Пролог.
Город X, человек N, событие, вышедшее за пределы алфавита.
***
Примерно в семнадцать лет я понял, что утро может быть добрым. Неважно накачались ли вы кофе, или хорошенько перед подъемом выспались, оно может и должно быть добрым. Утро - начало дня, а как говорится, как новый день встретишь так его и проведешь.
Это утверждение прожило в моем окрепшем мозгу примерно пару месяцев. Затем окончив школу, я понял, что утро иногда вообще не бывает. Ты просто ложишься спать тогда, когда глаза сами закрылись и просыпаешься тогда, когда сосед по комнате сбрасывает тебя с кровати. Ты не ощущаешь вкуса завтрака, не чувствуешь насколько горячую воду в душе ты включил. Ты просто пытаешься проснуться, зачастую безуспешно.
Так утро проходило не всегда, но очень часто. Патологическая лень вкупе с вечной депрессией делали свое дело, в итоге недосып, вечно недоделанная работа, вечно недоброе утро. Утро, утро и еще раз утро. Эта первая вещь в топе «Моих нелюбимых вещей». Но спустя пару лет студенческой жизни я привык, и даже полюбил утро. С каждым годом учебы власть над ним, этим самым утром, возрастала. Ты мог послать все к черту и просто не просыпаться. В итоге, кое-как окончив институт, ты находишь работу, или не находишь, или работа находит тебя. В моем случае случился вариант третий. Работа нашла меня.
Все случилось одним «средним утром», одним из тех дней, который начался, не пока не понятно, хорошо или плохо.
Веселой походкой, выйдя из дома, я направился на автобусную остановку. Городок был не большой, но кататься по утрам на автобусе, было чем-то вроде ритуала, к тому же когда ты безработный, это может быть даже полезным. Как, например, в моем случае. Тот самый «скорый» автобус сбил на смерть курьера. Самого обычного курьера, на самом обычном мотоцикле. И так уж получилось, что словно в драматической сцене пафосного фильма, я склонился над умирающим, пощупать его пульс, а тот вместо того что бы умереть, схватил меня за руку и попросил доставить посылку по адресу. Адрес был написан на вложенной мне в руку помятой салфетке. Делать было нечего, к тому же люди вокруг смотрели на меня с надеждой и пониманием, дескать: «Давай парень, помоги уж…». Курьера увезли на скорой помощи (именно в ней по дороге в больницу он и скончался), а меня увез на удивление целый мотоцикл курьера, увез он меня по направлению к тому-самому адресу. В бардачке мотоцикла обнаружились визитки с адресом курьерского агентства, куда я решил направиться после поездки к получателю.
Так все и получилось, на пятом этаже, старого, еще советских времен, дома, жил получатель посылки. Расписавшись в планшете (который я подсунул ему, ибо видел, что так делают в кино) он забрал коробку и скрылся за железной дверью своей квартиры.
Направляясь в курьерское агентство, я почему-то даже не задумался об отсутствии у меня прав, шлема и совести, ибо я собирался получить деньги за доставку, причитающиеся калеке курьеру (тогда я даже не подозревал, что тот мертв).
В общем и целом денек выдался хорошим, если не считать того, что агентство было не в восторге от случившегося, и скрепя сердцем выкинуло меня на улицу, при помощи: Милая улыбка секретарши – две штуки, Двухметровый вышибала – одна штука, нецензурная брань в адрес меня – более десятка слов.
И снова было нечего делать, поэтому я вернулся домой, на свою любимую улицу, в свой любимый однокомнатный уголок.
***
Пропахшая, ковриком для компьютерной мышки, сигаретами забегающих друзей, духами подруг забегающих с друзьями, комната, была идеально чистой. Кроме кучки пыли в углу, её было всегда лень сметать. Компьютерный стол был чище комнаты раз в сто, ибо он был главным обиталищем моей особи, а правило номер один «Не гадь там, где живешь».
Двухместная кровать, которая ни разу не спала более чем с одним человеком, как всегда была пуста. Я даже не мог вспомнить, откуда здесь эта кровать, жил я в квартире два с лишним года, а ощущения были такие, будто недавно справил в ней восьмидесятилетие.
Жилище мое не буйствовало красками, и не пестрило разнообразием вещей в ней живущих. Я, моя кровать, мой маленький шкаф, мой маленький стол, ковер, еще стол, пару стульев, кучка пыли. Обстановка была спартанская, всегда мечтал так жить…
Обняв двухместную любимую, я уснул.
Глава 1. Доброе утро.
Чертов курьер, чертово утро, чертова кровать, чертово утро, чертово агентство, чертово утро!!!
Да, именно таким и было пробуждение. Плечо неприятно болит, душа берет пример с плеча, и весь мир меня ненавидит. С ощущениями и мыслями на тот момент разобрались.
Медленно сползая с кровати, я подумал о прошедшем дне, в сотый раз подумал. Все вспоминалось как в тумане: недоброе утро, темнота подъезда, пасмурность дня, звуки раскисшей грязи при ходьбе… Что-то будто ускользало от сознания, кусочек воспоминания о прошлом дне были будто окутаны дымкой, туманом. Лица стоявших на остановке людей, тех же людей которые стояли там каждое утро весь прошедший год, помнились смутно, хотя некоторых я даже знал по именам. С чувством странности произошедшего и происходящего я направился завтракать.
Путешествие к завтраку составляло пять ленивых, в меру широких шагов через комнату, к дверному проёму, ведущему в «не комнату». «Не комнатой» являлась кухня. Для меня всю жизни было загадкой, почему туалет, ванную комнату и кухню не считают за комнаты? Ответ был прост, они не жилые, но так же как он был прост, он был глуп. В туалете, при обстоятельствах, можно было спать. И в ванной и в кухне можно было спокойно жить. Видимо те, кто придумал не называть эти комнаты комнатами, был слишком избалован, и ему никогда не приходилось спать в туалете.
В сопровождении подобных размышлений, я пил чай. Желание включать компьютер не было, поэтому после завтрака я проследовал в ванную, черт побери, комнату! Приняв душ, я все же проследовал в обычный ареал своего обитания, то есть – уселся за компьютер.
Интернет не работал. Проделав все истеричные махинации, которые проделывают пользователи при случаях, когда интернет не работает, я решил что слишком рано звонить системному администратору, и проследовал обратно в объятия любимой, безотказной, нежной кровати.
Быстрая фаза сна. При ней человек видит особенно насыщенные сны. Проводя в быстрой фазе сна, несколько минут, мы можем проживать несколько дней внутри особо реалистичного сновидения.
Я проснулся. В голове была каша, будто посмотрел остросюжетный фильм, и осмысливаешь увиденное. Сколько прошло времени? Час? Два? Пятнадцать секунд? Вечность? Хотелось, что бы кто-нибудь похлопал по плечу и сказал что вся моя жизнь, наполненная бессмысленными случаями, всего лишь сон, и я могу спать дальше, и теперь меня ничего не потревожит. Но, увы, все было наяву, а тревожил меня дикий грохот холодильника. Эта маленькая, морозильная тумбочка умудрялась издавать очень громкие звуки, когда внезапно отключался свет.
Нехотя встав, я пошел успокаивать ледяное чудовище. Стоя все еще в полу проснувшемся состоянии перед полутора - метровым, леденящим продукты, карликом я открыл его дверцу и повернул маленький тумблер. Карликовый монстр затих. Но вот что странно, вместе с ним затих и весь остальной мир. Полная тишина, только сумасшедший дрозд за окном запел свою красивую, но слишком истеричную песенку.
Несколько минут я стоял, боясь пошевелиться. Мои уши наслаждались этой спокойной тишиной, но мозг бился о стенки черепа в приступе паники. «Слишком тихо!» - кричал мозг. «Такого не может быть!» - продолжал кричать мозг. Все остальное тело было благодарно этой тишине, она оказывала практически лечебный эффект. Умиротворение пришло в мой мир, вот только на задворках сознания, чертово жиле внутри черепа продолжало наращивать комок страха. Затем этот комок стал слишком тяжелым и скатился в район грудной клетки. Вот тут-то и проняло. До самых, как говорится, пяток.
В один момент меня обдало каким-то жутким, могильным холодом. Видимо несколько минут перед открытым холодильником, дали о себе знать. Холодильник я закрыл, медленно, с дико стучащим сердцем, я отошел к кровати. Сел. Закрыл глаза. В воображении тут же появились образы богомерзких тварей набрасывающихся на напуганную жертву, то есть меня.
Открытие глаз ни к чему не привело. Всё та - же комната, все тот - же дом. Дрозд все еще пел за окном, хотя песнь его стала менее истеричной, будто птица тоже заподозрила неладное в происходящем. «Почему так тихо?» - спросил я себя. Мне никто не ответил. Весь мир будто оказался на допросе у злого следователя и решил сыграть в молчанку, только глупая птица не послушалась плана и продолжала свиристеть. Спустя полчаса тупого сидения на кровати, я стал бояться, даже, нагнуться и подобрать с пола штаны. Мне казалось, меня непременно туда кто-нибудь утащит под кровать. Глупый детский страх быстро отступил, но странное беспокойство все еще было здесь, и никуда не собиралось, словно надоедливый родственник которому в кайф стеснять тебя своим присутствием.
Время шло, а Магомед все так же оставался на месте. Да и гора не отличалась энтузиазмом. Я все сидел и ждал, пока эту реальность кто-нибудь перезагрузит. Но, толи никто не знал где заветная кнопка, толи не дотягивался до неё ногой, но ничего так и не происходило, и не произошло, если бы я не предпринял решительных действий. Я встал с кровати! Я чрезвычайно быстрым движением, нагнулся и подобрал штаны с пола. А затем, я, самолично(!), сел обратно. Мысли никак не хотели шевелиться, я абсолютно точно понимал, что нужно выйти из квартиры и посмотреть, почему так тихо, но сделать это никак не мог. Было такое чувство, будто я знаю, что меня ждет сюрприз, но даю тем, кто его готовил еще немного времени на подготовку, что бы все прошло идеально.
Немного, примерно около часа, я походил по квартире из стороны в сторону. Прочитал, раз пять, корешки книг и дисков, стоявших в шкафу за стеклянной дверцей. Тишина все так же была тихой, дрозд все продолжал петь, так что фактически тишина была не полной. Как только я об этом подумал, дрозд замолчал. Я инстинктивно повернулся к окну, птица сидела прямо за стеклом. Раньше я видел птиц, на улице, точно так же сидящих за окном. Но в этот раз все было по-другому. Черные точки глаз уставились прямо на меня. Я мог поклясться, что пернатый смотрел прямо мне в глаза. Игра в гляделки, продолжилась ровно столько, чтобы я несколько раз подумал о том, что пора бы считать то время, сколько продолжается игра. В конце – концов, птица сделала неопределённый жест крылом и улетела.
Случившееся вывело меня из ступора, я решил действовать. С чувством, с толком, с расстановкой я пошел к входной двери. Точнее для меня она была выходной дверью. Схватив ключи с компьютерного стола, я решил следовать плану. План состоял в том, что бы выйти из дома. Закрыв за собой входную дверь (которая теперь точно стала входной), я пересек черту невозврата, теперь отступить от плана было слишком сложно. Открывать дверь, снимать штаны, кутаться в одеяло, слишком…
Проследовав по ступенькам, кстати, грязным и заваленным окурками, я остановился у двери. Дверь была единственным препятствием, отделявшим меня от улицы, выйдя на которую я, казалось, узнаю страшную тайну мироздания. Расправив не шибко могучие плечи, я затаил дыхание. Вот-вот я зайду в комнату, где весь город устроил мне сюрприз, сюрприз на который я любезно отвел им время, не вылезая на улицу полтора часа.
Протянув вперед руку, я дотронулся до старой, деревянной, коричневой, потрескавшейся двери. Пальцы почувствовали знакомую поверхность, знакомую до того, что сердце сжалось. Через секунду я понял, что это не приступ ностальгии, меня просто убило током.
Глава 2. Что может быть лучше.
Сунуть пальцы в розетку не так страшно. Конечно, вас может убить, и пальцы ваши почернеют, а возможно даже загорятся. Но на самом деле не это не так страшно, ведь когда мы осознанно тянет руку к розетке нам обычно лет пять. От электрошока получаешь иные ощущения. Девятьсот пятьдесят тысяч вольт прошивают твое тело в доли секунды, каждая мышца тела напрягается и вас уносит в долину вечного столбняка. Вернетесь вы из этого увлекательного путешествия или нет, зависит от того как долго вас будет бить этим самым током.
Меня видимо били не долго, я был цел, одежда не дымилась, кожа не была покрыта красными волдырями. Вот только поза, в которой я валялся пред подъездной дверью, немного смущала. Я лежал как кости птеродактиля найденные, где - ни будь в земле, как трупик птицы, с растопыренными во все стороны конечностями. Лежать было прохладно, все же бетон давал о себе знать. Дверь была закрыта. Я попытался понять, кто же шлепнул меня током. Может бандиты? Полиция? Масоны? Инопланетяне?
С трудом встав, я на удивление быстро обнаружил причину моего «токового потрясения». Прямо к дверной ручке был прислонен оголенный провод, который в свою очередь торчал из дверной коробки, и видимо тронув дверь, я задел большим пальцем руку. Все таки не электрошокер, жаль, было бы что рассказать внукам. Но откуда ток? Ведь свет вырубили. Я решил проверить и щелкнул выключателем на стене подъезда, свет загорелся этажом выше, только там была целая лампочка, значит, свет все же есть.
Палец я разглядел только когда, наконец, вышел на свет. Он не был черный, лишь легкое покраснение.
Разглядывая большой палец правой руки, я медленно возвращался в реальность и, открыв таки дверь, вышел на улицу. Тело неприятно ломило, голова немного кружилась, вокруг все еще была гробовая тишина. Я оторвал взор от, бесспорно изумительной части себя, и огляделся. Увиденное без приглашения вбежало в отдел мозга отвечающий за зрение, пронеслось сквозь него, и так же бесцеремонно ворвалось в отдел, который отвечал за удивленное открывание рта.
Мой дома стоял возле дороги, обычной проезжей части, которая часто была наполнена десятком машин, все они куда-то ехали, оставляя мой дом в одиночестве. Но сейчас, то, что происходило на этой дороге, больше походило на кадры фантастического фильма. Вся дорога была уставлена пустыми машинами, перейдя через аллею отделявшую дом от дороги, я пошел вдоль ряда машин. Пусто, пусто, пусто. Не в одной машине не было и намека на кого-то из их хозяев. Они были закрыты, двигатели не работали, я даже разглядел ключи в зажигании. Но факт остается фактом, люди отсутствовали. Причем через несколько пройденных машин, я понял, что людей не было не только в машинах. Их не было вообще нигде. Ни прохожих, ни водителей. Более того, птицы и собаки, коих возле дома всегда было три или четыре, тоже отсутствовали. Словно проверяя свой вестибулярный аппарат, я стоял и кружился на месте, пытаясь осмыслить, что никого нет вокруг меня, ни единой живой души.
Я часто фантазировал на разные бытовые темы, и сейчас в голову пришла мысль, что все будто пораньше отпросились с улицы, а моя смена только начиналась, и я первый из своей смены, заявился в город.
- Хоу! – крикнул я. – Хоу! – продолжал я пародировать Санта Клауса.
Мой крик, отскочив от стены дома, пронесся над машинами, и разлился эхом над всем кварталом. Через несколько секунд эхо стихло. От такого эффекта я даже вжал голову в плечи. Никогда еще я не слышал такого. В момент, когда тишина снова затопила все вокруг, во мне родился страх. Мерзкий компом начал нарастать, и вот я уже дышал не так ровно как прежде, на лбу выступил пот. Я понимал только одно, в окрестностях меня, не было ни одного живого существа кроме того маленького дрозда.
В ту секунду, когда мозг осмыслил все происходящее, стало легче, уже не было странного чувства неизвестности, но воздух будто стал холоднее. Практически машинально я направился домой. Перед дверью подъезда я замер, боковым зрением уловив слева какое-то движение. Ожидая увидеть что угодно, я повернулся. На подоконнике первого от меня окна сидел тот самый дрозд. Птица очень странно на меня смотрела, в глазах я видел страх и жалость. Будто бы дрозд мысленно говорил «Эх приятель, не завидую я тебе, ты влип, по полной…». Но причина страха была мне не ясна, он был, но я не понимал, чего птица так боится. Не понимал, пока взгляд не зацепился за лапки дрозда, их не было. Птица будто зависла над поверхностью подоконника. Будто бы проследив за моим взглядом, дрозд посмотрел вниз, затем встрепенулся и опять уставился на меня. Теперь в его глазах было что-то иное, чего я не мог осмыслить. Никогда раньше не думал, что глаза птицы могут выражать такой смысл, такой интеллект. Наконец я понял что происходит, у дрозда не было не только лапок, вся нижняя часть туловища и кончики крыльев тоже отсутствовали. И весь дрозд продолжал исчезать. Вот уже не было ничего кроме головы, которая зависла в воздухе, без видимой опоры. Вот и не осталось ничего. Почему то я даже не рассматривал теорию о том, что дрозд мог стать просто не видимым. Я совершенно точно знал, что его нет, он растворился. Исчез. Я остался один.
Я сел прямо на бетонный пол подъезда, прислонился к двери. Что же это происходит? Может, я тоже исчезну? Прислушавшись к ощущениям и ничего не почувствовав, я решил что пока растворятся не собираюсь. И тут меня осенило, идея пришла откуда-то из детства. Я один и я могу делать все что угодно. Возможно, весь город остался без людей. Тут же меня поразила другая мысль. Мог остаться кто-то еще кроме меня. Пока было понятно, что мой квартал точно пуст, ни людей, ни птиц, ни зверей. Никого.
Я встал, очередной раз расправил плечи, и, стараясь держаться гордо, проследовал от дома в сторону супермаркета.
Двери с датчиками движения как всегда разъехались в стороны. Первое что я сделал – это начал над ними издеваться. Я побегал к дверям, и пока они начинали открываться, я убегал. Побегав туда-сюда, я удовлетворил свою тягу к доминированию над электроприборами и вошел в магазин. Пусто. Играла какая-то ненавязчивая музыка, являвшаяся единственным звуком во всем магазине.
- Есть кто-нибудь? - крикнул я. Эхо прокатилось по помещению, никто не отозвался. – Я тут собираюсь обчистить ваш магазин! – заявил я во всеуслышание. Магазин был пуст, и я, наконец, занялся тем, ради чего сюда шел, мародёрством.
Словно придя за покупками, я спокойно взял тележку для этих самых покупок, и пошел вдоль стеллажей. Для начала я решил заработать сахарный диабет, и пошел вдоль стеллажа со сладостями. Взяв коробку с каким-то готовым завтраком, я поставил её обратно. Стеллаж был довольно длинный, и у меня не было идей насчет того, что именно брать. Подходить и рассматривать товар, не было желания, сейчас мне было все по карману, и поэтому я выставил руку влево и пошел.
Словно снегоуборочная машина, я сгребал с полок все подряд, большая часть продуктов падала на мол, да и тележка стремительно переполнялась, но чувство собственной крутости брало верх. Встав ногами на основание тележки, я оттолкнулся одной ногой и проехав таким образом метров пять, врезался в стеллаж с консервами. Несколько банок какой-то рыбы попали по голове, я сидел, прислонившись спиной к тяжелой уже тележке, и смеялся, в голос.
Примерно в три часа по полудню я был дома. Инстинкт собирательства возобладал над здравым смыслом, и я перетаскал восемь тележек с разными продуктами в свою квартиру. Идиот, что ж тут сказать. Но все же жадность застила глаза не полностью, поэтому я брал только не скоропортящиеся продукты. Да и впоследствии, разбирая тележки, я нашел логику в своих действиях. Я думал так: если люди в городе и вправду исчезли, то рано или поздно электричество вырубится, и все начнет тухнуть, так что возвращение в магазин может стать проблемой.
В четыре я мирно спал в обнимку с подушкой. Вокруг меня, в квартире, царил продуктовый хаос.