Заполярье. Апрель. Этот месяц здесь никогда не приносил запаха весны. Он и в суровом 1942-м только тем и был заметен, что отступила долгая полярная ночь. По-прежнему суровым и неприветливым казалось студеное море и его неспокойные свинцовотемные горизонты.
Здесь, в Заполярье, на самом краю Большой Земли не кончался фронт. Он протянулся по Карскому и Баренцову морям до берегов Северной Норвегии. Он был всюду на огромных просторах самого большого морского Teaipa Великой Отечественной войны, на котором противостоял врагу самый молодой флот нашей страны — Северный флот. С каждым месяцем войны здесь все чаще полем сражения становились морские глубины. Все дальше уходили в море наши подводные лодки. Возрастала сила их ударов по вражеским коммуникациям.
Незримые нити связи с боевыми кораблями и соединениями сходились на приемном радиоцентре флота. Одна из них — связь с подводными лодками — была наиболее трудной и ответственной.
Вахта с подводными лодками, действовавшими на коммуникациях противника в сложных полярных условиях, вдали от своих баз, требовала от радиста не только отличной выучки, опыта, но и большого самообладания, выносливости. В его руках часто находились судьбы целых экипажей. Лодки выходили на связь только в исключительных обстоятельствах, при крайней необходимости. Проходили долгие, полные ожидания и тревоги ночные вахты. Радисты сменяли друг друга сутки за сутками, а в наушниках — ничего, кроме нагромождения посторонней морзянки и радиопомех. Радист непрерывно вращал верньер настройки приемника: он должен был
постоянно «прощупывать» эфир в пределах разброса в настройке передатчиков лодок, быть наготове каждую секунду принять радиограмму подводников. Но проходили долгие часы напряжения зрения и слуха, прежде чем в наушниках зазвучат долгожданные позывные и быстро начнут проходить группы короткой шифровки. Их нужно было «взять» сразу — с первой передачи, без запроса, не исказив ни одного знака.
В ту весну 1942 года и произошли события, о которых мы хотим сегодня рассказать. В районе северного побережья Норвегии, занятого гитлеровскими войсками, терпела бедствие наша подводная лодка «Щ- 421». Над ее героическим экипажем нависла смертельная угроза.
... Шли последние минуты смены радиста связи с подводными лодками старшины 1-й статьи И. Любцева, которому вместе с К. Добряниным была доверена ответственная вахта. Он продолжал медленно вращать ручку настройки приемника, а уставшие от напряжения глаза по-прежнему внимательно следили за медленно ползающими влево и вправо рисками шкалы настройки. И вдруг еле слышимые, встревожившие слух радиста, мелодичные сигналы — позывные подводной лодки «Щ-421».
Сигналы затухали, передатчик работал неустойчиво.. Сомнений быть не могло: от лодки шла радиограмма. Радист знал — искажений допустить нельзя. Лодка, возможно, работает в тяжелых условиях. Запрос радиограммы мог оказаться потерей решающих минут. Сознание подсказывало: во что бы то ни стало принять радиограмму с первой передачи. Сигналы слабы, глушатся посторонней морзянкой. Будто ножом по нервам бьет скрежет помех. Вот-вот из цепочки цифр исчезнет одна-другая, тогда неизбежен запрос...
Но Любцев продолжал принимать, крепко «вцепившись» в шумящий эфир. Под его рукой из слабых, неустойчивых, забиваемых помехой, сигналов на бланк радиограммы укладывались одна за другой стройные группы шифровки...
Радиограмма была принята полностью. Как оказалось впоследствии — без искажений. В ней сообщалось о трагическом положении экипажа подводного корабля. Так в ночь на 9 апреля 1942 года радист Иван Любцев принял последнюю радиограмму от подводной лодки «Щ-421». А через некоторое время на приемной волне лодок радиоцентром флота были переданы две шифровки: одна в адрес находившейся в море подводной лодки «К-22», другая — в адрес «Щ- 421».
Что же произошло в ту апрельскую ночь в Баренцевом море?
Девятнадцать суток находилась в боевом походе подводная лодка «Щ-421» под командованием капитана 3-го ранга Ф. Видиева. Много дней и ночей провели моряки в штормовом море на боевых позициях. В один из дней в районе Пор- сангер-фиорда лодка обнаружила вражеский конвой. После торпедной атаки один из фашистских транспортов был уничтожен. Лодка подверглась преследованию. 44 глубинных бомбы сбросили на нее корабли охранения противника. Но искусно маневрируя на глубине, лодка ушла от преследования, не получив серьезных повреждений.
Подходил к концу непогожий день 8 апреля. Время от времени горизонт застилали густые снежцые заряды. Подводники продолжали поиск. Но в ночь на девятое, когда лодке, казалось, ничто не угрожало, на нее обрушилась беда: она попала на минное поле..
Вот как об этом рассказывает в своих воспоминаниях участник последнего похода подводной лодки «Щ-421», бывший командир дивизиона, впоследствии командир бригады подводных лодок Северного флота Герой Советского Союза контр-адмирал И. А. Колышкин:
«В 20 часов 58 минут лодку совершенно неожиданно потряс огромно й силы взрыв. Корму подбросило вверх. Загремели сорвавшиеся с мест койки и патроны регенерации..,.».
По команде с центрального поста 6 человек в кормовом отсеке изолировали себя от остальных членов экипажа. Они остались один на один с хлынувшей в лодку ледяной водой. Они готовы были погибнуть для спасения своего корабля, своих товарищей.
Начались трудные минуты борьбы со стихией. Мужество и организованность моряков победили. Раненая лодка избежала гибели. Она получила возможность всплыть на поверхность моря. Однако это еще не было спасением. Подводная лодка имела тяжелые повреждения корпуса, механизмов и вооружения, лишилась хода, возможности погружаться. Она утратила боевую способность. Кроме того, взрывом был выведен из строя радиопередатчик, исчезла возможность сообщить в штаб флота о бедственном положении корабля, запросить помощи.
А тем временем лодку морским течением медленно сносило в сторону берега, занятого врагом.
«Сквозь стремительно летящий снег неподалеку виднелся мыс, на котором, как мы знали из разведданных, находился наблюдательный пост и артиллерийская батарея,— рассказывает И. А. Колышкин.—И если не сегодня, то завтра утром мы, как на ладошке, предстанем перед врагом во всей своей беспомощности. А не удастся починить радиостанцию, то и помощи запросить не сумеем».
Положение лодки осложнялось с каждым часом. Все ближе подходила роковая минута. И подводники принимают решение — биться до конца, погибнуть, но не сдавать корабль противнику. Артиллерийский погреб они подготовили к взрыву...
Но в тесной радиорубке подводной лодки, где трудились двое радистов, еще теплилась надежда на спасение. Не имея необходимых приборов и приспособлений, Евгений Рыбин и Николай Свиньин пытались восстановить вышедшую из строя
радиоаппаратуру. Их выдержка* настойчивость и мастерство победили. В 23 часа 20 минут экипаж облетела радостная весть: «Передатчик заработал!» Теперь можно сделать попытг ку связаться с главной базой флота. Главный старшина Е. Рыбин сел за ключ. В эфир пошла короткая тревожная радиограмма, в которой командир дивизиона Колышкин доносил командующему флотом: «По
дорвался на мине, хода не имею, погружаться не могу, широта... долгота...». Это ее принял на радио- центре флота радист И. Любцев в ночь на 9 апреля. В ту же ночь в адрес находившейся в море подводной лодки «К-22» была передана шифровка с приказом следовать на помощь «Щ-421».
А между тем «К-22» могла бы не получить приказа, если бы он был передан несколькими минутами позже. Отошедшая в открытое море лодка всплыла для зарядки аккумуляторных батарей. Закончив зарядку, она с минуты на минуту должна была снова погрузиться. Тогда связь с ней была бы прервана. Но переданная радиоцентром радиограмма застала лодку в надводном положении и была принята радистом.
Получил ответную радиограмму и комдив Колышкин: «Подводной лодке «К-22» приказано следовать с позиции к вам на помощь. В случае невозможности спасти лодку, спасайте людей, лодку уничтожить».
«К-22», получив приказ с указанием места нахождения терпящей бедствие лодки, спешила к ней на помощь. Она вышла в назначенный район. Но море успело изменить координаты дрейфующего корабля. Потребовался поиск. Наконец лодка обнаружена. Под самым носом у вражеских наблюдательных постов «К-22» под командованием капитана 2-го ранга В. Н. Котельникова приступила к эвакуации команды с поврежденного корабля. Помощь пришла вовремя. Когда работа подходила к концу, в небе появился фашистский самолет. Обнаружив советские лодки, воздушный разведчик выпустил серию сигнальных ракет и удалился в сторону берега. Через некоторое время вдали показался вражеский корабль.
Но вот на палубу пришедшей на помощь лодки принят последний подводник с «Щ-421» — ее командир капитан 3-го ранга Ф. А. Ви- дяев. По законам морской службы он покинул гибнущий корабль последним. С борта «К-22» видяевцы в последний раз взглянули на силуэт своего смертельно раненого корабля. А через минуту над ним сомкнулись холодные волны Баренцева моря.
— Самолеты справа по корме! —
прозвучал голос вахтенного cta- налыцика.
— Все вниз! Срочное погружение! — последовали команды.
Вражеские стервятники опоздали. Им не хватило всего нескольких минут. «К-22», погрузившись, успела выйти из под удара и вскоре покинула опасный район.
В полдень 10 апреля крейсерская лодка «К-22» входила р, родную гавань, имея на борту спасенный экипаж в полном составе; В заснеженной бухте дважды прогремел артиллерийский салют. Это «К-22» извещала североморцев о; двух своих победах — Двух уництожецных вражеских кораблях* Подняв позывные «Щ-421», третьим выстрелом она возвестила о последней победе погибшей лодки.
Но этим не завершилась боевая биография подводников с краснознаменной лодки «Щ-421». Они продолжали сражаться с врагом в составе других экипажей. В их числе были и радисты Евгений Рыбин и Николай Свиньин. Еще много раз за войну гремели в бухте Полярного артиллерийские салюты в честь побед наших подводников. Еще не раз И. Любцев и К. Добрянин принимали от подводных лодок важные донесения. Много бессонных ночей провели они за приемником, напряженно вслушиваясь в неспокойный фронтовой эфир. И не раз еще помогли советским морякам своевременно нанести уничтожающие удары по вражеским конвоям, а иногда и выиграть решающие минуты, необходимые для помощи и спасения людей.
Закончилась война. Но недолгой оказалась жизнь двух боевых друзей. С надорванным здоровьем после войны вернулись они домой. Помнится, в Башкирию уехал Ваня Любцев. Вскоре до друзей-сослуживцев дошло печальное известие о его кончине. В своем родном городе Сызрань, не одолев болезнь, умер и Костя Добрянин.
Как сложилась послевоенная судьба бывших радистов с подводной лодки «Щ-421»? Николай Михайлович Свиньин в настоящее время живет в Ленинграде и трудится в одном из научно-исследовательских учреждений. О Евгении Алексеевиче Рыбине автору этих строк — его товарищу по кронштадтской школе связи, к сожалению, немногое известно. Он знает лишь, что Женя встретил День Победы на бригаде подводных лодок Краснознаменного Северного флота.
Ю. КОЗЛОВ, участник Великой Отечественной войны
РАДИО N2 2, 1973 г. O' 9
Мои родныеСвиньины дядя Коля и тётя Нина (Попова), санинструктор во время блокады Ленинграда
