Автор: БОРИС СЛАВИН
Опыт истории показывает, что эффективность общественных преобразований всегда зависела от наличия или отсутствия определенной идеологии, выражающей интересы значительной части общества. В такой идеологии уже давно нуждается современная Россия. Разумеется, речь идет не о государственной, насильственно навязываемой человеку "сверху", а о добровольно принятой и разделяемой большинством граждан идеологии, в которой выражены их общие интересы, взгляды и ценности.
Деидеологизация или реидеологизация?
Однако данную точку зрения разделяют не все. Так, сторонники "теории деидеологизации" до сих пор считают, что никакой доминирующей идеологии не должно быть, что сама по себе идеология является "ложной" формой сознания, которая не помогает, а мешает общественным преобразованиям, ибо имеет дело не с реальной, а с мнимой действительностью, сконструированной в интересах определенных общественных сил, преследующих эгоистические цели. Это мнение имеет под собой определенное основание. Тем не менее оно не может быть общепризнанным: идеологиястановится ложным сознанием, лишь когда ее социальные носители перестают адекватно понимать реальную действительность. Именно с таким явлением мы столкнулись, например, на рубеже 1990-х годов, когда на наших глазах рушились догмы и ценности официальной советской идеологии.
Но историческая исчерпанность или "ложность" той или иной идеологии не означает, что общество может обходиться вообще без нее. Хотим мы того или нет, но если существуют общие интересы граждан, будет существовать и их общаяидеология. Ее можно разделять или нет, но она будет. Нельзя забывать, что "теория деидеологизации" тоже является своеобразной идеологией, но только негативной. К ней обращаются, как правило, в момент, когда хотят избавиться от исторически исчерпавших себя идей.
Но исчезновение одной конкретной идеологии не означает отказ от идеологии вообще. Свято место пусто не бывает. Деидеологизация рано или поздно сменяется реидеологизацией, что мы и наблюдаем сегодня во всем мире, буквально насыщенном идеями, ценностями и идеологиями. Наряду с социалистическими и либеральными идеями все большую роль играют консервативные и неоконсервативные взгляды. Своеобразный ренессанс переживают традиционные мировые религии, религиозные организации и секты. Все большее место в жизни людей занимает так называемая масс-культура.
Пожалуй, нет сферы общественной жизни, не испытывавшей на себе влияния идеологии, - будь то экономика, образование, культура и даже спорт. Правда, в первую очередь это относится к политике как наиболее общей сфере общества, в которой реализуются противоречивые интересы больших социальных групп, их разнообразных политических объединений, движений и партий. Идеология, впитывая политическую жизнь общества, в свою очередь является ее духовным, теоретическим проявлением. Если политику называют "концентрированным выражением экономики", тоидеологию можно назвать "концентрированным выражением политики". Говоря философским языком, идеология - это политика "в снятом виде". Нередко наступают такие моменты в истории, когда выясняется, что от идеологии, как и от политики, уйти просто невозможно. Именно такой исторический момент мы пережили в 1990-е годы, когда обнаружилась ложность политики "шоковой терапии" и радикальных реформ, отвергнутых абсолютным большинством населения страны.
Чуждость этих реформ народу определялась не только их разрушительными последствиями, приведшими к катастрофическому двойному падению жизненного уровня россиян и их недопустимому социальному расслоению. Негативное восприятие реформ населением было во многом связано и с сознательным дистанцированием радикальных реформаторов от какой-либо оформленной и ясной идеологии их осуществления. Справедливо выступив против чрезмерной заидеологизированности общественных отношений советской эпохи, отвергнув ценности и идеалы реального социализма, они в свою очередь не смогли предъявить обществу собственную сбалансированную систему взглядов, ценностей и идеалов, ради которых следует проводить реформы. Мало того, находясь под влиянием "теории деидеологизации", они, приступив к реформированию России, всячески скрывали от общества представления, ценности и цели либерального фундаментализма, которыми, как выяснилось позднее, внутренне руководствовались в своей деятельности.
Понадобилось несколько лет политики реформ с ее очевидно провальными результатами, чтобы ее идеологи вдруг заговорили о необходимости выработки национальной идеи. Может быть, это произошло от растерянности и испуга, а может быть, они наконец прозрели и осознали, что методом "проб и ошибок" такие серьезные преобразования, как переход от одного общественного устройства к другому, все-таки не делаются.
Поиски общезначимой "национальной идеи" России продолжаются по сей день, то затухая, то разгораясь*. Пока они, как известно, не дали сколько-нибудь значимых результатов. Немалую роль в этом сыграло простое обстоятельство: выдумать национальную идею, а тем болееидеологию, невозможно. Как свидетельствует опыт ныне доминирующих основных идеологий - консерватизма, либерализма, социализма, все они складывались веками, трансформируясь и меняясь в соответствии с интересами больших социальных групп и их политических организаций.
Тем не менее, судя по многочисленным социологическим опросам, в нашем общественном сознании существуют и даже усиливаются потребность и стремление обрести общенациональное согласие, некую общность целей и ценностей. До сих пор абсолютное большинство россиян "болезненно переживают" утрату чувства принадлежности к могучему сообществу народов, каким был Советский Союз. Это во многом объясняет, почему "советская парадигма" не поддается вытеснению из массового сознания россиян.
В последнее время стало модным говорить о "синдроме угнетенного национального сознания" (аномии) граждан России. При этом нередко забывают внятно указать, что этот синдром возник не сам по себе. Он - следствие сознательного развала некогда великой державы, в котором были заинтересованы вполне определенные социально-политические силы как внутри страны, так и за рубежом. Свою негативную роль в этом сыграла все та же "теория деидеологизации". Справедливо отказываясь от нее сегодня, необходимо ясно представлять: в какой же именно идеологии нуждается современная Россия? Отвечая на этот вопрос, следует прежде всего понять, какую метаморфозу претерпели либеральные ценности на российской почве.
О метаморфозе либеральных ценностей
Сложность и противоречивость духовного процесса становления новой России, превратившейся в конце XX века из "квазисоциалистической" в "квазикапиталистическую, обусловлены не только длительным отсутствием публичной и внятной идеологии реформирования общества, но и во многом односторонним истолкованием основополагающих либеральных ценностей и целей, которое продвигают и реализуют в своей политике многие представители современного правящего класса. Эти ценности хорошо известны: "свобода", "равенство возможностей", "права человека", "частная собственность", "рынок", "конкуренция", "демократия" и др.
Сами по себе они не вызывали и не вызывают отторжения у большинства граждан России, хотя и противоречат прежней господствующей советской идеологии с такими ее ценностями, как "общественная собственность", "социальное равенство", "коллективизм" и др. Такое положительное отношение к либеральным ценностям было не случайным: люди связывали с ними лучшее будущее страны.
Первоначальный ход событий подпитывал эти надежды. Во-первых, благодаря перестройке многие люди ощутили, что утверждение либеральных и демократических ценностей действительно открыло новые возможности, расширило права и свободы человека, позволив ему свободно высказывать свои мысли, завести собственное дело, беспрепятственно выезжать за границу, участвовать в реальном политическом выборе и т. д. Во-вторых, они увидели, что страны, положившие либеральные ценности в основу своей политики, сумели обеспечить населению более высокий уровень жизни и более демократические институты, чем это было в советской России.
Однако вскоре российские реформаторы продемонстрировали обществу уникальную способность превращать важнейшие либеральные ценности в их противоположность - в идеологическое прикрытие негативных последствий своей политики. Тем самым они вошли в глубокое противоречие с традиционными представлениями россиян о той же свободе, справедливости и нравственности.
Резкое неприятие вызвала у многих граждан России, например, инициированная радикальными либералами переориентация трудовых ценностей на потребительски гедонистические. В обществе возник не свойственный российскому сознанию дисбаланс между ценностями и интересами - в пользу последних, резко ужесточивший взаимоотношения людей. "Мое" стало ставиться выше, чем "наше", выгода - чем бескорыстие, вседозволенность - чем целомудрие.
Общую картину разложения ценностных оснований жизнедеятельности человека и общества можно пополнить за счет более частных зарисовок. К примеру, была существенно деформирована известная либеральная ценность "равенство возможностей", провозглашенная в свое время развитым капиталистическим обществом. На российской почве ее восприняли и реализовали с точностью до наоборот - быть может, потому, что радикальным реформаторам она напоминала советские призывы к социальному равенству. Ее подменили культ выгоды и успеха, а также проповедь неизбежности и даже полезности общественного неравенства.
Не менее значимая метаморфоза произошла на российской почве с ценностью свободы вообще, индивидуальной свободы в частности. Так, интерпретированная первым российским президентом идея свободы применительно к федеральному устройству государства породила центробежные, в том числе откровенно сепаратистские, тенденции. И для их разрешения центральной власти пришлось обратиться к крайним мерам, включая использование вооруженной силы.
Что же касается индивидуальной свободы, то она и сегодня в российских либеральных кругах продолжает восприниматься как антитеза общему благу, общественной или коллективной свободе. Ничего, кроме разгула эгоизма и личного произвола, такая трактовка не дает. Достаточно вспомнить в связи с этим о криминальном разгуле 1990-х годов, грабительской приватизации государственной собственности с помощью так называемых залоговых аукционов, о жульнически используемой правовой максиме "что не запрещено, то разрешено" и т. д.
Важной либеральной ценностью всегда была частная собственность. Без нее невозможно себе представить современную рыночную экономику, процессы конкуренции и приватизации предприятий, трудовую мотивацию, продолжающуюся земельную реформу и многое другое. По опросам общественного мнения, начиная с 1990 года отношение россиян к частной собственности было в массе своей либо положительным, либо нейтральным. Однако со временем оно изменилось: стало более критичным. Например, если в начале 1990-х положительное отношение к частной собственности высказывал 71 % населения страны, то в 2005-м - 43 %. Число считающих, будто введение института частной собственности поможет вывести страну из кризиса, сократилось с 31 до 19 %. Это обусловлено скорее всего тем, что институт частной собственности не оправдал надежд россиян на выход страны из кризиса, не породил повсеместное "чувство хозяина", не стал причиной заметного улучшения материального положения большинства граждан. До сих пор около 60 % населения не имеют в собственности "никакой недвижимости, помимо жилья (к тому же в большинстве случаев очень низкого качества), ни сбережений (причем каждый второй из них имеет долги различного рода)".
Изучение проблемы собственности свидетельствует, что в массе своей россияне никогда не абсолютизировали ее роль и значение. Они испокон веков относились к ней, как к необходимому условию накопления трудового достатка. Исходя из такой "мировоззренческой" позиции, приватизация 1990-х годов и возникшие на её основе "крупные состояния не рассматриваются большинством россиян как легитимные"4.
К сожалению, современные реформаторы, как и их исторические предшественники - большевики сталинской школы, абсолютизируют отношения собственности. Только на место прежней абсолютизации ее общественной формы в 1990-е годы пришла абсолютизация частной. Вместе с тем общественная и частная собственность - ценности не абсолютные, а относительные. Они хороши или плохи не сами по себе, а в зависимости от их способности стимулировать эффективность производства и удовлетворять человеческие потребности. Чисто идеологический подход здесь не уместен.
На наш взгляд, реалистически мыслящие люди далеки от того, чтобы сегодня отказываться от ценностей свободы, институтов рынка и демократии, как бы ложно они кем-то ни трактовались и неумело (чтобы не сказать бездарно) воплощались на практике. Но в то же время нельзя делать вид, будто все "идет путем" и достаточно внести какие-то коррективы, чтобы реконструкция страны состоялась. Нужно трезво и отчетливо видеть, в какой неблагоприятной социальной и идеологической ситуации сегодня пребывает Россия, и прийти к верному пониманию проблем выхода страны из кризиса и ее последующего прогрессивного развития.
Смена идейных вех
К началу нового тысячелетия в России по-своему завершился первый, во многом криминальный этап первоначального накопления капитала. Одновременно он ознаменовал конец эпохи деидеологизации. В связи с этим сугубо либеральные ценности стали отходить на задний план, уступая место ценностям российской государственности, традиционализма и патриотизма. В политике наметился явный рост централистских тенденций, проявившийся в изменении важнейших властных институтов, огосударствлении и унификации средств массовой информации, изменении выборной системы, в игнорировании деятельности оппозиции со стороны "партии власти" и т. д.
Этот поворот в политике сразу привел к идейному разложению и расколу среди радикал-демократов, ориентирующихся, как правило, на западные либеральные ценности. Из их среды выделилась целая группа так называемых либерал-патриотов, призвавших к воссозданию на пространстве бывшего СССР некоей "либеральной империи" под командованием крупного олигархического капитала.
Однако такая "олигархическая версия" новой идеологии не могла стать официальной: она не очень подходила большинству правящей элиты, претендующей на идеологическое выражение более широких классовых интересов, чем узкие олигархические группы, получившие свои капиталы, как правило, незаконным путем. В изменившихся условиях правящему политическому классу потребовалась идеология, способная обосновать прежде всего захваченные властные позиции и защитить приобретенные богатства. Эту функцию успешнее всего мог выполнить консерватизм с его ориентацией на стабильность и традиции, на ценности дореволюционной Российской империи с ее напыщенной великодержавностью и гипертрофированным клерикализмом. Именно на него и была сделана главная ставка.
Если на Западе консерватизм в свое время оплодотворялся либеральной мыслью, превращаясь в неоконсерватизм, то в России шел обратный процесс превращения либеральных взглядов в консервативные. В итоге такого превращения появился своеобразный идейный "воляпюк" под названием "либеральный", или "социальный", консерватизм, ставший знаменем "партии власти". Данная идеология противоестественно соединила либеральные и православно-державные ценности, которые, по мнению руководства страны, наряду с ядерным арсеналом все больше скрепляют современную государственность.
В угоду новому идеологическому курсу всячески искажается даже смысл того, что обычно именуют "русской идеей". В трактовке ее наиболее усердных интерпретаторов такие свойственные ей качества, как свободолюбие, открытость и демократичность, подменяются набором противоположных характеристик*.
Вновь стала переписываться отечественная история - на этот раз уже с консервативных позиций. Под прикрытием идей общественного примирения и согласия последовательно возрождается культ различных деятелей Белого движения: происходят перезахоронения их останков, переиздаются их труды, автобиографии, дневники. И инициируют все это, как правило, не маргиналы, а известные в прошлом деятели культуры и публицисты. По степени ненависти к недавнему прошлому они не уступают радикал-либералам 1990-х, а порой и превосходят их.
Исключение составляет отношение к Сталину. Оно у них уже далеко не столь негативное, как было принято в прошлом. Его подают как последовательного державника, покончившего с ленинским интернационализмом; великого стратега, выигравшего войну против фашизма и поднявшего страну "от сохи до атомной бомбы". При этом замалчиваются (или даже частично оправдываются) его преступления перед народами Советского Союза; доказывается целесообразность уничтожения политической оппозиции в стране, создание системы ГУЛАГа, насильственной коллективизации; игнорируются грубейшие ошибки, допущенные накануне и в первые годы Второй мировой войны.
В соответствии с вновь обретенной идеологией начинается постепенное разрушение светских основ государства. Духовная жизнь общества все откровеннее отдается на откуп Православной церкви и другим привилегированным клерикальным структурам. Вопреки положениям Конституции о свободе совести, отделении Церкви от государства и образования предпринимаются попытки ввести в школах преподавание основ православной культуры. В русле этой же тенденции следует рассматривать требование отменить преподавание в школе эволюционной теории происхождения человека, заменив ее идеей божественного творения. По сути, об опасности тенденций такого рода говорит и опубликованное в прошлом году в прессе известное открытое письмо академиков РАН Президенту России.
В свете новой идеологической парадигмы следует также рассматривать и набирающий силу процесс вытеснения высокой культуры ее "попэрзацем", то есть массовой культурой. Отсюда постоянные демонстрации в электронных СМИ сцен отдыха и развлечений представителей "высшего света" современной и дореволюционной России, показ криминальных сюжетов и "сенсационных сцен" из личной жизни монархов, миллиардеров, кинозвезд и спортсменов, бесконечные игровые шоу и т. п.
В целом впечатление таково, будто, согласно представлению нынешних консервативных идеологов, России XXI века надлежит двигаться не вперед - к высотам общественного прогресса, свободе и справедливости, а назад - в ее дореволюционное прошлое. Такое, по объективным причинам, тупиковое движение может нанести большой вред современному российскому обществу.
Какая же идеология нужна России?
Осмысливая возможность создания новой идеологии для России, необходимо реально оценивать нынешнее состояние общественного сознания, в том числе обстоятельства, препятствующие его обновлению.
Сегодня в России налицо высокая степень разобщенности индивидов и групп, непрочность социальных связей, противоречивость и конфликтность взаимоотношений. В общественном сознании одновременно присутствуют полярно противоположные и несовместимые идеи, между которыми нет единого смыслового поля.
Идейные и социальные противоречия нередко проявляются в различных межэтнических конфликтах. Их подогревают многочисленные экстремистские и откровенно неонацистские группировки, ведущие пропаганду своих человеконенавистнических идей. Стало обыденным явлением беспрепятственное распространение шовинистической и откровенно фашистской литературы, паразитирующей на реальных проблемах социального неравенства, бедности, бюрократического беспредела управленческих структур. Как это часто бывает, главными виновниками всех бед провозглашаются "чужаки", "инородцы". В итоге растет число преступлений, совершенных на национальной, расовой и религиозной почве.
Такова мрачная картина сегодняшней российской действительности. Однако есть и обнадеживающие признаки. В последнее время все большая часть населения сознает, каков единственно разумный, достойный и достижимый выход из сложившейся ситуации - чтобы российское общество договорилось об общезначимых ценностях и национальных приоритетах дальнейшего развития, обозначило перспективную стратегию России внутри страны и за рубежом, то есть в конечном счете нашло себя в новом мире. Истории известны подобные договоренности, например так называемый Пакт Монклоа в Испании.
Возможность и реальность такой договоренности обусловлены наличием в обществе помимо реальных противоречий общенациональных и общегражданских интересов, скрепляющих его в социальное целое, единое государство с главной задачей обслуживать эти интересы. Какая же идеология может выразить эти интересы?
Очевидно, что российское общество, вступающее в постиндустриальную эпоху, как никогда ранее нуждается в сугубо демократической идеологии, отвечающей вызовам современности и лучшим традициям отечественной культуры. Эта идеология должна иметь светский и научный характер, вобрать все лучшее, что накоплено мировой цивилизацией и культурой, отражать интересы абсолютного большинства граждан, то есть быть действительно общегражданской.
Без подобной идеологии бессмысленно вести речь и о едином народе, и о самодостаточной нации. Такая идеология не только возможна - она сегодня особенно необходима, поскольку в ходе неолиберальных реформ большинство россиян во многом оказались в сходном экономическом и социальном положении. Эта схожесть составляет определенную основу для единства взглядов, ценностей и идеалов.
Вместе с тем думать, будто единственной идеологией можно объединить всех без исключения людей в социально противоречивом обществе, значит создать себе очередную иллюзию. Однако выразить интересы большинства она может и должна. Общегражданская идеология, конечно, не исключает, а предполагает наличие других идеологий, выражающих интересы различных социальных групп и слоев общества. Идейный и политический плюрализм - очевидные явления общественной жизни в демократическом обществе. Но не менее очевидно и другое: наряду со специфическими групповыми интересами существуют общечеловеческие и интересы конкретного общества в целом. Их и призвана выражать и обслуживать общегражданская идеология.
Как известно, общечеловеческие интересы проявляются в разумном использовании ограниченных природных ресурсов, защите людей от ядерной угрозы и акций международного терроризма, в охране окружающей среды, разрушение которой таит угрозу самому существованию человечества, и т. д. Общие гражданские интересы, которые обязано учитывать и защищать социальное государство (а именно такова по Конституции Российская Федерация), заключаются прежде всего в обеспечении высокого уровня здравоохранения, образования и занятости, гарантий демократических прав и свобод личности, доступности для населения высокой культуры; заботе о социально уязвимых слоях общества. В осознании и решении этих проблем и проявляется единое смысловое поле, покрывающееся общегражданской идеологией.
В связи с этим становится понятным, какой не следует быть общегражданской идеологии. Уже отмечено: она не может иметь религиозный характер и, следовательно, должна быть сугубо светской. Далее, в основу общегражданской идеологиине может быть положен партийный принцип. Любая партийная идеология частична и конфликтна, ибо нацелена на борьбу с другими партиями, поэтому не может объединить всех граждан и даже их большинство. Более того, ныне в силу ряда исторических причин возник кризис доверия избирателей к партийной системе как таковой.
Общегражданская идеология по сути своей должна иметь интегральный характер. В ней могут найти место ценности, длительное время считавшиеся консервативными, но ставшие общепринятыми, оправдав себя в нравственной сфере; ценности, входившие в арсенал либерализма, - в той мере, в какой они ориентированы на утверждение демократических институтов и защиту прав человека; наконец социалистические ценности, доказавшие свою эффективность в социальных отношениях. Разумеется, с учетом российской специфики удельный вес этих ценностей будет неодинаков. На протяжении предыдущих лет многие из них подверглись искажениям. Следовательно, существуют две задачи: во-первых, обеспечить их адекватное прочтение и, во-вторых, сделать все, чтобы они не противоречили требованиям современности и перспективам общественного развития.
Социальный идеал и ценности новой идеологии
Какова же возможная ценностная структура, которая могла бы составить костяк новой идеологии? На наш взгляд, она включает такие понятия и ценности, как "права человека", "справедливость", "свобода", "солидарность", "демократия", "патриотизм" и др. Они коррелируются с социальным идеалом, который можно выразить краткой, но емкой формулой: свободный человек в справедливом и демократическом обществе.
Первое место в этой формуле принадлежит понятию "свободный человек". К нему, как известно, одинаково положительно относятся и либералы, и социалисты, и современные консерваторы-"почвенники". Это важнейшее понятие отражает смысл и "конечную цель" истории. Ценность свободной человеческой личности особенно важна для России, граждане которой нередко приносились в жертву мессианским проектам. Так было прежде - к сожалению, это происходит и до сих пор.
Общественный прогресс предполагает возвышение и развитие личности. Только свободный и творческий человек все очевиднее становится главной производительной силой XXI века. Уже сегодня его положение в обществе может рассматриваться как конечный критерий любых общественных реформ, показатель их экономической и социальной эффективности. Не случайно большинство россиян, по многим опросам общественного мнения, ставят эту ценность на первый план - наряду со справедливостью, достатком и порядком.
К сожалению, в нашем обществе, провозгласившем в качестве ценности права и свободы человека, очень мало делается для их осуществления. Особенно плохо реализуются его экономические и политические права, в том числе право на труд и заслуженный отдых, участие в принятии важнейших государственных решений и др.
Не менее важна для общегражданской идеологии такая ценность, как справедливость. В России она всегда занимала одно из первых мест, подобно ценности свободы у американцев. Ее обычно понимали (и поныне понимают) как правду человеческих отношений, включая таковые в процессе труда, человека и государства, власти и общества.
Обратимся в связи с этим к конкретной российской действительности, ибо в ней (и только в ней) можно найти необходимое обоснование понятию "справедливость". Прежде всего зададимся вопросами: какие реальные тенденции общественного развития находят в нем свое отражение? Какое реальное противоречие российской жизни снимается этим понятием? Таким бросающимся в глаза считается противоречие между узким слоем богатой и сверхбогатой частями общества - с одной стороны и остальным, в основном бедным, населением - с другой. По мнению социологов, линия напряжения в современном российском обществе, пролегающая между богатыми и бедными, по накалу интенсивности "превосходит все остальные межгрупповые взаимодействия в 1,5 - 2,0 раза".
Исследователи социальной структуры современного российского общества обоснованно говорят о его "глубоком социальном разломе", породившем две противоположные России: Россию абсолютного меньшинства богатых и сверхбогатых граждан, для которых жизнь - это "поле чудес", и Россию большинства бедных и нищих граждан, для которых жизнь - это "море слез". Сделанный вывод подтверждает соответствующая статистика, например разница в заработной плате верхних и нижних 10 процентов населения в 30 и более раз. По доходам она оценивается в 17 раз, что в 5 с лишним раз больше, чем в советские времена, и в 3 раза больше, чем в современных развитых странах. В целом около половины населения страны - бедные и нищие люди. По мнению крупного специалиста по социальным проблемам народонаселения Н. Римашевской, такое положение сложилось в результате перераспределения в ходе реформ денежных доходов от низших слоев к высшим. При этом, несмотря на общий рост средних доходов населения, продолжается относительное обнищание бедных слоев общества. Причина такова: "из общего прироста доходов почти половина (45 %) идет наиболее благополучной десятой части населения, а наиболее бедным 10 %населения достается лишь 3 %".
Из этого со всей очевидностью следует, что идеалом будущей России не может быть состояние, консервирующее нынешнюю социальную ситуацию. Им может быть лишь идеал справедливого общества, где все его члены располагают равными правами и возможностями и не существует непроходимого рва между процветающими верхами и бедствующим большинством.
О такой ценности, как свобода, говорится почти во всех программах российских политических партий. Если понимать под свободой не только познание необходимости, но и реальную власть человека над обстоятельствами и отношениями как возможность независимо трудиться и организовывать свое дело, то тогда очевидно, что наибольшей свободой в современном обществе обладает тот, кто имеет доступ к материальным и духовным ресурсам, владеет и распоряжается собственностью.
Либералы считают свободу личности прямым следствием развития частной собственности. Для них человек - это прежде всего частный собственник. На самом деле индивид, не владеющий собственностью, не свободен. Но доминирование частной собственности в обществе не делает всех людей свободными, ибо она концентрируется в руках узкого круга лиц. Печальный опыт прошлого убедительно показал, что и при тотальном господстве государственной собственности индивид отчуждается от нее. Его свобода опосредуется бюрократией. В первом случае расцветает эгоизм и игнорируются общественные и государственные интересы, во втором - подавляются инициатива и предприимчивость граждан.
Реформаторы первой волны (1990-х), добиваясь приватизации государственного имущества с помощью ваучеров, обещали превратить в собственника каждого российского гражданина. Известно, однако, что в конечном счете у большинства населения не оказалось ни ваучеров, ни собственности. Резкий и непродуманный переход от государственной к частной собственности породил гипертрофию частного и полное забвение общественного начал.
Как же соединить частный интерес с общественным благом, индивидуальную свободу со свободой всех, обеспечив тем самым максимум свободы каждому индивиду? Известно, что над этой проблемой столетиями ломало голову множество мыслителей. Опыт свидетельствует, что важнейшей предпосылкой ее решения является равенство всех форм собственности - государственной, коллективной и частной, их конкуренция друг с другом. Гарантией такого равенства является демократия.
Демократия как ценность означает право и возможность каждого человека участвовать в принятии политических и экономических решений на уровне как предприятия и региона, так и государства. Насколько реализуется это право, настолько и демократично общество. У новой России накоплен определенный опыт, связанный с функционированием многопартийной политической системы и появлением гражданского общества. Однако до идеала здесь еще очень далеко. Гражданское общество в России пока не является инициатором важных политических решений. Созданная "сверху" Общественная палата должна была стать рупором гражданского общества, однако этого пока не случилось: ее эффективность до сих пор незначительна.
К сожалению, в стране почти полностью отсутствует экономическая демократия, связанная с самоуправлением на производстве. В политической сфере плохо реализуется идея разделения властей. Для всех очевиден факт доминирования исполнительной ветви власти над всеми остальными. Почти бесправна политическая оппозиция, а декларированные свобода и независимость СМИ существуют больше на бумаге. И власть не стремится ликвидировать эти негативные явления, а идеологически прикрывает их таким пропагандистским понятием, как "суверенная демократия".
В рамках журнальной статьи невозможно рассказать обо всех ценностях новой идеологии, в которой нуждается Россия. Отметим только, что без таких ценностей, как солидарность и патриотизм, невозможно нормальное существование любого цивилизованного общества.
Что касается солидарности, то эта ценность на практике может иметь как позитивный (конструктивный), так и негативный характер. При этом очевидно, что, если власть призывает к солидарности во имя созидательных ценностей (борьба за мир, помощь социально незащищенным и пострадавшим от стихийных бедствий, защита от агрессора), она сплачивает и объединяет народ. Если же она ставит перед обществом нереальные цели, демонизирует оппозицию, повсюду ищет "врагов народа", провоцирует "охоту на ведьм", то в конечном счете не объединяет, а раскалывает общество.
Особо следует остановиться на такой ценности, как патриотизм. Сейчас это, пожалуй, самое модное слово. Его часто произносит президент, на нем спекулируют олигархи и либералы-западники, за него, как за палочку-выручалочку, держатся националисты и шовинисты. Каждый из них, естественно, вкладывает в это понятие собственное содержание.
У радикал-либералов патриотизм ассоциируется с рыночными отношениями. Для них патриот лишь тот, кто верит в священность частной собственности, безусловное всемогущество рынка и боготворит демократию в ее американизированном варианте даже тогда, когда она насильственным путем навязывается суверенным странам. Националисты (особенно их шовинистическая ветвь) понимают под патриотизмом прежде всего неприязнь к внешнему миру, заведомо воспринимаемому как враждебная сила, и активное неприятие любых "инородцев".
Патриотизм занимает широкое понятийное поле. Он может стать, как известно, и "прибежищем негодяев", и позицией честных людей. Все зависит от того, какое содержание в него вкладывается. Настоящий, или просвещенный, патриотизм - это чувство, которым можно и следует гордиться. Оно предполагает деятельную любовь к родине, проявляющуюся в конкретных делах, приносящих пользу людям. Патриот - это не тот, кто постоянно напоминает о своем патриотизме, а тот, кто плодотворно трудится на благо общества, помогает обездоленным, лечит больных и воспитывает детей, создает новые знания и умения, борется с насилием, выступает против эксплуатации и рабства, содействует прогрессу общества. И напротив, не может считаться патриотом тот, кто подавляет граждан и осложняет их существование; живет не для людей, а за их счет; унижает иностранцев; консервирует отжившие порядки; навязывает ложные идеи и цели обществу; силой пытается загнать людей в "светлое будущее", будь то "коммунизм", "капитализм" или "демократия".
Сегодня в условиях сближения и взаимодействия различных стран, регионов и социальных общностей наблюдается определенная тенденция к сближению и взаимопроникновению различных идей и ценностей. Так, ценности свободы, справедливости и эффективности в определенной мере разделяют все основные идеологии. То же можно сказать о таких ценностях, как демократия, солидарность, всеобщий мир и др., необходимых многим людям перед лицом угроз и глобальных в<