрка.
– Вот-вот, – недовольно бросила проехавшая вслед за Лехой Зиночка. – Всех собрала!
– Иди отсюда, – махнул на нее рукой Юрка и, чтобы загладить свою грубость, повернулся к сестре. – Болтает всякую чушь.
Но Дашу сейчас не занимали Зиночкины замечания и Юркины ответы. Она искала глазами Вадима. На новой лошади он вновь оказался впереди колонны, а значит, наблюдать за ним опять стало неудобно.
Ну, ничего, один переход можно было и потерпеть.
Дорога все время шла вверх. На склонах стали попадаться снежники, ложбинки со снегом. Около одного из них Даша не выдержала и соскочила на землю. Льдинки обожгли ладонь. Это было невероятное ощущение – среди лета держать в руках снег.
Насладиться летним снегом вдоволь не получилось. Леха «Ага» гнал вперед. Ему хотелось побыстрее пройти перевал и как можно дальше продвинуться по маршруту. Впереди их ждали форелевые озера и множество недружелюбных браконьеров, мимо которых неплохо было бы проскочить незамеченными.
Солнце жгло макушку. После нескольких дождливых дней это было непривычно. Даша поймала себя на мысли, что ей стало нравиться постоянное ожидание нового, когда нельзя заранее предсказать, что будет вечером, а что утром. Ей нравится замкнутость их группы, когда нет возможности встать и уйти, закрыв за собой дверь. Или позвонить подружкам и встретиться в кафе.
И как сейчас далеко от нее были все эти кафе, телефоны, улицы с машинами, постели с подушками и одеялами. Это была другая жизнь, оставшаяся за горами, а здесь, в Волшебной Стране Гор, можно было просто шагать вперед и ни о чем не думать. Здесь все за тебя решали другие. Оставалось только следовать за всеми, по возможности крепче держась в седле.
Даше нравились и сами лошади, и все эти неудобства, связанные с постоянным сидением в седле. От седельных ремней на ногах у нее появились синяки, а по вечерам все сложнее и сложнее было выпрямлять затекшие колени. Но и это было здорово.
В их походе присутствовала загадка. Даша чувствовала ее, но пока не могла разгадать. Загадка была в молчаливом Вадиме, в переглядывающихся Рите и Василисе, в ехидных усмешках Зиночки, в прямолинейности Глеба, в постоянном недовольстве Юрки.
И вообще здесь все было странно. Ей так не хотелось ехать на этот далекий Алтай, и даже поначалу она мечтала скорее вернуться домой. А теперь ей не хотелось покидать эти горы, бесконечной волной бегущие вдоль горизонта, ледяные озера, маленькие водопадики, скупые поросли на камнях. Ей не хотелось лишаться этих часовых молчаний, когда под тобой мерно шагает лошадка, ноги то и дело касается пробегающий мимо жеребенок, травы щекочут твою коленку.
Во всем этом было столько спокойствия, простой тишины и безмятежности, что хотелось то ли плакать, то ли смеяться во весь голос. Дома, в городе, о таком покое можно было только мечтать. Да что там мечтать – о нем вообще можно было забыть. Телефонные звонки, телевизор, необходимость постоянно куда-то идти, с кем-то встречаться.
Жаль, что на следующий день после возвращения Даша забудет и об этом просторе, и об этом покое. В памяти останется только что-то щемяще-прекрасное.
В эту минуту Даше казалось, что она понимает молчаливого Вадима. Среди такого покоя действительно не хочется ни о чем говорить.
Она попыталась разглядеть среди шагающих впереди всадников спину Вадима. Но ее было не различить. Их длинная кавалькада растянулась слишком далеко. Тогда она стала просто смотреть вперед, в который раз пытаясь представить, что же такого загадочного хранит в себе этот Вадим, почему он молчит и что так сильно в нем раздражает Юрку.
Думала она до тех пор, пока вокруг не потемнело и мир не опрокинулся вверх тормашками. Летя головой вниз с седла, она поняла, что происходит что-то не то. Но сделать уже ничего не могла.
Даша пришла в себя оттого, что сверху на нее лили воду. Вслед за известным героем популярного фильма ей тоже хотелось сказать, что она не клумба, чтобы ее так поливали, но над собой она увидела озабоченное лицо дяди Коли и тут же забыла все цитаты.
– Чего это вы? – попыталась она сесть, но боль в голове заставила ее лечь обратно.
– Это ты чего? – бледно усмехнулся дядя. – То сидишь, а то летаешь. Я уж подумал – все, уморили тебя эти горы. Что я твоей матери скажу? Что угробил ребенка?
– Это ей голову напекло, – высунулся из-за плеча дяди Коли Глеб. – Солнце сегодня вон как шпарит.
– Возьмите, – склонился над Дашей Вадим. В руках у него была фляга с водой и мокрая тряпка.
Даша смотрела на Вадима. Прямо за его спиной было солнце, и от этого сам Вадим оказался в луче света.
«Надо же, какое чудо», – подумала Даша, отводя глаза.
– Эй, эй, не умирай, – затормошил ее дядя Коля.
– Я не умираю, – прошептала Даша. – Мне просто хорошо.
– Хорошо ей, – буркнул как всегда недовольный Юрка. – Всех на уши поставила – и хорошо.
– Ага. – Леха оценил ситуацию и посмотрел на стоящего рядом конюха Сергея. – Делаем стоянку на пару часов, а потом попробуем взять перевал.
– Можем не успеть, – отозвался Сергей, глядя в совершенно чистое небо.
– Ничего, успеем, – пробормотал Леха, слезая с лошади.
Никто Даше даже слова не сказал в упрек. Глеб тут же развел костер, и уже через пятнадцать минут в котелке булькала вода. Юрка из попон устроил сестре удобное кресло. И даже Вадим принес какие-то капли, которые его маме помогают от головокружения.
Даша грела ледяные пальцы о горячую кружку и снова думала о том, что жизнь штука забавная и по большому счету хорошая.
Пребывала она в своем благостном настроении недолго. Рядом с ней опустилась Зиночка. В ее руке тоже была кружка, а в кулаке зажато два сухаря. Но она не собиралась ими делиться с Дашей. Наоборот, демонстративно откусила сразу от двух сухарей и, не глядя на соседку, спросила:
– И долго ты будешь эти концерты устраивать?
– Какие концерты? – Не чувствуя подвоха, Даша продолжала улыбаться.
– Такие, – всегда добродушная Зина сейчас сурово сдвинула брови. – Зачем ты всех вокруг себя собираешь?
Даша непонимающе оглянулась. Сейчас рядом с ней никого не было.
– Тебе брата мало? – продолжала выговаривать Зина.
– С чего ты взяла? – В Дашиной душе поселился неприятный холодок, предвестник большого скандала.
– А теперь еще и в обморок упала, – не унималась Зина. – Специально время подгадала, когда нам вперед идти надо.
– Я тебя не держу, – сухо ответила Даша. – Можешь идти, куда хочешь.
– Я не могу, куда хочу. – Зина готова была кричать, но вокруг ходили люди, и приходилось сдерживаться. – Это только ты можешь!
– Что ты выдумываешь? – Даша забыла о кружке и чуть не пролила на себя горячий чай. – Я вообще иду в самом конце. Куда это я могу оттуда деться?
– Ага, – закивала головой Зина. – Зато теперь ты у нас впереди окажешься. Поедешь рядом со своим ненаглядным Вадимом. И Юру с собой перетащишь. А там и Глеб подтянется. И будешь ты в окружении всей своей гвардии!
– Ты чего несешь? – Даша попыталась встать, но Юрка так укутал сестру, что сразу подняться у нее не получилось. – Какой гвардии?
– На, угощайся!
Перед девочками появился довольный Глеб с полными руками какой-то зеленой травы.
– Ешь, это вкусно!
– С вами и в козлов превратиться можно, – фыркнула Зина, поднимаясь.
– В каких козлов? – не понял Глеб. – Это черемша. Она очень вкусная. Смотри, как надо есть.
Он бросил к Дашиным ногам зеленую охапку, отломил у одной веточки стебель и стал с наслаждением грызть его.
Даша спрятала лицо в ладонях – ей сейчас только черемши не хватает.
Через два часа они снова двинулись в путь. За это время Сергей починил седло, но Вадим не вернулся на Затока. Он остался на Мамае и все так же ехал впереди. Поначалу и Дашу хотели перевести в голову их цепочки. Но, помня о Зининых упреках, Даша отказалась, только попросила дядю Колю встать перед собой.
Юрка легко уступил свое место. И, кажется, был рад тому, что от сестры его отделяет отец. А потом и вовсе перебрался вперед и даже о чем-то заговорил с Лехой, так что Даша смогла вздохнуть спокойно. Зинины слова о том, что она окружила себя кавалерами, были явно надуманными.
Зря эта глупая толстая Зина многозначительно смотрела на Юрку. Какой из Юрки кавалер? Брат – он и в Африке брат. А то, что он ворчит постоянно, так это его особенность. Ворчун он. Из всех троих сыновей дяди Коли самый большой ворчун. Даша всегда удивлялась, в кого Юрка такой пошел. Все в его семье веселые, отзывчивые люди, один Юрка постоянно хмурится, всегда всем недоволен, готов по поводу и без повода начать истерику.
Дашины размышления прервала внезапная остановка.
Они были в пути несколько часов и, по заверениям Лехи, должны уже стоять на перевале. Но дорога все шла и шла вверх и не думала спускаться.
– Ага! – Леха разложил на шее коня карту и, судя по тому, как он ее вертел то вправо, то влево, не очень понимал, где они находятся.
– Заблудились, – довольно зажмурился Глеб.
– Что же теперь делать? – растерялась Даша. Конечно, в такой большой компании заблудиться не так страшно, но все же это слово рождало в душе тяжелую тревогу.
Глеб ответить не успел. Леха посмотрел на собравшихся вокруг него всадников и, не глядя, ткнул пальцем в карту.
– Где-то здесь должна быть тропа, – уверенно произнес он. – Месяц назад мы по ней ходили. Хорошая такая тропа была. Мимо никак не пройдешь. Единственное только – ее могло размыть дождями. Но это вряд ли. Сильных дождей не было.
– Как же мы будем искать тропу, если ее размыло? – задала резонный вопрос Василиса и весело сверкнула глазами в сторону Лехи.
Заметив эту игру взглядов, Даша вспомнила о вчерашнем Зинином замечании, что у Лехи с Василисой роман. Впрочем, Зиночка слишком много на себя берет – не человек, а ходячая энциклопедия.
– Чего тут размывать-то? – недовольно покачал головой Сергей. – Вон перевал, – махнул он рукой куда-то вверх, – пошли к нему прямо. Зачем нам нужна тропа?
– Прямо не пройдем. – Леха снова начал наугад тыкать пальцем по карте. – Там по дороге расселина. Через нее просто так не перебраться. Есть только одно удобное место, к нему и вела тропа.
– Сколько сложностей, – пожала плечами Рита. – Пошли к расселине, там тропу и поищем.
– Нет. – Леха сложил карту, от которой сейчас не было никакой пользы. – Места знакомые, значит, проскочили мы тропу недавно. Если мы начнем тропу искать все вместе, то до вечера не управимся. Вы здесь подождите, а я с кем-нибудь быстро все разузнаю.
– Давай я с тобой пойду, – предложил Вадим, и Даша от удивления чуть снова не свалилась с седла.
– А ты говорил, что он трус, – прошептала она, проезжая мимо брата.
Юрка покосился на сестру и толкнул пятками свою лошадь вперед.
– Я тоже, – крикнул он. – Третий человек никогда не помешает.
– Если твой Анальгин не устал, – пожал плечами Леха.
И вновь в Дашиной груди зародились нехорошие предчувствия, но она не могла понять, откуда это идет. Ведь все шло нормально – светило солнце, до вечера было далеко, найти тропу не такое уж и сложное дело...
Но внутри все равно сидел червячок сомнения – слишком уж взрывоопасная компания собралась идти в разведку...
Трое всадников скрылись за деревьями, остальные слезли с коней. Глеб, как всегда, отправился за хворостом для костра – самое время было попить чаю.
Стараясь особо не привлекать к себе внимания, Даша незаметно отъехала в сторону, а потом и вовсе пошла по следам новоявленных следопытов. Хорошо было бы взять с собой в разведку Глеба. Но Зинины замечания, что она вокруг себя собирает парней, ее сильно задели. Поэтому она решила лишний раз не высовываться. Пройдется, посмотрит, что здесь и как, и вернется обратно. Никто и заметить не успеет, что она отлучалась.
Несмотря на то, что в походе они были уже неделю, Даша все еще плохо ориентировалась в лесу. И хоть молодой конюх без устали рассказывал про лес, она ни за что не догадалась бы, какой зверь где прошел и какое дерево она сейчас оставила за спиной.
Поэтому некоторое время Даша шла наугад, больше ориентируясь не по зрению, а по слуху. Под копытами ее коня сходились и расходились разные тропки. Каждую встречную тропинку Даша принимала за ту самую, что все ищут и никак не могут найти. Она начинала по ней идти, но тропинка либо быстро обрывалась в ближайшем ельнике, либо просто испарялась, словно ее и не было.
Как любой городской человек, привыкший ходить по прямым улицам, Даша была глубоко убеждена, что идет по прямой. Что как только она этого захочет, достаточно будет развернуться на 180 градусов, и через какое-то время она окажется среди своих.
Вскоре Дашу стало волновать, что она никак не может догнать ушедших вперед разведчиков. Вот уже под копыта ее лошади все чаще и чаще стали попадаться большущие булыжники. И уже никаких троп не осталось, а была одна сплошная каменистая земля.
Даша поняла, что пора возвращаться. Она хлопнула готовую уснуть Дашку поводом по шее и стала ее разворачивать.
Из-за ближайших кустиков к ней выехал Мамай. Был он один, без всадника, стремена сиротливо болтались по бокам объемного брюха.
– Мамай! – воскликнула удивленная Даша. – А где Вадим? Ты сбежал от него? Они пошли пешком?
Вопросов было очень много, но ни на один Мамай ответить не мог. Он только грустно смотрел на всадницу и молчал.
Даша подхватила болтающийся повод и заглянула коню в глаза:
– Что там опять не так?
Мамай дернулся, вырывая повод, – что-то объяснять Даше он не собирался.
– Очень интересно. – Даша оглянулась, силясь понять, в какую сторону кидаться, где искать попавших в беду мальчишек. То, что без нее они попали в беду, сомнений не было.
Вдалеке послышался звук, словно хлопнуло что-то. Мамай поджал уши.
– Еще интересней, – пробормотала Даша. Первым ее желанием было мгновенно обзавестись машинкой для перемещения и тут же оказаться рядом со своими. А еще неплохо прикупить аппарат, по которому всегда можно определить местонахождение Юрки. Вещь сейчас чрезвычайно полезная.
Даша погнала свою лошадку обратно. Мамай трусил рядом, за кустами мелькала рыжая спина жеребенка. Вдалеке снова послышался хлопок. Мамай второй раз попытался сбежать. Даша прижала к груди оба повода и тревожно оглянулась.
Ей перестал нравиться этот еще минуту назад спокойный лес. Теперь за каждой сосной ей чудилась опасность – волк, медведь, а то и леший.
Она послала Дашку вперед, но лошадка, до этого спотыкавшаяся о каждый камень, теперь и подавно готова была упасть на ровном месте.
– Давай же, давай! – торопила ее Даша.
Страх накрыл ее с головой. Вокруг происходило что-то необъяснимое и непонятное, а потому ужасное.
Даше захотелось спрыгнуть на землю и бежать своими ногами, это наверняка получилось бы быстрее, чем на спотыкающейся лошади. Она уже наклонилась к передней луке, готовая выпустить стремена, но в последний момент остановилась.
Даже если она побежит, лошадей придется тащить за собой, а значит, скорость передвижения будет такая же, если не меньше.
Через пять минут ей стало казаться, что она ходит по кругу. Что там говорил Глеб? Мимо этой березки мы проходили? Да здесь все деревья одинаковые! И солнце одновременно светит со всех сторон! И никакого мха на пнях нет, где юг, где север не определить!
Даша сорвала ветку и начала нахлестывать засыпающую на ходу лошадь.
– Да двигайся ты! – орала она, лишь бы заглушить в голове перепуганные мысли. – Веселей! Нас уже с обедом заждались. Давай! Вспоминай дорогу, по которой шла!
Но то ли Даша была не убедительна, то ли Дашка обладала той же памятью, что и ее наездница, только к лагерю они никак не могли выйти. В звенящей Дашиной голове настойчиво застучало: «Заблудилась!»
Но вот знакомый хлопок раздался совсем рядом. Мамай снова дернулся, и не ожидавшая рывка Даша упустила повод.
– Стой! Куда!
Вот тут ей в самый раз спрыгивать на землю и бежать за конем, но она погнала за Мамаем Дашку, и они, естественно, мгновенно потеряли его из виду. Больше того – Даша окончательно запуталась, в какую сторону ей теперь двигаться.
Она уже начала паниковать, когда между деревьями мелькнула лошадь.
– Эй! – обрадовалась Даша. Если это Юрка, то она пообещает ни за что больше с ним не расставаться. Так и будет ходить за братом хвостиком.
Но это был не Юрка и даже не Вадим с Глебом. Это был незнакомый мужчина в грубой брезентовой куртке с большим мешком через плечо и с ружьем под мышкой. Шел он пешком, а рядом с ним трусил жавший от страха уши Мамай.
– Твой конь? – Голос у мужчины был грубый, да и выглядел он неприветливо. Из-под густых кустистых бровей смотрели суровые глаза.
Даша кивнула. От ужаса она не могла отвести взгляда от ружья. Прошлым вечером Сергей нарассказывал много историй о браконьерах, о том, что они не любят встречать чужаков, что в случае чего могут и убить, а потом ищи их по бескрайним алтайским лесам. Вот и сейчас блестящая двустволка была многозначительно направлена в сторону Даши.
– А чего на двух лошадях? Не многовато для одной? – усмехнулся мужчина. У Даши от этой усмешки душа провалилась в пятки и по стременам утекла в землю.
Жеребенок вылетел из-за кустов. Мужчина мгновенно повернулся в его сторону, и мир вокруг Даши снова решил совершить кульбит через голову. К счастью, она крепко держалась за переднюю луку седла, иначе непременно оказалась бы на земле.
– Много вас здесь, – процедил сквозь зубы мужчина.
– Я своих ищу, – прошептала Даша.
– Своих все ищут, – мужчина был немногословен.
Он закрепил длинный повод Мамая за Дашкино седло и оглянулся.
– Туристы, значит, – тяжело произнес он. – Через перевал идете?
– Мы тропу потеряли. – Даша была готова заплакать.
– Нет ее больше, – как приговор произнес мужчина. – Дождями размыло. Здесь уже месяц как никто не ходит.
Незнакомец удобней перехватил ружье, и Даша зажмурилась. За секунду в голове пронесся десяток мыслей. И главное – за что?
Послышался смешок. Даша осторожно приоткрыла один глаз.
– Пойдем, – махнул рукой мужчина и медленно пошел прямо через кусты в обратную сторону.
Загипнотизированная спокойной уверенностью охотника, Даша пошла следом, хотя в голове билось настойчивое желание резко развернуть лошадь и ускакать куда глаза глядят. Но идея была плохая, потому что Дашка не в состоянии была совершать подобные фокусы. Максимум, на что она сейчас была способна, это упасть и больше не вставать.
Шли они недолго, но за это время Даша успела попрощаться с жизнью и мысленно написать маме письмо в Лондон с настоятельными рекомендациями в следующий раз думать, с кем и куда отправляет свою единственную дочь. Но вот деревья перед ними поредели, и они вышли на опушку. Если этим среднерусским словом можно назвать резкий обрыв, который начался сразу же за деревьями.
Здесь на самой кромке сидели двое. Они были перемазаны грязью, так что узнать их сразу было тяжело.
– Юрка! – ахнула Даша, теперь уже без всяких раздумий спрыгивая на землю.
Брат с трудом открыл глаза, нехотя перевел их с Дашиного лица на лицо мужчины и отвернулся.
Незнакомец тем временем подошел к самому краю и, перегнувшись, посмотрел вниз.
– Ну наконец-то! – раздалось у них за спинами.
Первым из-за деревьев появился дядя Коля. Лошадь его была взмылена, мешки с вещами еле держались на седле. За ним к кромке вывалились остальные. Конюхи держались чуть в стороне. Глеб встретился глазами с Дашей, и вдруг его озабоченное хмурое лицо озарила счастливая улыбка. От этой улыбки Даше стало невероятно легко, словно и не боялась она пять минут назад, что ее могут пристрелить или еще чего похуже сделать.
– Вы живы? – соскочил с коня дядя Коля. – А тебя куда понесло? – повернул он к племяннице бледное лицо. – Хоть бы сказала, что ушла. А то была, была и вдруг пропала! Тут уж не знаешь, куда кидаться. То ли этих охламонов искать, то ли за тобой бежать!
– Безобразие какое, – поддакнула толстая Лена. – Совершенно невоспитанный ребенок.
– За своей следите, – огрызнулся Юрка.
– Ну ты, это, тоже хорош! – махнул рукой дядя Коля. – Что у вас здесь опять произошло?
– Вадим! – ахнула Ксения, опускаясь рядом с сыном.
– Вадька, что с тобой? – схватила его за руку Василиса.
– Да все у него в порядке, – проворчал Юрка, снова закрывая глаза.
– Прямо не поход, а сплошной Фенимор Купер, – хихикнула Рита, разглядывая перепачканных мальчишек. – Индейцев только не хватает.
«Индейцев!» – Даша вдруг вспомнила про мужчину с ружьем и завертела головой. Но его уже не было.
– А где?.. – начала она, показывая рукой в сторону обрыва.
– Здесь кто-то был? – Сергей заметил ее движение.
– Тут... с ружьем... только что стоял, – растерянно пробормотала Даша.
Сергей встал на то же место, где еще минуту назад стоял охотник, глянул вниз и стал спускаться с обрыва.
– Ну и что у вас здесь произошло? – Рита присела над лежащим Юркой. – Что делали? Стрелялись или на палках дрались?
Юрка продолжал молчать. Вадим тоже не спешил говорить. Он сидел, обхватив руками колени, и смотрел в сторону далеких гор.
– Ага, – Леха продрался сквозь толпу к мальчишкам. – Ну и что, нашли дорогу?
– А ее нет, – пискнула Даша. – Охотник сказал, что тропу дождями размыло. Ходят теперь в другом месте.
– Охотник? – вопросительно посмотрел на нее инструктор. – Ага. И где этот охотник?
– Ушел, – пожала плечами Даша.
– Это все из-за нее! – закричала Зиночка, рукой показывая на бледную Дашу. – Это она во всем виновата!
Даша с удивлением посмотрела на стоящих вокруг. Вид у людей был такой, словно они собирались ее если не побить, то уж сбросить с обрыва это точно.
– Чего это сразу я? – попятилась Даша.
– Она еще спрашивает! – не преминула встрять в разговор толстая Лена. – Натравила мальчишек друг на друга и радуется. Николай, – повернулась она к Юркиному отцу, – я бы рекомендовала вам получше следить за своими детьми. А то вытворяют черт знает что.
– В каком смысле? – не понял дядя Коля. Как все папы, он был не очень внимателен к происходящему.
– А в таком! – Лена набрала побольше воздуха, собираясь долго говорить, но ее перебили.
– Прекратите! – взвизгнула Даша. Сегодня для нее был слишком сложный день, чтобы спокойно сносить такие обвинения. – Вы ничего не понимаете!
– А чего тут понимать? – снова заговорила Зиночка. – Думаешь, никто не видит, как ты все делаешь для того, чтобы ребята друг с другом постоянно ссорились?
Даша удивленно оглянулась. Это она о ком? О Вадиме? Но она же ничего не делает, чтобы привлечь его внимание. Только смотрит. Разве это запрещено?
– Еще что скажешь? – Даша боролась с сильным желанием стащить Зинку с коня и как следует врезать по ее мягкому телу. – Ты вообще представляешь, о ком говоришь?
– Да о твоем разлюбезном братике!
Даша медленно повернула голову к Юрке. Он уже не лежал, а сидел, с ненавистью глядя на покрасневшую от крика Зину.
– Заткнись! – Коротким движением ноги Юрка стукнул подошедшую близко Пегашку по передним копытам. Лошадке не понравилось такое обращение, и она попятилась. Забыв свои обличительные речи, Зиночка завизжала и вцепилась в седло.
– Я смотрю, все живы, – Василиса первая решила закончить этот неприятный разговор. – Рассказывайте, следопыты, что тут у вас было?
– Ничего не было, – поднялся Вадим. – У Юры лошадь оступилась и с обрыва нырнула вниз. Вот и все.
– Ага, – хитро поддакнул Леха. – У него лошадь упала, а ты валялся в грязи из солидарности?
Вокруг захихикали и стали наперебой предлагать разные версии того, что здесь произошло. За разговорами про Дашу как-то сразу забыли, поэтому она незамеченной смогла отступить в сторону, сползти с коня и пойти куда глаза глядят.
Ее душили слезы. Зинины обвинения болью отдавались в голове.
За что? Что она такого сделала, что эта противная толстая дура каждый раз пытается ее задеть?
Даша сама видела, как Зина ходила кругами вокруг Юрки. Никто же после этого ни в чем Зину не обвиняет! А остальные? Почему они так на нее смотрели? Словно Даша украла у них что-то. Но она же ничего не крала! Просто шла вместе со всеми. На нее так же капал дождик, так же светило солнце. Ей так же тяжело было по утрам садиться в седло, а вечером с него слезать. Она так же мерзла по ночам в палатке, и так же ее грызли комары.
Даша все брела и брела вперед. Сквозь слезы она не видела дороги, да ей это и не надо было. Ей хотелось заблудиться. Заблудиться окончательно и бесповоротно, чтобы ее уже никто не нашел. Пускай они идут вперед без нее. Зачем им она? Она только мешает! Без лишней обузы им будет гораздо легче. Они быстро пройдут перевал, найдут удобное место для стоянки, а через пару дней закончат свой маршрут и будут отдыхать на Телецком озере, где, как рассказывал Глеб, очень красиво.
И все это будет без нее. Она останется здесь, где столько опасности и ходят браконьеры с ружьями, где по ночам холодно, а днем нестерпимо жжет солнце. Она растворится среди кедров и мхов, она превратится в прозрачную тень от дерева, но больше никогда не вернется к обрыву, где стоят презирающие ее люди. Люди, которые обвиняют ее в чем-то, о чем она сама даже не догадывается.
Даша уперлась лбом в колючую кору дерева и заплакала. Громко, навзрыд. Она не боялась, что ее кто-то услышит. Да и кому ее слышать? Птицам, ветру? Она никому не нужна. Никому! Какая же она маленькая, беззащитная и несчастная.
Жалость к самой себе заполнила ее целиком, так что она перестала слышать, что происходит вокруг. А ее искали. Уже какое-то время поблизости раздавался настойчивый крик Глеба:
– Даша!
Этот крик был громче и птичьих перекличек, и свистящего ветра. Он не мог пробиться только сквозь Дашины слезы, из-за которых она ничего не видела и не слышала.
Не слышала она, как из ближайших кустов появилась невысокая фигура конюха. Он не хотел ей мешать. Если у человека горе, он должен выплакать его до конца, чтобы больше оно не занимало его мысли. Поэтому он терпеливо дождался, когда слезы сами высохнут на Дашином лице, и только потом подошел.
– Меня все ненавидят, – прошептала Даша, с трудом отрываясь от дерева. Жесткая кора оставила на ее щеке глубокий след.
Глеб посмотрел на верхушки деревьев. Он не мог придумать нужных слов. Многое видел, понимал и чувствовал, но сказать об этом у него не получалось. Глеб еще не знал, как объяснить все то, что с ним происходило.
– Тебя все любят, – произнес он, но взгляд его все еще был устремлен наверх.
– Ага, – всхлипнула Даша. – Особенно Зинка.
– Она глупая и завистливая, – коротко бросил конюх, боясь встретиться взглядом с Дашей.
– Нашла чему завидовать, – всплеснула руками Даша. Она сейчас сама завидовала Зине. Ее спокойствию, ее уверенности, ее способности все видеть и все понимать.
– Она хочет того, что не может получить, – вздохнул Глеб. Он и сам не очень понимал, что говорит, но молчать в такой ситуации было бы глупо. – А ты имеешь то, что тебе не надо.
– Что это я имею? – Даша вытерла глаза и с интересом посмотрела на молодого конюха.
– Тебя любят, – произнес Глеб и после небольшой паузы добавил: – Тебя нельзя не любить. А Зину любить не за что. Вот она и злится.
– Кто это меня любит? – Даша и не заметила, как на ее губах заиграла лукавая улыбка. – Ты, что ли?
Глеб снова задрал голову вверх. С каким бы удовольствием он сейчас молчал.
– Юра, – наконец произнес он. – И я, – добавил он, вздохнув. – И может быть, Вадим. Только у него сейчас другая забота.
– Юрка? – ахнула Даша, пропустив мимо ушей комментарий по поводу Вадима. – Ты что! Он же мой брат!
Глеб пнул мыском ботинка слежавшуюся листву под ногами. Тяжело объяснять то, что для тебя очевидно.
– Поговори с ним. Он еще может совершить что-то дурное.
– Это ты о чем?
Даша в упор посмотрела на конюха, но Глеб снова отвел глаза. Не из трусости, нет. Это городские привыкли смотреть в глаза, словно читают по лицам какие-то сокровенные тайны души. Глеб не умел ничего читать в чужих глазах. Он умел читать только книгу леса. Когда же ему доводилось смотреть в чужие глаза, то остальные читали по его лицу все, что хранилось в душе. А ему сейчас этого не хотелось. Ему не хотелось, чтобы Даша плакала и из-за него. Ведь она ему тоже очень нравилась. И пусть другие это называют любовью, он не знал пока этому названия.
– Что такого все знают, о чем не знаю я? – выпалила Даша.
Глеб повернулся к солнцу, медленно ползущему к горизонту.
– Мы сегодня уже никуда не пойдем, – произнес он. – Здесь будем стоять. Анальгин нашелся. Ногу повредил, ему стоит отдохнуть. Надо успеть поставить палатки. Сегодня будет темная ночь.
И они вместе с Дашей пошли обратно.
Глава 5
Порванная фотография
Ночь действительно выдалась очень темная. Уставшие за день походники рано разошлись по палаткам. Никто не захотел сидеть около костра, никто не стал печь хлеб над догорающими углями. И даже Рита с Василисой, любившие петь тоскливые русские народные песни, сегодня не стали этого делать.
Дядя Коля хлопнул Юрку по плечу и, вздохнув, сказал:
– Ну что, пошли на боковую?
Дашу он трогать не стал, поэтому она осталась одна около догорающего костра со своими тяжелыми мыслями. Оранжевые всполохи последних языков пламени не давали Даше отвести взгляда. Она смотрела и смотрела на них, пока вокруг ничего не осталось, кроме серого пепла и мигающих огоньками головешек.
– Ждешь?
Вопрос грубо вырвал Дашу из мира грез, куда она незаметно для себя погрузилась. И даже если бы в эту минуту ее спросили, о чем она думает, она ни за что не ответила бы.
Даша подняла голову и увидела широкую фигуру Зиночки.
– А ты не жди, он не придет. – Зина бесцеремонно поворошила палкой в костре, нарушив всю прелесть умирающего огня. – Он мне сам сказал, что спать пойдет. А еще книгу подарил со своей фотографией.
– Кто? – Зинина мысль для Даши была слишком причудлива, чтобы сразу понять, о чем она говорит.
– Вадим. – Она повертела перед Дашиным носом томиком Незнанского. Тем самым, где вместо закладки лежала разорванная фотография.
– Что он еще тебе сказал? – вяло спросила Даша.
– Чтобы ты перестала его преследовать! Ты думаешь, он не видит, как ты на него пялишься? Да он специально пересел с Затока, лишь бы подальше от тебя быть!
– Закрой рот! – окрик сам сорвался с Дашиного языка, она даже не заметила, как заговорила словами брата. – Ты ничего не понимаешь.
– А тут и понимать нечего, – неслась дальше Зина. – Привыкла, что за тобой все бегают, а тут человек возьми и не обрати на тебя внимание. Вот ты и бесишься. Специально подговариваешь брата, чтобы с Вадимом что-нибудь сделалось.
– Ты чего несешь? – Даша попыталась встать, но нога ее сорвалась, и в небо взлетел столб потревоженных искр.
– А то! Думаешь, никто не знает, кто этот табун дурацкий привел? И почему у Затока седло оказалось испорчено? И зачем твой Юрочка с Лехой тропу искать пошел? Даже тупому понятно, что он это делает, чтобы Вадима перед тобой очернить. А как он злился, когда первый раз упал с Анальгина! Он же места себе не находил.
– Упал и упал, подумаешь, – Даша все еще не понимала, к чему клонит Зина.
– Кому подумаешь, а кому и не хочется перед другими выставлять себя слабаком, – недовольно поджала губы Зина. – Ты чего, совсем слепая? В нее человек влюблен, а она не видит!
– Кто это в меня влюблен? – глупо хихикнула Даша и тут же пожалела об этом, потому что Зина наградила ее самым презрительным взглядом, какой только может быть. – Это ты о Глебе, что ли?
– И не только! – Вид у Зины был такой, словно она выдает большую военную тайну. – Ты на брата своего посмотри, он ведь с ума от ревности сходит.
– Юрка? От ревности? – В первую секунду Даша решила, что ослышалась, но Зина уверенно качала головой. – Подожди... Но Юрка же... Я ведь его сто лет знаю. Как он мог в меня влюбиться?
– Ну, это ты у него спрашивай, – фыркнула Зина. – Только повнимательней будь со своими кавалерами, пока они друг друга не угробили.
– Кого не угробили? – похолодела Даша.
– Ну, ты совсем! – покрутила пальцем у виска Зина. – Я же говорю, это все твой Юрочка подстраивает. И табун он привел, и седло испортил, и уж не знаю, зачем он сегодня искать тропу пошел. Тоже какую-нибудь каверзу придумывал. Да не получилось.
– Что не получилось? – похолодела Даша. Удивительно, вроде вместе идут, а оказывается, вокруг столько всего происходит, чего Даша не замечает. – Анальгин ведь случайно оступился.
– Никто не оступался, – Зина торжествовала победу. – Мне Вадим все рассказал. Там браконьеры стреляли, вот Анальгин и взбесился. Прыгнул в сторону, не удержался и свалился в обрыв. Вадим потом Юрку вытаскивал. Еще чуть-чуть, и убились бы насмерть. Так что никакой Вадим не трус.
– Никто и не говорит, что он трус, – пробормотала Даша. – Странно только, что с тобой он таким разговорчивым стал. До этого вроде молчал.
– А с кем ему тут говорить? – Зина демонстративно помахала книжкой. – С тобой, что ли?
– Можно и со мной. Только он находит других собеседников, – буркнула Даша, намекая на таинственные ночные разговоры.
– Ври да не завирайся. – Зина хлопнула книгой о ладонь и ушла, решив сохранить то небольшое преимущество, которого она сейчас добилась.
Как все причудливо завертелось в их вроде мирном походе. Всего-то десять человек, а тайн и загадок на целый Мадридский двор.
Даша до того была ошарашена услышанным, что какое-то время просидела на месте, тупо глядя перед собой.
А ведь действительно Юрка последнее время начал как-то странно себя вести. То ругает Дашу, то отдает ей свой спальник, то ходит за ней как привязанный, а то уезжает, и целый день его не видно, не слышно. А как он взвился, когда она стала смотреть на Вадима! Все эти постоянные окрики и