На крейсере «Владимир Мономах» я заведовал левым 75 мм. орудием на полубаке.
Сражение нашей 2 эскадры с японским флотом при Цусиме началось в 1 час 50 мин. пополудни. В начале боя, с полчаса, наш крейсер стрелял правым бортом по неприятельскому крейсеру «Идзуми», который с самого утра этого дня шел с правой стороны нашей эскадры, одинаковым с нею курсом.
С «Идзуми» мы сражались очень благоуспешно. «Владимир Мономах» был к нему ближе всех других судов эскадры и одни только наши снаряды в него попадали, что я очень хорошо заметил. По «Идзуми» пробовали стрелять, кроме нас, еще крейсера «Олег» и «Аврора», но снаряды их не долетали и до половины расстояния от них до него. Наши же выстрелы были замечательно все время удачными.
Сперва наш старший артиллерист сделал по «Идзуми» пристрелку и, когда увидел, что снаряды падают хорошо, начал стрелять всем правым бортом. Снаряды наши метко попадали в «Идзуми».
Минут через 10 или 15, он повернул от нас вправо и ушел было в туман на горизонте, но немного погодя опять показался и пошел к нам навстречу.
Когда он так шел, наши снаряди повредили ему верхние постройки и зажгли в корме пожар. Против середины борта нашего крейсера, в расстоянии около 30 кабельтовов, он повернул круто в левую сторону и ушел в туман, после чего я его больше не видел.
Когда мы кончили драться с «Идзуми», то стали поворачивать в сторону наших крейсеров. Они шли в это время сзади броненосцев, кабельтовых в 40 от нас.
Пока мы повернули к крейсерам, но еще не дошли до них, нас с обоих бортов обстреливали небольшие японские крейсера. Мы все время стреляли по ним правым и левым бортами.
Когда, затем, мы подошли к нашим крейсерам и пошли сзади «Дмитрия Донского», то и тогда продолжали стрелять по японским крейсерам, которые, то приближались к нам, то порядочно отставали, беспрерывно стреляя по нам и другим кораблям.
В восьмом часу вечера, когда солнце стало заходить, японские суда перестали стрелять и пошли на север.
Затем начались атаки миноносцев. Первые две минные атаки на наши крейсера и на нас, японцы сделали, когда еще было довольно светло и ночь еще не наступила.
Около 9 час. вечера, наш «Владимир Мономах» заметил справа три миноносца, по которым начал сейчас же стрелять; миноносцы же сделали наши эскадренные условные сигналы, показывая, что они русские, почему крейсер перестал стрелять. Миноносцы эти продолжали приближаться к крейсеру и, когда были уже совсем близко, выпустили мины. Крейсер немедленно опять открыл огонь по ним и 2 из них сейчас же потопил, а третий успел уйти.
Одна японская мина попала в правый борт крейсера и сделала большую пробоину. На нее два раза подводили пластырь, для чего останавливали машины. Когда давали снова ход, пластырь срывало.
Ночью японские миноносцы несколько раз еще атаковали крейсер. Я очень хорошо помню, как ночью, во время 8-й атаки, 2 японских миноносца атаковали крейсер, и один из них, проходя близко от крейсера мимо левого борта, был потоплен огнем нашего борта, и команда наша кричала «ура»! В это время была ясная, светлая лунная ночь. Атаки прекратились после 4 час. ночи.
С минной пробоиной крейсер боролся всю ночь. Работали все отливные средства, но вода все больше и больше прибывала в трюмы и крейсер все больше накренивался на правый борт.
Во 2-м часу ночи, командир приказал всей команде надеть спасательные пояса. К 8-ми часам утра, крейсер малым ходом подошел к показавшемуся берегу и, остановившись мили за три от него, стал спускать, подбитые осколками снарядов, шлюпки. Командир наш, капитан 1-го ранга Попов, отдал приказание всем спасаться. После спуска шлюпок, в команде прошел слух, что крейсер сейчас потонет и потому люди стали бросаться за борт, так как видели, что всем на шлюпках не поместиться, а на крейсере оставаться не хотели. Второпях, большая толпа команды бросилась на мостики и ют, сломала решетки, которые ограждали борт и люди в давке сбрасывали друг друга в воду. Между командой, попадавшей в воду были и гг. офицеры, среди которых, подполковник Маневский плавал, держа в руках портфель. Их всех стали вылавливать на шлюпки; некоторые из шлюпок пошли к берегу. В это время, к «Владимиру Мономаху» подошли 2 японских транспорта и не очень далеко от него остановились.
Они спустили свои шлюпки и также начали вытаскивать из воды нашу команду. Я также плавал в воде. Меня подобрали на наш барказ, который, высадив всех бывших на нем людей на японский транспорт, отошел от него и начал вылавливать нашу, державшуюся на воде, команду.
На барказе на руле был лейтенант Мордвинов, а гребцами сидели только лейтенант Нозиков и доктор Заржецкий, больше никого не было. Выловив нескольких матросов, которых посадили в весла, барказ подошел к корме «Владимира Мономаха».
С крейсера мы приняли последних оставшихся в это время на нем людей и мичманов Остен-Сакена и Павлова. После этого барказ снова подошел к японскому транспорту. Когда мы к нему подошли, команда наша быстро вышла из барказа, остались только офицеры, я и сигнальщик Сабуров.
С транспорта спустилось 2 японских квартирмейстера, с ружьями за плечами, и сказали нам по-русски, чтобы мы вы ходили скорее на транспорт. Потом они помогли выйти по шторм-трапу доктору и мичману Остен-Сакену, у которых отобрали их сабли. Лейтенанты Мордвинов и Нозиков и мичман Павлов выходить не хотели и продолжали сидеть. Потом мичман Павлов, бросив свою саблю в воду, вышел на транспорт.
После этого, японские квартирмейстеры начали собирать на барказе уключины, которые бросали на транспорт. Один из квартирмейстеров достал под кормовою банкою кисичку и вытащил из нее кормовой флаг барказа. Как это заметил лейтенант Нозиков, то сейчас же вынул из ножен свою саблю и, вырвав флаг из рук обалдевшего японца, проткнул флаг саблею и бросил их (флаг вместе с саблею), а потом и ножны, в воду. Японцы заругались по-русски, один из них ударил прикладом ружья лейтенанта Нозикова в плечо, потом они схватили его и вдвоем вытащили на транспорт. После всех на транспорт вышли сигнальщик Сабуров и я. Японский транспорт, минут через 10 после этого, пошел в море. Едва тронулся транспорт и пошел, наш крейсер, «Владимир Мономах» потонул со взрывом. Густые облака белого пара опоясали его в то время, когда он погружался в воду. Крейсер потонул под русским военными флагами.
Японский транспорт доставил меня и всех других пленных в город Сасебо, откуда меня вскоре перевели в город Каназаву, где я находился до конца плена и возвращения в Россию.
Комендор крейсера «Владимир Мономах» Иван Строгалев.
Броненосный крейсер "Владимир Мономах" (с 1.02.1892г. крейсер 1 ранга)