– О чем… о чем, черт подери, ты говоришь? – требовательно спросил Зи.
– Что-то связанное с пластинами роста костей. Были переломы прямо на… – он жестом указал на бедра, предплечья и икры… – ну, пластинах роста, и они срослись неправильно. Поэтому когда наступит превращение, кости треснут и уже не срастутся.
– Дерьмо.
– Мэри не знает. – Рейдж снова запустил руку в волосы. – Да, я должен был рассказать ей раньше, просто не знал, как. Я обещал Доку Джейн, что расскажу. Вот такой я гребаный трус, когда дело касается моих девочек. Я надеялся… ну, на хорошие новости, но чем больше времени они там находятся, тем больше я думаю…
Дверь в смотровую открылась, и оттуда вышла Док Джейн.
Одного взгляда на ее лицо было достаточно, чтобы понять – опасения оправдались.
– Насколько все плохо? – выдавил Рейдж, вскакивая на ноги. – И что мы можем сделать?
Глава 8
Водолазка.
Несколько часов спустя, Акс молча сидел на заднем сидении «школьного автобуса», пытаясь придумать, где, черт возьми, достать водолазку.
Подняв руку к горлу, он размял татуированную половину шеи, гадая, сможет ли найти хоть одну среди отцовских вещей. И от одной мысли хотелось нахлестаться в дрова… а, может, даже вколоть себе чего-нибудь и улететь в нирвану.
Он не подходил к отцовской комнате с самой его смерти.
– Дерьмо, – выдохнул Акс, посмотрев в затемненное стекло.
Чтобы прекратить поток мыслей, он отвел взгляд от собственного отражения… и, вот неожиданность: Пэй-Пэю надоела пластинка «Не тронь мою кузину», и парень вернулся к своим стандартным настройкам – пялился на Пэрадайз, пока та сидела возле своего мужчины.
У всех выдалась тяжелая ночь, хотя тренировки в принципе не назовешь веселым занятием. Но, да, паршивое чувство – когда тебя носом тыкают в собственные косяки. Что в радость? Видеть, как кастрированный Пэйтон сидит по другую сторону прохода от Пэрадайз, отчаянно желая забраться к ней в голову, быть тем спасителем, в котором она нуждалась. Эти мысли практически витали в воздухе.
|
|
Прости, приятель. У нее уже все есть.
Ново поднялась со своего места и подошла к Аксу, пихнув так, чтобы усесться рядом.
– Я иду в два. Когда у тебя собеседование?
– Через полчаса. – Он потер татуировки с мыслью, что они сыграют с ним злую шутку.– Мне нужно поторопиться.
– Что ж, удачи.
Женщина протянула ладонь, и он пожал ее.
– Тебе тоже.
– Похоже, нас двое на эту работу. – Ее голос звучал взволнованно.– У Пэйтона и так полно денег, и черта с два он позволит оплачиваемой работе встать на пути его любимой травки. Бун тоже не нуждается в финансах… а Пэрадайз с Крэйгом и так заняты, в свободные ночи они обеспечивают дополнительную охрану в доме для аудиенций.
Черт, Акса не радовало соперничество с Ново… уж лучше это был бы другой мужчина, и да, похоже, он все-таки сексист. С другой стороны, это он останется в дураках. Ново была так же хороша в бою и стрельбе, как и он, силой почти могла сравниться с ним, а мозгами – даже вырвалась вперед. К тому же она не выглядела как серийный убийца.
Но, хэй, он может снять пирсинги. Прикинется паинькой. Станет почти нормальным.
– Заключим дружеское пари? – протянула Ново.
– На что?
– Кто получит работу. Проигравший платит за ужин.
Он не мог купить ей даже «Кит Кат».
– Давай лучше победитель покупает ужин?
|
|
– Заметано.
Автобус остановился двадцать минут спустя. Ночь выдалась обжигающе холодной, и никто не стал задерживаться для «поболтать». Материализовавшись у отцовского коттеджа, Акс внезапно осознал, что никогда не называл это место «родительским»… хотя, с другой стороны, этот дом совсем не ассоциировался с родителями. Коттедж был построен для его матери, и не справился со своей задачей – не смог удержать ее в семье.
Зайдя внутрь, Акс порадовался отсутствию электричества и лампочек. Было невыносимо видеть кухню, ненавистно смотреть на украшенное помещение, и Акс быстро пересек узкое пространство. Ступеньки на второй этаж были узкими и крутыми, и он взбежал по лестнице, перешагивая через одну, направляясь к единственной открытой двери.
Дверь в комнату отца он держал запертой.
Его комната представляла собой матрас на полу, одежду в стопках и, собственно, все. Черт, он даже не ночевал здесь, потому что камин располагался внизу, и Акс предпочитал засыпать возле тепла. Весной и летом он переедет на второй этаж… а может, не станет. Вообще все равно.
Акс просмотрел свой «гардероб» из маек, черных джинсов, кожаной куртки, плаща, особо не надеясь, что водолазка волшебным образом появится по велению Крестной-Приведем-Тебя-В-Божеский-Вид-Феи. Скорее он сделал это, набираясь смелости, чтобы залезть в отцовские вещи.
Десять минут спустя и, разумеется, без водолазки он прошел по коридору и открыл дверь. Света не было во всем доме, и тесное пространство представляло из себя сочетание теней и оттенков серого… казалось, его ненависть к себе высосала все краски.
|
|
Он даже не смог посмотреть на кровать, которая была расправлена с того последнего раза, когда отец спал на ней два года назад. И Акс определенно не стал смотреть на фотографии его долбанной мамочки, и нет, не обратил внимания на слой пыли, покрывавшей всю комнату или том факте, что одно из окон выскочило из рамы, пропуская внутрь осенние листья и даже снег.
В комнате было холоднее, дыхание вырывалось изо рта клубами пара.
Может, сюда являлся призрак отца.
Когда мурашки пробежали по позвоночнику, Акс прошел к комоду и резкими движениями и трясущимися руками просмотрел шмотки. Он нашел искомое в нижнем ящике.
Было так странно – думать, что кофту носил его отец. И, закрыв ящик и выскочив из комнаты так, будто его преследовали, Акс поклялся, что больше никогда не зайдет сюда.
Вернувшись в свою спальню, он снял майку и натянул отцовскую водолазку. Подойдя к зеркалу над дешевым комодом, убедился, что воротник прикрывает его татуировки.
Перед тем, как отвернуться, он снял один за другим все пирсинги от мочки уха и до самого хряща, на той же стороне, где располагались татуировки. Также достал пирсинг из брови.
Потом вооружился, натянув наплечную кобуру, он вставил в пазы пару сороковых, которые ему выдали неделю назад. Как говорили Братья, они инвестировали время и деньги в учеников, и последнее, что им нужно – чтобы кто-то из курсантов проснулся мертвым из-за хреновой экипировки: как только класс был проверен на полигоне, им раздали «Глоки»… и хотя им запрещалось проносить оружие в учебный центр, ношение в городе считалось обязательным.
А также использование в случае необходимости. А не так, как это вышло прошлой ночью.
Выйдя из дома, Акс не потрудился запереть дверь… в конце концов, не было электричества для сигнализации, и, к тому же, плевать он хотел на имущество под этой крышей.
Черт, он испытает облегчение, если кто-нибудь вломиться и спалит коттедж к чертям. Впрочем, это было маловероятно. Он жил в глуши, ближайший сосед находился в четверти мили отсюда и, наверное, ездил на работу верхом на осле.
Еще до дематериализации Акс знал, что дом… особняк, замок, плевать… будет огромным. Даже дети бедняков, жившие за пределами человеческого мира, знали, где располагались большие поместья, под каким почтовым индексом.
Да… окей, думал он, обретая форму.
Вау.
Акс покачал головой при виде каменного строения перед ним. Три этажа высотой, не меньше, передний план шиферной крыши казался величиной с футбольное поле. Примерно с семьюстами ставней и парадной дверью, которой бы открывать вход в парламент или муниципальную библиотеку… Акс не мог поверить, что здесь жила какая-то семья.
С другой стороны, это были не мама-медведица, папа-медведь и медвежонок. Здесь, должно быть, обитала целая дюжина додженов.
Именно в такое место его отца пригласили бы на работу.
Именно в таком крутом доме во время набегов был убит его отец.
Чтобы не запороть собеседование до его начала, Акс проглотил горечь и двинулся по укрытому снегом газону, потом переступил через низкий бордюр и поднялся по ступенькам к парадному входу.
На двери висел медный молоток размером с его кулак, а также виднелся замаскированный видеофон чуть сбоку.
Он тянулся к кнопке, когда тяжелую панель открыл… ничего себе… дворецкий в униформе, подозрительно напоминавший Сера Джона Гилгуда[32].
Во времена его съемок в «Артуре».
– Вы Аксвелл, сын Тэрша? – спросил мужчина с идеальной дикцией.
По неясной и бесполезной причине мозг Акс выплюнул лучшую пьяную цитату Дадли Мура[33]: «Ты шлюха?! Господи…. Я забыл! Думал лишь о том, как мне офигенно с тобой!» [34].
– Господин? – добавил дворецкий. – Вы – Аксвелл?
Встряхнувшись, он чуть не ответил «Ага».
– Да, это я.
– Прошу вас, входите. – Отступив назад, дворецкий рукой пригласил его в дом. – Я сообщу своему хозяину, что вы пришли в назначенное время.
– Спасибо. Благодарю.
Посмотрев на парня, Акс устыдился своего происхождения. Черт, да от всего происходящего ему хотелось…
Акс застыл как вкопанный. Принюхавшись, он набрал в грудь воздуха, пока дворецкий в смокинге говорил что-то, а потом отвернулся и прошел к закрытой двери.
Секундочку, – подумал Акс.
Повернувшись по кругу, Акс продолжил изучать запахи в воздухе. Огромный холл, фойе или как называлось это место, мог спокойно вместить три его коттеджа, и все равно останется место для кегельбана, бассейна и, может, даже для катка. А вещи, расставленные по старинному, напоминавшему собор пространству, выглядели на самом деле древними и крайне дорогими: пол был выложен бело-серым мрамором, повсюду развешан хрусталь и куча масляных картин – на стенах. О, и здесь был камин, но не похожий на тот, что согревал его в дневные часы. Их выполнен из черного мрамора, украшен золотым резным орнаментом, а очаг был таким большим, что там лежали не дрова, а целые стволы.
Но на это все ему было глубоко плевать.
То, что Акс уловил в воздухе, отфильтровав запах горящих дров в камине, мыла от доджена и смутный запах поданного где-то на первом этаже мяса… это был запах женщины, которую он встретил прошлой ночью.
Кузина Пэйтона либо приходила сюда недавно… либо жила под этой крышей.
– Мой хозяин примет вас сейчас, – сказал дворецкий из-за его спины.
Да, подумал Акс, разворачиваясь. Еще как примет.
***
Порой кошмар разворачивается на твоих глазах, причиняя боль твоим любимым, и как бы ты ни молил о пробуждении… понимаешь, что тебя не разбудит будильник, ты не сможешь поднять веки, перевернуться и очнуться ото сна.
Сейчас Мэри страдала в подобной петле.
Битти лежала на экзаменационном столе, белая простыня и покрывало собралось сбоку, кожа на ее хрупких бледных ногах блестела в свете огромной лампы. Битти была такой белой, лицо стало под цвет «Клинекса», и она тряслась, дергалась, представляла собой истощенную версию той веселой малышки, которой всегда была.
Мэри стояла рядом с ней, и больничная среда – пиканье оборудования, белая плитка, нержавеющая сталь повсюду, народ в халатах и масках – все обрело кристальную четкость и одновременно казалось размытым… и, как во сне, эти две крайности восприятия хаотично сменяли друг друга.
Мэри знала, что будет сложно пережить эту ночь. Но думала, что причиной станут воспоминания Битти о насилии. Или потому, что девочке придется вернуться в клинику, где у нее на глазах умерла ее мать. А, может, испытает клаустрофобию в МРТ, дискомфорт во время осмотра, скуку в ожидании результатов.
Даже. Рядом. Не. Стояло.
Каждую из основных костей Битти сломали и вправили. Даже на той ноге, в голень которой был вставлен титановый прут. Без анестезии, потому что у нее была аллергия.
Это невозможно описать – ужас, боль, страх. Было сложно не роптать на Бога в этот момент, не ругать Всевышнего за лавину плохих новостей: пластинки роста находились в опасности из-за плохо срощенных переломов; возможная ампутация после превращения; невозможность общей анестезии из-за реакции ее организма.
Легкого облегчения боли было совсем недостаточно.
– Еще раз, – услышала она себя. – Ты можешь сделать это.
Битти, казалось, не понимала слов. Она совсем потерялась в агонии, и Мэри хотелось разреветься самой.
Но она не могла позволить себе сойти с ума.
Мэри наклонилась еще ниже.
– Последний раз, хорошо? Всего один.
Глаза Битти широко распахнулись, они блестели от слез, под ними засели большие фиолетовые круги, казалось, будто она была при смерти.
– Я не могу это сделать. Пожалуйста… пусть они прекратят…
– Всего раз, обещаю, всего один. – Она смахнула ее челку и поцеловала Битти в лобик. – Держись за мою руку. Давай. Сжимай так сильно, как потребуется.
– Я не могу это сделать… Пожалуйста, мамочка… помоги…
Рыдания сотрясли тело малышки, отчего больничная сорочка заколыхалась, словно на ветру, и Мэри тоже заплакала, слезы покатились по ее щекам, падая на тонкий матрас на столе.
Шмыгая носом, моля о силе, абсолютно потерянная, Мэри сделала мысленную пометку: когда в следующий раз к ней придет кто-нибудь с заявлением, что ей известен ответ на все – она залепит этому умнику поджопник.
– Хэйверс, можешь дать нам…
Когда она подняла взгляд, то обнаружила, что терапевт и две медсестры стояли поодаль. И мужчина посмотрел на нее с состраданием, которое не ассоциировалось с его жестокостью по отношению к Мариссе.
С другой стороны, в профессиональном плане за ним не значилось грехов.
– Просто дыши, – сказала Мэри Битти. – Давай же… дыши со мной…
МРТ показала, что над девочкой нависла угроза непоправимой деформации во время превращения. У вампиров порог зрелости достигался одним взрывом, который происходил во время превращения. Проводя человеческую аналогию, четырнадцатилетний подросток внезапно и всего за шесть часов обращается в двадцатипятилетнего взрослого.
В случае Битти, в ее длинных костях была серия легких, а порой и не очень, искривлений от предыдущих переломов. Мэри замечала их, но не придавала значения причинам и возможным последствиям. Проблема в том, что когда произойдет скачкообразный рост организма, трещины могут полностью разойтись, сломаться от чрезмерного давления.
Конечный результат? Ампутация. Всех или почти всех конечностей. Потому что примерно на протяжении шести месяцев после превращения кости вампиров не способны сращиваться.
И было принято решение – исправить все сейчас.
Битти сама сделала выбор. Она не хотела возвращаться через месяц, год, два или пять лет. Ничего не изменится, и не зачем мучить себя и откладывать неизбежное.
Но происходящее было слишком.
– Я не могу, не могу… не могу это сделать…
Мэри была согласна, как никогда.
Слишком много всего. На нуле. Через край.
Да, они преследовали важную цель, но сделанного достаточно. Ведь так?
– Р-р-р-рейдж может войти? – заикаясь, попросила Битти.
– Конечно. Позвать кого-нибудь еще?
Кого угодно, чтобы закончить.
– Нет, я же плачу. – Битти шмыгнула носом. – Я не храбрая…
– Нет, ты храбрая. – Мэри сморгнула очередную порцию слез. – Солнышко, ты самая храбрая из всех, кого я знаю.
По традиции вампирской расы, во время операций над женщинами мужчин не допускали в палату… и было несколько случаев, когда Битти тревожили из необходимости. Но сейчас? Все способы хороши.
Мэри даже не спросит разрешения Хэйверса. Им нужно что-то, что поможет девочке закончить мучительную процедуру.
– Я приведу его, – вызвалась Док Джейн.
Когда Рейдж вошел, Мэри не смогла сдержаться. Она посмотрела ему в глаза, и горло сжалось так, что стало невозможно дышать. И как связанный мужчина, первым делом он подскочил к ней, крепко обнимая, нашептывая что-то на ухо – она не слышала его слов, сильный, уверенный голос говорил за себя.
А потом Рейдж полностью обратил внимание на малышку, все краски пропали с его лица, когда он посмотрел на Битти. Он потянулся к ней дрожащими руками и обнял.
К ним тут же бросился медперсонал, и Мэри оттащила его назад.
– На руки и ногу нужно наложить гипс. Аккуратней.
Рейдж положил девочку так, словно она была хрустальной.
– Я не храбрая, – простонала Битти.
– Нет, ты храбрая, – сказал он, смахнув ее волосы назад. – Ты очень храбрая. Я горжусь тобой и очень сильно люблю тебя.
Они разговаривали какое-то время, а потом повисла пауза.
И будто чувствуя, что время пришло, Хэйвер тихо сказал:
– Всего один раз, последний. И на этом все.
Рейдж низко опустил брови, и Мэри без лишних вопросов поняла, что ее хеллрен выпустил клыки, защитник в нем подумывал о том, чтобы вырвать доктору глотку. Но в нем говорили инстинкты, а не логика.
Она погладила руку Рейджа.
– Ш-ш, все нормально. Один раз и все.
– Один раз… – Он потер лицо. – Мы сможем сделать это.
Рейдж кивнул испуганному Хэйверсу. А потом медперсонал снова подступил к столу.
Таз Битти снова закрепили ремнями, другую ногу тоже обездвижили. Хэйверс должен был ухватиться за бедро и с силой сжать, чтобы кость треснула. А потом придется потянуть у колена, выстраивая кость в правильном положении, основываясь на визуальных данных – что было относительно легко сделать по ее коже, учитывая слабую мускулатуру и болезненную худобу девочки. Потом их ждет рентген, чтобы убедиться, что все сделано верно, и они наложат гипсы, чтобы кости срастались верно.
Перелом и последующая вправка – настолько примитивный и жестокий процесс, что на фоне высокотехнологичного оборудования выходил за рамки стандартов оказания медицинской помощи. Но когда дело касалось физической стороны вопроса, оборудование решало далеко не все… и нужно было отдать должное брату Мариссы. До этого он уже несколько раз осуществлял подобную процедуру, действовал быстро, решительно и хорошо управился с руками и ногами Битти.
Уступая Хэйверсу место, Рейдж обошел стол с другой стороны, его огромное тело, напоминавшее Великую китайскую стену, устроилось прямо возле Битти. Взяв руку малышки, он казался одновременно разбитым и сильным.
Мэри кивнула, а за ней и Битти.
– Сделай это, – приказал Рейдж.
Хэйверс поднял больничную сорочку, открывая шишковатые коленки, которые казались слишком большими на фоне хрупких икр и бедер.
О, Боже, до конца своей жизни Мэри запомнит, как руки в голубых перчатках обхватывают бедро Битти, сжимают слабую плоть и…
Битти закричала от боли.
И через секунду, ослепительный свет вспорол палату, яркий, словно взрыв.
По началу Мэри решила, что закоротило лампы, но потом ее мозг пришел к ужасающему выводу.
Оторвав взгляд от Хэйверса, она в ужасе посмотрела на Рейджа.
– Нет! Не сейчас!
Но было поздно.
Зверь рвался наружу.
Глава 9
Поиграли и хватит, – подумала Элиза, наконец, спустившись на первый этаж. Промучившись в комнате кузины, казалось, несколько часов, она поняла, что просто оттягивает неизбежное.
Если отец откажется вести с ней цивилизованную беседу?
Тогда она забудет про цивилизованность. Потому что знакомое чувство информационной блокады было абсолютно неприемлемо для нее, она не станет больше терпеть этот вакуум.
К тому же, что сделает ее отец? Превратится в огромного рычащего зверя?
Она не удивилась, обнаружив дверь в его кабинет закрытой, и пересекая фойе, было сложно противостоять натиску «этого не может происходить в реальности». Она никогда раньше не отвлекала его, пока он трудился над семейными инвестициями… но когда перед глазам встал образ ее прекрасной мамы, Элиза использовала его в качестве тарана. Воспитание пыталось взять над ней верх, но она представила свою мамэн, и как бы поступила женщина в этой ситуации.
Элиза даже не постучала.
Не зачем давать ему возможность отказать ей во входе.
Она просто потянулась к ручке и толкнула дверь…
Воспоминание о матери было сметено представшей картиной: ее отец сидел за своим столом, главенствуя в мужском кабинете; одет он был в свой неформальный наряд – темный костюм и галстук. Потому что официальным являлся белый галстук-бабочка и фрак.
Шокировало не это.
Напротив него сидел мужчина с огромными плечами и длинными, мускулистыми ногами, он подавлял своими размерами не только кресло – всю комнату. С темными волосами, бритым затылком, в черной водолазке и штанах. Того же цвета была кобура и пистолет, который она видела у него подмышкой.
Мужчина медленно повернулся, чтобы посмотреть на нее. Но ей не нужно было видеть лицо.
Это был Он. Из сигарного бара.
По телу Элизы прошла волна жара… а мозг наполнила ярость. Откуда отец узнал, что она встречалась с этим курсантом? Их заметил какой-то вампир, когда они спорили на обочине? Но, черт, они и не спорили толком. И Пэйтон тогда вмешался…
Пэйтон. Вот же сукин сын.
– Отец, я…
– А это моя дочь, – прервал ее Феликс. – Прошу простить ей бесцеремонное вторжение. Элиза, это Аксвелл.
Мужчина, о котором она думала беспрерывно в течение дня, поднялся, нависнув над ней.
– Рад нашему знакомству.
Элиза переводила взгляд с отца на мужчину, когда последний поклонился ей. Она была незамужней женщиной знатного рода Глимеры, поэтому даже при наличии свидетелей было абсолютно непозволительно для него протянуть ей руку для приветствия, и тем более для нее – прикоснуться к нему. Аксвелл знал об этом.
И это хорошо. Она была сбита с толку, но одно понимала точно: эффект, который производил на нее мужчина, стал только сильнее.
Часы, проведенные в мыслях о нем, превратили первоначальное притяжение в навязчивое влечение.
Но что, черт возьми, он делает здесь? Если отец злился на то, что она виделась с мужчиной прошлой ночью, то не стал бы представлять ей Аксвелла так, будто они вообще незнакомы.
Ну, они на самом деле были незнакомы.
Элиза посмотрел через стол на отца. Он сидел в кресле, ссутулившись, словно был слишком измотан, чтобы держать осанку.
– Элиза… – он указал на свободное место рядом с Аксвеллом. – Присаживайся.
Подчиняясь, она пересекла комнату и опустилась в кресло. Краем глаза отметила, что Аксвелл не смотрел на нее – он не сводил взгляда с ее отца.
Да, блин, он был… черт, она ненавидела слово «горячий». Будто привлекательный в сексуальном плане объект – блюдо, только вытащенное из духовки? Но, на самом деле, этот эпитет – первый и единственный, приходивший ей в голову.
Ему шла черная водолазка. И куда делись его пирсинги?
Он все снял.
Какие у него волосы наощупь? Мягкие и густые…
– … и поэтому я пригласил его сюда.
Встряхнувшись, она выпалила:
– Что?
– Побеседовав с Абалоном, Первым Советником Короля, я пришел к очевидно верному, пусть и неудобному решению.
Чудесно. Она все прослушала. Но велика вероятность, что сказанное было не в ее интересах.
– Я уверена, что не нуждаюсь в отстранении. – Элиза скрестила руки на груди. – Считаю этот способ решения проблем устаревшим…
– Поэтому я уверен, что тебе необходим телохранитель, если ты намерена продолжать свое обучение.
Вот и визг шин.
Когда она шокированно отпрянула, ее отец кивнул на Аксвелла.
– Он пришел на собеседование. Аксвелл обучается в программе Братства Черного Кинжала, имеет высокую рекомендацию от самого Короля. Через час придет еще один соискатель. Ново, так, кажется, его зовут. Он также удостоился высокой оценки.
Телохранитель?
То есть этот мужчина будет охранять… ее тело?
Элиза повернула голову в сторону Аксвелла, когда до неё дошел смысл… но потом она снова обратилась к отцу.
– Подожди… если он будет сопровождать меня, ты позволишь посещать занятия в кампусе и работать ассистентом преподавателя? Позволишь получить ученую степень?
Отец прокашлялся.
– Да, все верно.
– Ты… я… мы…. – Она заикалась. – Отец… почему ты передумал?
Феликс закрыл глаза и сделал глубокий вдох.
– Первый Советник – достойный и уважаемый мной мужчина. Он помог мне осознать… что раз он позволил своей родной дочери вступить в учебную программу, то я определенно могу разрешить тебе…
Элиза за секунду вскочила с кресла и подлетела к отцу. В ее семье от физического выражения чувств отказывались в пользу формальных проявлений вежливости – вроде поклонов, реверансов и весьма нечастых воздушных поцелуев в обе щеки. Но она не могла сдержать чувств.
Когда Элиза обняла его, отец напрягся сильнее обычного, но, спустя мгновение, неловко похлопал ее по руке.
– Все хорошо, – сказал он хрипло. – Да. Хорошо. Воистину.
Он не отвергал ее. Наоборот, у нее возникло ощущение, что он тоже был подвержен эмоциям… просто они из тех людей, кто плохо справляется с близкими контактами. Когда она извинялась за ложь и обман его доверия, а он поклялся стать отцом, который ей нужен и которого она заслуживала – для них это был эквивалент объятий и рыданий, пришедшим на место его строгой воли, против которой она выступала.
Выпрямившись, Элиза поправила кашемировый свитер, а затем посмотрела н Аксвелла.
Он не сводил с нее желтого взгляда, веки были низко опущены, а на лице застыло отчужденное выражение. Отец наверняка видел в нем жесткого профессионала в своем деле. Но она-то знала. В его взгляде полыхало пламя, пожар, который мог поглотить ее.
Если она ему позволит.
– Думаю, это замечательная идея, – сказала Элиза. – Нанять телохранителя.
***
Когда Элиза заговорила, Акс снова перевел взгляд на ее отца. Верный способ лишиться работы еще до того, как успеешь устроиться на нее? Мысленно раздевать дочь, стоя прямо перед отцом.
Даже бедняк вроде него понимал, что это неприлично.
Более того, и это действительно странно, учитывая его типичное отношение к противоположному полу: он чувствовал, что это просто неправильно – пялиться на нее исподтишка. Мир – опасное место, а эта женщина была невероятной во всех смыслах. Мужчины – люди и вампиры – всегда желали таких. А еще были убийцы.
Она нуждалась в защите. Заслуживала ее.
Он здесь, чтобы выступить в своем профессиональном качестве, и нет ничего более непрофессионального, чем вести себя как те элементы, от которых его наняли защищать ее.
– Ладно, милая, все хорошо, – сказал ее отец, сдвинувшись в кресле. Словно хотел, чтобы Элиза вернулась на свое место, на расстояние вытянутой руки.
И на это было грустно смотреть… с другой стороны, он на своей шкуре познал, что такое неприятие со стороны родителей, разве нет? По крайней мере, Элиза, казалось, не возражала, вернувшись в кресло рядом с ним.
– А сейчас, Элиза, у тебя есть вопросы к Аксвеллу?
Акс почувствовал на себе взгляд Элизы, и, черт возьми, ему было приятно. Он хотел, чтобы она смотрела на его лицо, его горло, обнаженное тело. Он хотел лежать перед ней на кровати… может, на полу… черт, он ляжет на горячие угли, если это заводит ее… и он хотел положить руку на член и смотреть ей в глаза, умоляя, чтобы она объездила его.
Доминирование/подчинение с ним в роли нижнего[35] – что-то новенькое в его фантазиях, но, черт, плевать.
Этим фантазиям все равно не суждено воплотиться в жизнь.
– Да? – он обратился к ней.
– Хм… я посещаю филиал Нью-йоркского универа[36] в Колди. Хожу на вечерние занятия и работаю ассистентом у одного из профессоров. Вы сможете… подстроиться?
Акс не сомневался, что она ожидала услышать его «нет», но не был уверен, почему ее это волновало. С другой стороны, ее едва не заперли в четырех стенах до конца жизни, если бы петиция об отстранении была удовлетворена.
На ее месте он бы принял пропуск в университет в любом виде: Санта Клаус… говнюк в костюме Бэтмена… в виде него, Акса.
– Я сделаю все, что будет необходимо, – сказал Акс… обращаясь к ее отцу. – Я буду заметным или невидимым как призрак, если потребуется. Я без промедления использую силу, но не стану провоцировать людей. И да, я готов принять на себя предназначенную ей пулю, если такая необходимость возникнет. Я ничего не боюсь и не убегаю… ни от чего. Даже от собственной смерти.
Элиза отшатнулась, но он не мог успокоить ее в этом отношении. Прошлой ночью, в полевых условиях он получил дозу модифицированной реальности, и слишком хорошо понимал, чего боится ее отец.
Феликс Младший прокашлялся:
– Это хорошо. Это…
– То, что вам нужно, – закончил Акс за мужчину. – То, что нужно, если вы хотите защитить свою дочь. Задача – обеспечить ее безопасность, пока она на работе, и убедиться, что каждую ночь она будет возвращаться домой в целости и сохранности. Я могу успокоить вас в этом вопросе, потому что пока ваша дочь под моей опекой, она – мой единственный приоритет, даже над собственной жизнью. Не будет ничего важнее ее.
Феликс выдохнул так, будто слон, сидевший его груди, только что встал, направляясь на водопой.
– Вы можете доверять мне, – закончил Акс.
– Что ж. – Мужчина опять прокашлялся. – Хорошо, сынок. Очень… хорошо.
Ииииииии, в этот момент Акс понял, что работа у него в кармане.
Элиза, тем временем, напряженно и безмолвно сидела рядом с ним, но потом все же рассказала о своем расписании… которое не принесет проблем, потому что сейчас, когда ученики приступили к полевым учениям, занятия будут начинаться позже.