Феодальная иерархия и крестьянство.

Основой и обеспечением вассальных отношений являлось феодальное земельное владение—фе­од, или по-немецки «лен», которое вассал дер­жал от своего сеньора. Феод представлял собой дальнейшее развитие бенефиция. Феод также давался за выполнение военной повинности (был условным держанием), но в отличие от бенефиция являлся на­следственным земельным владением. В качестве специфического во­енного держания феод считался привилегированным, «благородным» владением, которое могло находиться только в руках представителей господствующего класса. Собственником феода считался не только его непосредственный держатель — вассал, но и сеньор, от которого вас­сал держал землю, и ряд других вышестоящих по иерархической лестнице сеньоров. Иерархия внутри класса феодалов определялась, таким образом, условной и иерархической структурой феодальной земельной собственности. Но оформлялась она в виде личных дого­ворных отношений покровительства и верности между сеньором и вассалом.

Передача феода вассалу — ввод во владение — носила название инвеституры. Акту инвеституры сопутствовала торжественная цере­мония вступления в вассальную зависимость — принесение «оммажа» (hommage — от французского слова Homme, латинского Homo — че­ловек), во время которой феодал, вступающий в вассальную зависи­мость от другого феодала, публично признавал себя его «человеком». При этом он приносил клятву верности сеньору. У французов она называлась «фуа» (по-французски foi — верность).

Помимо основной обязанности нести в пользу сеньора и по его призыву военную службу (обычно 40 дней в течение года) вассал должен был никогда ничего не предпринимать во вред сеньору и по требованию последнего защищать своими силами его владения, уча­ствовать в его судебной курии и в известных случаях, определенных феодальным обычаем, оказывать ему денежную помощь. Сеньор в свою очередь обязан был защищать вассала в случае нападения врагов и оказывать ему помощь в других затруднительных слу­чаях.

Вследствие запутанности вассальных отношений и частого несо­блюдения вассальных обязательств конфликты на этой почве были в IX—XI вв. обычным явлением. Война считалась законным способом решения всех споров между феодалами. От междоусобных войн больше всего страдали крестьяне, поля которых вытаптывались, де­ревни сжигались и опустошались при каждом очередном столкнове­нии их сеньора с его многочисленными врагами.

Крестьянство находилось вне феодально-иерархической лестницы, которая давила на него всей тяжестью своих многочисленных сту­пеней.

Иерархическая организация, несмотря на частые конфликты внутри господствующего класса, связывала и объединяла всех его членов в привилегированный слой, укрепляла его классовое господство, сплачивала его против эксплуатируемого крестьянства.

В условиях политической раздробленности IX—XI вв. и отсутст­вия сильного центрального государственного аппарата только фео­дальная иерархия могла обеспечить отдельным феодалам возможность усиленной эксплуатации крестьянства и подавления крестьянских выступлений. Перед лицом последних феодалы неизменно действова­ли единодушно, забывая свои распри. Таким образом, «иерархическая структура землевладения и связанная с ней система вооруженных дружин давали дворянству власть над крепостными».

Быт и нравы феодалов.

Главным занятием феодалов, особенно в этот ранний период, была война и сопутствующий ей грабеж. Поэтому весь быт и нравы феодалов под­чинены были в основном потребностям войны.

В IX—XI вв. Европа покрылась феодальными замками. Замок— обычное жилище феодала — одновременно являлся крепостью, его убежищем и от внешних врагов, и от соседей-феодалов, и от восстав­ших крестьян. Замок позволял феодалу господствовать над всей близ­лежащей округой и держать в подчинении все ее население. Особенно много замков было построено в связи с набегами норманнов, арабов и венгров. Замки строились обычно на лесистом холме или высоком берегу реки, откуда можно было бы хорошо обозревать окрестность и где легче было обороняться от врага.

Вплоть до конца Х в. замки строились преимущественно из дере­ва и представляли собой чаще всего двухэтажную деревянную башню, в верхнем этаже которой жил феодал, а в нижнем — дружина и слу­ги. Здесь же или в пристройках находились склады оружия, провиан­та, помещения для скота и т. п. Замок окружался валом и рвом, на­полненным водой. Через ров перебрасывался подъемный мост. Приб­лизительно с начала XI в. феодалы стали строить каменные замки, окруженные обычно двумя или даже тремя высокими каменными стенами с бойницами и дозорными башнями по углам. В центре по-прежнему возвышалась главная многоэтажная башня — «донжон». Подземелья таких башен часто служили тюрьмой, где в цепях томи­лись враги феодала — его пленники, непокорные вассалы и провинившиеся в чем-либо крестьяне. При тогдашнем состоянии военной техники такой каменный замок трудно было взять штурмом. Обычно он сдавался лишь в результате многомесячной осады.

Основным видом войск в Европе Х—XI вв. становится тяжело во­оруженная конница. Каждый феодал обязан был сеньору конной воен­ной службой. Отсюда происходит собирательное название всякого феодала-воина — «рыцарь» (немецкое Ritter от Reiter — всадник, кон­ный воин). Основным оружием рыцаря в то время был меч с кресто­образной рукояткой и длинное тяжелое копье. Он пользовался также палицей и боевым топором (секирой); для обороны служили кольчуга и щит. На голову надевался шлем, а лицо защищалось особой метал­лической решетчатой пластинкой — забралом. Позже, в XII—XIII вв., появились рыцарские латы.

Проводившие всю свою жизнь в войнах, насилиях и грабежах, презиравшие труд феодалы, особенно светские, отличались обычно дикими нравами, крайним невежеством, грубостью и жестокостью. Выше всего они ценили физическую силу. Идеализированный кодекс «рыцарского» поведения, рисующий рыцаря как благородного защит­ника слабых и обиженных, сложился в феодальной Европе значитель­но позднее — в XII—XIII вв. Но и тогда он не соответствовал дейст­вительному облику феодала-рыцаря, оставаясь в лучшем случае лишь недостижимым идеалом. С грубым рыцарем-варваром раннего сред­невековья он тем более не имел ничего общего.