Текст квалифицируется как высшая коммуникативная единица. Это целостная единица, состоящая из коммуникативно-функциональных элементов, организованных в систему для осуществления коммуникативного намерения автора текста соответственно речевой ситуации.
Текст реализует структурировано представленную деятельность, а структура деятельности предполагает субъект и объект, сам процесс, цель, средства и результат. Эти компоненты структуры деятельности отражаются в разных показателях текста - содержательно-структурных, функциональных, коммуникативных.
Текст имеет свою микро- и макросемантику, микро- и макроструктуру. Семантика текста обусловлена коммуникативной задачей передачи информации; структура текста определяется особенностями внутренней организации единиц текста и закономерностями взаимосвязи этих единиц в рамках цельного сообщения (текста).
Единицами текста являются: высказывание (реализованное предложение), межфразовое единство (ряд высказываний, объединенных семантически и синтаксически в единый фрагмент). Межфразовые единства в свою очередь объединяются в более крупные фрагменты-блоки, обеспечивающие тексту целостность благодаря реализации дистантных и контактных смысловых и грамматических связей. На уровне композиционном выделяются единицы качественно иного плана - абзацы, параграфы, разделы, главы, подглавки и др.
Единицы семантико-грамматического (синтаксического) и композиционного уровня находятся во взаимосвязи и взаимообусловленности, в частном случае они даже в «пространственном» отношении могут совпадать, накладываясь друг на друга, например, межфразовое единство и абзац, хотя при этом они сохраняют свои собственные отличительные признаки.
С семантической, грамматической и композиционной структурой текста тесно связаны его стилевые и стилистические характеристики. Каждый текст обнаруживает определенную более или менее ярко выраженную функционально-стилевую ориентацию (научный текст, художественный и др.) и обладает стилистическими качествами, диктуемыми данной ориентацией и, к тому же, индивидуальностью автора.
Стилистические качества текста подчинены тематической и общей стилевой доминанте, проявляющейся на протяжении всего текстового пространства.
Построение текста определяется темой, выражаемой информацией, условиями общения, задачей конкретного сообщения и избранным стилем изложения.
Текст как речевое произведение состоит из последовательно объединенных вербальных средств (высказываний, межфразовых единств). Однако значения, заключенные в тексте, не всегда передаются только вербальными средствами. Для этого существуют и средства невербальные; в рамках высказывания и межфразового единства это может быть порядок слов, соположение частей, знаки препинания; для акцентирования значений - средства выделения (курсив, разрядка и др.) Например, при сочетании высказываний «Сын пошел в школу. Дочка - в детский сад» противительное значение не нашло для себя словесного выражения; кроме того, сказуемое «пошла» заменено знаком тире. В рамках более сложных компонентов текста таких невербализованных значений может оказаться значительно больше. Например, использование знаков вопросительного и восклицательного, замещающих целые реплики диалога. Так, по А.М. Пятигорскому, рассматривавшему текст как разновидность сигнала, всякое текстовое образование должно быть отмечено такими признаками: "Во-первых, текстом будет считаться только такое сообщение, которое пространственно (т.е. оптически, акустически или каким-либо иным образом) зафиксировано. Во-вторых, текстом будет считаться только такое сообщение, пространственная фиксация которого была не случайным явлением, а необходимым средством сознательной передачи этого сообщения его автором или другими лицами. В-третьих, предполагается, что текст понятен, т.е. не нуждается в дешифровке, не содержит мешающих его пониманию лингвистических трудностей"
Мысль о проницаемости текстовых границ утвердилась в литературоведении и получила развитие в связи с двумя актуальными ныне концепциями - теорией интертекстуальности и теорией гипертекста.
Явление гипертекста, получившее широкую известность в связи с сетевой (Интернет) литературой ("сетературой", как ее часто называют), тесно сближается с феноменом сверхтекста, но одновременно заметно от него и отталкивается.
"Гипертекст - это представление информации как связанной сети гнезд, в которых читатели свободны прокладывать путь нелинейным образом. Он допускает возможность множественности авторов, размывание функций автора и читателя, расширение работы с нечеткими границами и множественность путей чтения".
Существующий рядом с понятиями "интертекст" и "гипертекст" термин "сверхтекст" ("супертекст") пока уступает им в популярности, но с течением времени становится все более употребимым. Несмотря на семантическое родство приставок гипер- и супер-, используемых в значении над, сверх, термины эти имеют разный ареал бытования. Составляющие гипертекста могут порой ничего "не знать" друг о друге, объединяясь в целое лишь некой текстовой рамой, не позволяющей им рассыпаться, разлететься и осесть в других рамах. Понятие "сверхтекст", как правило, прилагается к текстам центрически организованным и в силу этого обладающим сильно выраженным внутренним центростремительным движением. И хотя существует тенденция аксиологизации термина "сверхтекст", когда он используется для обозначения сверхзначимости выдающихся творений ("Евгений Онегин", "Война и мир" и т.п.) (Магомедова, Тамарченко 1998), эта его модификация может рассматриваться как своего рода научная метафора, а не как терминологически строгая данность. Таким образом, как понятие "гипертекст", так и понятие "интертекст" не отменяют и не заменяют термина "сверхтекст". Первое из них связано с неприемлемой для сверхтекста свободой структурирования, второе оказывается слишком узким, ибо сверхтекст в своей развертке устремлен не только во внеположенную по отношению к нему словесную текстовую сферу, но и, причем в значительной мере, в область культуры, взятой в самых разных проявлениях. В этом смысле для исследования сверхтекстов более пригоден давний лотмановский термин "внетекстовые связи", который не ограничивает поле изучения рамками словесного/ых сообщения/ий, но позволяет учитывать и множество других явлений.
В отечественной филологии существует принадлежащая Н.А. Купиной и Г.В. Битенской попытка дать определение сверхтекста: "Сверхтекст - совокупность высказываний, ограниченная темпорально и локально, объединенная содержательно и ситуативно, характеризующаяся цельной модальной установкой, достаточно определенными позициями адресанта и адресата, с особыми критериями нормативного/анормального" (Купина, Битенская 1994, 215).
Таким образом, более тесная и специфичная связь с внетекстовыми образованиями, а также характер последних отличают сверхтекст и от интер- и от гипертекста. Можно, вместе с тем, сказать, что по сугубо внешним признакам выраженности любой сверхтекст является в то же время интер- и гипертекстом, но не любой интер- или гипертекст может быть определен как сверхтекст.
В отличие от гипертекста, который можно воспринимать, отправляясь из любой его точки, выбирая и отсекая любые фрагменты, сверхтекст, как всякое ядерное по своей структуре образование, предполагает наличие и знание читателем некоего не вовсе статичного, но относительно стабильного круга текстов, наиболее репрезентативных для данного сверхтекста в целом, определяющих законы формирования художественного языка сверхтекста и тенденции его развития. Структура центр-периферия, реализованная в каждом сверхтексте, позволяет соответствующим образом выстраивать его метаописание с опорой на ядерные субтексты, определяющие интерпретационный код, и при необходимости допускает исключение или замену текстов периферийных.
Интертекстуальность – это общее свойство текстов, выражающееся в наличии между ними связей, благодаря которым тексты (или их части) могут многими разнообразными способами явно или неявно ссылаться друг на друга.
В чем кроется причина появления такого необычного свойства? Все очень просто. С ускорением научно-технического прогресса, появлением новых и все более совершенных средств коммуникации значительно ускорился и кардинально возрос поток информации, ежедневно обрушивающейся на человека.
уже в середине ХХ века с широким распространением телефонной связи, радио и телевидения, информационный поток увеличился в сотни, если не в тысячи раз. Это здорово отразилось не только на общественной жизни, но и на культуре. Распространение бесплатного образования и значительный рост грамотности спровоцировали небывалый читательский бум.
Однако, одолев признанные шедевры и побаловав вниманием современных авторов, читатель быстро пресытился, ведь чем больше книг он осиливал, тем чаще повторялись сюжеты, идеи и ситуации. Возник смысловой тупик, который красноречиво характеризует фраза «все уже придумано, все уже написано». Проблема оформилась со всей очевидностью уже во второй половине ХХ столетия, и как ответ на нее многие авторы начали переосмысливать процесс заимствования.
Вот как характеризует интертекстуальность Ролан Барт: «Каждый текст является интертекстом: другие тексты присутствуют в нем на различных уровнях в более или менее узнаваемых формах: тексты предшествующей культуры и тексты окружающей культуры. Каждый текст представляет собой новую ткань, сотканную из старых цитат. Обрывки культурных кодов, формул, ритмических структур, фрагменты социальных идиом и т.д. – все они поглощены текстом и перемешаны в нём, поскольку всегда до текста и вокруг него существует язык. Как необходимое предварительное условие для любого текста интертекстуальность не может быть сведена к проблеме источников и влияний: она представляет собой общее поле анонимных формул, происхождение которых редко можно обнаружить, бессознательных или автоматических цитат, даваемых без кавычек»
Говоря о заимствованиях, мы должны отметить, что они бывают совершенно разные. Заимствование фраз или кусков текста – это цитаты. Указание авторства необязательно, чаще они просто проскальзывают в тексте, вызывая у читателя нужные ассоциации (об этом ниже). Интересно, но, по мнению Р. Барта, использование цитат не всегда говорит о влиянии одного автора на другого. Речь скорее идет об обращении к некому информационному полю, откуда каждый желающий черпает языковые, смысловые и семиотические конструкции для выражения своих идей (своих ли?).
использование цитат подразумевает определенный культурный уровень (по крайней мере, знакомство с первоисточниками). Поэтому мы и говорим, что заимствование – это один из инструментов писателя, с помощью которого он доводит до публики свои идеи.
Заимствования не сводятся исключительно к цитатам. Они могут быть и сюжетными, когда автор развивает свою историю по сценарию чужой. Яркий пример – горячо обожаемый старшеклассницами роман Булгакова «Мастер и Маргарита» с его главами об Иешуа Га-Ноцри, которые являются инсценировкой известного библейского сюжета.
Многие исследователи выделяют т.н. «очаги интертекстуальности» или «очаги заимствования». Как правило, это авторы и произведения, к которым чаще всего обращаются с реминисценциями. В западной культурной традиции можно выделить два таких мега-очага – библейский и шекспировский.
Креолизированные тексты
Сочетание вербальных и невербальных, изобразительных средств передачи информации образует креолизованный (смешанного типа) текст. Взаимодействуя друг с другом, вербальный и иконический тексты обеспечивают целостность и связность произведения, его коммуникативный эффект.
Креолизованные тексты могут быть текстами с частичной креолизацией и текстами с полной креолизацией. В первой группе вербальные и иконические компоненты вступают в автосемантические отношения, когда вербальная часть сравнительно автономна и изобразительные элементы текста оказываются факультативными. Такое сочетание находим часто в газетных, научно-популярных и художественных текстах. Большая спаянность, слияние компонентов обнаруживается в текстах с полной креолизацией, в котором между вербальным и иконическим компонентами устанавливаются синсемантические отношения: вербальный текст полностью зависит от изобразительного ряда, и само изображение выступает в качестве облигаторного (обязательного) элемента текста. Такая зависимость обычно наблюдается в рекламе (плакат, карикатура, объявления и др.), а также в научных и особенно научно-технических текстах.
Иконический компонент текста может быть представлен иллюстрациями (фотографиями, рисунками), схемами, таблицами, символическими изображениями, формулами и т.п.
Вербальные и изобразительные компоненты связаны на содержательном, содержательно-композиционном и содержательно-языковом уровне. Предпочтение того или иного типа связи определяется коммуникативным заданием и функциональным назначением креолизованного текста в целом.
Наиболее автономными по отношению к вербальному тексту оказываются художественно-образные иллюстрации к художественному тексту. Автор вербального текста и художник-иллюстратор имеют одну общую целеустановку, они связаны единой темой, сюжетом, однако художник как творческая личность, со своим взглядом на вещи, хотя формально и следует за сюжетно-композиционной линией текста, отражает в иллюстрациях свое видение предмета изображения. Поскольку изобразительный ряд сильно действует на восприятие, воспринимается как нечто цельное с меньшим напряжением, чем вербальный текст, то может случиться, что иллюстрации, особенно если они выполнены талантливым художником, «затмят» нарисованные словесно образы и будут существовать уже сами по себе и через них пойдет восприятие вербального текста, так как они не просто сопровождают литературный текст, а образно, наглядно истолковывают его. Во избежание этого многие писатели принципиально отрицают иллюстрирование своих произведений.