Она сняла бумагу с клейкой стороны, сжала две половины пореза и запечатала, убеждаясь, что пластырь плотно закрыл рану. Сминая бумагу в кулаке, она отступила назад. Аксвелл смотрел прямо перед собой, словно едва терпел ее присутствие.
Снова выругавшись под нос, Элиза почувствовала, что шанс продолжить посещать человеческий университет испаряется у нее на глазах.
– Слушай, – сказала она устало. – Я знаю, что мы с тобой – как кошка с собакой, но мне очень нужно, чтобы все получилось. Мне нужно защитить докторскую. На это ушли годы моей жизни. И я… если не хочешь эту работу, просто уйди и позволь мне найти кого-то другого, ладно? Алло? Ты меня хоть немного слушаешь? – Она вскинула руки. – Это же смешно. Зачем ты вообще пришел сюда?
Может, она неправильно поняла его. Элиза могла поклясться, что Акс смотрел на нее, потому что она ему нравилась. Может, совсем наоборот…
Акс внезапно положил руки на колени и сжал.
– У тебя сотрясение или что-то в этом роде? – спросила она. – Потому что мой медицинский опыт ограничивается пластырем.
Он не шелохнулся, и Элиза уже третий раз в его присутствии уперлась руками в бедра.
– Ты скажешь мне, что, черт возьми, происходит? Вызвать скорую? Тебя ударили до сотрясения? В чем бы ни была проблема, скажи мне прямо сейчас, иначе я вытащу тебя из своего дома и оставлю помирать на лужайке.
Верхняя губа приподнялась, обнажая клыки, и Акс покачал головой.
– Ты на самом деле трус, – пробормотала Элиза. – Такой здоровый парень, а не можешь ничего сказать…
– Трус? – выплюнул он. – Думаешь, что я трус.
– Да, думаю. Какое еще может быть объяснение?
– Трус, значит. Ладно. А как тебе такая проблема?
На этом он встал в полный рост, копируя ее позу, упершись руками в бедра… и просто стоял, словно что-то заявлял этим.
|
|
Элиза, нахмурившись, пожала плечами.
– Да? И что? Решил напомнить, что у тебя рост шесть и шесть дюймов[39]? Шесть и семь? Что одет во все черное? Что…
Иииииии, тогда она увидела это.
Очень большое это. Очень…. Возбужденное это, натягивающее перед его брюк.
Глава 12
Как тебе такое «общение»? – так и хотел спросить Акс.
Вместо этого он позволил женщине хорошенько рассмотреть его маленького труса, который по факту был совсем не маленьким и ни капли – трусом. На самом деле, его член мог похвастаться храбростью и полным отсутствием стыда и, казалось, увеличился в два раза.
А он изначально отличался немалыми размерами.
Но, к черту, Акс не хотел, чтобы у них с Элизой все начиналось таким образом… и да, можете отмотать вплоть до момента, когда он появился на пороге особняка ее отца с окровавленной рожей. Проблема – ну, одна из проблем – в том, что его так взбесил Пэйтон со своей святой верой в то, что ему абсолютно все что-то должны, что Акс даже не подумал о возможных ранах…а потом эта женщина привела его сюда, где все пропитано ее запахом, усадила на скамью, нарушила его личное пространство и…
И да, у него встал.
Все время, что Элиза оказывала пресловутую первую помощь, он надеялся, даже молился, чтобы член снова обмяк. Непруха. Он словно кричал на свинью – сам выглядел как идиот, и свинья нисколько не впечатлилась.
И вот они, стоят в ванной, которой самое место в фильме «Дьявол носит Прада»… будь у Миранды Пристли сцена в джакузи… он с издевательским стояком, и Элиза – перед ним и будто не знает, закрыть ли глаза или…
|
|
Или выяснить, каков он на ощупь.
– Это – плохая мысль, – пробормотал он, отворачиваясь, поправил причиндалы и вышел в спальню.
Черт, он не мог отвести глаз от ее кровати… представлял ее обнаженную на простынях.
– Подожди, – позвала Элиза. – Не уходи.
Он резко развернулся на ее дорогом ковре.
– Тебе нужен кто-то другой.
Она вскинула подбородок.
– Я не хочу другого. Я хочу тебя.
Акс закрыл глаза, пытаясь выбросить из головы сексуальную подоплеку ее слов.
– Ты потерял свою супругу? – спросила она.
– Что? – Акс покачал головой, пытаясь прояснить мысли.
– Свою пару. Ты давно… ни с кем не был? Или в другом дело? И да, я знаю, что это личный вопрос, но брось, мы уже достаточно сблизились, – прошептала она сухо.
На мгновение Акс подумал, что Элиза напрашивается на комплименты… но ее открытое лицо, бесхитростные глаза и поведение были невероятно честны.
Она искренне не понимала, почему оказывает на него такое влияние.
Не думая, Акс перевел взгляд на ее губы… именно они стали проблемой в самом начале: пока Элиза ухаживала за ним, умело управляясь с очисткой раны и пластырем, он посмотрел на ее губы и мгновенно потерялся в догадках – какой она будет на вкус, по ощущениям, в реальности. И речь не только о поцелуях… обо всем.
Представлял их голые тела и жадный, отчаянный секс до потери пульса.
– Набеги унесли много дорогих нам людей, – прошептала она. – Всем было тяжело.
– Без тебя знаю.
Элиза замолкла, ожидая, что он продолжит. Ничего не добившись, она покачала головой:
|
|
– Соболезную твоим потерям. Я знаю… каково это.
– Да?
– Моя двоюродная сестра умерла в прошлом месяце. Это было… ужасно. Особенно потому, что ее брат погиб ранее, во время набегов.
Непонятно откуда грудь кольнул укол боли.
– Смерть всегда ужасна. Если, конечно, ты не воюешь с ней.
– Я мало что знаю… о войне.
– Мне пора.
В конце концов, в голове царил срач, кровавый спор между рациональной стороной, которая уверенно заявляла, что будет абсолютно нечестно заниматься с Элизой сексом в рабочее время, приписывая ей при этом качества тех малодушных аристократов, убивших его отца… и повёрнутой половиной его мозга, которая утверждала, что спать с ней, пока ему платят за ее безопасность, и ставить ее в один ряд с теми ублюдками из Глимеры – вполне логичное дело.
– Чего именно ты боишься? – прошептала она. – Я задаю этот вопрос себе не в первый раз.
Акс посмотрел на нее.
– Что?
– Ну, я просто не могу понять. Ты же ничего не теряешь, если поделишься информацией, своим мнением и переживаниями во благо общего дела… чтобы приложить все усилия, чтобы я смогла посещать университет. Ты можешь спросить у меня что угодно, и я отвечу. Я не боюсь… и, наверное, пытаюсь сопоставить внешнюю оболочку жесткого парня-защитника с невероятно трусливым нежеланием открыться другому.
Акс тупо моргнул.
Издеваетесь? – подумал он. Второй раз за ночь?
– Позволь поинтересоваться… – начал он.
Элиза широко раскинула руки.
– О чем угодно. Я как открытая книга.
– Почему вы, богатенькие, считаете, что вправе делать все, что душе угодно? И речь не только о материальном дерьме, но и человеческих жизнях, чувствах и мыслях? Говоришь, что нет ничего страшного в том, чтобы просто поговорить? Что я гребаный трус, раз не выкладываю свои внутренности по первому требованию? – Он пожал плечами. – Ты понятия не имеешь, как я жил и через что прошел, но если я отказываюсь исповедоваться перед тобой, на твоих условиях и по твоему запросу, то сразу становлюсь каким-то «ненормальным»? Ты для меня чужой человек. Я тебя не знаю. И я не должен тебя узнавать. Я не обязан тебе ничего рассказывать.
Этим он заткнул ее.
И он как раз поздравлял себя с тем, что сумел поставить ее на место, как Элиза снова выбила почву из-под его ног.
– Боже… ты абсолютно прав.
Она подошла к туалетному столику, изящная ручка прошлась над серебряными кисточками, компактными пудрами и помадами.
– Прости меня, пожалуйста. – Элиза оглянулась через плечо и хрипло рассмеялась. – Только подумать, и это я собираюсь получить ученую степень по психологии. Мне так мало известно о межличностных отношениях, не правда ли? Похоже, теория и практика не всегда идут рука об руку. Прими мои извинения.
Иииииии Акс снова моргнул.
Дерьмо. Он не думал, что она поймет его границы. И, тем более, отнесется к ним с уважением.
Акс в смятении опустился на ее кровать.
Запустив руку в волосы, он уперся локтями в колени с мыслью… да, ему нужно выметаться отсюда, причем срочно и подальше от нее.
Но вместо этого сказал:
– Никогда не общался с кем-то с ученой степенью.
***
Принимая все во внимание, – думала Элиза, – Акс был прав, отчитав ее. Правило, которое она забыла и которое действовало особенно в отношении незнакомых людей – соблюдать установленные границы: если забыть о влечении, то Акс ничем не дал ей понять, что можно лезть к нему в душу, и она давила на него, приписывая мужчине свои собственные качества.
И все же она обрадовалась, когда он не удрал от нее.
– Да, – начала Элиза, прокашлявшись. – Я работаю над своим исследованием уже несколько лет. Поэтому… ну, поэтому сейчас я должна сделать последний рывок. Я вложила слишком много времени и сил, и если не допишу свою диссертацию, то все окажется впустую. И порой отец со мной очень строг. Тот факт, что он дал мне такую возможность – настоящее чудо… я не хочу ее упустить.
Когда она замолчала, Акс поочередно хрустнул костяшками пальцев.
– Я не могу сдержаться.
– От самообороны? И не стоит. Это я приперла тебя к стенке.
– Нет. Я про свое влечение к тебе.
Элиза попыталась сохранить невозмутимый вид, но сердце зачастило в груди. Господь помоги ей, она едва не захихикала.
Выпрямившись, она решила говорить начистоту:
– Ничего страшного. Меня тоже тянет к тебе. – Когда он резко повернул голову в ее сторону, она закатила глаза. – Да брось. Это же очевидно.
Аксвелл прокашлялся.
– Значит, ты специалист по психам. Не думаешь, что из-за этого нам не стоит работать вместе?
– По крайней мере, мы сразу узнаем, в чем проблема, не придется долго выяснять. – Повисла пауза. – Ну, это была шутка. Ты должен был рассмеяться.
Когда он даже не усмехнулся, она…
Акс фыркнул, и, наверное, это был самый неприятный звук, что она когда-либо слышала, он то ли принадлежал раненному суслику, то ли гризли, и даже напоминал хлопки в карбюраторе поддержанного автомобиля. А потом Акс выругался и щлепнул ладонью по губам.
– О, Боже, – выпалила Элиза. – Как это мило!
В другом конце комнаты, на ее девчачьей кровати с коралловым покрывалом и струящимися с потолка слоями ткани, сидел воин в черной одежде, с залатанным лицом и убиваю-без-разбора взглядом, покрасневший как помидор.
– Это отрыжка. Просто отрыжка. – Он вытянулся, разминая спину и плечи, словно пытался напомнить себе о наличии горы мускул. – Слушай, я раньше никого не охранял, поэтому не знаю, чего ожидать. Думаю, главное для тебя – сможешь ли ты доверить мне свою жизнь? Потому что все сводится именно к этому. Мы можем прожить сто ночей без эксцессов, а на сто первую что-нибудь да произойдет. И тогда ты окажешься в заднице – речь не о насилии или же просто неудачном стечении обстоятельств, а о твоей смерти.
– Ты сомневаешься в себе?
Он нахмурился.
– Хочешь правду?
– Всегда. – Элиза подняла вверх палец. – Хочу сделать официальное заявление, громко и четко. От тебя я всегда хочу слышать только правду. Для меня это самое важное… по причинам, которые ты рано или поздно поймешь.
Акс снова захрустел костяшками. Повел плечом.
– Лично я считаю, что мое влечение работает в нашу пользу… в смысле, тебе на пользу. Оно усиливает мои собственнические инстинкты, делает меня более опасным. Я не связан с тобой и никогда не буду, но я – мужчина, и в действительности я намного жестче, чем высокородные неженки, к которым ты привыкла. Поэтому да, кто-нибудь хоть пальцем попытается коснуться кончиков твоих волос, и я убью несчастного четырьмя разными способами, а потом сожгу труп.
– Что ж, этой фразе самое место на валентинке. – Но в чем-то он был прав. – И, слушай, я твердо верю, что нас определяют наши поступки, а не мысли. Будем придерживаться профессиональных отношений в физиологическом плане, и все будет нормально.
Аксвелл резко поднялся.
– Ладно, напиши мне, когда я завтра понадоблюсь. Я могу работать до часу ночи, потом у меня тренировки. – Он кивнул так, словно они пожали друг другу руки, а потом направился к двери. – Я буду ждать снаружи…
– Подожди, мое расписание…
– Просто дай знать.
Блин, по всей видимости, хватит с него разговоров на сегодня.
– У нас все получиться, ты же знаешь, – сказала Элиза, уствившись на его сильную спину. – Все будет хорошо.
– Это ты сейчас так говоришь. – Акс широко распахнул дверь. – Будем надеяться, что в конце – когда бы он ни наступил – ты будешь чувствовать то же самое.
– Подожди, мне нужен твой номер?
Акс бросил ей цифры, как запоздалую мысль – через плечо, а потом продолжил свой путь, даже не поинтересовавшись, записала ли она номер.
Но он не был безразличен.
Под внешностью несгибаемого-как-гвоздь-парня, Аксвелл был далеко не таким прожжённым, каким хотел казаться. Иначе он бы не сел на ее кровать, не стал бы разговаривать с ней.
Подойдя к ряду окон, выходивших на газон перед особняком, Элиза отодвинула кружевную занавеску и принялась ждать. Мгновенье спустя Аксвелл вышел через парадную дверь и пошел прочь по дорожке, выложенной плиткой.
– Посмотри на меня, – прошептала она. – Давай же… я знаю, ты хочешь.
На задворках разума Элиза понимала, что, несмотря на лицемерные речи о профессионализме и самоконтроле, она хотела, чтобы он обернулся на ее переднем газоне, как Джон Кьюсак[40] в том фильме.
И это – сумасшествие.
И не в клиническом смысле.
Скорее дорога, на которую ей не следовало ступать, учитывая все обстоятельства.
Хорошие новости? Все дальше уходя прочь от ее дома, Акс, очевидно, не собирался…
Аксвелл остановился в пятнадцати футах от третьего фонаря на дорожке… и очень долго не двигался. Годы, наверное. Элиза как раз собралась спуститься, чтобы узнать, не проявила ли себя травма головы, про которую она спрашивала ранее… и в этот момент он повернулся на одной ноге и посмотрел назад.
Его подбородок поднялся, словно он скользил взглядом по второму этажу.
Взвизгнув, Элиза отскочила в сторону, позволяя занавеске вернуться на место.
Ее сердце гулко билось в груди, а от нахлынувшего жара пришлось стянуть кашемировый свитер, будто тот был средневековой власяницей.
Отвернувшись, Элиза посмотрела на вдавленное покрывало там, где сидел Акс. Из ниоткуда пришло желание подойти к кровати и скользнуть ладонью по вмятине.
– Что же я творю? – прошептала она в тишине своей спальни.
Глава 13
Основная забава, когда устраиваешь киномарафон при отсутствии зрения – как много, на самом деле, ты в состоянии представить.
Разумеется, в случае Рейджа он помнил «Крепкого орешка» с того момента, как Джону МакКлейну посоветовали снять обувь в самолете и до мгновения, как его жена съездила по роже надоедливого репортера.
– Бит, как ты? – спросил он.
Несколько часов назад он, Битти и Мэри устроились в наклонных кожаных сиденьях кинотеатра особняка, и причин было две: во-первых, Битти больше нравилось сидеть, вытянув ноги, и, во-вторых, нескончаемый парад кинематографического развлечения, который он придирчиво отобрал из своего репертуара хитов – то, что доктор прописал, чтобы прочистить ментальные и эмоциональные рецепторы. Конечно же, они посмотрели «Дэдпула».
Ну разумеется, ведь нужно идти в ногу со временем.
Потом был «Дьявол носит Прада», из уважения к Мэри, которая, предпочитая фильмы с «Пальмовой ветви»[41], все же любила Мэрил Стрип в образе Миранды Пристли. В конце концов, они вернулись к крышесносным «Стражам Галактики»… Бит понравилась Зои Салдана в фильме… и, наконец, «Полтора шпиона»[42].
Наверное, Скала – единственный из всех людей, кого захочешь переманить на свою сторону.
И Рейдж обязан был закончить чем-то стареньким, но добротным. К тому же, прошло, по меньшей мере, три недели с тех пор, как он в последний раз видел, как Ганс Грубер падает с Накатоми Плаза, плюс сейчас было Рождество.
#подходящийфильмсезона
– Бит? Ты в порядке? – Не дождавшись ответа, он повернул голову в другом направлении. – Она спит? – спросил он у Мэри.
И тут, не получив ответа, Рейдж улыбнулся, пошарив рукой. Он нащупал запястье Мэри, и его супруга, засопев, повернулась в его сторону, ее нога переплелась с его, и она вздохнула, погружаясь в глубокий сон. Потом он нащупал запястье Битти, которое было еще меньше, и, как и Мэри, малышка повернулась к нему, ее голова устроилась на его бицепсе, волосы упали вперед, щекоча его руку.
Рейдж улыбнулся, продолжив не-смотреть фильм.
Вопреки слепоте, он чувствовал себя сильным, как бык, огромным, словно гора, смертоносным, как кобра… назовите любую метафору для мужественности, и он подпишется под ней.
Это не шовинизм – желание защищать своих женщин. Так положено, и не потому, что женщины не могли постоять за себя или не отличались умом. Просто женщины намного важнее мужчин, так будет всегда, и где-то на уровне мозговой подкорки он гордился тем, что имеет возможность быть супругом и отцом.
Боже, он чувствовал себя целым, его шеллан и его дочь завершали его, давали ему его силу и цель в жизни, уравновешивали, хотя он не осознавал всю шаткость своего положения.
Забавно, ощущения очень напоминали влюбленность: откровение, которое делало окружающий мир красивее, ценнее.
Как по наводке, словно судьба решила преподнести ему подарок, к нему медленно вернулось зрение, мерцание экрана, очертания сидений и темного зала… его прекрасные женщины… все показалось в нерезком фокусе.
Словно его взгляд на жизнь пропустили через фильтры «Мерчант Айвори».
И только подумать, без своей Мэри он бы не узнал всего этого.
Дражайшая Дева-Летописеца, было больно видеть гипсы, напоминание о страданиях Бит и его мгновенное воспламенение возвращало Рейджа туда, где он не хотел находиться. Но он улыбнулся. Битти настояла, чтобы гипс на ногах был голубого цвета, а на руках – серебристого – в цветах его рода. И все домочадцы расписались на них черной ручкой, наслаивая подписи и сообщения друг на друга, на пометке Короля было пожелание доджена, кто-то из Братьев нацарапал послание рядом с каракулями Наллы, даже Бу и Джордж оставили отпечатки лап с помощью чернил.
Сейчас с Бит все нормально, сказал он себе. Она в безопасности, с ним, Мэри и другими домочадцами.
Все будет…
Когда Аргайл садился на заднее сиденье лимузина из восьмидесятых, кивнув медвежонку Тэдди,Рейдж заметил, что он и его семья были не одни в кинотеатре.
Лэсситер стоял слева, прислонившись к обитой тканью стене, на его лице играли отблески с экрана – словно пламя в камине.
Черные и светлые волосы были распущены, и на нем была простая майка и спортивные штаны – ничего примечательного… и значит, им нечего делать в гардеробе падшего ангела.
Даже на расстоянии и несмотря на полумрак и туманное зрение, стало очевидно, что Лэсситер был мрачен.
Он даже не смотрел на фильм.
От чего Рейдж начал просить о невозможном:
– Скажи, что пришел поделиться шуткой из «Пляжа», – хрипло пробормотал Рейдж. – Или потому, что купил мне спальный мешок с «Русалочкой».
Лэсситер молчал, казалось, целый год, хотя на самом деле пауза длилась не дольше двух секунд.
Что, учитывая внутренние часы Рейджа, которые частили как бешенные, подтверждало относительность времени.
– Я хочу, чтобы ты запомнил, что я тебе скажу, – начал ангел… голосом, на фоне которого Уолтер Кронкайт[43] говорил фальцетом с зажатыми в тиски яйцами. – Не теряй веры. В конечном итоге, все образуется.
Рейдж повернулся в сторону гипсов.
– Хэйверс сказал, что вправленные кости срастутся за шесть недель. А после… в смысле, все боятся превращения, скачок в росте будет терпимым. Даже если в последствии потребуется физиотерапия или операция, мы воспользуемся другой анестезией и болеутоляющими и…
Когда он повернул голову, ангел уже исчез.
Нахмурившись, Рейдж извернулся на месте.
Лэсситер не шел к выходу; такое ощущение, словно ангела и не было в кинотеатре.
– Рейдж? Все в порядке?
Услышав сонный голос Мэри, Рейдж повернулся лицом к экрану. Открыв рот, он…
Захлопнул его. Покачал головой. Попытался снова.
– Э-э… да. Я в порядке. Хм… ты видела Лэсситера?
– Нет. Кроме нас здесь никого не было.
Моргнув, Рейдж окинул взглядом темное помещение. Он на самом деле видел это? Или ему приглючилось…
Он все еще был слеп или ему это снится?
– Эм… да. Да, конечно.
– Хочешь, принесу что-нибудь поесть? – Его Мэри Мадонна прильнула к его груди, чтобы смахнуть его волосы назад. – Ты неважно выглядишь. Мне позвать Дока Джейн?
Рейдж мог лишь смотреть на ее красивое лицо. В истории мира встречались женщины, которых остальные считали писанными красавицами, чьи черты лица, изгиб губ, глаза и брови приравнивались в глазах сторонних наблюдателей к сногсшибательной красоте.
Если спросить его, то Нефертити и в подметки не годилась его шеллан.
Для него Мэри была золотым стандартом, эталоном для остальных металлов.
– Я за Доком Джейн…
Когда она собралась встать, Рейдж поймал ее руку и мягко притянул к себе.
– Я в порядке. Просто выдался сложный день. Который час?
Ему удалось отвлечь Мэри, и она посмотрела на часы… его золотые Президентские Роллексы, которые булыжником смотрелись на ее хрупком запястье.
– Семь часов. Точно не нужна помощь?
– Здесь есть все, что мне нужно. – Придвинувшись, Рейдж поцеловал ее в губы. – И хорошо, значит, у меня двенадцать часов, чтобы приготовиться к Первой трапезе.
– Она уже идет. Сейчас семь вечера. Так, что насчет еды?
– Не, я в норме.
– Рейдж, что случилось?
Он поерзал в кресле.
– Ничего. Кошмар приснился.
Да. Это должно быть простым кошмаром.
Лэсситер без кислотно-зеленой зебры и розово-серебристой повязки на голове а-ля Оливия Ньютон-Джон[44] и ее «Приведем себя в форму»[45]?
Плод воспаленного сознания. Не иначе.
– Ты уверен? – мягко спросила Мэри.
Кивнув, Рейдж постарался расслабиться, когда Мэри снова устроилась на нем, положив голову на плечо. Она посмотрела поверх его груди на Бит, проверяя малышку, и погладила локон ее темно-каштановых волос.
– Такая храбрая, – прошептала его шеллан.
– Самая храбрая.
– Боже, вчерашняя ночь в клинике была ужасной.
– Перед тем, как они заново сломали нашей дочери руки и ноги? Или… стой, когда я проделал люк на подземном уровне клиники? – Рейдж потер лицо, а потом взял ее за руку. – Не верю, что мы прошли через это.
– Я тоже. – Но потом она улыбнулась ему. – Благодаря таким испытаниям наша семья становится крепче. Мы не сдаемся. Мы преодолеваем проблемы и становимся сильнее. Смех и веселье, хорошие времена – чудесная часть жизни. Но сложности… вызовы, с которыми едва удается справиться, падение с небес на землю, которое встряхивает тебя, отбирает кислородную маску и воздух, и начинает казаться, что вся жизнь летит под откос? От этого крепнут связи.
Рейдж подумал о своих братьях. О Короле. Других жителях этого дома.
Потом о своей Мэри и Бит.
Заморгав, он поцеловал ее в макушку.
– Ты умеешь подобрать нужные слова.
Мэри потерлась щекой о него и прижалась губами к груди. Потом посмотрела на большой-как-в-кинотеатре-на-открытом-воздухе экран перед ними.
– Значит… «Крепкий орешек» – твой любимый фильм?
– Да, наверное. – Он сжал ее руку. – Либо «Орешек», либо «Крестный отец». Блин… еще очень нравится «Гнев Кхана». Плюс Райан Рейнольдс устанавливает новые стандарты. Не знаю. Это как выбирать любимое мороженое… слишком большой выбор и все зависит от настроения, понимаешь?
– Ммм-хмм. Уверен, что не хочешь есть?
– Я лучше здесь побуду.
Когда она зевнула, Рейдж перевел взгляд на фильм, пытаясь понять, как вернуться к прежнему состоянию. И не мог.
Как и в случае с разбитым стеклом, он не мог восстановить чувство безопасности и уверенности.
Лэсситер нависал над ним, хотя физически его не было поблизости.
Глава 14
В своем сне Акс вернулся в спальню Элизы. Он был в той же одежде, в которой поднялся тогда на второй этаж, и сидел там же – в изножье ее кровати. Двойные двери в ее ванную были широко распахнуты, мебель и декор оставались неизменными… но все было таким смутным, словно специальный генератор в углу комнаты нагнетал клубы белого дыма.
Он не видел Элизу, но слышал ее голос. Она говорила с ним, находясь в ванной, ее голос становился то громче, то тише, словно звукорежиссер внешнего мира страдал от жуткого тремора.
Акс чувствовал адское возбуждение.
Охренеть. Какое. Сильное.
И это было до того, как она показалась в дверном проеме.
Элиза была невообразимо, невероятно обнаженной, ни один дюйм ткани не скрывал ее кожу от его взгляда… и, тем не менее, он не улавливал особенности ее тела, смутно видел ее груди, плоский живот и расщелину между ног.
– Ты хочешь меня? – спросила она искаженным голосом.
– Да, Боже, да… до боли…
– Скажи, что ты хочешь меня.
Широко расставив ноги, Акс положил ладонь на член, сжимая.
– Сильно… до смерти…
– Скажи это.
– Я хочу тебя… – выдохнул он.
Элиза подплыла к нему, словно летний бриз, пересекла дорогущий ковер такой изящной походкой, что он глухо застонал при виде нее. А потом она встала перед ним, и он протянул руку, чтобы прикоснуться к ней, приласкать ее теплую кожу. И когда он расположил ее между своих бедер, ее запах наполнил его нос, заставляя член реветь, а клыки – выступить из челюсти.
– Элиза…
Смотря на нее, Акс скользнул руками по ее предплечьям, толкая ее навстречу ему. Но чем настойчивей он пытался заставить ее наклониться и поцеловать его, тем дальше она ускользала из его объятий, тело становилось эфемерным, словно она растворялась у него на глазах…
Будильник подобно выстрелу проревел у его головы, электронная трель влепила ему смачный поджопник, от которого он подскочил, задыхаясь.
Очаг давно прогорел, не осталось даже углей, и в гостиной коттеджа было так же тепло, как и в холодильнике. Он вырубился в той же одежде, в которой уехал из дома Элизы, и только кожаная куртка на торсе удерживала тепло его тела.
Суставы задеревенели.
И – вот так сюрприз – не только они.
Поправив член, потому что варианта была два – либо поддаться рукоблудию, либо ходить, сгорбившись как Квазимодо, он поднялся в ванную на втором этаже и включил горячую воду. Сдав назад и закрыв дверь, чтобы не выпускать тепло из комнаты, он подготовил сменную одежду, полный комплект, включая носки и ботинки… а потом уже начал раздеваться, закрывшись во влажной духоте ванной.
Первое правило выживания на севере штата Нью-Йорк – убедись, что все нужное под рукой, прежде чем залезть под воду. Возвращение в комнату за чем бы то ни было, мокрым и голым, равносильно обнимашкам с электрической изгородью.
Он вошел в душевую кабинку размером с солонку, с пластиковыми стенами… такими же прочными, как кукольный домик… обжигающе холодными, если ненароком прикоснуться. Но вода несла облегчение, и Акс подставил лицо под горячий поток, позволяя воде стекать по плечам и груди, спине и заднице.
Вскоре он нащупал мыло.
И применил его не по назначению.
Но эрекция убивала его, и от ласкающей струи становилось лишь хуже, эффект усиливался, преображаясь в его голове, неисправный мозг представлял вместо воды руки Элизы, губы, язык.
Акс обхватил ладонью толстый, напряженный и непреклонный член, и после первого касания тут же увидел перед собой лицо Элизы, ясно как день. И да, он сказал себе, что мерзко представлять ее, и да, его мучили угрызения совести. Было что-то дикое в этом – мастурбировать на ее образ, когда они еще вчера провели черту и установили границы.
Необходимость в оргазме была настолько сильной, с ней было невозможно бороться.
Наклонившись в сторону, Акс продолжил ласкать себя, упершись головой в бицепс, клыки впились в свою же плоть, когда он усилил темп. Жар вместе с фантазиями об этой женщине – в сигарном баре и даже в кабинете ее отца – проносился по телу.
И это было ненормально.
Но удачи в попытке остановить поезд простыми сигналами регулировщика.
Ха-хрен-вам.
Острое, как бритва, удовольствие резануло по телу, почти невыносимое, его было невозможно отрицать… и от прокатившейся разрядки Акс прогнулся в спине так сильно, что ударился затылком о стенку душевой кабины.
Он простонал ее имя. Громко.
И не смог остановиться, когда все пошло на спад.
Акс не успел передохнуть, как волна поднялась вновь, рука продолжила ласкать член, ощущения нарастали, и пришлось стиснуть зубы, шея напряглась, все тело свело…
***
Интересно, чем занимается Аксвелл? – думала Элиза, выходя из душа и заворачиваясь в полотенце.
Нагретый мраморный пол превратил ослепительно белый ванный коврик в приятную подставку для ног, и Элиза не спеша вытерлась, замотав полотенце на голове и натянув махровый халат. Чувствуя восторг, пузырившийся под кожей, она натянула леггинсы и другой кашемировый свитер, голубого оттенка, цвета океана. Потом не только высушила волосы с феном, но и накрутила на плойку.