Прогноз смерти на сегодняшний вечер




Вадим Селин

Месть убитой мухи

 

 

Текст предоставлен издательством «Эксмо» https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=178461

«Месть убитой мухи »: Эксмо; М.:; 2006

ISBN 5‑699‑14763‑2

Аннотация

 

В эту ненастную майскую ночь на кладбище произошло ужасное событие: дрогнула земля, раскрылась могила, и оттуда вышла покойница… Она села в последний автобус и отправилась в город – там ждало ее важное дело, из‑за которого черная ведьма, а это была именно она, и решилась покинуть мир мертвых. И вот девчонке Люське пришло письмо, в котором оказалась… порча на смерть! За что? Чем она не угодила восставшей из гроба даме?..

 

Вадим Селин

Месть убитой мухи

 

Очень страшный пролог

 

На улице бушевал жуткий ветер, который, казалось, поставил перед собой одну‑единственную, но не хилую цель – сорвать крыши со всех домов мира. Ветру вторил жуткий ливень, который, казалось, тоже поставил перед собой одну‑единственную (что за мода пошла?), и тоже не хилую цель – затопить весь мир.

Самое время, чтобы покойник вылез из могилы, не правда ли?

Но, несмотря на весьма неблагоприятные погодные условия, кладбищенским сторожам приходилось нести свою нелегкую службу – сторожить кладбище. Мало ли кто в такую погоду может стянуть парочку зазевавшихся покойников или, того хуже, оградки на металлолом! Много кто. Поэтому сторожа и работали.

И вот один из этих сторожей посмотрел в заливаемое дождем окно, обхватив руками горячую чашку с чаем, и повернулся к своему напарнику, который лежал на стареньком продавленном диване и смотрел футбол по черно‑белому малогабаритному телевизору. Напарник был молод и только недавно устроился работать на кладбище.

– Ну и погодка, – сказал тот, что с чаем, и погладил кошку, мирно спящую на коврике.

– Ну и мазила, – сказал любитель футбола.

– Обычно в такую погоду происходит что‑то страшное, – сказал первый.

– Обычно к этому времени пора бы уже забить хоть один гол, – сказал второй.

Внезапно грянул гром такой силы, что стекла задрожали, а несчастные барабанные перепонки чуть не лопнули. Комнату осветила яркая, ослепляющая молния.

Тот, что без чая, до смерти перепугавшись, выключил телевизор и даже выдернул шнур из розетки.

– Телик вырублю, а то сгорит к чертям собачьим, чини его потом. Завтра лучше повтор посмотрю.

Тот, что с чаем, одобрительно кивнул и задумчиво проговорил:

– Посмотри за окно.

– Зачем? Там все равно ничего не видно. Дождь льет как из бочки.

– А ты постарайся.

Парень пожал плечами, мол, хорошо, жалко, что ли, и приблизился к окну. И каким‑то образом сквозь жгуты хлещущего дождя ему удалось рассмотреть… несколько бодрых фигур, одетых в саван.

Парень сравнялся цветом с гипсовой статуей, стоящей на участке А‑2.

– Э‑э‑э… Та‑та‑там… па‑па‑пакойники… хо‑хо‑ходят… в са‑са‑саванах…

Тот, что с чаем, невозмутимо отхлебнул из чашки.

– Да, дружище, это покойники вышли на прогулку. Утопленники. Те люди, что утонули, всегда во время такого вот сильного дождя встают из могил и ходят, ходят, ходят под открытым небом. До тех пор, пока дождь не закончится. Так всегда бывает. Всегда.

Молодой никак не мог прийти в себя: за неделю работы на кладбище такое он видел впервые. Впрочем, за эту неделю не было дождя подобной силы…

– Да успокойся ты, – ободряюще сказал любитель чая. – Это все очень естественно.

– Но… но… утопленники!

– Да, утопленники, ну и что тут такого? – Корифей сторожильного дела почувствовал, что настало время поговорить с напарником по душам. Более располагающие погоду и момент для этого представить трудно. – Садись‑ка сюда, я побеседовать с тобой хочу. Сейчас я кое‑что тебе расскажу. И ты все поймешь.

Молодой под большим впечатлением от увиденного не сел, а прямо‑таки осел на ободранный временем и кошачьими когтями стул. У него перед глазами все еще стояли фигуры в саванах. Ужас! Жуть! Кошмар!

– Я уже привык к этим чудесам… – живописно вздохнув, проронил любитель чая. – Я уже много лет работаю на кладбище. Поначалу боялся здесь находиться, а потом привык. Понял, что бояться мертвых совершенно незачем. Все там, в земле, будем. Мертвецы – они такие же люди, как и мы с тобой, только… мертвые. Безжизненные. Они уже не на земле, а в земле. Вот и вся разница между нами и ними.

– Только не надо их со мной сравнивать, ладно? – вздрогнув, попросил футбольный фанат. – А чего вы боялись поначалу? Или ничего не боялись?

– Я много чего боялся. Само по себе кладбище – это уже страшно. Тут смерть. Везде. Днем‑то, конечно, все нормально, но когда начинает смеркаться… когда кладбище заполняет непроглядная чернота ночи… то все меняется, – проникновенным голосом вещал опытный сторож, – приходит неописуемый страх. Кладбище как будто другим становится. И сразу появляются какие‑то новые звуки, огоньки, шорохи, каких днем совсем не бывает. Деревья начинают сильнее скрипеть, совы ухают, вороны каркают, кто‑то воет – от всего этого можно сойти с ума. Первое время я забивался в угол вот этой самой сторожки и всю ночь дрожал. Так сильно, что зубы стучали, один раз даже зуб сломался, а в другой раз вылетела пломба. Я ее много лет назад ставил – она была железной, прочной, таких сейчас уже не делают, и вот – вылетела… Представляешь, я ночью слышал шаги, голоса, смех… Все это смешивалось в один звук и сводило с ума. Я думал, что попаду в дурдом. Но не попал, потому что как‑то раз встретил на кладбище одну бабку и узнал, что она – знаменитая местная знахарка. Мы с ней и словом перекинуться не успели, как она, бросив на меня взгляд, сказала, чтобы я мертвых не боялся, что, если их боишься, они над тобой начинают чувствовать власть и не успокоятся, пока в психушку не попадешь. Вот. А если спокойно к ним относишься – они на тебя никакого внимания не обращают и ищут кого‑нибудь другого, более впечатлительного. Бабка сказала это мне и куда‑то исчезла. Я и глазом моргнуть не успел! Оглядываюсь по сторонам – нигде ее нет! Вроде бы только что тут стояла, и вдруг… испарилась без следа. Видно, настоящая колдунья – я ведь ей и не говорил, что боюсь. Она сама как‑то узнала. Ну, я и сделал, как она сказала: притащил в сторожку телевизор и начал ночью его смотреть, газеты читать, своими делами заниматься, а чуть позже и кошку завел. И стало совершенно все равно, что снаружи кто‑то шагает, что качаются кресты и шевелятся могильные холмики, что ночью мертвые встают из могил и устраивают пляски… Пляски смерти. Это правда. Днем такого нет. Все тихо и спокойно. Но ночью…

В сторожке воцарилось молчание.

– Так что привыкай к этому, – усмехнулся рассказчик себе в усы, кивнул в сторону окна и ободряюще похлопал напарника по плечу.

Парень с выпученными от страха глазами, как больной базедовой болезнью, остался сидеть на диване, а его начальник заварил себе еще чаю и уселся напротив окна, за которым медленно бродили размытые тени…

В это же самое время на кладбище на участке Г‑4 произошло жуткое событие, повлекшее за собой два дня безумства для одной девчонки: земля на могиле похороненной в прошлом году женщины зашевелилась. Земля поднималась вверх‑вниз, вверх‑вниз, памятник шатался как припадочный, а потом качнулся в последний раз и свалился на бок. Затем тяжеленная надгробная плита дернулась и заскользила влево, прочь с могилы. Проход между миром мертвых и миром живых был открыт.

Из пропитанной дождем земли медленно‑премедленно высунулась ухоженная женская рука с хорошим маникюром. Следом за рукой показалась голова, после головы – вторая рука, потом появилось туловище. Женщина собралась с силами, поднапряглась, сделала рывок и выскочила как пробка из бутылки из своей могилы.

Несмотря на целый год пребывания в земле, выглядела дамочка прекрасно, будто была живой. А все потому, что земля от нее отказалась, – уж очень много гадостей тетка натворила при жизни.

Некоторое время она полежала, отдохнула посреди развороченной земли, подумала о жизни и смерти, затем откашлялась (всю глотку забила земля) и хрипло сказала:

– Ну вот, выбралась. Отдохнула. Ох и утомляет хрупкую женщину физическая работа!..

Она встала на ноги, чуть не поскользнувшись на мокрой глинистой земле, оглядела могилу, в которой еще совсем недавно мирно лежала, и гневно произнесла:

– Да я с этими гадами судиться буду! Сказали, что гроб десять лет продержится, а он уже сейчас на трухлявые куски весь рассыпался! Совсем у людей совести нет… Покойников обманывать… – Тут она заметила свои босые ноги: – Вот черт, туфли в могиле остались. Ну да ладно, не лезть же за ними обратно. Босиком пойду.

Женщина, с которой летела во все стороны земля, сделала зарядку, как в былые времена, похрустела костями, по мере возможности поправила прическу и оглядела кладбище, ища глазами выход.

Ее взгляд упал на перевернутый памятник. Она склонила голову набок.

– Хм… А я на этой фотке ничего так вышла… Удачно… Правда, прическа могла бы быть и получше, а так, в общем, клево…

Вдоволь налюбовавшись своим изображением на памятнике, она вышла на дорожку, поросшую сочной зеленой травкой, и медленно направилась к выходу из кладбища. Ходила она еще непривычно, медленно, но с каждым шагом к ней возвращались былые силы и энергия. Она даже выпрямила спину, следя за своей осанкой, которой при жизни очень гордилась, и расправила плечи.

Через некоторое время женщина приблизилась к утопленникам, что резвились, как дети малые, возле сторожки.

– Где тут выход? – надменно спросила у них особа с королевской осанкой.

– Пройдите прямо, потом налево и снова прямо, – подставляя лицо дождю, вежливо и доброжелательно ответила симпатичная утопленница. – А зачем вам? Вы с какого участка? Вы куда? К ларькам? Скоро вернетесь? Если к ларькам, то купите мне, пожалуйста, сухариков с сыром. Только не из черного хлеба, а из батона.

В ответ женщина поморщилась:

– Ой, все, ответила – и отвалила! Раскатала губу на сухарики, вот деловая! Чао, бамбино. А если по‑русски – пшла в сторону, детка!

Офигевшие утопленники переглянулись, дружно повертели пальцем у виска и шепнули друг другу:

– Больная какая‑то. И че ей на месте не лежится?

– Да ну ее, не обращай внимания на эту бабу базарную.

Между тем уже освоившаяся на земле тетка обогнула утопленников и прошла мимо сторожки. Из окна на нее изумленно смотрел парень. Она хмыкнула, подняла руку вверх, со скрипом и хрустом сложила пальцами фигу (при жизни она очень любила делать эту забавную конфигурацию), продемонстрировала ее сторожу и по совету утопленницы свернула налево.

Вскоре она уже стояла на автобусной остановке. Несмотря на плохую погоду, автобус № 13 подошел точно по расписанию и шумно раскрыл створки, гостеприимно приглашая в салон одного‑единственного пассажира. Женщина скривилась (при жизни она предпочитала ездить на личном авто, ну, в крайнем случае, на такси или в совсем уж крайнем – на маршрутках), но все же вошла в пропахший бензином «пазик».

Автобус постоял еще минут пять, а потом завелся, фыркнул, дернулся и двинулся вперед, в город.

Женщина посмотрела в окно на удаляющееся кладбище. На ее губах блуждала загадочная улыбка, глаза горели недобрым огнем, а пальцы на правой руке до сих пор были сложены в фигу (их заклинило).

– Ну вот я и на свободе! – расхохоталась она на весь автобус. – На свободе‑е‑е‑е!

– Что, припадки? – участливо спросил водитель, подумав: «Интересно, она буйная?»

Женщина проигнорировала его реплику, продолжая свою пламенную, исполненную эмоций речь:

– Я вернулась! Вернулась!! Пора мне стребовать свой должок!! Ха‑ха‑ха! Ха‑ха‑ха! Да не просто должок, а должок с процентами!.. Ха‑ха‑ха! Ха‑а‑а‑а!!!

Водителю стало очень страшно. Сумасшедшие, да еще и такие грязные, в его автобусе ездили редко.

 

Глава 1

Прогноз смерти на сегодняшний вечер

 

Девчонки шли по проспекту, постукивая каблучками о мокрый после знатного ливня асфальт, весело щебетали о своем, о женском, размахивали сумочками, и не было им совершенно никакого дела до ведьм, проклятий, могил и гробов.

– Ой, девчата, слушайте дальше! – воскликнула Люська, главная героиня этого захватывающего рассказа. – А я ему и говорю: «Зырил на дискотеке на Райку из 10‑го „Б“ – вот и вали к ней, а я тебе делаю ручкой и даже ножкой. Нечего мне тут двухсерийное индийское кино устраивать!» – произнесла она с чувством.

– Ну ты и крутая! – восхитились подруги. – По правде вот прям так и послала его?

– Конечно, не понарошку же, – повела мощным плечом гордая Люська, – такими вещами я не шучу. Че ж не послать, если он такой козел? – и очень эмоционально дополнила: – Меня, блин, лапочкой и рыбкой называет, а через час на дискотеке Райке глазки свои наглые строит. Вот моральный заморыш. Ну, я и послала его куда подальше. На фиг он мне такой сдался? А для профилактики под эти самые глазки, которые он всем кому ни попадя строит, я ему шикарный фингал нафинтилила. Пусть знает, как с нами, с бабами, дело иметь, – заключила Люська и каждую подругу игриво толкнула локтем в бок.

Все дружно рассмеялись.

– Ой, – сказала Ирка, отсмеявшись, – какие эти парни все козлы! Поголовно! Все как один! Мой Митрофанушка и то иногда козлом бывает! Просто раса козлов какая‑то! Хотя нет, мой Митрофанушка хороший, – передумала она. – У него римский профиль и богатырское телосложение. Да и от нечисти он меня как‑то раз спас…[1]Так что мой Митрофанушка – исключение! Ну ладно, сколько уже можно о парнях? Давайте о приятном – я хочу себе сделать наращивание ногтей.

– Да ну, – протянула практичная и хозяйственная Катюха, – это полный отстой с точки зрения уборки. Ни полы помыть, ни посуду. Это жутко неудобно. Я бы не делала.

– А на фиг нужна мне уборка? У меня за хозяйством матушка следит, – резонно заметила Ирка. – Зато как классно будет – длинные ногти. Все от зависти помрут.

– Ну, в первые дни, может, и классно, может, даже и помрет кто, но пото‑о‑ом… – многозначительно протянула компетентная во всех жизненных вопросах Люська. – Потом… Короче, у меня одна знакомая чувиха себе ногти нарастила. Да, врать не стану, в первые дни было прикольно, а когда они стали отрастать и отшелушиваться… Девочки, это самый натуральный фильм ужасов! Фредди Крюгер отдыхает! Я как только увидела ЭТО, так сразу и завопила: «Держите меня семеро – сейчас упаду!»

– Ой, – сказала впечатлительная Катюха, – давайте о другом приятном – я хочу купить себе набор кастрюль фирмы «Разбитое корыто». Их сейчас рекламируют по всем каналам. Клевые, говорят, кастрюли, практичные и, главное, недорогие.

– А на фиг надо? – удивилась Ирка. – У тебя и так весь дом кастрюлями да сковородками завален.

– Знаете, девочки, кастрюли – это как наркотик – к ним так привыкаешь! И еще хочется… И еще… Не остановишься! – с жаром воскликнула Катюха. – Помните, лет семь назад было модно фишки покупать и играть в «Камень, ножницы, бумагу»?

– Да‑а, – вспомнила Люська, – я все деньги на эту гадость просаживала. Да и все мои знакомые этими фишками болели.

– И я болела!

– И я!

– А еще, помню, продавались альбомы для наклеек, – припомнила Люська. – На них я тоже все деньги тратила.

– И я тратила!

– И я!

– И я!

– Ну, короче, что я хочу сказать: кастрюли – это то же самое, – закончила Катюха свою витиеватую мысль. – Понимаю, что их у меня и так уже до фига и больше, но остановиться не могу. Не могу, и все тут.

– А родители не против будут? – спросила молчавшая до сих пор Танька.

– Не, че б они были против, – махнула рукой Катюха. – Это ж полезные вещи, а не сигареты там какие‑то.

– Я попрошу! – прикрикнула Люська, недавно начавшая покуривать в школьном туалете. В других местах курить было почему‑то не так интересно. Ей нравилась обстановка опасности – ведь в любой момент может зайти училка! Люська страшно собой гордилась и считала себя очень крутой и продвинутой.

– Сорри, – повинилась Катюха.

– А, ну смотри сама, покупать тебе эти кастрюли или нет… – проговорила Танька и вспомнила недавние события: – Кстати, как там генератор родительский поживает?

– Да поживает вроде… – пожала плечами Катюха. – Я не очень интересуюсь их работой. У меня и своих забот полон рот.

Пока девчонки весело щебечут, давайте‑ка сделаем небольшое отступление. Держу пари, что всем до смерти интересно знать, о каком таком генераторе спросила Танька. А я отвечу. Но в двух словах не получится. Попытаюсь в трех. В общем, несколько лет назад жутко умные Катюхины родичи (кстати, ее мама была самой настоящей африканкой, а папа был самым настоящим китайцем) свалили в Америку изобретать и разрабатывать какой‑то генератор (они сказали, что в Америке изобретается лучше всего – в России это дело проходит как‑то не так), который по их прогнозам должен был поставить весь мир на уши и даже на пупок. Когда наконец родители генератор изобрели и разработали, дело перешло на новую, необходимую стадию – полезную вещицу надо было на ком‑то испытать. И так уж получилось, что подопытным кроликом стала… Танька. Она целый день прожила без головного мозга, натерпелась столько страху, что вам и не снилось, и… ни на кого даже не обиделась! Ой, ладно, история эта долгая, вернемся лучше на проспект. О Таньке, между прочим, и почитать можно[2].

– Познакомилась я вчера с одним потрясно красивым перцем, – кокетливо поведала Люська, откусывая крупные куски от громадного брикета мороженого. – Ну, то да се, так и сяк, то да это, так и эдак, поговорили… но, увы! – он тоже оказался придурком – его кроме компьютера ничего не интересует. От этих, с позволения сказать, парней можно сойти с ума, такие они все странные, хоть и необходимые. Вот такая, девочки, петрушка.

Подружки захихикали.

– Девчата, петрушка! – раздалось справа.

Девчонки посмотрели направо. Там сидела на стуле какая‑то старушка и торговала роскошной петрушкой.

– Петрушечку, петрушечку разбираем! – кричала бабка. – Налетай, покупай, деньги мне давай!

Катюха тут же «налетела»: купила петрушки, и компания зашагала дальше.

И вдруг, когда Люська открыла рот для очередной истории об очередном парне, перед подружками выросла какая‑то высокая мрачная фигура, одетая в черное. И это в мае! Еще фигура была обильно надушена какими‑то сладкими духами. Какой же дурак в жаркое время года душится сладким приторным парфюмом? Это надо делать в холодное время года. Словом, девчонкам было чему удивиться.

Люська попыталась обойти фигуру, но фигура внаглую преградила ей путь.

– Эй, вы чего? Места мало? – удивилась Люська, окинув красноречивым взглядом вдруг отчего‑то ставший пустынным проспект.

Ее подруги тоже притормозили, с интересом разглядывая фигуру. Это была женщина, страшно худая, с черными‑черными, хвостом собранными на затылке, волосами, с губами, накрашенными черной‑черной помадой, с черными‑черными глазами, подведенными черным‑черным карандашом, черными‑черными тенями… И была она смуглой. Жгучей такой брюнеткой. Кроме всего прочего она держала в руках длинный черный‑черный зонт, по своей конструкции очень напоминающий хозяйку.

Всем фигура была хороша, да вот только уродилась она какой‑то плосковатой… Словно и тело, и голову ее в детстве сплюснули спереди и со спины, сформовали плоский длинный блин.

– Ты, – твердо сказала фигура, бесцеремонно ткнув пальцем в немалую Люськину грудь.

– Что – «я»? – недоуменно спросила Люська, поперхнувшись мороженым.

– Ты, – повторила фигура загробным голосом.

– Я, – повторила Люська.

– Ты, – снова сказала фигура.

– Я, – снова сказала Люська.

– Так вот, ты – болванка, а я – ведьма! – с непередаваемым достоинством сообщила фигура и цокнула языком, мол, вот так вот, тут вам не хухры‑мухры.

– Серьезно? – поразилась Люська такому выпаду. – Настоящая ведьма?

Фигура скривилась:

– Нет, блин, игрушечная! Шутка. Конечно же, настоящая.

– Прикольно.

Разговор застопорился. Наступила гнетущая тишина. Нет, ну а что было делать? Восхищаться? Так в наше время никого своей принадлежностью к ведьмам не удивишь.

– Кхм, – кашлянула Ирка.

– Кхм, – кашлянула Танька.

– Кхм, – кашлянула Катюха.

Но разговор продолжила сама фигура. Она вновь ткнула пальцем в Люську, словно проверяя, не мираж ли это, и произнесла:

– На тебе, дорогая моя, страшное проклятие. Сегодня вечером ты откинешь копыта. Если говорить точнее – через четыре часа, двадцать семь минут и сорок три секунды. Поэтому ты и болванка – на тебе страшное проклятие, а ты не знаешь.

Люськино мороженое выпало из рук на землю, а ноги так и подкосились. Подружки переглянулись и чисто интуитивно придвинулись поближе друг к другу. Стало страшно. День уже не казался таким светлым и радостным. Он превратился в хмурый и зловещий. Вдобавок ко всему черная туча закрыла собою солнце. Всем четверым сразу вспомнилась сказка Чуковского про то, как ради прикола крокодил проглотил солнце.

– Подождите, – растерялась Люська, хаотично трогая себя руками за уши, за нос и за щеки, – стойте, подождите, не уходите, я не понимаю, как это – откину копыта?

– Как? – переспросила плоская фигура, которая совсем даже не собиралась никуда уходить, и конкретизировала: – Под поезд попадешь, милая моя, на мелкие куски тебя порежет, совком тебя будут потом собирать – вот так ты и скончаешься.

– Но у меня же сегодня вечером свиданка, – еще больше растерялась Люська. – Меня будут ждать. Я уже и ногти накрасила, видите? – И она продемонстрировала фигуре недавно накрашенные ногти.

Фигура сатанински расхохоталась:

– Хо‑хо‑хо! Думаю, с парнем вы встретитесь, но только не на свиданке, а на похоронах. На твоих.

Тишина. Только слышно, как вдалеке бабка рекламирует петрушку.

– Здрасьте вам… На мне страшное проклятие… – сама себе сказала потрясенная Люська и с надеждой спросила: – А может, оно не такое уж и страшное? Может, все как‑нибудь само собой обойдется?

– Котенок, страшное – это если не сказать хуже! А на самом деле оно страшенное!

У Люськи совсем пропало настроение. Жила она себе спокойно, не знала горя и бед, никого не трогала, никому, по ее мнению, не мешала, и тут – нате вам сюрпризик на старости лет – страшное проклятие! Откуда оно, блин, взялось? Как она может откинуть копыта? Да еще так не вовремя – она же завтра хотела прошвырнуться по магазинам одежды. Не‑ет, так дело не пойдет!

– Не‑ет, так дело не пойдет! – заявила Люська и додумалась наконец спросить: – Да, кстати, а что это за придурок меня проклял?

– Ага, ага, – загалдели подружки, как те сороки, – что за придурок ее проклял? Вы нам только скажите – мы быстренько ему глаза выцарапаем да патлы проредим!

– Ну, есть один человек, – расплывчато ответила фигура и вдруг спешно засобиралась: – Ну, ладно, я пошла. Приятного тебе последнего дня, девочка.

И черная фигура, напоминающая тень, как ни в чем не бывало почапала по проспекту, слегка опираясь на свой зонтик. Признаться, выглядело это эффектно.

Люська вылупила глаза вслед фигуре, раздумывая над ее обещаниями, но вовремя очнулась:

– Эй, постойте! Да не уходите вы! Стойте!

Она со всех ног помчалась за фигурой. Подружки – за ней. Цок‑цок‑цок – стучали каблучки.

– Я слушаю тебя, роднуля моя, – замедлив шаг, величественно произнесла фигура.

– Слушайте, я вот спросить хотела, а можно с меня снять это страшное проклятие? – отдышавшись, поинтересовалась Люська и призналась: – Что‑то уж больно мне помирать не хочется. – И сочла нелишним добавить: – В самом расцвете сил и красоты.

А силы и красота у Люськи были: она уродилась высокой, красивой и крепко сбитой девушкой, пройти мимо которой было просто невозможно, тем более если учесть, что она обожала носить пушистые‑пушистые разноцветные боа, которых ласково называла «мои мохнаточки», и всех подряд ими задевать. Да, Люська уродилась умницей и красавицей, вот только с парнями ей отчего‑то не везло. Прямо рок какой‑то – знакомится с парнем, и максимум через день он оказывается несусветным козлом. Есть повод задуматься. Люська задумывалась, задумывалась, но ответа так и не находила. Сколько бы ни думала, личная жизнь так и не устраивалась, и девчонка считала это жуткой несправедливостью. Ведь, по ее мнению, самое главное в жизни – это, уж простите за каламбур, устройство личной жизни. Очень уж она этой проблемой была озабочена.

Фигура задумалась над ее вопросом.

– Ну… как тебе сказать…

– Прямо! – Люська решила брать быка за рога. То есть проклятие за его проклинающие свойства.

– Ну… эээ…

– Так что?

– Эээ… ну…

– Блин… говорите…

– Ну… эээ… – продолжала юлить фигура.

– Да не тяните вы! Говорите! Можно или нет?

Фигура вздохнула и что‑то посчитала на пальцах. Посмотрела куда‑то поверх Люськиной головы.

– В принципе, при большом желании можно, твое эфирное тело еще не до конца разрушено. Но стоить это буде‑е‑ет…

– Сколько? – Люське было по барабану, сколько запросит фигура, лишь бы сегодня сходить на свиданку, а завтра прошвырнуться по шопам.

Фигура назвала цену.

– Ой, тетя, не смешите мои тапочки и носки! Да разве ж это деньги? – отмахнулась девчонка. – Жизнь дороже! Ну, давайте, снимайте с меня страшное проклятие, я готова.

И она сделала глубокий вздох, как перед прыжком в воду, и расправила свои мощные плечи.

Фигура усмехнулась:

– Ага, вот щас прямо посреди улицы я буду с тебя снимать страшное проклятие. Это надо в специальном месте делать, – сообщила она и назидательно добавила: – С бухты‑барахты страшные проклятия не снимаются!

– А в каком месте снимаются? – Люське уже не терпелось избавиться от незваного страшного проклятия.

– Допустим, в моем салоне, – фигура указала куда‑то вперед. – Я магический салон открыла, он в честь меня и называется – «Мадам Джулия». Вот там мы и будем снимать с тебя страшное проклятие.

Фигура ласково приобняла Люську, развернув ее в сторону салона, тем самым давая понять остальным членам компании, что дальше можно обойтись и без них.

– Ну, ладно, мы пойдем, – поняла намек прозорливая Танька. – Сразу, как только с тебя снимут страшное проклятие, к нам подваливай.

Ирка, Катюха и Танька ушли, оставив озадаченную Люську наедине с фигурой.

– А как вас зовут? – запоздало спросила девчонка.

– Я же сказала, что салон в мою честь назван – мадам Джулия, значит.

– А‑а‑а, точно, я протупила… А меня… – хотела было представиться Люська, но фигура неожиданно бешено замахала руками, потом прижала ладони к вискам и пристально посмотрела в небо.

– Я знаю твое имя. Ты – Дуся.

– Нет, я не Дуся, я…

– Молчи! – воскликнула мадам Джулия, усердно массируя виски. – Ты – Леся!

– Не‑а, я…

– Стоп! Тася! Ты Тася! Конечно же, как я могла ошибиться.

– Не‑а, я не Тася…

– А кто? Тося?

– Нет.

– Мася?

– Нет, я Люся. Люська.

– Да, извини, Люся. Точно, Люся! Понимаешь, сегодня просто день неблагоприятный – у меня степень подключения к информационному полю низкая, – пожаловалась мадам Джулия, деловито плутая с Люськой по переулочкам.

Плутали они, плутали, плутали… Болтали они, болтали, болтали… Пугала мадам Джулия Люську, пугала, пугала… И через некоторое время завела ее в свой салон, который был увешан всяческими амулетами, утыкан свечами и задрапирован черными шторами. Везде стояли якобы человеческие черепа, а под ногами туда‑сюда шныряла черная кошка и глазела на Люську своими большими желтыми глазищами.

– Ну, вот мы и пришли, – произнесла фигура, цепким взглядом осматривая Люську. – Садись вот сюда.

Обладательница страшного проклятия села на предложенный стул. Мадам Джулия взяла с полки кадило и накрошила в него какого‑то черного порошка.

– Ну? – спросила Люська, внимательно прислушиваясь к своим внутренним ощущениям.

– Что – «ну»? – энергично кроша порошок в кадило, спросила мадам Джулия.

– Вы уже сняли страшное проклятие? Я могу идти?

– Нет, я еще даже не начинала.

– Да? А… Послушайте, мадам Джулия, я вот о чем подумала… – протянула Люська.

– О чем же, милочка моя милая, голубушка моя сизокрылая, ты подумала?

После этих слов Люська прониклась симпатией к ведьме и доверительно поделилась мыслями:

– Я вот подумала – а на фиг снимать его, проклятие это?

Фигура опешила:

– Как это? Я не поняла.

– Ну, я жила с этим страшным проклятием и горя не знала, а тут появились вы и, сорри за грубость, мозги мне запудрили. Так сказать, смуту в жизнь мою внесли.

Мадам Джулия вздохнула и присела на стул рядом с девчонкой.

– Понимаешь, котенок, в чем дело… Да, ты о страшном проклятии не знала, и если бы я тебе не сказала о нем, то, повторяю, уже сегодня вечером тебя бы на совок подметали. А я с тебя его сниму – и не будет никакого совка. Так вот подумай – нужен ли совок или можно и без него обойтись?

– Значит, все действительно так серьезно? – поразилась Люська и заерзала на стуле от того, что представила себя на совке.

– Серьезней не бывает, – заверила ее фигура. – Выбирай – или совок, или счастливая жизнь без совков.

– Ой! Мадам Джулия, побыстрее снимите с меня эту пакость! Я не хочу на совок, – взмолилась Люська.

Но теперь фигура не торопилась. Она ласково приобняла клиентку и доверительно проговорила:

– Подожди. Раз уж мы разговорились, я тебе скажу еще кое‑что.

– Да? – зажглась любопытством Люська.

– Да. Твое страшное проклятие страшно не только совком, а еще тем, что оно разрушает твою личную жизнь.

У Люськи стало темно в глазах, а в ушах зашумело. Вот она, причина ее одиночества – страшное проклятие! Именно из‑за него, из‑за этой гадости, все проблемы! Да если бы не оно, Люська бы уже давно выскочила замуж – негоже в пятнадцать лет в девках сидеть! Именно из‑за страшного проклятия, даже не наладившись, рушится ее личная жизнь! Это из‑за него все, из‑за него!

– Но… – только и смогла выговорить потрясенная Люська. Теперь она была уверена на все сто процентов, что парней‑козлов ей именно страшное проклятие подсовывает. Больше такие гнусности делать некому. На это лишь страшное проклятие способно.

– Вот тебе и «но», – сочувственно вздохнула мадам Джулия и спохватилась: – Надеюсь, ты не думаешь, что я подслушала твой разговор с подругами и из него все узнала?

– Конечно, нет! – возмутилась Люська. – Как можно! Вот теперь, когда вы мне про личную жизнь сказали, я уверена – вы настоящая ведьма! Да вы… да вы… да я вас буду на руках носить, если вы поможете мне личную жизнь устроить!

– Я, родная моя, не сваха! – строго сказала мадам Джулия. – Я – ведьма! Я сниму с тебя причину одиночества (ну, естественно, вместе с причиной твоей сегодняшней предполагаемой гибели), а дальше все в твоих руках.

– Уж вы снимите, снимите! – взмолилась Люська. – А из рук моих ни один нормальный парень не уйдет! За это можете не переживать.

– Я не за это переживаю, дорогая, а за другое, – вздохнула мадам Джулия. Она была мастерицей вздыхать.

– За что? – напряглась Люська.

– Дело в том, что у меня предоплата. Уж не обессудь. А то, бывает, приходят ко мне клиенты, от порчи или проклятия избавятся и уходят, не заплатив ни копейки. Поэтому тугрики вперед. Но ты не думай, что я такая дурочка‑Снегурочка – я на них, на этих хитрецов, в качестве мести свою фирменную порчу насылаю, и с ними вскоре случаются разные мелкие неприятности – у кого‑то глаза лопаются, у кого‑то скальп сам собой снимается, у кого‑то пальцы отпадают, у кого‑то кости в спираль закручиваются… Треск такой стоит, бррр! Мороз по коже. Но что делать! Всякая работа должна оплачиваться. Поэтому и наказываю. А то свое получат и уходят.

Перепуганная Люська спешно вытащила из кармана портмоне.

– Вам тугрики, да? – на полном серьезе спросила она.

– Чего?

– Ну, вы сказали, что берете в тугриках. У меня есть иены…

– А, не, тугрики не надо, это я так пошутила. Слово просто смешное. Я или в рублях, или в долларах, или в евро принимаю, – перечислила колдунья и уставилась на Люськины серьги: – А еще золотом и драгоценными камнями.

Люська сделала вид, что не врубилась в намек, отсчитала деньги (в рублях) и передала их мадам Джулии. Та проворно, отработанным жестом, спрятала банкноты в карманах своего балахона.

– Вот я люблю таких клиентов, как ты! Приятно работать!

«Какое счастье мне подвалило в виде этой тетки!» – чуть не плача от радости, подумала Люська и попросила:

– Вы уж, мадам Джулия, постарайтесь как следует. У меня выпускной на носу, что я, одна на него пойду? Ну, родители – это понятно, но нужен еще и парень. Без парня уже как‑то не престижно. Ну, вы меня понимаете.

– Понимаю, – закивала мадам Джулия. – А теперь – молчи. Закрой глаза и не открывай рта.

Люська с готовностью повиновалась. Закрыла глаза, рот (его было закрыть сложнее всего) и вскоре ощутила приторный запах ладана.

– Ой, какое проклятие мощное! Уж‑ж‑жас! – говорила мадам Джулия, обмахивая Люську кадилом. – Поражаюсь, как это ты до сих пор жива. И венец безбрачия над твоей головой висит. Красивый такой венец, роскошный, кто‑то от всей души его делал. Только ты не думай, что венец правда как венец выглядит. Нет. Когда ауру над головой вверх ногами переворачивают, она и становится похожа на венец…

Люська хотела что‑то подумать, но ее сознание куда‑то поплыло, и она сама не заметила, как отключилась.

 

Глава 2

А был ли мальчик,

Или

А была ли мадам Джулия?

 

Очнулась Люська не в салоне мадам Джулии, а… в своей квартире. Надрывался мобильник, невыносимым звоном сверля ее мозг. Девчонка протянула руку к прикроватной тумбочке и взяла телефон. На дисплее высвечивалась фотография Таньки, а под ней прыгала надпись «Танька».

– Алло, – слабым голосом промолвила Люська.

Но телефон по‑прежнему надрывался мелодией из сериала про некрасивую девушку в очках и брекетах.

– Алло! – крикнула Люська.

Однако телефон продолжал звонить.

– Тьфу ты, черт, забыла на кнопку нажать… – сообразила Люська и нажала на зеленую кнопку. – Алло.

– Люська? – крикнула Танька. – Ты где пропадаешь? Мы тебя все уже заждались!

– Где заждались? – ничего не могла понять Люська.

– Да на Иркином дне рождения! Давай быстрее!

– Ага… Уже иду…

Танька отключилась.

Люська посмотрела в потолок. Потом за окно. Она ничего не могла понять – вроде бы только что сидела в салоне мадам Джулии, как под наркозом, и… очутилась у себя дома. Мысли в голове ворочаются так тяжело, что можно сказать, совсем не ворочаются, тело какое‑то ватное, не свое, состояние наифиговейшее из наифиговейших.

С большим трудом Люська сползла с кровати и попыталась привести мысли в порядок.

– Так… Мадам Джулия должна была снять с меня страшное проклятие… И начала его снимать в своем салоне… А потом я вырубилась. Но как я очутилась дома? Может, она меня сюда и приволокла? Интересно, на мне все еще есть страшное проклятие или уже нет?

Люська посмотрела в зеркало. В зеркале страшного проклятия видно не было.

– Ой, ой! – озарило внезапно ее. – Четыре часа уже прошло с тех пор, как мадам Джулия пообещала мне смерть. А я все еще жива! Значит, страшного проклятия на мне нет! Да и под поезд я вроде не попала… – И тут же в голову пришла другая мысль. И вообще эти мысли вдруг поперли как ненормальные: – У Ирки же день рождения! Я опоздала! Весь график теперь собьется… Так, посижу у нее часок и на свиданку пойду. Надо же личную жизнь устраивать.

Через двадцать минут Люська уже стояла под Иркиной дверью с красивым букетом и не менее красивым подарком.

Естественно, когда она вош



Поделиться:




Поиск по сайту

©2015-2024 poisk-ru.ru
Все права принадлежать их авторам. Данный сайт не претендует на авторства, а предоставляет бесплатное использование.
Дата создания страницы: 2022-11-01 Нарушение авторских прав и Нарушение персональных данных


Поиск по сайту: