Повелел тогда лютый Скипер-зверь закопать его в Землю-Матушку. "И тогда слуги верные Скипера стали яму рыть во Земле Сырой — сорока сажён глубиною, поперечины — двадцать пять сажён. И сажал тогда лютый Скипер-зверь в яму ту младого Перуна. Закрывал досками железными, запирал запорами тяжкими, задвигал щитами дубовыми. Забивал гвоздями, присыпал песками. Засыпал песками 
и притаптывал, а притаптывал — приговаривал:
— Не бывать Перуну на Сырой Земле, не видать Перуну Света Белого, Света Белого — Солнца Красного!
Триста лет с тех пор миновало, триста лет и ещё три года. Спал Перун мёртвым сном во Земле Сырой.
А как триста лет миновало — разгулялася непогодушка, туча грозная поднималась. Из- под той из-под тучи грозной со громами, дождями ливучими вылетали птицы могучие.
Впереди всех птиц Рарог-Сокол, то был Ве- лес-Семаргл сын Сварожич! А за ним Стратим сильнокрылый, то Стрибог с ветрами могучими! Следом Сирин — то Сурья-Ра.
Подлетели они к зверю Скиперу. Стали Ски- пера-зверя выспрашивать:
— Ты скажи, Скипер-зверь, где наш брат родной, где Перун младой, разъясни скорей!
— А ваш брат родной в море плавает, в море плавает сизым Селезнем!
— Не обманывай нас, лютый Скипер-зверь! Его палица — вон у камешка, в море синем нет сизых Селезней!
— А ваш брат родной в чисто полюшко погулять пошёл, поиграть пошёл!
— Не обманывай, лютый Скипер-зверь, нико- го-то нет в чистом полюшке, его конь стоит — вон у камешка!
— А ваш брат родной в небо синее полетел Орлом сизой птицею!
— Не обманывай, лютый Скипер-зверь, не парит Орлом в поднебесье он!
и ударились птицы грозные, в Землю-Ма- тушку грудью грянулись, обратились они, перекинулись во Сварожичей яснооких.
Рарог — во Сварожича Велеса, Сирин — в Сурью-Ра сына Рода, а Стратим — в Стрибога могучего.
Все те боги — братья Сварожичи, все потомки Рода небесного.
Как увидел их лютый Скипер-зверь, поспешил назад в Царство Тёмное.
И задумались братья Божичи:
— Видно, нет на Земле братца нашего, как найдём его во Земле Сырой?
Тут сорвался добрый Перунов конь с привязи у камня горючего. Побежал по чистому полюшку — вслед за ним Сварожичи двинулись. Прибежал на яму глубокую, стал он ржать, плясать да копытом мять те песочки и камешки тяжкие.
— Видно, здесь лежит братец наш Перун!
И Сварожичи-братья скорым-скоро раскопали яму глубокую. Им светил бог Ра — Солнце Красное. Бог Стрибог поднял ветры буйные и разнёс пески крутожёлтые, доски сжёг-раз- метал Велес-Огнебог.
И раскрылся тут в подземелье гроб. В том гробу — Перун, спящий мёртвым сном.
И задумались братья Божичи:
— Как же нам пробудить братца милого?
Велес тут коню златогривому стал на ухо
тихо нашёптывать.
Добрый конь из ямушки выскочил, поскакал по чистому полюшку. И ложился он на горючий песок. Пролетала тут Гамаюн с молодыми своими детками.
И сказала она, посмотрев на коня:
— Вы не трогайте, детушки, в поле коня! Не добыча то — хитрость Велеса!
Но не стали слушать её птенцы, полетели они в чисто полюшко и садилися на того коня.
Тут из ямушки Велес выскочил и схватил за крылышко птенчика.
И явились тут братья Божичи — Гамаюна стали отпугивать, не пускают его к буйну Велесу. И взмолилась птица могучая:
— Отпусти птенца, буйный Велес!
— Ты слетай, Гамаюн, ко Рипейским горам за Восточное море широкое! Как во тех горных кряжах Рипейских на горе на той Береза- ни ты отыщешь колодец с сурьей, что обвит дурманящим хмелем! Принесёшь из колодца живой воды — отпущу я птенца на волю!
И привязывали братья Божичи Гамаюну под крылья бочку, чтоб она зачерпнула сурьи.
Поднялась Гамаюн к тучам тёмным, понеслася быстрее ветра ко Уральским горам в светлый Ирий. Зачерпнула живой водицы на горе на той Березани — принесла ту воду обратно.
Прилетела она, сказала:
— Вы возьмите живую воду! Отпустите птенца на волю!
О Отпустил птенца буйный Велес, а Перуна обмыл водою.
— Выходи, Перун, на Сырую Землю! Ты расправь, Перун, плечи сильные, разомни ско-
Ії' рей ноги резвые!
Поднялся сын Сварога небесного.
Обогрело его Солнце Красное — кровь его разошлась по жилам. Размочило дождём ливу- чим уста сахарные Перуна. Усмехнулся Перун и расправил усы — золотые усы, жаром пышущие, и тряхнул брадой серебристою, головой своей златокудрою.
|
И сказал тогда братьям Божичам:
— Как я долго спал во Земле Сырой!
— Коль не мы, тогда б век тебе здесь спать! — отвечали ему Сварожичи.
И поднёс тут Перуну Велес рог глубокий с хмельною сурьей — той, что принесла Гама- юн.
— Ты испей, Перун, не побрезгуй!
Выпивал Перун тот глубокий рог.
— Как, — спросил его, — чуешь силушку?
— Возвратилась мне силушка прежняя!
И поднёс вновь Велес глубокий рог:
— Ты испей, Перун, не побрезгуй! Как, Перун, теперь себя чувствуешь?
— Я теперь чую силу великую — кабы было кольцо во Сырой Земле, повернул бы я всю Вселенную!
Меж собой зашептались Сварожичи:
— Слишком много Перуну подарено сил, он не сможет ходить по Сырой Земле! Мать-Зем- ля Перуна не вынесет.
Вновь поднёс тот рог Велес-Огнебог:
— Допивай, — сказал он, — напиточек. Сколько силы теперь в себе чувствуешь?
— Стало силы во мне вполовиночку.
— А теперь отправляйся, могучий Перун, поезжай скорей к зверю Скиперу, отомсти ему за обидушки, и за раны свои, и за милых сестёр!
И сверкнула тотчас в туче молния, раскатился по небу гром.
|
— Расскажи, Гамаюн, птица вещая, как Перун победил зверя Скипера, как великие подвиги он совершил и как сёстрам своим дал свободу!
— Ничего не скрою, что ведаю...
Поезжал Перун по Сырой Земле, близ Алатырь-горы и Ирия. Встретил он в горах Ладу- ^ > матушку, Мать небесную, богородицу. Поклонилась Перуну матушка, поклонилась и стала спрашивать:
— Ты куда, сынок, отправляешься? Держишь путь куда в чистом полюшке?
— Государыня Лада-матушка, Мать небесная, богородица, путь неблизок мой в чистом полюшке. Направляюсь я к зверю Скиперу, чтоб открыть ему кровь поганую, вынуть серд-
* * це его из развёрстой груди и забросить его в * *
море синее! Чтоб рЪдных сестёр, дочерей твоих, из неволюшки лютой вызволить!
— Ах, младой Перун, славный мой сынок!
I ^ Нелегка путь-дороженька к Скиперу! По доро- ^ ^ женьке прямоезжей птица быстрая не пролё- тывала, зверь рыскучий давно не прорыски- вал, на коне никто не проезживал! Заколодела дорожка, замуравела, горы там с горами сдви-
П гаются, реки с реками там стекаются! Там си- < | дит у грязи у чёрноей, да у той ли речки Смородины люта птица Магур во сыром бору. Закричит как Магур по-звериному, зашипит как вы уплетаются, все лазоревы цветочки осыпают ся, тёмны лесушки к земле приклоняются, а кто есть живой — все мертвы лежат!
— Государыня Лада-матушка, дай в дорогу мне благословение, отпусти меня к зверю Ски- перу! Отплачу ему дружбу прежнюю, отолью ему кровь горячую!
— Поезжай, Перун, к зверю Скиперу, отплати ему дружбу прежнюю и отлей ему кровь горячую!
Бил коня Перун да по тучным бёдрам — разыгрался тут под Перуном конь. С гор на горы он перескакивал, он с холма на холм перемахивал, реки и озёра хвостом устилал, мелки реченьки промеж ног пускал.
И подъехал к заставе первой. Там леса с лесами сходились, там коренье с кореньем вились, ветка с веточкою сплетались. Ни пройти, ни проехать Перунушке!
И сказал Перун тёмным лесушкам:
— Вы, леса дремучие, тёмные! Разойдитеся, расступитеся, становитесь, лесочки, по-старому. Да по-старому всё и по-прежнему. Буду вас иначе я бить-ломать и рубить на мелкие щепочки!
Все лесочки встали по-старому — та застава его миновала.
Грозный бог Перун ехал полюшком, молни- ей-копьём сверкая, громом небо сотрясая. С гор на горы конь перескакивал, он с холма на холм перемахивал, мелки реченьки промеж ног пускал.
Наезжал на быстрые реки, реки быстрые и текучие. Там волна с волною сходились, с берегов крутых камни сыпались. Ни пройти ему, проехать!
И сказал Перун рекам быстрым:
— Ой вы, речушки, вы текучие! Потеките, реки, по всей Земле, по крутым горам, по широким долам и по тёмным лесам дремучим. Там теките, реки, где Бог велел!
По велению Бога Вышнего, по хотению по Перунову потекли те реки, где Бог велел, — та застава его миновала.
Грозный бог Перун ехал полюшком, молни- ей-копьём сверкая, громом небо сотрясая. С гор на горы конь перескакивал, он с холма на холм перемахивал, мелки реченьки промеж ног пускал.
Наезжал на горы толкучие: горы там с горами сходились, а сходились — не расходились, там пески с песками ссыпались, и сдвигались каменья с каменьями. Ни пройти, ни проехать Перунушке!
И сказал Перун тем толкучим горам:
— Ой вы, горы, горы толкучие! Разойдите- ся, расшатнитеся! Ну-ка, станьте, горы, по- старому! А иначе буду вас бить-крошить и копьём на камни раскалывать!
Встали горы на место по-старому — та застава его миновала.
Грозный бог Перун ехал полюшком, молнией-копьём сверкая, громом небо сотрясая. С гор на горы конь перескакивал, он с холма на холм перемахивал, мёлки реченьки промеж ног пускал.
И подъехал он к чёрной грязи и ко той ли речке Смородине. Не случилось у речки Смородины ни мосточков, ни перевозчиков. Стал тогда Перун вырывать дубы, начал он через реченьку мост мостить. Переехал он на ту сторону.
|
Видит он — сидит у Смородины на двенадцати на сырых дубах люта птица Магур страховитая. Под той птицей дубы прогибаются, а в когтях её рыба дивная: чудо-юдище рыба-кит морской.
Зарычала Магур по-звериному, зашипела Магур по-змеиному — все травушки-муравы уплетались, все лазоревы цветочки осыпались, тёмны лесушки к земле приклонились, и попятился под Перуном конь. Ни пройти ему, ни проехать!
Закричал коню грозный бог Перун:
— Что же ты подо мной спотыкаешься? Аль не слышал крику звериного? Аль не слышал свиста змеиного?
Тут снимал Перун бурю-лук с плеча. И те- тивочка засвитела, громовая стрела полетела. Прострелил стрелой право крылышко — из гнезда тотчас птица выпала.
И сказал Перун грозной птице той:
— Ой ты гой еси, птица лютая! Ты лети, Ма- гур, к морю синему, отпусти кита в море синее. Пей и ешь, Магур, ты из синя моря — будешь ты, Магур, без меня сыта! А иначе, Магур страховитая, я тебя убью — не помилую!
Полетела Магур к морю синему — та застава его миновала.
Грозный бог Перун ехал полюшком, молнией-копьём сверкая, громом небо сотрясая. С гор на горы конь перескакивал, он с холма на холм перемахивал, мелки реченьки промеж ног пускал.
И наехал на стадо свирепое, на звериное стадо — змеиное. Змеи те Перуна палят огнём, изо ртов у них пламя жаркое, из ушей у них дым валит столбом.
И пасут то стадо три пастыря, те три пастыря — да три девицы, три сестры родные Перу- новы: Леля, Жива, Марена, украденные триста лет назад зверем Скипером. Овладел ими дух нечистый, испоганил их лютый Скипер-зверь. Бела кожа у них — как елова кора, на них волос растёт — как ковыль-трава. Не пускают они Перуна!
И сказал Перун трём сестрицам:
— Вы ступайте, сестрицы, к Рипейским горам, вы пойдите к Ирию светлому. Окунитесь в реку молочную и в сметанное чистое озеро, искупайтеся во святых волнах и омойте-ка лица белые.
И сказал Перун стаду лютому, что звериному стаду — змеиному:
— Поднимайтеся, змеи лютые, и о Землю- мать ударяйтеся, рассыпайтеся вы на мелких змей! Вы ж ползите к болотам, змеи, пейте- ешьте вы от Сырой Земли! Вы ж, рыскучие звери лютые, расступитеся, разойдитеся по лесам дремучим и диким, все по два, по три, по-едино- му. Без меня вы все сыты будете!
Всё случилась так, как Перун сказал, — и застава та миновала.
Грозный бог Перун ехал полюшком, молни- ей-копьём сверкая, громом небо сотрясая. С гор на горы конь перескакивал, он с холма на холм перемахивал, мелки реченьки промеж ног пускал.
Вот приехал он в Царство Тёмное, горы в тучи там упираются и чертог стоит между чёрных скал.
Наезжал он на замок Скипера — стены тех палат из костей людских, вкруг палат стоит с черепами тын. У дворца ворота железные, алой кровью они повыкрашены и руками людскими подпёрты.
Выступал вперёд лютый Скипер-зверь, выходил к нему по-звериному, а шипел-свистел по-змеиному.
Он шипел:
— Я всей подвселенной царь! Как дойду к столбу я небесному, ухвачу колечко булатное, поверну всю Землю на синее Небо и смешаю земных я с небесными, стану я тогда всей Вселенной царь!
Но могучий Перун не страшился, наезжал на лютого Скипера, и рубил его, и колол копьём.
— Это что за чудо чудесное? Мне ведь Мако- шью смерть написана, да написана и завязана от Сварожича лукосильного, от Перунушки крепкорукого! Только тот Перун во Сырой Земле — значит, быть герою убитому!
— Я не чудушко и не дивушко — а я Смерть твоя скропостижная! — отвечал Перун зверю Скиперу.
— Только плюну я — утоплю тебя, только дуну — тебя за сто вёрст снесёт, на ладонь положу и прихлопну — от тебя и пыль не останется!
— Не поймавши Орла — рано перья щипать! — отвечал Перун зверю-Скиперу. — Не хвались-ка ты поезжая на брань! А хвались-ка с поля съезжаючи!
— У меня секирушка острая! — зашипел тогда лютый Скипер-зверь. — Отмахну твою буйну голову!
— Ай, не хвастай ты, лютый Скипер-зверь, у меня же есть молния-копьё, отворю твою кровь поганую!
Замахнулся Скипер секирою — по велению Бога Вышнего во плече рука застоялась, никуда рука не сгибалась, и из рук секирочка падала и изранила зверя Скипера. Скипер-зверь тут стал уклоняться, приклонился он ко Сырой Земле, стал просить-молить бога мощного:
— Я узнал тебя, праведный Перун! Ты не делай мне смерть ту скорую! Смерть ту скорую, скропостижную! Дай три года мне сроку- времени! Дам тебе за то горы золота!
Отвечал ему сильный бог Перун:
— Я не дам тебе даже трёх часов! Золото твоё — всё неправое, оно кровью людскою полито!
— Ой ты, праведный, грозный бог Перун! Ты не делай мне смерть ту скорую! Смерть ту скорую, скропостижную! Дай ты срока мне хоть на три часа! Дам тебе за то горы золота, я отдам тебе силу всю свою!
— Я не дам тебе даже трёх минут! Твоё золото всё неправое, твоя силушка — вся бессильная!
|
— Ой ты, праведный, грозный бог Перун! Ты не делай мне смерть ту скорую! Смерть ту скорую, скропостижную! Дай ты срока мне три минуточки! Дам тебе за то горы золота, я отдам тебе силу всю свою, станешь ты царем поднебесной всей!
— Я не дам тебе сроку-времени! Золото твоё — всё неправое, твоя силушка вся бессильная, в Тёмном Царстве же правит Кривда пусть!
Тут ударил Перун зверя Скипера, отворил
* * ему кровь поганую, из развёрстой груди вынул
сердце он — далеко метнул в море синее. Высоко поднял зверя-Скипера и на Землю Мать уронил его. Мать Сыра Земля расступилась,, ^ поглотила всю кровь поганую, и упал в провал лютый Скипер-зверь.
И Перун златоусый тогда завалил то ущелье горами Кавказскими. И где высились горы Чёрные, там поднялися горы Белые.
^ I Коль под теми хребтами и горушками лютый Скипер-зверь зашевелится — Мать Сыра Земля восколеблется.
И забрал Перун трёх родных сестер, и по-
< I вёл он их ко Кавказским горам, и привёл их к
Ирию светлому.
И сказал он им:
— Вы, сестрицы мои! Вы снимайте скорей кожу прежнюю, как кора еловая грубую. Иску-
< I пайтеся во молочной реке и очистите тело белое.
И тогда три сестрицы Перуновы кожу скинули заколдованную, во молочной реке купались, в чистых водах тех омывались.
Приходил Перун к Ладе-матушке, светлой 1 I матери, богородице.
— Государыня Лада-матушка, мать небесная, богородица! Вот тебе три дочки родимые, мне же — три сестрицы любимые!
* * И вернулись так вместе с Лелею — Радость
и Любовь в поднебесный мир. Вместе с Живою оживляющей возвратилась Весна со цветами. А с кпасавицею Мареною — Осень и Зима со снегами.
Перун И ДИВА
— 
Расскажи, Гамаюн, птица вещая, как женился Перун на Перунице — молодой Додо- лушке-Диве. Как Морского Царя победил Перун. Как поссорился с богом Велесом!
— Ничего не скрою, что ведаю...
Как по морюшку белопенному чернокрылая Лебедь плавала. И кружился над ней млад сизой Орёл:
— Я настигну тебя, Лебедь чёрная! Кровь пущу твою в море синее, пух и перья развею по ветру! Кто-то пёрышки собирать начнёт?
Обернулася та Лебёдушка во Додолушку молодую. Обернулся тут млад сизой Орёл во Перуна сына Сварожича.
Говорил Перун Диве-Лебеди:
— Помни, Дивушка, слово верное! Как придёт пора — время летнее, я к тебе приду, Дива, свататься!
Из-за морюшка, из-за синего поднималася непогодушка, собиралися тучи тёмные. Тучи тёмные и гремучие. У всех грозных туч турьи головы. Поперёд-то стада туринова выезжал Перун да на турице.
Подходили те тучи к Ирию. И подъехал Сварожич на турице ко Сварогу — богу небесному и ко матушке-государыне. Он подал отцу руку правую, ну а матери руку левую. И сказал он им таковы слова:
— Мой отец, Сварог, Лада-матушка, я прошу у вас позволения, чтобы мне возвести золотой дворец на горе в саду светлом Ирии. Чтобы видеть мне, как гуляет здесь молодая Дива-Додолушка, ясноокая дочка Дыя.
— Что ж, построй, сынок, во саду дворец!
И построил Перун во саду дворец, изукрасил его красным золотом и каменьями драгоценными. На небесном своде — Красно Солнышко, во дворце Перуна также Солнышко — дорогим алмазом под высоким сводом. Есть на небе Месяц — во дворце есть месяц, есть на небе звёзды — во дворце есть звёзды, на небе Заря — во дворце заря. Есть в нём вся красота поднебесная!
Как в ту порушку, время к вечеру, захотелось младой Додолушке во зелёном саду прогуляться, посмотреть на дворец изукрашенный. Попросила она дозволения у Сварога — хозяина Ирия. Диве дал Сварог дозволение:
— Ты ступай, племянница милая, молодая Дива-Додолушка, разгуляйся ты во зелёном саду. Пусть сегодня тебе посчастливится!
Снаряжалась Дива скорёшенько, обувалася, одевалася, и пошла она во зелёный сад. Да недолго в саду гуляла — подошла к крылечку Пе- рунову.
И увидел Сварожич Додолу, выходил он к ней во садочек.
— Ты зайди ко мне, Дива милая, посмотри на убранство палат моих и на камни мои драгоценные.
Заходили они в палаты. А Перун Додолу усаживал, приносил ей разные кушанья, говорил он ей речи сладкие:
— Украшал я алмазами гнёздышко, на зави- вочку серебро я клал, по краям водил красным золотом, плисом-бархатом устилал его. Свивши гнёздышко, вдруг задумался: на что мне, Орлу, тёпло гнёздышко? Коли нет Орлицы во гнёздышке? Коли нет у меня молодой жены? Ай, послушай меня, Дива милая! Много времени жил на свете я, много видел девиц-краса- виц я, но такую, как Дива Дыевна, никогда, нигде я не видывал. Я желаю к тебе, Дива, свататься!
Тут Додолушка испугалася и горючими слезами обливалася, от яств-кушаний отказалася и скорым-скоро из дворца ушла. Стала Дива Сва- рогу жаловаться:
— Ваш сынок во глаза надсмехался мне, говорил он мне о супружестве!
Отвечал Сварог Диве плачущей:
— Нет, Додолушка-Дива, Перун не смеялся — говорил тебе правду сущую. Я скую теперь золотые венцы, чтобы вскоре вас обвенчать!
А тем временем молодой Перун полетел к Уралу великому, к Дыю — батюшке Дивы-До- долушки. И вошёл он в гридницу Дыеву, и сказал он Дыю и Дивии:
— Мне жениться пришла пора-времечко. Не могу жениться на Ладе я — то любимая моя матушка, и на Леле, на Живе, Маренушке
— то сестрицы мои родимые. Лишь на Диве- Додоле могу я жениться — не сестра то моя и не матушка! Прилетел я к вам Диву сватать. За меня отдайте Додолу!
Тут подал Дый-отец руку правую, а мать Дивия — руку левую. И отдали Перуну Диву.
И назначили вскоре свадьбу. Стали к свадь- бушке собираться и в обратный путь снаряжаться.
И о свадьбе прослышала вся Земля. Слух дошёл и в царство подводное, в Царство Тёмное Черноморское.
Там на дне морском — воды зыблются, там шевелится Черноморский Змей. Он живёт в дворце белокаменном — чудно те палаты украшены янтарем, кораллами, жемчугом.
А на троне там — Черноморский Змей, царь Поддонный Морской чудо-юдище. Окружают его стражи лютые — раки-крабы с огромными клешнями. Тут и рыба сом со большим усом, и налим-тол стогуб губошлёп и беззуб, и севрюга, и щука зубастая, и осётр-вели- кан, жаба с брюхом — что жбан, и всем рыбам царь — Белорыбица!
Черномору дельфины служат, и поют для него русалки, и играют на гусельках звонких, и трубят в огромные раковины.
Как запляшет Змей Черноморский — разойдутся волны великие. Будет он плясать по морским волнам, по крутым берегам, по широким мелям. И от ПЛЯСКИ волны взбушуются, разольются быстрые реки, будет пениться море синее.
И взовьётся над морюшком птица Стратим. Приплывут и чуда морские. С ними и Тритон Черноморский во морских волнах разыграется!
Как узнал про свадьбу Перунову Черноморец Поддонный царь, поднялся тотчас со морс кого дна, покатил по морюшку синему мимо гор Тавриды к Ирийским горам.
И прорёк тут царь Черноморский:
— Я великий Дон! Царь Поддонный! Вот мой брат, владыка Азовского моря, — муж Азовушки белой Лебеди! Значит мне, Черноморцу, супругом быть чёрной Лебеди Дивы Дыевны!
Как на берег морской, бережок крутой, выходила Дива-Додолушка. Где стояла сосна, там стояла она — умывалась Додолушка чистой водой, увидала Додолушка Змея Морского.
Вот по морюшку едет Поддонный Змей, правит он златой колесницей. В колеснице его семь могучих коней, а восьмой — вороной, буйный и озорной.
— Ты садись ко мне, Дива милая! Мы поедем по морю в подводный дворец! Мы от Дона поедем к Дунаю! Я по морю тебя покатаю!
|
Стала Дива-Додолушка воду черпать, стала Дивушка Змея водой поливать — стала в море вода прибывать.
— Я бы рада была вдоль по морю гулять, только я по небу гуляю, с громом в тучах гремучих играю!
И пропела Дива-Додолушка:
Ты плыви, чудо-юдо, рекою —
и оставь-ка меня в покое!
Ты плыви крутым бережочком — я останусь здесь на мосточке!
Ты плыви по морюшку синему — я останусь-ка лучше в Ирии!
Рассердился тут Черноморский Змей — море синее расшумелось, вихри буйные закружились. Полетел Черномор с моря Чёрного на своей златой колеснице и надвинулся тьмой на Ирийский сад.
Из одной главы Черномора искры сыпали и лизал огонь. А из пасти другой ветер-вихрь ледяной завывал и всё замораживал. Все деревья склонялись в Ирии, с них листва и плоды градом падали. Ну а третья глава чуда-юдища на Сварога гордо покрикивала:
— Ты отдай, — вскричал грозный Царь Морской, — за меня, Змея лютого, Диву! Дай без драки-кровопролития, а иначе будет смертельный бой!
Ничего не ответил Сварог ему.
— Знай, — вскричал опять Черноморский Змей, — что разбит Громовержец будет, для Перуна я откопаю во Земле Сырой яму прежнюю!
Ничего не ответил Сварог ему.
Я даю тебе сроку-времени для меня готовить подарочки! Собери нарядных сватов скорей, чтоб весёлую свадебку праздновать!
Ничего не ответил Сварог ему.
То не дождь дождит, то не гром гремит. То не гром гремит — шум велик идёт, поднимается буря великая! То летел с восточной сторонушки млад сизой Орёл — грозный бог Перун! Вместе с ним летел грозный Дый-отец. Закричал Орёл чуду-юдищу:
— Ах ты, Чудо Морское, Поддонный царь! Аль ты хочешь, Змей, погубить весь Мир? Аль ты хочешь сразиться со мною и со всею силой небесною?
Тут обиралися гости-сватушки: Дый-отец, Семаргл со Стрибогом, также Велес, Хоре со Сварогом.
— Победили мы Змея Чёрного, победим и тебя, Черноморский Змей!
И тогда Черномор — чудо-юдище прыгнул в воду морскую, на самое дно он нырнул от войска небесного.
И изрёк Перун, глядя в тёмну глубь:
Здесь — во хладной тьме, во морской струе, омывающей тело Змеево, — быть теперь тебе, здесь тебе сидеть до скончания света белого!
Собирал Сварог свадьбу в Ирии, созывал гостей на почестей пир. Соезжалися-солетали- ся гости к празднику развесёлому с поднебесной всей — Света Белого. Затужила тогда Лада-матушка:
— Чем же будем гостей-то мы потчевать? Отвечала Корова небесная:
— Не грусти, не тужи, Лада-матушка! Есть у нас и реки молочные, берега у речек — кисельные, есть и белый хлеб, и хмельно вино, мы напоим, накормим гостей своих.
Тут Сварог Семаргла Сварожича к Ребям-куз- нецам посылал. Кузнецы его привечали:
— Ты зачем, Семаргл, к нам пожаловал? Самый юный, с каким поручением?
И ответ держал Огнебог-Семаргл:
— Вы Сварога небесного кубок перекуйте в четыре кубка! Скуйте также вы шесть златых коней, а затем колесницу Грома!
Кузнецы сковали булатных коней, колесницу Грома — Перуну, чтобы он на той колеснице всю Вселенную объезжал. И Сварога кубок перековали на четыре волшебных кубка.
И поехал Перун в колеснице — шесть коней в колесницу впряжены. А уж как все кони-то убраны, всё коврами, шёлком украшены, золотыми звенят подковами, сбруя светится скатным жемчугом.
— Ах вы, кони мои, кони резвые, сослужите мне службу верную, повезите меня за невестою по небесному своду синему! Выйди, радость моя, Додола! Ты послушай, как звонко подковы о дорогу небесную цокают!
Проезжал Перун мимо кузницы и сказал Сварогу небесному:
— Ах, кузнец, мой отец, ты искуй мне венец, из остаточков — золото кольцо и булавочки из обрезочков. Скуй мне свадебку, милый батюшка! Уж я тем венцом повенчаюся, а булавочкой притыкаюся ко любезной моей невестушке, распрекрасной моей Додоле
Призывал Перун друга Велеса, чтоб Сваро- жич стал кумом-сватушкой, чтобы вёл колесницу по небу он.
Подъезжали они к саду Ирию, ко дворцу невесты Додолушки. Собирались туда, солетались стаи птиц небесных — то сватушки, гости то со всей поднебесной. И садились они за златые столы, и садились за камчаты скатерти.
Выходила тут Дива милая, говорила она дорогим гостям:
— Встала утречком я ранёшенько, умивалася я белёшенько, утиралася русою косой. И брала косу — девичью красу, относила её в чисто полюшко, и повесила на ракитов куст. Налетели тут ветры буйные, раскачали они част ракитов куст — и косу мою растрепали.
Отворачивала Додолушка рукава свои, омочила их во речной струе. Омочила их — в Лебедь чёрную превратилась. Обернулся тут Громовержец молодым Орлом, сизой птицею — и настиг тотчас Лебедь чёрную.
И упала Дива-Додолушка во зелёный лес чёрным пёрышком, перекинулась Ланью быстрою. А Перун в миг стал серым Волком и настиг её во дубравушке.
И тогда Додолушка Щукою унырнула в море глубокое. Тут Перун младой призадумался, стал совета просить у матушки:
— Что мне делать — скажи, Лада-матушка?
Позвала тогда Лада-матушка Макошь с Долею и Недолею. Стали Долюшка и Недолюшка прясть и ткать судьбу вместе с Макошью. Пряли, ткали они, и вязали они крепкий невод. И поймал Перун этим неводом златопёрую Щуку-Диву.
— Не уйти от судьбы тебе, Дива!
—
Говорил тогда Дивушке отец:
— Ай ты, Дива-душа, Перуница! Почему не поёшь и не пляшешь? Косу ты расплела? С неба звёзды смела? И омыла ль росой Землю- Матушку?
— Не хотела я косу свою расплетать, не хотела я звёзды с небес убирать — я стояла всю ночь и глядела, а потом я по небу гуляла, громом в тучах гремучих играла...
Выходила тогда Лада-матушка, выносила ларчик окованный:
— Ой ты, ларчик мой, ларь окованный! Ой, окованный ларь и приданный! Я не в год тебя накопила, я не два тебя сподобляла. Но на то была воля Вышня — в час единый тебя раздарила.
Вот — возьми, Перун, золочёные стрелы — громовые стрелы, могучие. Ты же, Дива-Додо- ла, — небесный огонь, всё сжигающий, опаляющий. Вот ещё вам — пёстрая ленточка. Вы красуйтеся, вы любуйтеся, распускайте вы ленту-радугу после дождика, после частого, чтобы всем было в мире радостно!
И пропела Дива-Перуница:
Пойдём, Перун, погуляем — над полями и над лесами!
Ты с грозой пойдёшь, а я с молнией!
Ты ударишь грозой, а я выпалю!
Пойдём, Перун, погуляем — над полями и над лесами!
Ты с дождём пойдёшь, а я с милостью... Ты польёшь водой, а я выращу...