Алексей Пронин
Страж державы
Полиция по-русски –
Текст предоставлен издательством https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=2347985
«Страж державы»: Эксмо; Москва; 2011
ISBN 978‑5‑699‑50608‑8
Аннотация
Старший лейтенант особого департамента полиции РФ Роман Слобцов никогда не был в Париже. И вот такая возможность представилась! К сожалению, агенту по кличке Миссионер не придется любоваться местными красотами. В Париже он должен выполнить два опаснейших задания. Во‑первых, убрать Мохаммада Аль‑Рабани, лидера одной из самых радикальных исламских организаций, через которого идет финансирование и координация действий боевиков на Северном Кавказе. А во‑вторых, во что бы то ни стало предупредить утечку информации, которую один высокопоставленный предатель собирается слить агентам ЦРУ… Говорят, что можно увидеть Париж – и умереть. Слобцову надо увидеть Париж – и выжить…
Алексей Пронин
Страж державы
Глава 1
Голова Медузы Горгоны
Москва. 17.50 местного времени
Аромат сирени – это будоражащий аромат молодости, заставляющий сердца сладко замирать в предвкушении страсти. Это запах чистой и светлой любви, не обезображенной многолетним опытом любовных разочарований, жестокими приступами ревности и саднящими душу бракоразводными процессами. Это строки сонетов Петрарки, платок, брошенный прекрасной принцессой худородному рыцарю в знак благосклонного внимания и нарождающейся симпатии объекта поклонения.
Разлившееся в воздухе дурманящее марево цветущей сирени не обошло стороной и жителей загадочной, так и не понятой до конца одной шестой части суши, гипнотически воздействуя на состояние душевного покоя и навевая состояние томительного предвкушения любви. Не избежал этой участи и старший лейтенант российской полиции Роман Максимович Слобцов, возвращавшийся в этот теплый весенний вечер к себе домой. Галстук на его рубашке в честь окончания трудовой недели был расслаблен, пиджак расстегнут; в руке он держал несколько свежесорванных веточек сирени. На подходе к собственному дому Роман остановился и, достав из внутреннего кармана пиджака пачку сигарет, неторопливо прикурил. Не искушенному в тонкостях той профессии, которой он так долго и довольно успешно обучался, взгляду его остановка посреди двора могла бы показаться необоснованной, лишенной какого‑либо смысла. Но для Романа, сотрудника особого департамента полиции, в ведение которого были переданы достаточно специфические функции, по определению предполагающие избыточное количество староиспеченных врагов, эта ежедневная остановка практически на одном и том же месте носила ритуальный характер. Вдыхая сигаретный дым, он внимательно сканировал обжитые окрестности на предмет изменения привычного ландшафта, которое могло бы самым непредсказуемым образом отразиться на его дальнейшей судьбе.
|
|
Убедившись, что нет никаких оснований для беспокойства, он с облегчением вздохнул, поскольку его непосредственное начальство имело очень неприятную тенденцию подкидывать работенку в самый неподходящий момент, что негативно отражалось на его личной жизни. Свежи, ох свежи еще были воспоминания о недавнем экзотическом вызове на государственную службу, закончившемся не менее экзотическим путешествием к Южно‑Китайскому морю.
|
|
Конечно, враги не дремлют и сейчас, несомненно, заняты построением очередных козней против его Родины. Но сейчас, слава богу, все было в ажуре, и Роман Максимович, известный в своих специфических кругах как Миссионер, осторожно ступая по лесенкам и боясь спугнуть удачу, шаг за шагом продвигался к двери собственной холостяцкой однокомнатной квартирки. Остановившись перед дверью, он тщательно осмотрел ее. Следов несанкционированного вторжения вроде бы не наблюдалось. Войдя в квартиру и сняв надоевший за день пиджак, он освежил в ванной лицо под струями холодной воды. После чего прошел на кухню и поставил на плиту турку, чтобы взбодрить себя чашкой крепкого кофе.
Все изменилось, едва он переступил порог, отделяющий коридор от той части его жилища, которая служила ему одновременно и гостиной, и спальней, и рабочим кабинетом. В ту же секунду мир рухнул под проницательным и немного грустным взглядом генерала Скоробогатова, его непосредственного руководителя, по‑хозяйски расположившегося в кресле прямо напротив остолбеневшего Миссионера.
– Извини, что без звонка. – Бас генерала заполнил собой все окружающее пространство. – Но дело, во‑первых, крайне конфиденциальное и, во‑вторых, не терпящее отлагательств. Проходи, садись.
Миссионер, в одночасье поняв, что все планы на ближайшие выходные подвергнутся сейчас основательной корректировке, отнесся к данному факту с философским стоицизмом и, ничем не выказывая своего удивления, словно он уже с утра ожидал этого визита, сел напротив генерала.
|
|
– Кофе будете, товарищ генерал?
– Давай, Рома, попроще, без званий. Кофе не хочу, а вот от чего‑нибудь покрепче не отказался бы.
Худо дело, совсем худо, раз Михаил Львович, очень редко прибегавший к испытанному средству народной медицины, решил пропустить рюмочку‑другую. Ну да ладно, просьбы начальства не обсуждаются. К тому же ему и самому сейчас не мешало бы промочить горло чем‑нибудь покрепче, чем кофе. Вот тебе, Роман Максимович, и удачное окончание рабочей недели…
Анестезирующее действие «Столичной» благотворным образом повлияло на настроение Скоробогатова. Крякнув и закусив хрустящим соленым огурчиком, генерал, по привычке пригладив ладонью густые брови, продолжил:
– Ты, наверное, Роман, сам понимаешь, что я тебя по пустякам беспокоить не стал бы. Вот, я тебе тут уже все подготовил. Посмотри. – Он достал из кармана увесистый конверт и передал его Миссионеру. – А я пока, с твоего позволения, налью нам с тобой еще по глоточку.
Открыв конверт, старлей Слобцов выудил из него билет на самолет – рейс «Москва – Париж», паспорт на имя гражданина Польши Алекса Ковальски, а также водительское удостоверение международного образца на то же имя. Взглянув на проставленное в билете время вылета, он с удивлением обнаружил, что до момента, когда самолет оторвется от взлетной полосы, осталось всего два с половиной часа.
– Не волнуйся, успеешь, – предупредил генерал Скоробогатов вертящийся на языке собеседника вопрос. – Французский язык ты знаешь, а твой акцент в случае чего вполне сойдет за польский. Один хрен, язык‑то славянский. – Жестом показав Миссионеру на его рюмку, генерал залпом опрокинул свою. – Теперь о самом главном. Собственно, о том, зачем я к тебе непрошеным гостем и заявился.
– Наградить меня за прошлые заслуги бесплатной поездкой в Париж?
– А что, по‑моему, твое родное ведомство неплохо заботится о людях. Представляешь, слетать на выходные в Париж – Елисейские Поля, Монмартр, Эйфелева башня! Я в твои годы и мечтать об этом не мог.
– Я полностью разделяю ваше мнение, – подыграл Скоробогатову Миссионер.
Сделав серьезное лицо, генерал устало откинулся на спинку кресла.
– Боюсь, у тебя не будет времени как следует полюбоваться красотами Парижа. Для начала я тебе вкратце объясню задачи, которые поставлены перед особым департаментом полиции руководителями нашей страны. Да‑да, не делай удивленное лицо, все обстоит именно так. Задача наша – в кратчайшие сроки взять под контроль все движения заинтересованных лиц, направленные на дестабилизацию обстановки в России. В связи и исходя нам даны самые серьезные полномочия для проведения оперативной деятельности не только внутри страны, но и за рубежом. Ты ведь знаешь, что ноги у всех мало‑мальских серьезных потрясений и негативных явлений растут из‑за бугра. Так вот, чтобы нейтрализовать действие рук, приходится прежде всего отсекать эти самые ноги. В данном конкретном случае – это ноги Мохаммада аль‑Рабани, подпольная кличка Эмир, лидера одной из самых радикальных и экстремистских исламских организаций. И что самое для нас неприятное – человека, через которого идет финансирование и координация действий боевиков на Северном Кавказе. Он практически не покидает пределов арабского мира, из‑за боязни за свою шкурку, которую снять с него мечтает немало заинтересованного люда. Но тут особый случай – сегодня он объявился в Париже, чтобы обделать кое‑какие свои делишки, заодно и встретиться со своим братцем Салахом, который представляет его интересы на Западе. Это, как бы тебе сказать, всего лишь вступление к основной части твоего вояжа. Твой недавний визит в Гонконг наделал много шума и всколыхнул за океаном «охоту на ведьм». То есть на того, кто из посвященных сдал информацию о готовящейся ликвидации Председателя. Естественно, что их подозрения не лишены оснований. Но про это тебе знать ни к чему. Самое хреновое в этой ситуации то, что один из наших, имеющих доступ, решил помочь американским «друзьям» и рванул с нужными им документами в Париж, чтобы встретиться с парочкой очень больших шишек из Лэнгли, которые, разумеется, неофициально и в обстановке строжайшей секретности прибудут завтра в столицу Франции. Сам понимаешь, что допустить утечку информации, после которой можно лишиться очень ценного осведомителя за океаном, мы никак не можем.
Рука генерала на автомате снова разлила по рюмкам «Столичную», и снова расправились непослушные брови.
– Исходя из того, что передо мной обозначены две цели моего неофициального визита во Францию, есть надежда на то, чтобы исправить ситуацию в полном объеме?
– Если бы ее не было, я бы сейчас не говорил с тобой об этом. Во‑первых, я знаю, кто решил сдать нашего информатора американцам. – Генерал достал из кармана пиджака фотографию и протянул Слобцову: – Это полковник Тихомиров. Его ты и должен будешь перехватить прежде, чем он сумеет передать им секретные документы. И во‑вторых, самое важное – есть одна зацепочка, которую при благоприятном стечении обстоятельств можно будет использовать, чтобы испортить заокеанским товарищам обедню.
– Судя по ушам и хвосту, о встрече полковника и боссов из Лэнгли должна быть в курсе французская резидентура ЦРУ.
Генерал одобрительно посмотрел на Миссионера:
– Вот‑вот. Мы с аналитиками из нашего департамента пришли точно к такому же умозаключению. Но, к сожалению, мы не располагаем оперативными возможностями в их парижском отделении, чтобы узнать это наверняка. Пришлось поднапрячься, чтобы выяснить, на какой козе к ним можно подъехать. Выплыл один вариант, правда, один‑единственный, и светлые головы нашего ведомства дают не более 60 процентов за его положительный исход.
Дело в том, что гражданин США Гарри Стиклер, занимающий пост заместителя шефа парижской резиденции ЦРУ, шесть лет назад во время теракта в Израиле потерял жену и дочь, имевших несчастье попасть в самый эпицентр взрыва. Организатором этого теракта был тот самый Мохаммад аль‑Рабани, которого тебе нужно нейтрализовать и которого Стиклер, движимый чувством мести, многие годы безуспешно пытается достать. Так что в этом наши задачи полностью совпадают. Вот на этом мы и можем сыграть, предложив ему голову Эмира в обмен на интересующие нас сведения. То есть сможем одним выстрелом убить двух зайцев. – Скоробогатов замолчал, давая возможность Миссионеру переварить услышанное.
– Если мне не изменяет память, за головой этого самого Эмира, помимо Стиклера, столько же, если не больше, охотится МОССАД, включая их карательную команду «Меч Гедеона»?
– В точку попал, Роман Максимович. Самим нам договариваться со Стиклером не с руки, чтобы, не дай бог, о нашем рвении по поводу полковника никто не догадался, иначе не видать нам его как своих ушей. Поэтому мы решили действовать через одного из его родственников. С дядей его жены, Лазарем Рубиным, уже переговорила Мари Паскаль – твоя будущая помощница. Так что к моменту твоего появления в Париже этот еврейский дядюшка будет уже на месте, и все дальнейшие контакты с ним, а заодно, если получится, со Стиклером, будешь вести ты в лице гражданина Польши Алекса Ковальски. Так и конспирация будет соблюдена, и шансов на то, что он прислушается к словам родственника жены, больше. Нам ведь от Стиклера ничего, собственно, и не надо, кроме как поподробнее узнать о намечающейся встрече.
– И в случае, если заинтересованные стороны достигнут консенсуса, в мою задачу входит как можно скорейшее отделение головы Эмира от его туловища, чтобы представить ее в качестве вещественного доказательства. А потом, воспользовавшись инсайдерской информацией, не допустить встречи товарищей из‑за океана с полковником Тихомировым.
– Так точно, товарищ старший лейтенант, – подтвердил Скоробогатов. – А что, идея с головой в качестве убойного вещдока очень даже ничего. «Голова Медузы Горгоны», – вдохновленный нахлынувшей аналогией, патетически произнес генерал, – неплохое название для операции. Как ты считаешь? А теперь, – он посмотрел на часы, – вкратце о том, что тебе в первую очередь предстоит сделать сегодня вечером. – И положил на журнальный столик перед Миссионером внушительный кейс. – Здесь, в дипломате, миллион долларов наличными. Взял на подотчет. Эти деньги мы подготовили для передачи их в качестве аванса тому самому Эмиру, которому ты должен будешь снести его безумную голову. Да не смотри на меня так, – усмехнулся генерал, поймав на себе непонимающе‑удивленный взгляд Миссионера. – Все эти Эмиры, Шакалы, Ильичи и тому подобные типы – плоды выполнения задачи, поставленной когда‑то перед КГБ извращенной фантазией покойного идеолога Суслова. Мохаммад аль‑Рабани – один из птенцов, теоретически и практически подготовленных в наших секретных центрах для устранения империалистической гидры. Мы подняли кое‑какие старые связи и вышли через его ближайшее окружение на контакт, якобы с его помощью старые друзья хотят провести в одном из государств в целях дестабилизации обстановки ряд мероприятий как раз по его тематике. К чему после выполнения должна приложиться крупная сумма в американской валюте, часть из которой, – генерал похлопал по кейсу, – будет выплачена авансом. Поторговавшись, как обычно, он дал свое согласие. Ты же должен догадываться, что все эти религиозные лидеры весьма чувствительно реагируют на хруст банковских купюр, а лозунги и прочая мишура являются лишь прикрытием их неимоверной жадности. Вот с этим чемоданчиком ты и отправишься к нему на встречу. Подробные инструкции – где, что и как – внутри. Прочтешь их по дороге в аэропорт и уничтожишь.
В парижском аэропорту тебя встретит, как я уже отметил, твоя будущая помощница Мари Паскаль, в девичестве Мария Семенова, родом из Подмосковья. К этому времени она должна уже будет подобрать в твою группу еще одного человека из местных. В общем, сориентируешься по обстановке. Прилетишь в Париж, по сторонам не рыскай, она сама тебя найдет. Она же в курсе всех намечающихся движений. Если есть вопросы – задавай.
– Да вроде все понятно, товарищ генерал.
Скоробогатов встал с кресла, подошел к Миссионеру и крепко пожал руку.
– Ну, тогда удачи тебе, Роман Максимович.
Париж. Аэропорт Орли
20.55 местного времени
Париж встретил Алекса Ковальски запахами изысканного парфюма, смешанными в головокружительные сочетания, ухоженными и безупречно одетыми женщинами в сопровождении галантных во всех отношениях мужчин. Ощущение беззаботности и легкости бытия, столь характерное для коренных обитателей этого государства, пьянящим ароматом впитывалось в кровь, наполняя сущность непривычными флюидами. Ничего не попишешь – скромное обаяние буржуазии.
Еще разок прокрутив в голове свою мудреную легенду, поправив костюм и подтянув ослабевший галстук, Миссионер не спеша направился к выходу. Что‑то не видно встречающих. Ни цветов, ни оркестра, ни заинтересованных взглядов, прилипших к спине. Ожидание встречи с Мари Паскаль неприятно затягивалось.
– Ой, извините, – услышал Миссионер за своей спиной, почувствовав, что сзади к нему прижалось мягкое женское тело, потерявшее от столкновения равновесие.
– Ничего страшного, мадемуазель, – галантно ответил он, разворачиваясь к невольной виновнице аварии лицом.
Приятные ощущения, навеянные ароматом другой жизни, еще больше усилились, когда он рассмотрел представительницу прекрасной половины человечества, имевшую неосторожность на него наткнуться.
Голубые с зеленоватым отливом глаза, чуть приоткрытые, созданные для страстных поцелуев губы, волосы какого‑то совершенно сумасшедшего медно‑красного оттенка. Плюс ко всему ослепительно белая облегающая майка, не скрывающая высокую, стремящуюся выскочить из ограничивающей ее свободу ткани грудь. Старлей Слобцов не преминул также отметить короткие, обрезанные по максимуму, джинсовые шортики, вызывающие желание немедленно избавить их обладательницу от прикосновений грубой хлопчатобумажной фактуры. Оценив фигурку налетевшей на него сирены, он вопросительно заглянул в глаза застывшей на месте девушки, столь же бесцеремонно оглядывавшей его с ног до головы.
– Я могу как‑нибудь загладить свою вину? – спросила она, закончив осмотр.
– У меня есть время подумать? – не нашелся, что ответить, Миссионер.
– Да, пока проводите меня до машины. – Девушка подхватила его за руку и потащила к выходу. – Вот моя машина, – показала она рукой на темно‑синий «Рено». – Я могу вас подвезти? – Ее улыбка красноречиво намекала на продолжение неожиданного знакомства.
– К сожалению, меня должны встречать, – ответил Миссионер, не зная, как избавиться от навязчивой красотки. Не то чтобы ему не хотелось продолжить с ней знакомство, которое со стопроцентной вероятностью закончилось бы страстными любовными экзерсисами, но уж место и время были больно неподходящими и не располагающими к сантиментам.
– Не стой, как идиот, – неожиданно прошептала ему на ухо прильнувшая к нему девушка. – Я – Мари Паскаль. Иди за мной в машину.
Сориентировавшись в изменившийся ситуации, Миссионер, нисколько не смутившись, тут же позволил своей правой руке прихватить как следует свою спутницу пониже спины, отчего был награжден легким хлопком по шаловливой длани.
– Вы что, в России совсем одичали?
– Есть немного, – ответил Миссионер, садясь на заднее сиденье «Рено».
– Добро пожаловать в Париж, Алекс, – несколько высокопарно произнесла Мари, когда машина набрала ход. Прикурив длинную тоненькую сигарету и поглядывая на Миссионера в зеркало над лобовым стеклом, она продолжила уже деловым тоном: – Лазарь Рубин, родственник жены Стиклера, в Париже.
– Он прилетел один?
– Нет, с ним молодая дамочка, от которой за версту попахивает МОССАДом.
– Этого следовало ожидать. Где они сейчас?
– Рубин со Стиклером должны были встретиться на могиле его жены и дочери. Как только что‑то прояснится, де Линар сообщит об этом.
– Де Линар? – Фамилия показалась Миссионеру знакомой. – Кто он? – Навязчивая мысль, что он уже где‑то слышал о новообразовавшемся третьем члене их ликвидационной группы, не давала ему покоя. Мозг заработал с двойной нагрузкой в поисках нужной информации.
– Бывший снайпер Иностранного легиона. В связях, порочащих его в наших глазах, не замечен. Не хотите поужинать, Алекс? – Мари, кокетливо поправив прическу, перевела разговор в другую плоскость. – В Париже прекрасная кухня.
Сумерки уже спускались на город, готовые растворить его во тьме, но он не сдавался, зажигая переливающиеся всеми цветами радуги огни. Улицы Парижа были запружены машинами, а тротуары – загулявшими после трудовой недели французами и многочисленными туристами. От вида мелькающих за стеклами авто красивых женщин, не стесняющихся выставлять напоказ едва прикрытые одеждой наиболее соблазнительные участки своих тел, кровь в жилах старшего лейтенанта российской полиции стремительно увеличивала скорость своей циркуляции. В голову лезли непристойные, никак не подходящие к месту мысли. Если бы Парижа не было, его стоило бы придумать.
Но Париж был, его много столетий назад придумали другие, поэтому ему осталось придумать только одно – каким образом выполнить вступительную часть своего задания. А именно положить конец подрывной деятельности Мохаммада аль‑Рабани, направленной на дестабилизацию обстановки на южных территориях России. Действия, которые должны будут подвести жирную черту под жизнедеятельностью алчного араба, были продуманы им в общих чертах во время полета. Теперь оставалось только ждать и надеяться, что его задумки не подвергнутся радикальной корректировке, тем более что третий член группы был отобран с завидной дальновидностью.
– Пожалуй, – вспомнив о предложении поужинать, после затянувшейся паузы ответил старлей Слобцов. Перед предстоящей работенкой у него не на шутку разыгрался аппетит.
Мари, улыбаясь, кивнула и притормозила возле одного из многочисленных кафе.
Де Линар, пытаясь придать своей невозмутимой физиономии скорбное выражение, стоял перед могилой абсолютно незнакомого гражданина Франции Франсуа Вернье. Он только что положил перед памятником букет цветов, на которые пришлось потратиться в конспиративных целях, и теперь, настроив чувствительную аппаратуру, позволяющую улавливать колебания звука в радиусе ста метров, внимательно вслушивался в разговор двух мужчин, пришедших в отличие от него не из праздного любопытства.
Гарри Стиклер, второй человек во французской резидентуре ЦРУ, положил букет лилий к ногам погибших шесть лет назад во время теракта в Тель‑Авиве жены и дочери и дрожащей рукой достал из пачки сигарету. Время не могло и не хотело заглушить боль потери. Элизабет и малышка Дебби смотрели на него с могильной плиты, радуясь тому, что он навестил их. Стиклер, мысленно поздоровавшись с ними, с трудом сдержал наворачивающиеся на глаза слезы. Лазарь Рубин, дядя Элизабет, шагнул вперед и взял его под локоть.
– Не мучай себя, Гарри.
– Для чего ты приехал? – не глядя на Рубина, спросил Стиклер.
– Если все еще хочешь отомстить за них…
– Ты… – Стиклер, резко повернувшись, непроизвольно схватил его за грудки: – Ты приехал для того, чтобы спросить меня об этом?
– Я приехал, чтобы помочь тебе это сделать, – выдавил из себя опешивший Рубин.
– Как и чем ты можешь мне помочь, если я и ваша долбаная разведка уже много лет гоняемся за ним, и все без толку! – прокричал Стиклер ему в лицо. – Ты, кабинетная крыса…
– Остынь, Гарри, – успокоил его Лазарь. – Ты задушишь меня. – Стиклер как‑то сразу сник, словно приходя в себя, и отпустил Лазаря. – Ты можешь получить голову Эмира сегодня ночью, если…
– Никаких если, – перебил его Стиклер, сразу сообразивший, что к чему. – Ради этого я готов на все.
Де Линар, стоявший как вкопанный, чтобы не пропустить ни слова, удовлетворенно выдохнул и, сунув руку под пиджак, отключил аппаратуру. Того, что он услышал, вполне достаточно. Франсуа Вернье, отлитый в бронзе, едва заметно кивнул ему головой на прощанье, вежливо поблагодарив за цветы.
– Ты уверена, что дамочка, сопровождающая нашего израильского дядю, из израильской разведки? – Миссионер, сидя за столиком напротив Мари, первый раз в жизни, с трудом преодолев брезгливость, готовился отправить в желудок обильно политую соком лимона устрицу.
– Знаешь, что такое женское чутье? И еще, как ты думаешь, куда в первую очередь позвонил Рубин после того, как его потревожили? – Мари, сдерживая улыбку, смотрела на его мучения.
– Скорее всего, в МОССАД. Чтобы обезопасить себя от неприятных последствий, – ответил старший лейтенант российской полиции, протолкнув в желудок склизкий комок. – Но поручить дело, касающееся национального врага, молодой девчонке?
– А я? Я, по‑твоему, уже старуха? – ядовито отреагировала Мари.
– По внешнему виду не скажешь, выглядишь довольно молодо, – ухмыльнулся Миссионер, изучающе глядя на Мари.
– В развитых странах, мон шер, – сухо продолжила она, – женщины имеют с мужчинами абсолютно равные права, а по морально‑этическим качествам даже превосходят их. Ты привык, что в России женщины находятся на положении домашних рабынь, не имеющих ни собственного мнения, ни свободы самовыражения.
Старлей Слобцов, сосредоточившись на поедании устриц, деликатно промолчал. Вот чего он не любил, так это воинствующего феминизма, распространившегося по Европе и Соединенным Штатам со скоростью средневековой чумы, захватив в конце концов и российские территории, и отравляющего иной раз общение с прекрасным полом.
«Женщины берут власть в свои руки», «Женщины захватили большинство мест в конгрессе США и Европарламенте», «Массовый исход мужчин на кухню», – Миссионер мысленно представил подобные заголовки на первых страницах авторитетных мировых изданий. Фантазия, усиленная несколькими глотками отменного сухого вина, понесла его дальше. На какой‑то момент ему даже показалось, что все его представления о мире спецслужб, который населяли преимущественно мужчины, были в корне неправильными, и что всем этим миром заправляют женщины, и спрут терминирующего врагов Зазеркалья обхватил земной шарик присосками‑щупальцами, на кончиках которых красовались изящные пальчики с идеально наложенным маникюром. Сюрреалистическая картина построения мира, навеянная произведениями Сальвадора Дали, прервалась вместе с мелодичными звуками мобильного телефона Мари.
– Серж?
Мужской голос на том конце трубки ответил утвердительно, и завязавшаяся короткая беседа продлилась не более двух минут. Выражение лица Мари, не изменившееся в течение разговора в худшую сторону, позволило Миссионеру еще до окончания беседы прийти к оптимистическим выводам. Положив телефон на стол, Мари посмотрела на него и спокойно произнесла:
– Де Линар был с нашими друзьями на кладбище. Стиклер жаждет крови. Можно выходить на контакт.
– Мари, вы прелесть! – Миссионер не лишенным галантности жестом чувственно приложился к ручке своей напарницы.
Выходя из кафе, он неожиданно вспомнил, откуда ему знакома фамилия бельгийского снайпера – «любовник Юлии Вольмар, Малек‑Адель и де Линар» – строчка из любимого «Евгения Онегина» позволила ему прекратить свои умственные мучения.
Старлей Слобцов, откомандированный в Париж для выполнения особо важного задания, в силу объективных обстоятельств не мог даже и предполагать, как выглядел де Линар, упомянутый вскользь Александром Сергеевичем, но де Линар в режиме реального времени произвел на него неплохое впечатление. Крепко сбитый бельгиец молча дал ему прослушать запись разговора Стиклера с Рубином. Этот диалог настроил Миссионера на оптимистичный лад.
– По‑моему, Стиклер не блефует. Как считаешь, Мари?
– Вряд ли.
Де Линар кивком головы выразил свое согласие.
– Ну что, – оглядел членов своей группы Миссионер, – тогда пусть наш израильский дядюшка лично известит нас о готовности Стиклера к бартерной сделке.
– Если нам что‑нибудь понадобится на сегодняшний вечер, я могу пока этим заняться, чтобы не терять времени, – впервые услышал Миссионер голос де Линара.
Профессионально. Бельгиец с каждой минутой начинал ему нравиться все больше и больше. Объяснив, какой инструментарий понадобится им для предстоящей операции, он протянул ему заготовленную для этих целей пачку долларов.
До известного во всем мире парижского варьете «Мулен Руж», чьих танцовщиц так любил рисовать с натуры в начале прошлого века Модильяни и куда они пригласили на рандеву Лазаря Рубина со своей спутницей, Миссионер с Мари добрались на такси. В оживленной толпе они с трудом отыскали израильтянина – высокого худого мужчину с аккуратно подстриженными пейсами.
– Мистер Рубин? – взяла его под руку Мари, вынырнув из толпы.
Мистер, не ожидавший столь ошеломительного появления своих телефонных визави, непроизвольно вздрогнул и смог ответить только после того, как унялась дрожь в коленях.
– К вашим услугам!
– Очень приятно. – Мари по‑прежнему держала его под руку. – Вы выполнили нашу просьбу?
– Да‑да. Конечно. – Голос израильтянина в отличие от коленей еще подрагивал. – Может, лучше продолжим разговор в машине? Я чувствую себя здесь немного неуютно.
Последние слова были чистейшей правдой. Вовлеченный, по злой иронии судьбы, в водоворот непонятных закулисных интриг, он сразу же обратился за помощью и поддержкой в МОССАД и теперь особенно остро ощущал свою беспомощность и незащищенность без прикрепленной к нему сотрудницы израильской спецслужбы. Мари предугадала его действия на сто процентов. Прикрепленная сотрудница, под крылышко которой он так спешил, увидев возвращающегося со спутницей подопечного, предупредительно открыла заднюю дверь. Миссионер, тенью следовавший за ними, втиснулся в машину последним.
– Познакомьтесь, – успокоившийся Рубин представил гостям блондинку с точеным греческим профилем и короткой стрижкой.
– Сара. Сара Абельман.
Миссионер хотел было поднести протянутую миниатюрную кисть к губам, но напряженная ладонь не поддалась, и ему пришлось, капитулируя, просто пожать ее. Да уж, западные феминистки покруче будут, подумал он, проведя аналогию с Мари, которой поцелуй руки доставил видимое удовольствие.
– Все отлично, Лаз. Но мы, по‑моему, просили вас, во избежание фатальных недоразумений, сохранять конфиденциальность наших контактов, – слегка припустил на него страху Миссионер.
– У вас нет повода для беспокойства, – вступилась за Рубина Сара. – Мы с доктором Рубином вместе работаем в фонде помощи жертвам терактов. И у меня, – сверкнула она глазами, – тоже есть личный счет к Мохаммаду аль‑Рабани.
– Вы могли бы предъявить свой счет в ваше официальное ведомство.
– Если бы это имело смысл, я бы сейчас не сидела перед вами. Я хочу помочь вам убрать Эмира!
– Поразив его наповал своей ослепительной красотой?
Стиснув зубы, Сара гневно посмотрела на него огненно‑карими глазами и перевела взгляд на растерянного дядюшку Лаза, которому волей‑неволей пришлось подать голос.
– Месье, не имею чести знать…
– Месье Гангренуар, к вашим услугам, – нимало не смутившись, представился Миссионер.
– Месье Гангренуар, – с явным трудом произнес его фамилию Рубин. – Я ведь выполнил все, о чем вы просили. Могу я в ответ попросить вас о небольшом одолжении?
– Только из уважения к вашим седым пейсам. – Миссионер незаметно подмигнул собиравшейся возмутиться Мари.
В конце концов, если эта кровожадная иудейка имеет все‑таки отношение к МОССАДу и прячет под юбкой пушистый хвост в виде рыцарей ордена «Меч Гедеона», то пусть лучше будет под рукой в качестве живого щита. На случай, если потомки Моисея после ликвидации Эмира захотят пощекотать нервишки Миссионеру и его команде.
Победно взглянув на него, Сара движением руки закинула на заднее сиденье средних размеров саквояж. Миссионер открыл сумку и разглядел внутри проблескивающие отражающимися уличными огнями новенькие «микро‑узи» – укороченное и облегченное, в духе входящего в моду минимализма, автоматическое оружие, изготовленное на исторической родине кровожадной иудейки. Под ними лежали какие‑то тоненькие кольчужки с пластинами на наиболее уязвимых местах, а также достаточное количество снаряженных магазинов.
– Это что? От вашего стола – нашему столу? А внизу что за штучки? Похоже на бронежилеты.
– Это и есть бронежилеты, – пояснила Сара, – последняя разработка наших специалистов.
– Надеюсь, они не экономили на материале?
В воздухе повисла напряженная тишина.
– Ладно, ладно, – примирительно проговорил Миссионер. – Без обид. А вы мацу с собой случайно не прихватили?
– Продпаек у нас в другой сумке, – разряжая обстановку, ответил дядя Лаз, улыбнувшись во весь рот.
– Я надеюсь, что ваши профессиональные качества так же хороши, как и ваше чувство юмора, – стиснув зубы, прошипела Сара.
– Можете не сомневаться. И попрошу с этого момента, поскольку вы вошли в состав группы, непосредственным руководителем которой является ваш покорный слуга, полностью подчиняться моим указаниям и требованиям.
Его указания и требования выразились в разумном распределении приобретенного добросовестным бельгийцем инструментария. Новенькая, в футляре, снайперская винтовка с инфракрасным оптическим прицелом досталась, естественно, де Линару. Парочкой «беретт» он для очистки совести снабдил Мари и Сару. Для себя же приберег особо чувствительный передатчик, вделанный в миниатюрный кусочек дорогого материала, которым знаменитые американские стоматологи пломбируют своим пациентам зубы и которым незамедлительно была заполнена выемка в одном из коренных зубов месье Гангренуара. Особое внимание уделил своей прическе, уложив волосы с помощью специального геля, начинающего флюоресцировать в инфракрасном свете, функциональность которого была проверена де Линаром сквозь оптический прицел. Не забыл, естественно, подколоть и воинствующую иудейку, имевшую неосторожность во время укладки поинтересоваться подоплекой его действий. На вопрос «Что вы делаете?» Миссионер отреагировал моментально и обескураживающе:
– Я только что нанес на волосы безотказно действующую на женщин смесь афродизиаков.
За что получил в свой адрес очередной испепеляющий взгляд.
Париж. Елисейские Поля
22.45 местного времени
Без четверти одиннадцать вечера месье Гангренуар в сопровождении двух девиц вошел в помещение одного из самых дорогих и роскошных ночных клубов французской столицы, декорированного в восточном стиле и принадлежащего какому‑то сказочно богатому арабу – то ли шейху, то ли просто удачливому торговцу нефтью.
Согласно подробным инструкциям генерала Скоробогатова, изложенным в письменном виде, Миссионер, во время выступления звезды местного стриптиза со звучным именем Фатима, должен был занять один из столиков рядом со сценой и, демонстративно помахав стодолларовой купюрой так, чтобы она смогла увидеть на ней вместо портрета американского президента лицо бывшего иракского диктатора Саддама Хусейна, смять ее и бросить рядом с ней на пол.
Обнимая сопровождающих его девушек и не забывая про находящийся в правой руке дипломат, в котором лежал один миллион американских денег, Миссионер занял один из свободных столиков, стоявших вдоль длинного подиума. На нем, разогревая публику, резвились полуобнаженные красотки восточного типа, постепенно освобождающие себя от остатков одежды. Заказав подскочившему официанту виски со льдом и шампанское, он прикурил сигару.
Публика, знавшая толк в ночных развлечениях, все прибывала и прибывала, постепенно заполняя свободное пространство и неторопливо переговариваясь в предвкушении основного блюда. Блюдом этим, как было написано в афишах и рекламных буклетах, являлась несравненная и обворожительная Фатима, исполнительница зажигательного танца живота, одним взглядом своих знойных восточных глаз исцеляющая мужчин от импотенции. Толпы жаждущих сексуальных подвигов самцов с зеркальной болезнью живота и жирными счетами в швейцарских банках в сопровождении своих спутниц, поглядывающих на кавалеров с затаенной надеждой, облепили похожую на подиум сцену в ожидании чуда.
Вскоре музыка стихла, успевшие раздеться догола красотки упорхнули за кулисы, и вышедший на сцену конферансье в черном сюртуке объявил изнывающим от ожидания посетителям о выходе Фатимы. Свет погас, послышалась волшебная восточная мелодия, и луч света выхватил из темноты потрясающей красоты девушку, грудь которой была стянута тугим коротким корсетом, а ноги спрятаны под широкими, едва держащимися на бедрах, шароварами.