Подготовлено к публикации при поддержке PostAp Fiction.
Оглавление
Глава 1. Esta chica!. 3
Глава 2. Comandante. 10
Глава 3. Es extraordinario!. 17
Глава 4. Maldicion de los Mayas. 23
Глава 5. Cabeza desesperada. 28
Глава 6. Los chicos malos. 32
Глава 7. Espada contraataca. 37
Глава 8. Adios, mis amigos. 44
Глава 1. Esta chica!
О многом я мог бы сегодня поведать, в том числе и историю своей жизни, но уж очень вечер хорош. Не подумайте, история моей жизни весьма интересна и поучительна и могла бы послужить назиданием потомкам. Но об этом как-нибудь потом. Сегодня я хочу рассказать вам о своём друге.
Его зовут Эспада. Именно так он представился, когда мы вытащили его задницу из аномалии неподалёку от нашей базы. Наш новый приятель оказался самым настоящим латиносом – жгучим брюнетом с оливковой кожей и взрывным темпераментом.
Из-за этого самого темперамента Эспада вечно попадает в неприятности. Нет, как человек он даже лучше многих, но уж слишком недисциплинированный. Откуда он такой взялся, он так и не потрудился никому объяснить, но факт налицо.
Конечно, смешно упоминать о дисциплине в клане с многообещающим названием «Свобода», однако Эспада был неадекватен даже по меркам нашей группировки.
Возможно, в этом было виновато отнюдь не южное происхождение, а чрезмерное увлечение ботаникой. Да-да, Эспада всей своей трепетной латинской душой любил флору Зоны. В особенности растения, способные быстро и надолго отправить его в астрал.
Ещё больше своих сорняков Эспада любил женщин. По понятным причинам в данном куске местности с дамами было особенно туго, поэтому всё внимание доставалось растениям.
Целыми днями Эспада на пару с Поваром проводил какие-то опыты. Они курили устрашающего вида косяки, смешивали подозрительные коктейли и дегустировали ещё более подозрительные настойки.
После этого пищевой блок на неделю становился непригодным для использования по прямому назначению, а Эспада и Повар прочно сливались с Ноосферой в единое целое.
По возвращению в наш грешный мир приятелей-алхимиков вызывал к себе Лукаш и вставлял пистон в их отяжелевшие от научных изысканий головы. Эспада со свойственной ему горячностью ревел белугой и бил себя в грудь обеими руками, словно Кинг-Конг в брачный период, и обещал навсегда завязать с ботаникой и обратиться к другим наукам.
Но проходила пара недель, и маленький мексиканец снова брался за своё. За исключением тех редких случаев, когда он всё-таки находил, с кем потрахаться. Тогда Эспада был трезв, вменяем, и вершил великие дела. Об одном из таких случаев я и хочу вам рассказать.
Повадился как-то к нам на базу один занюханный торговец по прозвищу, если правильно помню, Корноухий. Первое время вёл себя прилично, торговал помаленьку. Эспада как раз накануне его появления уничтожил здоровенный косяк с неведомой начинкой и ушёл на пару дней в поднебесье разговаривать с богами. Так что с барыгой он познакомился позже.
Товар у Корноухого на самом деле был так себе и стоил дешевле в разы, чем у Скряги, но самое главное – у торговца водился «снежок». Причём, цену за него он запрашивал смехотворную. Об этом Корноухий, понятное дело, не вопил на каждом углу, но все, кому надо, быстро узнали.
Не сразу, но проведали и Скряга с Лукашем, обеспокоились. Скряга из-за упущенных барышей, ведь у него-то кроме травки отродясь ничего не водилось. А Лукаш сами понимаете почему. Я имею в виду, что толпой таких кретинов, как мы, и так нелегко управлять, а толпой обдолбанных в усмерть кретинов вообще нереально. Вот только спохватились они поздно, но не буду забегать вперёд.
Ещё был у Корноухого молодой помощник на подхвате. Племянник, как тот всем рассказывал. И если нежные чувства Корноухого к своему племяннику и выглядели подозрительно, никто ничего не сказал. В конце концов, мы «Свобода» или где?
Так что никто не заподозрил бы подвоха, если бы внезапно не вышел из астрала Эспада. Получив очередной втык от Лукаша, трезвый и вменяемый латинос подошёл ко мне в надежде на дружескую поддержку. Я как раз договаривался с Корноухим насчёт патронов.
Бегло взглянув на племянника барыги, Эспада вдруг навострил уши и сделал стойку, словно охотничий пёс. За всё время разговора мексиканец то и дело косился в сторону парня и подкручивал ус.
Племянник краснел от смущения, Корноухий бледнел от злости, а я изнывал от любопытства. Едва разговор закончился, и сделка была заключена, торговец поспешно смылся, волоча на буксире поминутно оглядывающегося племянника. А я подступил с расспросами:
– В чём дело, Эспада? Если бы я не знал тебя так хорошо, то обязательно решил бы, что ты запал на бедного парнишку.
Эспада тихо засмеялся и, оглянувшись по сторонам, заявил:
– Я тебя безмерно уважаю, amigo, но ты дурак. Si, si, muy loco!
Мне доводилось убивать людей и за меньшее, но на этого конкретного представителя злиться по-настоящему было невозможно. Кроме того, он был моим другом. А ещё мне было ужас как интересно – чего это я дурак и muy loco.
– Ну! – поторопил я его.
Другого поощрения не требовалось. Эспада ещё раз обернулся, чтобы убедиться, что нас никто не слышит, приобнял меня за плечо и зашептал:
– Никакой это не племянник, неужели ты не заметил? Esta chica!
Сначала я решил, что он шутит. Какая ещё, на фиг, чикса? Но Эспада был серьёзен, разве что казался весьма воодушевлённым своим открытием.
Убедившись, что он не шутит, я вызвал в памяти образ Корноуховского племянника. Ничего особенного. Обычный, невзрачный, неуклюжий парень, каких в любом захолустном городишке сотни.
В фигуре его также не было никакого намёка на женственность. В общем, если это и чикса, то весьма непрезентабельная. Я лично предпочитал девушек пошикарнее.
– С чего ты взял? – Я всё-таки попытался сбить приятеля с толку.
– А! – невозмутимо улыбнулся латинос. – Это легко. Двигается как женщина, смотрит как женщина и пахнет женщиной.
Тут я ему поверил окончательно. Только Эспада способен унюхать женщину, находясь на расстоянии в несколько метров от неё.
– Ну-у, – неуверенно протянул я. – Пусть так. Это объясняет, почему Корноухий так следит за ним… за ней. Но тебе-то что?
Лучше бы я этого не говорил. Эспада обиделся. А обижался он всегда громко и безудержно. Минут пять я стоял, растерянно моргая, под плотным потоком испанских ругательств. Потом проклятый мексиканец удалился, возмущённо жестикулируя.
Расстраивать Эспаду не следовало, тем более что мне не с кем было идти в намечающуюся ходку. А ему, пожалуй, единственному из соклановцев, я доверял почти безоговорочно.
Латинос был напичкан всякими дурацкими представлениями о чести, и с тех пор, как я вытащил его из аномалии, всячески стремился отплатить за спасение. Я решил дать ему пару часов поостыть и направился по своим делам.
А потом разразился скандал, про который долго ещё болтали все, кому не лень. Помните, как я рассказывал про опасения Скряги и Лукаша? Вот в этот самый вечер всё и случилось. Правда, в скандале я не участвовал и подробности узнал намного позже. А всё из-за проклятого латиноса, которому я почти безоговорочно доверял. За что и поплатился.
Честно обождав два часа и накинув для верности ещё двадцать минут, я отправился искать своего обидчивого приятеля. Пока он снова не употребил результаты своих исследований и не сделался непригодным для ходки.
Эспада обнаружился в общей казарме. Он вальяжно развалился на койке в обнимку с гитарой и, то хмурясь, то мечтательно улыбаясь, перебирал струны. Вид у него был несколько взъерошенный, но чрезвычайно довольный. Словно у кота, обожравшегося сметаны, ага.
– Ты где шлялся? – с подозрением спросил я.
Эспада зубасто ухмыльнулся и промолчал. Подобная неразговорчивость была ему несвойственна, и мои подозрения от этого возросли. Причина молчать у него могла быть только одна – если речь шла о репутации дамы.
– Ты что, - поражённо спросил я, – успел стакнуться с этой… племянницей?
Чёртов засранец ухмыльнулся ещё шире и, прикрыв глаза, забренчал на гитаре с удвоенной силой. Я стоял и с недоверием смотрел на его довольную рожу. Два долбаных часа! Да мне в лучшие годы не удавалось допроситься желаемого за столь рекордное время.
– Охренеть! И как она?
Спрашивал я без особой надежды, поскольку был уверен, что благородный дон Эспада не промолвит ни словечка. Но он вдруг помрачнел и отложил гитару.
– Слушай, amigo, – неуверенно сказал он, – я могу доверить тебе тайну?
– Конечно! – с жаром ответил я. Мне не терпелось услышать грязные подробности.
– Поклянись, что никому не скажешь!
Вот ещё новости. Что за детский сад? Как будто кто-то не в курсе, как именно протекает данный процесс. Зачем Эспаде понадобилось делать из этого тайну века?
Тем не менее, он настаивал, и я дал все требуемые заверения и клятвы. После этого он, наконец, приступил к рассказу, вот только подробности оказались совсем не теми, что я ожидал.
– Её зовут Леночка, – неохотно начал Эспада. – И она не племянница Корноухому, а любовница.
– Ну и что? – осторожно спросил я, поскольку он замолчал. – Это и есть твоя великая тайна?
Эспада отрицательно помотал головой и вдруг выпалил:
– Их нанял «Долг».
– Зачем? – Я всё ещё не понимал.
Эспада вскочил и заметался в промежутке между койками. Казалось, он вот-вот начнёт рвать волосы на голове. А то и пеплом посыплет.
– Наркотики! Ослабление бдительности! Внутренняя смута! А потом «Долг» нанесёт удар! Follada completa!
Я слушал его взволнованные восклицания и сопоставлял услышанное с собственными наблюдениями. Все эти мелочи, шепотки за спиной и затаённую ухмылку Корноухого. Словно он знает что-то, чего не знаем мы, ага.
– Надо сообщить Лукашу! – завопил я, вскакивая.
– Нет! No! – Эспада заступил мне дорогу. – Лукаш их просто убьёт. Я позволил им уйти.
– Ты – что?! – взревел я, не веря своим ушам. – Ты поставил клан под угрозу из-за бабы?!
Эспада оставался невозмутим, и это меня взбесило ещё сильнее.
– Нет угрозы. Всё кончено, – упрямо сказал он. – И ты обещал хранить тайну, amigo.
– Тамбовский волк тебе амиго, – злобно сообщил я, отталкивая его в сторону. – Уйди нах.
Я успел сделать ровно три шага. А потом этот вероломный дамский угодник угостил меня чем-то тяжёлым по черепу. Прежде чем отключиться, я даже успел услышать, как он извиняется. Вот скотина!
Пока я валялся в отрубе (на своей койке, заботливо прикрытый одеялком, мля), много чего произошло. Был начат и успешно подавлен бунт против Лукаша. Так толком и не начавшись, захлебнулась атака долговцев. Убит Корноухий. А вот Леночку нашим парням догнать так и не удалось.
Когда я очнулся, Эспада сидел на соседней койке и виновато лыбился.
– Сука ты, – горько возгласил я, оскорблённый в своих лучших чувствах.
– Донесёшь Лукашу? – спросил Эспада, протягивая косяк, от которого только что причащался сам.
– Усрался ты мне, – буркнул я, глубоко затягиваясь. – Ещё раз так сделаешь – пристрелю.
Эспада, улыбаясь, кивал, а его зелье потихоньку начинало действовать. Боль в затылке притупилась, сознание очистилось, я был вновь более чем расположен к миру во всём мире.
– Слушай, Эспада, – спросил я, задумчиво рассматривая зеленоватые завитки дыма, – как тебе удалось вытянуть из Леночки все эти сведения? Ты с самого начала подозревал?
Эспада с минуту удивлённо смотрел на меня, а потом вдруг заржал.
– Да ты что, amigo? – еле выдавил он сквозь смех. – Знать не знал, пока она не сообщила. В присутствии дамы я становлюсь muy estupido и неспособен на подозрения. Аха-ха-ха!
– Тогда зачем она вообще тебе призналась? – недоумевал я.
Эспада пожал плечами, отобрал у меня косяк и, посмеиваясь, сказал:
– Боялась, как бы я не пострадал во время атаки её друзей-долговцев.
В ответ я заржал так, что койка подо мной жалобно задребезжала. Мне показалось чрезвычайно забавным беспокойство Леночки за нашего знойного коротышку-латиноса. Нет, ну каков жук!
Я больше не злился на него. В данный момент я в принципе не был способен на негативные эмоции. Реальность стремительно распадалась и исчезала, оставляя меня наедине с Вселенной.
Я устремился ввысь, являясь уже не свободовцем Максом, а некой гармоничной, дружелюбной субстанцией. Меня ждала Ноосфера. Так что, если вы желаете узнать ещё что-нибудь про Эспаду, придётся подождать, пока я не закончу разговаривать с богами.
_____________________
Esta chica! (исп.) – Это девица!
Amigo (исп.) – друг
Si, si, muy loco! (исп.) – Да, да, большой дурак!
Follada completa! (исп.) – Полный пиздец!
No! (исп.) – Нет!
muy estupido (исп.) – очень глупый
Глава 2. Comandante
Никто и никогда не воспринимал Эспаду всерьёз, даже я. Отчасти благодаря его полётам в астрал, отчасти потому, что он не приносил клану никакой ощутимой пользы. С латиносом было весело, можно было по дешёвке разжиться каким-нибудь снадобьем, но не более того.
В этом плане ему доверяли. Все знали – Эспада никогда не предложит чего-то, что не испытал предварительно на себе. Поэтому страждущие не переводились, каждого он встречал сальной шуткой, щедро отмеряя свои порошки, травки, настойки и коктейли. Эспада всегда выглядел беззаботным чудаковатым торчком, неспособным на подвиги.
Никому и в голову не могло прийти, что однажды его зелья могут спасти чью-то жизнь. И не просто чью-то, а… Впрочем, об этом случае нужно рассказать поподробнее.
В тот день мы с Эспадой стояли в логове Лукаша и изо всех сил изображали раскаяние. Точнее изображал Эспада, мне-то и в правду было невероятно стыдно. Лукаш буравил нас тяжёлым взглядом, от которого хотелось превратиться в козявку и заползти под командирский ботинок в надежде на скорую смерть.
– Вы двое меня опечалили.
Я слегка вздрогнул. Любой, кто когда-либо печалил Лукаша, быстро жалел о том, что остался жив. Не то чтобы наш батька слыл таким уж головорезом, но в гневе бывал жесток, мстителен, а изобретательность по части наказаний делала честь его воображению.
– От Эспады этого можно было ожидать, но ты, Макс! Я доверил под твоё командование людей, рассчитывая на серьёзность и верность делу, а вместо этого они видят своего командира в непотребном виде.
Я стоял, сгорая от стыда, и чувствовал сильнейшее желание прибить Эспаду за тот предложенный им косяк. А потом убиться об стену самому за то, что взял. Кто же знал, что его проклятое зелье заставит меня потерять голову и опозориться перед кланом.
Эспада, очевидно, тоже испытывал угрызения совести по этому поводу, так как рискнул высказаться.
– Comandante… – начал было он, но под взглядом Лукаша быстро увял и, приняв свой самый лучший пристыженный вид, начал ковырять носком ботинка половицу.
Лукаш сел за свой стол, извлёк из его недр бутылку коньяку и сделал несколько глотков, не утруждая себя поисками стакана. Я завистливо вздохнул, рядом громко сглотнул Эспада.
– Сейчас ты, Макс, – сказал Лукаш, – спустишься вниз и подойдёшь к Скряге. Он нагрузит тебя общественно-полезными работами, чтобы не было времени на разнузданный образ жизни. Эспада может быть свободен. Абсолютно.
– Как это? – с обидой спросил я.
– А вот так. Пусть собирает вещички, если таковые имеются, и катится отсюда навсегда. Желательно на Росток. Будет крайне полезно, если Эспада продолжит свою подрывную деятельность у Воронина. Есть и другой вариант, – сказал Лукаш, увидев, что мы собираемся спорить. – Я пристрелю вас обоих прямо сейчас.
Порывистый Эспада пулей выскочил за дверь. Я стоял пару мгновений, глядя, как Лукаш глотает коньяк, потом тоже вышел. Бронированные охранники в коридоре окинули меня сочувствующими взглядами, но ничего не сказали.
Как и было обещано, Скряга завалил меня работой. Среди всего прочего были и такие унизительные задания как мытьё полов в казармах, уборка пищеблока и полив мутировавших цветочков на клумбах перед логовом командира. Начать я решил с казарм. Это давало мне возможность поговорить с Эспадой перед тем, как он уйдёт.
С латиносом расставаться было жаль. Конечно, он не подарок, но с ним весело. Да и парням без его чудо-снадобий придётся снова переключаться на обычную травку (то-то Скряга восторжествует). А уж Повар и вовсе будет безутешен, потеряв своего напарника для полётов во сне и наяву.
Эспада сидел в казарме и что-то торопливо строчил на листке бумаги. Рядом лежало несколько таких же листочков, уже исписанных. На полу валялся раскрытый рюкзак.
– Прощальные слова? – поинтересовался я.
Эспада вздёрнул указательный палец, призывая к молчанию, дописал несколько строчек и взялся выхватывать из рюкзака разнообразные пакетики и пузырьки. Каждый исписанный листочек он прикреплял резинкой от разрезанного презерватива к какому-нибудь зелью. Потом сгрёб всё это богатство и протянул мне.
– Прощальный подарок, amigo, – пояснил он. – Я написал, как пользоваться.
– Ну и ну, Эспада, – ответил я, – неужели ты думаешь, что я прикоснусь к этому после сегодняшней вздрючки?
Хоть Эспада и был моим другом, но я не собирался повторять знакомство с его зельями ни под каким предлогом. Мне хватило вчерашнего дня, когда я убеждал всех построить космодром, чтобы к нам приехал Крутой Уокер.
Связи между космодромом и техасским рейнджером я объяснить не мог, но настаивал, что это очень важно. Потом украл из пищеблока газовый баллон, взвалил на плечо и прогуливался по базе, ведя с ним непринуждённую беседу. Наутро я ничего этого не помнил, пока меня не просветил Лукаш. Так что никогда!
Эспада продолжал настаивать, в запальчивости мешая русскую и испанскую речь так, что я с трудом его понимал. И вот, в разгар нашей дискуссии дверь распахнулась, и в казарму ворвались несколько человек во главе с одним из бронированных телохранителей Лукаша.
– Вот он! – торжествующе заорал охранник, кажется, это был Пиранья, и ринулся к Эспаде.
Латинос из положения сидя взвился в воздух, перемахнул пару коек и обосновался за тумбочкой. Оттуда раздался лязг передёрнутого затвора. Я в изумлении наблюдал за происходящим, пока меня не повалили на пол, предварительно угостив парой зуботычин.
– Что за херня? – сдавлено поинтересовался я. Говорить, когда лежишь разбитой мордой в пол, а в лопатки давит чьё-то колено, немного некомфортно.
– Это вас нужно спросить, суки! – рявкнул Пиранья.
В его голосе звенели нотки паники, и это меня напугало больше, чем нападение. Да что там у них творится?
– Э-э-э, Пиранья, – неуверенно сказал кто-то, – может, они не в курсе? Надо бы расспросить для начала.
– Не в курсе чего? – завопил я, пытаясь вырваться и взглянуть на них. – Что случилось, мать вашу?!
– Лукаша отравили, – ответил Пиранья, слезая с моей спины.
– Ah, chinga! – отозвался из-за тумбочки Эспада.
Хоть меня и выпустили, я продолжал лежать на полу, поражённый этой страшной вестью. Лукаш мной воспринимался, как нечто незыблемое, подобно восходам и закатам, и несокрушимое, как Монолит. И тут кому-то вздумалось его отравить и притом удачно. Кстати, насколько?
– Он жив? – спросил я, поднимаясь.
– Пока да, – ответил кто-то из парней, с невыразимым подозрением глядя на появившегося из-за тумбочки Эспаду. – Но выглядит так, что хоть сейчас в гроб. А свалился сразу после того, как вы ушли.
– Мы даже не приближались к Лукашу! – запротестовал я.
Эспада схватил рюкзак, покидал в него свои прощальные подарки и подошёл к нам.
– К нему, быстро! – распорядился он.
– Зачем ещё? – ощерился Пиранья.
– Нет времени объяснять. Мы отравим comandante Лукаша. Снова.
Пиранья застыл с раскрытым ртом, опешив от такого чудовищного заявления. В другое время я бы поржал над его потешным видом, но было действительно некогда – Эспада уже скрылся за дверью. Я сочувственно похлопал телохранителя по плечу и бросился догонять латиноса. Если кто и мог спасти Лукаша, так только Эспада. Ведь этот торчок знал о веществах всё. И даже больше.
Не обращая внимания на направленные в нашу сторону стволы, мы ворвались в логово Лукаша. К счастью, стрелять никто не стал, поскольку следом за нами мчался вышедший из ступора Пиранья. Эспада оттолкнул от койки Скрягу и второго телохранителя и склонился над пациентом.
Лукаш выглядел ужасно, я никогда не видел ничего подобного. Черты лица заострились, глаза и щёки запали, а кожа была пугающего синеватого оттенка, да ещё испещрённая сизыми пятнами, напоминающими лишаи. Командир действительно походил на мертвеца, пролежавшего в земле пару дней. Без гроба.
Эспада потрогал командирский лоб, пощупал пульс, поскрёб ногтем один из «лишаёв». Потом рыкнул, ни к кому конкретно не обращаясь:
– Воды! И пусть лишние выйдут!
Скряга с Пираньей столкнулись в дверях, торопясь выполнить распоряжение. Поразмыслив, я решил, что не лишний, и остался. Вскоре вернулся Пиранья, волоча ведро воды, Эспада потрошил рюкзак.
Схватив стакан, латинос насыпал в него порцию иссиня-чёрного порошка, долил воды и взболтал. Полученную смесь маленькими дозами влил Лукашу в глотку, следя, чтобы тот не захлебнулся. Мы, молча, наблюдали: я с надеждой, телохранители с подозрением.
Наконец, Эспада убрал стакан и отошёл в сторонку. Некоторое время ничего не происходило, потом Лукаш вдруг открыл глаза, довольно бодро подскочил и уставился на нас бессмысленным взглядом. Пиранья издал вопль радости, тут же сменившийся возгласом удивления и отвращения. Изо рта Лукаша вырвалась струя чего-то тягуче-вязкого, чёрного и дурно пахнущего и окатила Пиранью с головы до ног. Я поспешно убрался в сторону.
Блевал Лукаш долго. Я даже удивился, ведь Эспада влил в него всего один несчастный стакан, да и тот не полный. Потом ноги командира подкосились, но мы с Эспадой были начеку и не дали ему упасть, уложили обратно на койку.
Воняющий, как скунс, Пиранья скрылся за дверью, второй телохранитель (хоть убей, не помню его имени) меланхолично извлёк откуда-то тряпку и начал вытирать загаженный пол.
Мы не отходили от Лукаша ещё шесть с половиной часов. Всё это время, судя по бормотанию и вскрикам, командир ловил нереальный кайф и мощные, как Выброс, галлюцинации. Мы обеспокоились и припёрли Эспаду к стенке, требуя объяснений. Он в ответ заявил, что это побочный эффект противоядия и всё идёт как надо. К тому же пациент сейчас не испытывает никаких неприятных ощущений и совершенно счастлив.
Да уж, лицо Лукаша и вправду озарялось незатейливым счастьем дебила, которому только что подарили слепленную из дерьма куколку. Неужели и я выглядел таким же после того косяка? Если так, то Лукаш ещё мягко со мной обошёлся. К счастью, через несколько часов лицо командира разгладилось, бормотание прекратилось, и он погрузился в обычный сон.
– Вот и всё, – устало сказал Эспада. – Когда comandante Лукаш проснётся, он будет совсем здоров.
Телохранители с благоговением смотрели на латиноса, забыв все свои шуточки по поводу его пристрастий. Я примерно знал, на что способен Эспада, и всё же смотрел на друга с не меньшим восторгом.
– Чувак, ты нереально крут!
Эспада скромно отмахнулся, но его глаза торжествующе сверкнули. Он повернулся выйти, но вдруг замер возле стола.
– Откуда у comandante это? – Эспада указал на ополовиненную бутылку коньяка.
Телохранители наморщили лбы, вспоминая. Я тоже напряг память и похолодел от страшного озарения.
– Выиграл в покер, – вспомнил, наконец, Пиранья.
– У кого?
– У Корноухого, – ответил я, поскольку тоже играл с ними в тот вечер. Меня больше не огорчал мой сокрушительный проигрыш и репутация самого неудачливого игрока в покер.
– Жаль, что его застрелили, – кровожадно ощерился Пиранья. – Уж я бы позаботился, чтоб Корноухий сильно пожалел о своём решении работать на «Долг».
Мы его с жаром поддержали, после чего Эспада убрал бутылку с остатками коньяка в свой рюкзак и снова направился к выходу.
– Ты куда так торопишься? – удивился я.
– Мне лучше уйти, пока comandante Лукаш не проснулся, – пояснил Эспада. – Ты разве забыл, что он меня выгнал?
Я и, правда, забыл обо всём на свете во время этой кутерьмы с отравлением. Мне показалось до обидного несправедливым, что герой дня вместо заслуженных похвал отправится в изгнание. Лукаш хоть и бывает жесток, но отнюдь не глуп, чтобы разбрасываться верными людьми. Иначе просто не удержал бы в руках самую расхристанную группировку Зоны. Надо чуть-чуть подождать. Как только командир проснётся, обязательно скажет Эспаде…
– Оставайся, – послышался с койки тихий, но уверенный голос Лукаша. – Я вдруг понял, что клану жизненно необходим постоянный медик.
__________________
Comandante (исп.) – командир
Ah, chinga! (исп.) – Ни хуя себе!
Глава 3. Es extraordinario!
Всякий, кто хоть раз видел Эспаду за работой, убеждался – насколько сильно тот напоминает колдуна. Или алхимика, сбежавшего из мрачного средневековья. Но больше всего на художника, создающего своё шедевральное полотно.
Он стоял в своей каморке, окутанный парами от кипящих в кастрюльке чернобыльских трав, растирал в порошок разноцветные кристаллы неизвестного происхождения, смешивал различные ингредиенты, и его смуглое лицо сияло нешуточным вдохновением.
Медик из латиноса получился просто чумовой. Больные и увечные осаждали его каморку с утра до вечера, а иногда и ночью. Показывали микроскопические порезы и слёзно просили обезболивающего, дабы избавиться от страданий в районе повреждённого участка.
Эспада никому не отказывал, но честно предупреждал о многообразии побочных эффектов своих «лекарств». Пациентов это ни капли не смущало. С интересом выслушав противопоказания, они делали всё, чтобы добиться наилучшего побочного эффекта.
Я некоторое время опасался, что Лукаш всё-таки выгонит Эспаду, но поскольку никто не заболел и не умер, наш безумный латинский врачеватель продолжал свою сомнительную практику.
К противостоянию «Долга» и «Свободы» Эспада относился с безразличием. Он мотивировал это тем, что игра в «кто тут главный» никогда не вызывала в нём интереса независимо от масштабов. Когда на мексиканца попытались надавить наши агитаторы, он послал их по замысловатому адресу и велел меряться пиписьками с «Долгом» без него, ибо сам он предпочитает хвалиться длиной члена перед женщинами.
Прослышав об этом, мстительный Лукаш незамедлительно отправил Эспаду в рейд против чёрно-красных. Ослушаться латинос не посмел, но в итоге всё оказалось так, как он и говорил. Пока мы мерялись пиписьками с долговцами, Эспада… Нет, расскажу по порядку.
После отравления Лукаша мы жаждали реванша и строили мстительные планы до тех пор, пока случайно не нашли, чем покрепче насолить «Долгу». В тот день у Эспады что-то не заладилось с опытами. Он долго и замысловато матерился по своему, потом отправился к ближайшей «жарке», волоча два пакета с неудавшимися результатами исследований.
Швырнув пакеты в аномалию, Эспада повернулся уйти, но тут раздался хлопок, и на землю высыпалась целая куча разноцветных горошин. Заинтересовавшись, латинос собрал горошины в карманы и отправился к Повару. Они скурили пару косяков, размышляя о странных артефактах, но так ничего и не придумав, отправились спать.
А наутро все металлические предметы в пищеблоке оказались покрыты разноцветной ржавчиной и осыпались при малейшем движении воздуха. Всё утро Эспада трясся, ожидая расправы, но Лукаш пришёл в восторг от этой находки и быстро приспособил к применению в диверсионной практике.
План был прост и не требовал особых затрат. Группа из трёх человек должна инсценировать нападение на один из блокпостов и отвлечь внимание охраны. Диверсант в это время проберётся к долговскому арсеналу или хотя бы коллекции снайперского оружия Петренко и сыпанёт пару горстей «гремлинов», так мы назвали артефакты Эспады.
На всю операцию отвели полчаса-час максимум. Диверсантом избрали Эспаду, командовать парадом меня. В общем, как говорил один хитровыдолбаный чувак – «лёд тронулся, господа присяжные заседатели».
Мы оставили Эспаду у северной стены, наказав ждать условного сигнала, а сами двинулись к западному блокпосту. У чёрно-красных начиналась «собачья вахта» – предрассветные часы, самое тяжёлое и опасное время суток. Помогая нам, ветер гнал с ржавых болот Радара плотные клубы тумана, в воздухе висела мелкая водяная пыль.
Подобравшись к блокпосту настолько близко, насколько осмелился, я дал в его сторону длинную неприцельную очередь. Тяжёлая там вахта была у долговцев или нет, но они явно не спали. Зажёгся мощный прожектор и зашарил лучом по окрестностям, мы едва успели попрятаться.
Некоторое время ничего не происходило, очевидно, запрашивали помощь. Правильно, я бы тоже не стал геройствовать, рискуя продолбать укрепточку из-за своего неудовлетворённого эго. Потом нам прилетел полновесный осколочный ответ. Даже два ответа с небольшой задержкой. Бодрит, мля!
Вряд ли долговцы нас видели, скорее всего, просто палили по всем возможным укрытиям. Мы на продолжении беседы не настаивали и тихо лежали в своих ухоронках. Прошло ещё десять минут. Послышались осторожные шаги.
Я прикинул время и решил, что пора отчаливать. С начала операции прошло двадцать пять минут, а пока долговцы будут играть с нами в догонялки, пройдёт ещё какое-то время. За пронырливого Эспаду я не переживал. Ну, почти не переживал, он же всё-таки был моим другом.
Просигналив Бегемоту и Степашке «утекай», я вскочил, рыбкой выпрыгнул из укрытия и скатился в глубокую канаву. Шустро пропахав её брюхом, метнулся в низину, где туман клубился особенно густо. Проверил наладонник. Только одно сообщение: «Есть!»
В низине затопотали, я вскинулся стрелять, но это были Степашка и Бегемот. Мы рванули к северной стене.
– Дело сделано, – на бегу сообщил я.
– Отлично! – обрадовался Степашка и пакостно хихикнул. – Хотел бы я посмотреть на рожу Воронина через пару часов.
– Я бы предпочёл никогда его не видеть, – сказал Бегемот. – Лучше на Лукаша смотреть.
– Очень патриотично, – съязвил я. – Тогда давайте заберём Эспаду и свалим на хер отсюда.
– Я бы предпочёл свалить на базу, – занудно уточнил Бегемот, но его уже никто не слушал.
Мои тщательно скрываемые опасения подтвердились – на точке встречи Эспады не оказалось. На ПДА никаких сообщений не падало. Прождав столько, сколько смогли, наша компания хоть и с победой, но в унынии возвратилась на базу.
Лукаш сочувственно похлопал меня по плечу, но расстроенным не казался. Ещё бы, убил сразу двух зайцев: подложил жирную свинью Воронину и избавился, наконец, от надоевшего торчка-медика.
Мне хотелось напиться, а ещё лучше употребить что-нибудь из «лекарств» друга. Как бы в память о нём, понимаете? Покопавшись в вещах Эспады, я выудил пузырёк с ядовито-зелёным порошком. Латинос обычно мешал его с табаком и курил, когда случалось впасть в меланхолию.
Я стремительно погружался в это самое состояние, так что находка была как нельзя кстати. Пропорций я не помнил, поэтому смешал «на глазок», начинил зельем беломорину и подпалил полученное сооружение.
Поплыл завитками зеленоватый дымок. Я курил, изредка кашляя, вспоминал Эспаду и грустил. Косяк закончился, но никакого воздействия мой организм не ощутил. То ли грусть была сильнее, чем я думал, то ли порошка насыпал маловато. Я затушил папиросу, судорожно зевнул и моментально вырубился, словно меня прикладом по черепу отоварили.
А во сне мне явился Эспада. Он, как ни в чём ни бывало, вошёл в казарму, насвистывая знойный мотивчик и улыбаясь. Выглядел мой друг слегка взъерошенным, но довольным. Я с любопытством смотрел, как он ложится на соседнюю койку и начинает терзать гитару.
– Ну, и как тебе там? – нетерпеливо спросил я. Не часто ведь выдаётся возможность разузнать что-нибудь о загробном мире.
– Прекрасно! Es extraordinario! – отозвался Эспада и прикрыл глаза, как делал всегда, вспоминая о своих женщинах.
Из этого я заключил, что за чертой не так уж и страшно и смерть ещё не конец, раз латинос и после неё нашёл, с кем потрахаться. Меня мучил ещё один вопрос.
– Как тебя убили? И кто? Я отомщу.
Эспада выронил гитару и принял сидячее положение.
– Что за херню ты несёшь, amigo? – изумился он.
Я объяснил. Эспада некоторое время таращился на меня, потом вдруг расхохотался. Он вытряс из кармана пакетик с бурым порошком, насыпал немного на ладонь, поднёс к моему лицу и резко дунул.
– А-апчхи-чхи! – среагировал я.
В голове вдруг стремительно прояснилось, я понял, что не сплю, а за окном светает. А ещё на соседней койке сидит мой живой и невредимый друг и довольно лыбится. Я хотел спросить, что всё это значит, но вместо этого душераздирающе чихнул. С подвывом, разбрызгивая слюни-сопли в радиусе трёх метров.
– Сожалею, – сказал Эспада без особого сожаления в голосе. – Аллергия – это побочный эффект «вытрезвителя». Против неё у меня есть «вырви-зад», но его побочный эффект тебе понравится ещё меньше.
Моё лицо зверски исказилось, и я исторг ещё одну серию сокрушительных чихов. После этого немного полегчало.
– Где… а-а-а… ты шлялся целые сутки? – наконец смог вымолвить я.
– Двое суток, – поправил меня Эспада и умильно улыбнулся. – Помнишь Леночку?
Хренассе, я поспал! Потом до меня дошла информация про Леночку. Я хотел остолбенеть от изумления, но снова расчихался. Эспада терпеливо ждал, когда меня попустит.
– Ты! – рявкнул я, утираясь. – Пока мы бегали наперегонки с долговцами, ты трахал Леночку прямо у них на базе?!
– Я встретил её случайно, – неубедительно сказал Эспада. – Леночка помогла мне спрятаться. Свою задачу я, кстати, выполнил. И даже более того.
Он протянул мне пару листков в клеточку, исписанных красивым женским почерком. Это были расписания патрульных смен, схемы их маршрутов, слабые места в охране Ростка и прочая бесценная информация. Я чихал, смотрел на Эспаду и думал, что начинаю восхищаться этим раздолбаем.
Для парня, которому по его словам наплевать на нашу идеологию, этот любвеобильный латинос сделал чертовски много полезного для клана, который его приютил. Я дождался интервала между чихами и воодушевлённо завопил:
– Ты офигителен! У нас есть собственный информатор!
– Нет, amigo. – Эспада не разделял моего восторга. – Я не позволю поставить под удар Леночку.
– Я тоже не позволю! – поспешил я успокоить друга. – Если вдруг на Леночку падёт хоть тень подозрения, я сумею убедить Лукаша и выдернуть её к нам. Ты доволен, Лукаш доволен, я доволен, а уж Леночка!..
Эспада, поразмыслив, согласился. Я представил, какое будет лицо у Лукаша, когда я покажу ему эти тетрадные листочки, и с удовольствием рассмеялся. Женщины на многое способны ради любви, только мы тут настолько одичали, что забыли как о женщинах, так и о любви. А Эспада помнил всегда.
_________________
Es extraordinario! (исп.) – Это невероятно!