Автор: Anastay
Бета: Alicia H
Рейтинг: PG-13
Пейринг: Гермиона Грейнджер/Северус Снейп, Гарри Поттер, Драко Малфой, Панси Паркинсон, Невилл Лонгботтом, Луна Лавгуд, Рон Уизли
Жанр: Флафф, Юмор
Дисклаймер: Все герои принадлежат Дж. Роулинг.
Саммари: Северус Снейп ненавидел Рождество.
Предупреждение: ООС, AU
Комментарии: Тем, кто любит Новый год, и тем, кто его терпеть не может. С наступающим! ❤️
Размер: мини
Статус: закончен
Северус Снейп — герой Второй магической войны, кавалер ордена Мерлина первой степени, почетный член Британской Ассоциации Зельеваров, бывший профессор Хогвартса, а ныне хозяин частной лаборатории «Корень асфоделя» — ненавидел Рождество.
Эти огоньки, блестки, перезвон колокольчиков, ряженые Санты — все то, что было призвано создавать рождественское настроение… прекрасно справлялось со своей задачей. Из буднично-раздраженного настроение Северуса становилось особенно, по-рождественски раздраженным.
Лучше всего это чувствовалось на рождественском базаре, раскинувшемся прямо на мостовой вдоль всего Косого переулка.
Северус ненавидел рождественские базары. И дело было даже не в том, что его коробила расточительность, с которой тысячи глупцов ежегодно выбрасывали в пустоту тысячи галлеонов, а в том, что рождественские базары в первую очередь означали толкающиеся и орущие толпы. А в его случае — еще и желающие сфотографироваться и взять автограф толпы. К его ужасу, преимущественно состоящие из ведьм. Вот и сейчас, пока он пытался выбрать дракклову рождественскую ель, его успела окружить целая дюжина почитательниц. Северус закатил глаза. Прошло уже три года после войны, а они все никак не успокаивались. И почему все вдруг стали считать его неотразимым?
|
|
Одно хорошо — для бизнеса его слава обеспечивала неиссякаемый поток клиентов, и в самые хорошие месяцы очередь заказов тянулась на недели вперед. И это при том, что у него работало пять человек! И это при том, что в подмастерьях у него была Гермиона Грейнджер, с первого раза безошибочно варившая даже сложнейшее Животворящее снадобье, находившая общий язык с самыми капризными клиентами, прекрасно разбиравшаяся во всех нюансах гринготтских заковыристых договоров и вообще в последнее время ставшая какой-то слишком уж незаменимой…
Северус ненавидел елки. Куча иголок по всему дому и этот навязчивый хвойный запах, который его как зельевара с отменным обонянием ужасно отвлекал.
Кое-как отвязавшись от поклонников и выбрав самую большую, самую пушистую и самую дорогую ель («Герою войны — скидка! А можно с вами колдофото на память?»), он аппарировал к двери своего дома в Паучьем тупике, недовольно покосился на рождественский венок, присланный вчера из салона «Лав-Лав декор», на ней и затащил колючее чудовище в прихожую. После свежей прохлады улицы дом окутал его теплом, пахнущим запеченным мясом и пряной выпечкой.
Северус ненавидел готовить. Готовил он притом прекрасно, потому как процесс готовки мало отличался от приготовления примитивных зелий, но удовольствия от этого не получал.
Сняв теплую мантию, он вошел в кухню и склонился над духовкой, критически разглядывая ее содержимое. Надев большие жаропрочные рукавицы с вышитыми на них маленькими котлами (дурацкий подарок Лонгботтомов на прошлое Рождество, который он не выкинул тут же в момент дарения только из-за хороших манер, а потом как-то забыл), он вынул массивный противень и поставил на конфорки.
|
|
Поджав губы, он полил жиром румяную корочку гигантской прюэттской индейки («Экологически чистой, Северус, никаких этих твоих зелий роста»), обложенной рассыпчатыми картофелинами идеальной овальной формы («Этот сорт вывели еще первые поколения Прюэттов, Северус, возьми еще два мешка — что значит негде хранить?!»), и сунул противень обратно в духовку.
Северус ненавидел имбирные печенья. Слишком сладкие, слишком хрустящие, слишком пряные… всего в них было слишком. А уж эти украшения? Дурацкие глазурные завитушки, полная безвкусица!
Внимательно рассмотрев широкий поднос с успевшими остыть печенюшками, Северус придирчиво забраковал два треснувших экземпляра и достал загодя приготовленные ингредиенты для глазури и кондитерский мешок. Сделав последний завиток на кафтане имбирного человечка, он поставил поднос на подоконник рядом с гигантской мимблетонией, отогнал от печенья любопытного лукотруса (когда уже Лавгуд его заберет?!) и поспешил в кладовую.
Северус ненавидел рождественский пудинг. Нелепая смесь не сочетающихся ингредиентов, слишком тяжелая и сытная для десерта, особенно в конце и без того обильного рождественского пира. Сверившись с инструкцией, написанной размашистым энергичным почерком Паркинсон на пергаменте с фамильным гербом, он убедился, что пудинг дозрел, и переставил его поближе к дверям, чтобы быстро достать в нужный момент.
|
|
Северус ненавидел шампанское. Отвратительный пошлый напиток, которому он бы с удовольствием предпочел хороший джин. Обновив охлаждающие чары на ящике, полном темных бутылок с блестящими этикетками, который еще утром прислали из поместья Малфоев, он захлопнул дверь кладовой.
Северус ненавидел елочные игрушки. Глупые блестящие шарики, гномы и ангелочки, смысл которых до сих пор был ему неясен. Установив елку в специальную кадку, которой он обзавелся в прошлом году, он распаковал большую коробку с игрушками. Стараясь в этот раз отсеять те, что были зачарованы таким образом, чтобы толкать соседние и петь нескладные оды в честь Санта Клауса и Святого Патрика поочередно (парочка все равно каким-то образом попала на елку и принялась удирать по веткам, когда он хотел вернуть их обратно), он развесил игрушки и отошел на несколько шагов назад, чтобы оценить, равномерно ли распределил их по веткам.
Северус ненавидел обедать в непредназначенных для этого помещениях. Но стол на дюжину персон при всем желании и возможностях его магии не поместился бы на скромной кухне, и по этой причине приходилось из его гостиной делать столовую.
Установив посреди гостиной самораскладывающийся стол, он, дирижируя палочкой, принялся сервировать его сервизом с каймой из смеющихся змеек с выпученными глазами (все еще не смешно, Поттер; оставалось только надеяться, что на это Рождество их разобьется больше, чем на прошлое) и бокалами с кружащимися снежинками авторства «Лав-Лав декор»
И, наконец, Северус ненавидел непрошенных гостей.
А они были именно что непрошенными.
Вот уже три Рождества кряду в его холостяцкий дом в Паучьем тупике безо всякого предупреждения и приглашения повадились заявляться его бывшие ученики, чтобы поздравить своего бывшего профессора, который сделал для них так много, чтобы ему не было так одиноко в самый светлый (и несносный) день в году.
Дело было в том, что в первое такое Рождество после войны благородная идея спасти бедного героического недооцененного профессора от рождественского одиночества пришла в не очень умные головы сразу нескольких его учеников. В очередной раз доказав всю провальность его педагогических навыков.
Он немного удивился, когда ровно три года назад в его дверь позвонил Драко, хоть и подумал сначала, что его заставил Люциус, который по решению Визенгамота не мог покинуть свое поместье и поздравить старого друга лично. Но потом явились Паркинсон и Нотт с какими-то свертками. Затем, ну конечно, благородно приперлись Поттер с Грейнджер и Уизли — последний явно не хотел идти, его заставили. И как апогей, как рождественская клюква на дурацком рождественском пудинге — к его порогу аппарировал Лонгботтом с домашним пирогом Августы в руках. Он чуть не свалился в обморок, когда Северус рявкнул: «Вы сговорились, что ли?!»
Но оказалось, они не сговорились, искренне удивляясь друг другу в маленьком доме Северуса.
Первое такое Рождество было довольно неловким не только потому, что отдельные гости явно друг друга недолюбливали, а Северус открыто намекал, что им пора бы уходить, но и потому, что в холостяцком доме Северуса банально не хватило для всех бокалов, чтобы разлить дорогое французское шампанское, которое принес Драко, и пряное домашнее вино, которое принес Уизли (он не хотел, его заставили), блюдец для пудинга по старинному рецепту Паркинсонов и тарелок для картофельного пирога Лонгботтома.
Общение вначале не клеилось, хотя Поттер от гриффиндорской половины гостей старался изо всех сил, и ему сдержанно аккомпанировал Драко, у которого все же явно был приказ отца поздравить Северуса как следует. Но потом шампанское и этот непонятный вид глинтвейна сделали свое дело, картофельный пирог и пряный пудинг оказали умиротворяющий эффект, и в какой-то момент Паркинсон громко рассмеялась над несмешной шуткой Поттера, и напряжение как-то начало спадать.
Нотт завязал с Лонгботтомом разговор о гербологии. Малфой светски сделал комплимент прическе Грейнджер (такой же, как всегда). Поттер, отчего-то краснея под заинтересованным взглядом Паркинсон, начал шутить еще больше и еще несмешнее, а Уизли, пытаясь спасти друга, вставлял свои еще более дурацкие шутки и случаи из жизни своих многочисленных родственников. К ним вскоре присоединился Драко, в ответ на историю о курах тетушки Мюриэль рассказавший историю о павлинах Люциуса, а Грейнджер принялась изучать книжные полки Северуса и, к его неудовольствию, попросила почитать пару редких томов. Он сам не знал, почему разрешил. Наверное, хотел, чтобы они быстрее уже закончили со своими глупыми поздравлениями и оставили его в покое.
Но оказалось, это еще не все. Потом пришла пора подарков. Северусу подарили дорогие гоблинские запонки, подсвечник для каминной полки и элитный итальянский одеколон. Кроме того ему досталась коллекционная книга о Зельеварении шестнадцатого века, годовой запас шкурок бумсланга (хм!) и свитер ручной вязки с большой буквой «С». И мимблетония в глиняном горшке, чему он под конец церемонии вручения подарков даже уже не удивился.
Весело комментируя подарки друг друга («Этот кактус, случаем, не плотоядный?», «Рон, чем ты слушал на гербологии?», «Ну хотя бы ядовитый?», «А мне никогда не вязали свитеров», «Тео, дорогой, ну хочешь, я тебе свяжу?», «Панси, дорогая, ты переоцениваешь свои таланты», «А вот я всегда донашивал свитеры за братом», «А я за пятью братьями», «А я все детство хотел брата»), они засиделись намного дольше, чем того требовали приличия («А пирог еще остался?», «Давайте закажем в "Виверне", у них есть доставка», «И про шампанское не забудь», «А у вас тут мило, профессор. Это часы семнадцатого века?», «Не знаю, мне их насильно подарил Дамблдор. Кстати, самое время вам ухо…», «А вот и доставка!», «Грейнджер, ты помыла тарелки?», «Почему ты не спрашиваешь Паркинсон?», «О, ты переоцениваешь ее таланты…»), и ушли лишь за полночь. А на следующее Рождество явились снова! Только на этот раз с ними была Браун, еще парочка Уизли и, о ужас, Лавгуд, которая принесла с собой лукотруса, тут же облюбовавшего его мимблетонию.
И хоть кого-то бы из них он приглашал!
Северус осуждающе покачал головой и взмахом палочки зажег свечи на столе, застеленном зеленой скатертью с узором из остролиста. В этот момент звякнул таймер духовки, а спустя минуту раздался первый звонок в дверь.
Сняв с парадной (черной) мантии фартук с узором из котлов, он отправился открывать дверь. Его чуть не сбили с ног два маленьких монстра, скинувших детские мантии прямо на пол и промчавшихся мимо него на кухню, а следом за ними, пыхтя, ворвалась Молли Уизли.
— Ох, Северус, Рождество в этом году какое-то совершенно безумное! — затараторила она, вручив ему свою зимнюю мантию, пронеслась мимо него на кухню и начала выгружать из бездонной сумки поочередно с полдюжины пирогов, завернутых в пергаментную бумагу, разнообразные салаты в глиняных мисках и, кажется, прюэттский фирменный копченый окорок со специями. В довершение на подоконник рядом с мимблетонией отправился еще один пудинг, на этот раз по фамильному рецепту Уизли. — У нас с Артуром через час камин в Бухарест к Чарли, а Андромеда все еще не забрала Тедди! Ты же не против, если они с Виктуар тихонько у тебя посидят? За малышкой присмотрит Джинни, а потом ее заберут Флер и Билл… Дети, положите печенье! Что за поколение, какой-то кошмар, мои себя так не вели, — сокрушенно покачала головой Молли, уже снова накидывая зимнюю мантию в коридоре. — Ладно, дорогой, мне пора, надеюсь, еды хватит. Не давай им наглеть, с наступающим!
— Я… вообще-то против, — сказал Северус закрытой двери.
— Вот это здоровенная елка! — послышалось уже из гостиной, после чего зазвенели елочные игрушки с предусмотрительно наложенными чарами неразбиваемости.
Северус затравленно посмотрел в сторону гостиной. Несмотря на внушительный педагогический опыт, он все же привык иметь дело с детьми постарше, кроме того, он никогда не впускал детей в свой дом! Если не считать последних трех лет…
Он почти обрадовался, когда в дверь снова позвонили, и еще больше обрадовался, когда за ней оказалась Гермиона Грейнджер, способная разрешить самую сложную ситуацию, даже если это — двое чудовищ в его гостиной.
Наполнив прихожую снежной прохладой и фруктовым ароматом духов, которые Северус набрался наглости подарить ей на прошлое Рождество, она поздоровалась с ним и улыбнулась. Ее как-то иначе — празднично — причесанные волосы немного растрепались, когда она сняла шапку, а платье мягко засверкало тысячами огней в приглушенном свете прихожей.
— Я не рано?
— Гермиона! То есть мисс Грейнджер, — исправился он. — Вы как раз вовремя, чтобы спасти этот дом от…
Бах!
Северус дернулся в сторону гостиной, но заливистый детский смех заставил его замереть на месте.
— О, Тедди и Виктуар уже здесь, — догадалась Гермиона, оставляя коробки на полке в прихожей, послала ему лукавый взгляд и скрылась в гостиной.
Северус некоторое время смотрел ей вслед, прислушиваясь к звукам ее веселого голоса, который наперегонки перебивали два звонких детских голоска. Впрочем, долго прохлаждаться ему не пришлось, потому что в следующий момент раздался новый звонок в дверь.
— С наступающим Рождеством, профессор! — радостно завопила целая толпа, протискиваясь в его тесную прихожую.
— Я больше не ваш профессор, — проворчал Северус, однако его, кажется, никто не услышал — с шумом они принялись раздеваться, пытаясь уместить мантии, шапки и шарфы на крючках и вешалках.
Это явились поздравлять его с Рождеством Поттер с Паркинсон, вернее, теперь уже тоже Поттер, и Уизли с Браун, вернее, теперь уже тоже Уизли. Следующими были Нотт и Забини, оба уже слегка навеселе, за ними Джиневра Уизли с Финниганом и Томасом, Невилл Лонгботтом, потом Луна Лавгуд, и ему показалось, что из сумки у нее высовывался нюхлер. Он мог бы начать беспокоиться за елочные украшения, но учитывая двух детей в его доме, резонней было начать беспокоиться за нюхлера. Драко пришел с фирменной коробкой «Лав-Лав декор Элит-сериэс» и крайне загадочным выражением лица. Он тут же отвел Поттера в сторону, и они начали о чем-то таинственно шептаться. Северус не был уверен, что напрягало его больше: их хогвартская вражда или их постхогвартская дружба.
Пересчитав всех по головам, он понял, что не хватает стульев (снова!), и недовольно велел Поттеру с Малфоем нести запасные из кухни.
Не переставая болтать, шуметь и смеяться, гости оценили его ель («Вот это здоровенная елка, профессор!»), его скатерть («О-о-очень модно, «Лав-лав декор» в этом году выпустила целую серию домашнего текстиля из такой ткани…», «Дорогая, давай не о работе!») и его индейку («Какая румяная корочка!.. Симус, положи на место, эта ножка моя!», «Ты вчера проиграл ее мне в карты, забыл?»).
Прекрасно ориентируясь в его доме, гости помогали менять тарелки и приносить блюда и напитки, а вскоре начали рассредотачиваться по диванам и креслам, чтобы болтать…
— А загонщик «Пушек» ка-ак киданет квоффл! И прямо в кольцо со ста футов!
— Да там всего-то футов пятьдесят было.
— Нотт, ты сейчас на чьей стороне?
…и болтать…
— Этим летом в отпуск только не в Индию. Поттеру там понравилось, конечно, но Поттер полжизни провел в чулане, ему и возле Черного озера пляж нравится…
— Зато Малфою полезно вылезать иногда из своего дворца. В Калангуте было чудесно, да, Панси?
— Кроме того факта, что нас всех чуть не посадили из-за Лонгботтома.
— Я не знал, что танцующий лотос нельзя вывозить из страны!
…и болтать…
— Неделю назад вернулись с папой из Гренландии. Не повезло с погодой: девятилапые заглоты не любят, когда холодно.
— Разве в Гренландии не всегда холодно?
— Поэтому девятилапых заглотов еще никто и не видел…
…и болтать…
— А потом оно как рванет! Аж крыша подпрыгнула!
— Потому что нельзя смешивать эти два зелья, я же предупреждала.
— Так я специально их купил, чтобы смешать…
…и болтать. Как ни странно, на Северуса к четвертому такому Рождеству эта болтовня начала оказывать какое-то медитативное, умиротворящее действие, наверное, он просто привык. К чему он еще не успел привыкнуть, так это к маленьким детям: Тедди с Виктуар все же уронили елку, и только реакция Поттера спасла макушку Лонгботтома от встречи с хвойными ветками. Пока они собирали и развешивали обратно игрушки (в совершенно ужасном беспорядке и неполном комплекте — нюхлер ему явно не привиделся, — он лишь надеялся, что зверька, как детей, не с кем было оставить, и это не рождественский подарок для него самого), Северус сделал себе зарубку в следующем году зафиксировать елку более устойчивыми чарами приклеивания и уже даже почти не ужаснулся от мысли, что весь этот бедлам повторится и на следующий год тоже.
После того, как все горячие блюда были съедены или хотя бы понадкусаны, Тедди ушел с Андромедой («Ох, Северус, что бы мы без тебя делали!»), Виктуар уснула прямо на диване, и ее осторожно перенесли в спальню («Профессор, мы задерживаемся, скажите Джинни забрать Виктуар в Нору»), сова с письмом легкомысленных родителей съела двух имбирных человечков и улетела, а загадочный вид Поттера и Малфоя достиг своего пика, так что оба выглядели полными кретинами со своими перемигиваниями, настала пора вносить пудинг. Помочь Северусу украсить главный рождественский десерт вызвалась Гермиона, которая весь вечер была совершенно незаменимой (и совершенно неотразимой в своем сверкающем платье), помогая ему с угощениями, ловя магией падающие бокалы и раздавая незаметные подзатыльники всем, кто пытался выпить слишком много шампанского.
Она смеялась над его крайне несмешной шуткой, и они почти дошли до кладовой, когда… что-то случилось. Северус остановился и нахмурился, и, судя по сдвинутым бровям Гермионы, она тоже почувствовала, что происходит что-то странное.
— Я… не могу сделать ни шага, — наконец понял Северус. Складывалось ощущение, что кто-то наложил на их ноги чары приклеивания к полу — но все гости, за исключением Виктуар, которая спала в спальне, и Джиневры Уизли с Теодором Ноттом, которые уже десять минут искали на кухне мандарины и все никак не могли найти (а они располагались на самом видном месте), были в гостиной, и дверь была прикрыта.
Гермиона, видимо, тоже заподозрила какого-то злоумышленника и завертела головой — а потом задрала ее к потолку.
— Зачарованная омела! — выдохнула она, бросила яростный взгляд в сторону гостиной, а потом… покраснела.
Северус уставился на красивую, явно дизайнерскую веточку.
— Гриффиндорцы! — прошипел он.
— Почему именно гриффиндорцы? — возмутилась Гермиона, забыв про смущение. — Два года назад Паркинсон…
— …стала таким образом миссис Поттер, — закончил за нее Северус.
Повисло неловкое молчание.
— Попробую подобрать контрзаклинание, — сказала Гермиона, потому что из гостиной никто не спешил появиться и их освободить. Там вообще было как-то подозрительно тихо, как будто все замерли в ожидании… понятно чего.
— Вообще-то я знаю контрзаклинание, — сказал Северус, даже не пытаясь достать палочку.
— Да? Вы…? О-о-о… — Гермиона замолкла и покраснела сильнее прежнего. И после короткой паузы призналась: — Вообще-то я тоже знаю контрзаклинание.
— Да? — глупо спросил Северус, потому что Гермиона тоже не торопилась это самое контрзаклинание применить. — Тогда вы не против, если я… ну… — Мерлин, он не был таким косноязычным со времен школы!
— Я… да… то есть я не против, — тоже запуталась в словах она.
У Северуса перехватило дыхание от этого согласия. Он наклонился и поцеловал ее, и она ответила на его поцелуй.
В тот же миг им на головы свалилась омела, прервав чудесный момент. От неожиданности они отскочили друг от друга. Глаза Гермионы счастливо блестели, когда она подняла омелу и взглянула на него.
— Больше никаких сомнений: это были дефективные чары гриффиндорцев! — заметил Северус, предлагая ей руку.
— Слизеринцы тоже способны напутать в заклинании! — возмутилась Гермиона, принимая его руку. У нее пылали щеки и сверкали глаза, а в волосах застряло несколько листиков омелы.
Забыв про пудинг и твердо намереваясь… не искать виновников ловушки (а искать и не требовалось, он был уверен, что знает, кто эти двое, хоть и не ожидал такого от слизеринской половины заговорщиков), Северус легко сжал теплую ладонь Гермионы и распахнул дверь гостиной.
— Ура! — встретил их общий громогласный вопль, сопровождающийся взрывами хлопушек с конфетти и баханьем откупориваемых бутылок шампанского.
Рядом Гермиона покачала головой. А он обвел грозным взглядом идиотски-счастливые лица своих выпускников и… улыбнулся.
Северус ненавидел Рождество. Но Рождество любило его, и с этим приходилось мириться.
КОНЕЦ