воителей...
Хоббиты не очень-то поняли, о чем он бормочет, но перед глазами их
вдруг простерлись бессчетные годы, будто нескончаемая долина, а по ней
бродили люди, словно редкие тени, высокие и угрюмые, опоясанные длинными
мечами, а последний - с тусклой звездой во лбу. Потом видение померкло, и
глаза им залил солнечный свет. Медлить было незачем. Быстро увязав мешки
(Мерри, Пин и Сэм давно уж переоделись в запасное платье), они навьючили их
на пони. Подаренное оружие болталось на поясе и путалось в ногах. "Вот уж
незачем-то, - думали они. - Мало ли что, конечно, приключится, но чтобы
драться, да еще мечами?.."
Наконец они пустились в путь. Свели пони с холма, уселись на них и
рысцой двинулись по долине. Оглядывались и видели, как лучится в солнечном
свете золотая груда на вершине кургана. Потом свернули за отрог, и курган
пропал из виду.
Фродо озирался по сторонам, но никаких каменных зубцов не было, как не
бывало; и вскоре они выехали северной ущелиной на пологую равнину. То рядом
с ними, то обгоняя их, рысил Хопкин-Бобкин со своим веселым седоком:
толстунок бежал легче легкого. Том распевал, почти не умолкая, но распевал
что-то совсем уж непонятное, на странном, должно быть древнем, языке, в
котором, казалось, только и есть, что изумленные и восхищенные возгласы
открытия мира.
Ехать пришлось куда дольше, чем они думали. Если б даже вчера они не
заснули у Камня, то все равно и к вечеру не добрались бы до цели. Темная
полоса, которая видна была с кургана, оказалась не Трактом, а кустарником по
краю глубокой рытвины - границы древнего королевства, сказал Том и
нахмурился, вспоминая что-то, о чем не захотел рассказывать. По другому краю
|
|
рытвины тянулась глухая и высокая каменная стена.
Том провел их низом, заросшей тропой сквозь пролом в стене, и они
рысцой припустились по широкой равнине. Через час-другой им открылся с
возвышения древний Тракт, пустынный, сколько хватало глаза.
- Приехали наконец! - сказал Фродо. - Моим коротким путем мы
задержались дня на два, не больше. И может, не зря задержались - сбили их со
следу.
Трое спутников поглядели на него. Им разом припомнились Черные Всадники
и полузабытый страх. Они оглянулись на заходящее солнце и окинули взглядом
Тракт: никого, пусто.
- А ты думаешь, - сказал Пин, - за нами и сейчас, нынче вечером, тоже
погоня?
- Нет, - ответил вдруг за Фродо Том Бомбадил. - И завтра вряд ли будет:
где-то закружилась. Впрочем, я не знаю точно - земли здесь чужие. Да и не
желаю знать я этих черных татей!
Хоббиты очень хотели, чтоб он и дальше ехал с ними. Уж он бы и с
Черными Всадниками разделался! Вот сейчас они окажутся совсем уж в чужих
краях, о которых в Хоббитании и говорили-то недомолвками. Их так потянуло
домой, так незачем было в темную, сумеречную даль! Очень им стало грустно,
очень одиноко. Они стояли молча и не торопились прощаться, даже когда Том
уже произнес напутствие:
- Вот вам мой совет последний: к вечеру сегодня доберитесь до селенья,
что зовут Пригорьем. Есть трактир в Пригорье древний, им владеет Наркисс -
человек пустой, да верный: татям не предаст вас. Дом его многооконный очень
просто выискать по гарцующему пони на огромной вывеске. Заночуете в
трактире, хорошенько выспитесь - и опять вперед наутро: путь у вас
|
|
неблизкий... А теперь - смелее, зайцы! В путь, судьбе навстречу! Главное
сейчас - добраться до Пригорья к вечеру.
Они попросили его проводить их до трактира и распить с ними прощальную
чашу, но он со смехом отказался, промолвив:
Здесь кончаются края, мне навеки верные,
Распрощаемся, друзья, здесь на веки вечные!
Он повернул пони, вскинул шляпу - и навсегда исчез за насыпью.
- Очень это обидно, что мы теперь без господина Бомбадила, - сказал
Сэм. - Вот кто знал, куда и чего. Сколько ни пройдем, а такого не
встретим... ну правда чудной господин! А насчет "Пони", что он говорил, так
хорошо, кабы это было вроде "Зеленого дракона". Кто там живет-то, в
Пригорье?
- Есть и хоббиты, - сказал Мерри, - есть и Громадины. А в общем-то,
вроде как дома. Брендизайки ездили туда, говорят - ничего.
- Может, и ничего, - заметил Фродо, - но Хоббитания кончилась. И вы уж,
пожалуйста, не будьте "вроде как дома". А заодно помните, что я теперь вовсе
не Торбинс. Спросят - так Накручинс.
Они ехали в сумраке; темнота густела позади и спереди, но скоро вдали
замерцали огни. Крутой косогор заслонял мутное небо, а внизу раскинулось
большое селение. Туда они и поспешили, в надежде на жаркий огонь, стены с
крышей и дверь - отгородиться от ночи.
"Гарцующий пони"
Пригорье было главным селением здешних мест; еще три ютились
неподалеку: за горой - Подстенок, в глубокой теснине к востоку - Гребешок и
Арчет у опушки Четбора - словом, жилой островок среди пустынного края. На
две-три мили от подошвы горы простирались пашни и отступал лес.
Жили здесь темно-русые, ширококостные, приземистые люди веселого и
|
|
независимого нрава; никаких властей они не признавали, зато с хоббитами,
гномами и эльфами ладили не в пример лучше, чем тогдашние (да и теперешние)
Громадины. Согласно их собственным преданьям, явились они сюда раньше всех
прочих: они, мол, прямые потомки первых западных поселенцев незапамятных
времен. Уйму народу сгубили древнейшие усобицы, однако же, когда цари и
князья возвратились из-за Великого Моря, пригоряне жили себе да поживали,
где и прежде, и живут-поживают там до сих пор, а былые цари и князья
давным-давно уж стали небывальщиной.
Во времена нашей повести иных людей и не водилось на дальнем Западе, во
всяком случае на добрую сотню лиг вокруг Хоббитании. Только в глухомани за
Пригорьем скитались какие-то странные бродяги: пригоряне прозвали и
Следопытами, а откуда они взялись, было неизвестно. Они были не по-здешнему
рослые и смуглые, видели будто бы чуть не сквозь стену, слышали, как трава
растет, и понимали звериный и птичий язык. Бродяжили они где-то на юге,
ходили и на восток - до самых Мглистых гор; правда, становилось их все
меньше, и появлялись они все реже. А когда появлялись - приносили новости из
дальних земель, рассказывали чудные стародавние сказанья, и слушать-то их
слушали охотно, однако недолюбливали.
Местные хоббиты, довольно многочисленные, опять-таки обитали здесь
якобы с наидревнейших времен, задолго до того, как их сородичи перешли
Брендидуим и заселили Хоббитанию. Хоббиты облюбовали Подстенок, но строились
и в Пригорье, особенно выше по склону, над людскими жилищами. Громадины и
Коротышки (так они называли друг друга) жили по-соседски; со своими делами
те и другие управлялись на свой лад, но считали, что они два сапога пара.
Больше нигде в нашем мире такого необычного (и образцового) благоустройства
не было.
Ни здешние Громадины, ни Коротышки были не охотники до путешествий: им
и своих новостей хватало - как-никак четыре селения. Иной раз пригорянские
хоббиты добирались до Забрендии, а то и до Восточного удела; да и до них
было не далеко добираться: день езды до Брендидуимского моста, - но гостей
из Хоббитании тоже наезжало маловато. Редкий Брендизайк или особо шустрый
Крол гостил в трактире денек-другой; однако теперь и такого почти не
случалось. Пригорян и всех прочих заграничных хоббитов в Хоббитании называли
чужеродцами и чурались их: они, мол, тупые и неотесанные. Таких чужеродцев
развелось в ту пору на Западе куда больше, чем думали в Хоббитании. Иные из
них и правда были сущие бродяги: рыли норы где ни попадя и чуть что -
снимались с места. Но как раз в Пригорье-то жили хоббиты основательные и
зажиточные, ничуть не плоше своей дальней родни в Хоббитании. И не совсем
еще забылись те времена, когда дорога между Пригорьем и Хоббитанией была
торной. Многие Брендизайки, как не считай, были родом из Пригорья.
Каменных людских домов было в Пригорье до сотни: мостились они большей
частью на косогоре над Трактом, окнами на запад. С этой стороны гору огибал
уходящим за склоны полукружием глубокий ров, а за ним тянулась надежная
ограда. Тракт пересекал ров по гати и утыкался в добротные ворота. От южной
окраины селения Тракт продолжался - за воротами такими же добротными. Под
вечер те и другие накрепко запирались, и привратницкие будки стояли за ними.
Внутри селения дорога сворачивала направо, к подножию горы, и подводила
к большому трактиру. Он был построен очень давно, когда эта дорога не
пустовала. Ведь Пригорье строилось на древнем перекрестке, и старая-старая
дорога пересекала Великий Тракт к западу от селения, и в былые дни не только
люди, но и разный прочий народ хаживал тамошними путями. "Такого и в
Пригорье не услышишь", - говорили в Восточном уделе, и говорили по старой
памяти, с той поры, когда в трактире обменивались новостями с юга, севера и
востока, а хоббитанским хоббитам доводилось их выслушивать. Но северный край
давно опустел, и северный путь зарос травой: пригоряне называли его Неторным
Путем.
А трактир как стоял, так и стоит, и трактирщик по-прежнему важная
персона. Там у него собираются лентяи, болтуны, завзятые сплетники всякого
роста из всех четырех селений, находят приют Следопыты и прочие бродяги,
останавливаются путники, почти что все гномы - а кому еще ездить по Великому
Тракту, туда и сюда.
Совсем стемнело, когда Фродо и его спутники, уже при звездах, миновали
Неторное Перепутье и наткнулись за запертые Западные Ворота. Впрочем, за
воротами была сторожка, а в сторожке сидел человек. Он изумленно вскочил и с
фонарем в руках поспешил им навстречу.
- Кто такие, откуда едете? - неприветливо спросил он.
- Хотим остановится у вас в трактире, - ответил Фродо. - Едем на
восток, а пока что приехали сюда.
- Хоббиты! Целых четыре хоббита! Судя по выговору, из самой Хоббитании,
вот оно как! - пробормотал привратник.
Потом он не спеша растворил ворота и пропустил путников.
- Редко прибывают к нам ночью гости из Хоббитании! - продолжал он
вслух, когда они задержались у ворот. - А чего это вам понадобилось,
простите, ехать на восток, еще дальше Пригорья? И как вас величать
прикажете, не сочтите за любопытство?
- Мало ли как нас величают и мало ли что нам понадобилось, - отрезал
Фродо, - здесь не место об этом разговаривать. - Ему не понравился чересчур
любознательный привратник.
- Да ведь с меня же спросят, кого я пропустил по ночному времени, -
стал оправдываться тот.
- Мы - хоббиты из Забрендии, дела у нас у всех разные, вот добрались до
вас, - сказал Мерри. - Я, например, Брендизайк. Чего еще-то? А нам говорили,
что пригоряне всегда рады гостям.
- Да рады, еще бы не рады! - заверил их привратник. - Я-то ничего
такого, а вы вот погодите, вас еще доймут расспросами! Уж подумаешь, старый
Горри полюбопытствовал... К нам нынче кто только не забредает. В "Пони"
придете, так сами удивитесь.
Привратник пожелал им доброй ночи, они кивнули и проехали; однако Фродо
заметил, что он поднял фонарь и смотрит им вслед. Ворота лязгнули: хоть это
хорошо - запираются. Почему это привратнику так интересно про хоббитов их
Хоббитании? Может, Гэндальф про них спрашивал? Очень просто: они Лесом да
Могильниками, а он уже здесь... Все равно, как-то подозрительно глядел
привратник и неприятно разговаривал.
А привратник посмотрел-посмотрел вслед хоббитам и пошел в свою
сторожку. Но едва он повернулся спиной к воротам, их перемахнул какой-то
человек - и тут же растворился в уличной темноте.
Хоббиты ехали по улице и с удивлением оглядывали непривычно большие
дома. Когда Сэм увидел трехэтажный многооконный трактир, у него даже сердце
упало. Великаны выше деревьев и прочие чудища - ладно, это когда-нибудь
потом; а тут кругом громадины-люди и огромные людские дома - честное слово,
хватит, на сегодня уж натерпелись. Может, вообще черные оседланные кони
стоят во дворе трактира, а Черные Всадники глядят на подъезжающих их окон?
- Неужели же, сударь, здесь и остановимся? - спросил он у Фродо. -
Лучше поспрошаем каких ни на есть хоббитов - все привычнее!
- А чем тебе плох трактир? - отозвался Фродо. - И Том Бомбадил нам
сказал: сюда. Погоди, внутри небось поуютнее.
Трактир, если приглядеться, и снаружи обещал уют. Он стоял у самого
Тракта, два крыла его упирались в склон холма, так что окна второго этажа
были сзади вровень с землей. Широкие ворота вели во двор; вход в дом был
слева, над шестью широкими ступеньками. Дверь украшала гордая вывеска:
ГАРЦУЮЩИЙ ПОНИ, СОДЕРЖИТ ЛАВР НАРКИСС
Многие окна первого этажа чуть светились из-за плотных штор.
Они оставили во дворе нерасседланных пони и поднялись по ступенькам.
Фродо вошел первым и чуть не натолкнулся на лысого, краснолицего толстяка в
белом переднике. Он мчался наперерез, из одной двери в другую, с подносом,
заставленным пенистыми пивными кружками.
- Можно у вас... - начал Фродо.
- Мигом, я мигом! - крикнул тот через плечо и канул в табачный дым и
гул голосов.
В самом деле, не успел Фродо опомниться, как он уже снова стоял перед
ним.
- Добрый вечер, маленький мой господин! - сказал он. - Что угодно?
- Четыре постели и стойла для пятерых пони. А вы - господин Наркисс?
- Вот именно! - обрадовался толстяк. - А зовут Лавр. Лавр Наркисс к
вашим услугам! Из Хоббитании? - спросил он и вдруг шепнул себя ладонью по
лбу, словно что-то припомнив. - Хоббиты! - воскликнул он. - Ах да, ведь
хоббиты! Имечко позвольте?
- Господин Крол, господин Брендизайк, - представил спутников Фродо. - А
это Сэм Скромби. Лично я - Накручинс.
- Ну что ты будешь делать! - вскрикнул Лавр Наркисс, щелкнув пальцами.
- Забыл - и все тут! Ничего, вспомню, успеется. Я тут прямо с ног сбился: а
про вас, значит, так. Дорогие гости из Хоббитании к нам редко жалуют -
устроим, как не устроить. Правда, сегодня все забито, местечка свободного
нет, яблоку негде упасть. У ворот невпроворот, как говорят у нас в Пригорье.
Эй, Ноб! - заорал он. - Ах ты, телепень шерстолапый! Ноб!
- Иду, хозяин! Здесь я! - Шустрый круглолицый хоббит выскочил из
какой-то двери; завидев сородичей, он так и разинул рот.
- А где Боб? - крикнул трактирщик. - Ах, не знаешь! Так найди! Ноги в
руки! Не мне за вами следить, у меня глаз на затылке нет! Скажи Бобу: во
дворе пять штук пони, пусть устраивает как знает!
Ноб ухмыльнулся, подмигнул и убежал.
- Да, так, значит, о чем я? - спохватился хозяин и хлопнул себя по лбу.
- Как говорится, память дырявая, а заштопать некогда. И вечерочек еще тоже
выдался: ни вздохнуть, ни охнуть. Голова кругом идет. Тут прошлой ночью
странная компания с юга подвалила. Неторным Путем. Потом гномы - с востока,
ясное дело, на запад. А теперь вы. Кабы вы не хоббиты, так и делать бы
нечего: нет мест, хоть режьте, а нет! Ну а раз уж вы хоббиты, то я вам прямо
скажу: есть для вас места! Еще когда трактир строили, нарочно отвели в
северном флигеле комнатку-другую - вдруг хоббиты приедут! Там, конечно,
пониже, чем тут; все как вы любите: окна круглые, потолки низкие. Ужин вам -
это само собой, еще бы, это сейчас. Пойдемте!
Он провел их покатым коридором и распахнул дверь.
- Ай да комнатушка! - сказал он. - Как, подойдет? Ну, я побежал,
простите, слова сказать некогда. Две руки, две ноги - тут бы и шести не
хватило, звоните, Ноб все сделает, все принесет. А не услышит, телепень
этакий, звоните, топайте и кричите!
Наконец он в самом деле убежал и дал им передохнуть. Хлопот у него,
видно, и правда было поверх головы, но болтать он научился на ходу. Они
осмотрелись: небольшая комнатка выглядела очень уютно. В камине пылал яркий
огонь, перед камином стояли низкие кресла. Круглый стол был накрыт свежей
скатертью, на столе - колокольчик. Звонить, однако, не пришлось, Ноб явился
сам: в одной руке подсвечник, в другой - поднос, уставленный тарелками.
Ужин был подан в мгновение ока: горячий бульон, заливное мясо,
ежевичный джем, свежевыпеченный хлеб, вдоволь масла и полголовы сыру.
Словом, не хуже, чем в Хоббитании, даже Сэм перестал недоверчиво поглядывать
по сторонам; он, впрочем, перестал, еще когда принесли свежайшее пиво.
Подоспел хозяин, погулял вокруг стола - и с извинениями откланялся.
- Вот поужинаете, захочется вам общества, - сказал он в дверях, - а
может, и не захочется, может, сразу в постель, доброй ночи, спокойного сна,
- но если захочется, приходите в залу, все вам будут очень рады: как же,
гости из Хоббитании, да еще наверняка с новостями! Может, порасскажете,
может, споете - все хорошо! Словом, захотите - придете, не захотите - как
хотите. Будет какая надобность, звоните в колокольчик!
За час с небольшим хоббиты наелись, напились и приободрились. Фродо с
Пином, а заодно уж и Сэм решили пойти народ поглядеть и себя показать. Мерри
сказал, что он им не компания - залы, дескать, в трактирах везде одинаковые:
дым, шум и гам.
- Посижу лучше спокойно у огонька, потом, может, пойду прогуляться.
Только вы там языки-то не распускайте, помните, что мы - тайные беглецы, а
Хоббитания - рядом, нас любая собака учует, если обнюхает!
- Ладно, ладно! - сказал Пин. - Ты сам-то не потеряйся - и учти, что
снаружи хорошо, а внутри - лучше!
В зале собрался самый разный и самый пестрый народ. Фродо разглядел их,
когда глаза его привыкли к тамошнему свету, чтоб не сказать полутьме.
Красноватые отблески сеял огромный камин, а три многосвечных светильника
тонули в табачном дыму. Лавр Наркисс, стоя у огня, разговаривал одновременно
с двумя гномами и тремя людьми странного вида. На скамьях сидели вперемежку
пригоряне, местные хоббиты, гномы и еще всякие, в дыму не разобрать. При
виде хоббитанских хоббитов пригоряне захлопали в ладоши и радостно
загомонили. Чужаки, особенно те, с Неторного Пути, оглядели их с головы до
ног. Хозяину не терпелось представить пригорянам новоприбывших гостей, а тех
- этим: так не терпелось, что хоббитов просто огорошил перечень имен. У
пригорян фамилии все больше растительные: Тростняк, Верескор, Чертополокс,
Осинник и тому подобное. Здешние хоббиты не отставали: самое частое имя у
них было Стародуб. Норкинсы, Запескунсы, Прорытвинсы, Длинноноги - наверняка
не без родни в Хоббитании. Оказались и настоящие Накручинсы: они живо
смекнули, что Фродо не иначе как их новоявленный дядюшка!
Дружелюбие здешних хоббитов мешалось с любопытством, и вскоре Фродо
понял, что без объяснений не обойдешься. Он сказал, что интересуется
историей и географией (все закивали, хотя слова были диковинные), что
собирается писать книгу (изумленное молчание было ему ответом), что он и его
друзья собирают сведения о хоббитах, живущих за пределами Хоббитании,
особенно о восточных хоббитах.
Все наперебой загалдели; если бы Фродо в самом деле собирался писать
книгу и если бы у него была сотня ушей, он бы за несколько минут набрал
материалу на десяток глав. Мало того, ему посоветовали обратиться к таким-то
и таким-то, начиная "хоть бы с того же Наркисса". Потом стало ясно, что сию
минуту Фродо ничего писать не будет; тогда хоббиты снова принялись
выспрашивать о хоббитанских делах. Фродо, как всегда, цедил слова в час по
чайной ложке и скоро оказался в одиночестве - сидел в уголочке, смотрел да
слушал.
Люди и гномы обсуждали события на востоке и обменивались новостями - в
общем-то, всем известными. Там, откуда пришли люди с Неторного, земля горела
у них под ногами, и они искали новых мест. Пригоряне сочувствовали, но,
видно, надеялись, что их эти поиски обойдут стороной. Один из пришельцев,
косоглазый и уродливый, предсказал в ближайшем будущем нашествие с
юго-востока.
- И место им лучше пусть приготовят заранее, а то они его сами найдут.
Жить-то надо, и не только иным прочим!
Сказано это было нарочито громко, и местные обменялись тревожными
взглядами.
Хоббиты разговаривали в стороне; людские заботы их не слишком
тревожили. Норы или даже домики хоббитов Большому Народу ни к чему. Все
сгрудились вокруг Сэма и Пина, а те разливались соловьем, особенно Пин - за
каждой его фразой следовал взрыв хохота. Последняя, самая смешная новость
была про то, как в Землеройске рухнула крыша Ратушной Норы, и не кто-нибудь,
а сам голова Вил Тополап еле успел выскочить, с головы до ног обсыпанный
известкой, что твой пончик сахарной пудрой. Смех смехом, а некоторые вопросы
Фродо очень не понравились. Один из здешних хоббитов, например, так-таки
полюбопытствовал, где это там живут Накручинсы и с кем они в родне.
Вдруг Фродо заметил, что даже по здешним местам странный, суровый
человек с обветренным лицом, сидя в полумраке у стены за кружкой пива,
внимательно прислушивается к беззаботной болтовне хоббитов. Он курил длинную
трубку, устало вытянув под столиком ноги в охотничьих сапогах, видавших виды
и обляпанных грязью. Старый пятнистый темно-зеленый плащ он не снял и,
несмотря на духоту, даже не откинул капюшон. Из-под капюшона глаза его
жестко поблескивали, и видно было, что глядит он на хоббитов.
- Это кто? - спросил Фродо, улучив случай перешепнуться с хозяином. -
Представлен, кажется, не был?
- Этот-то? - шепотом же отвечал хозяин, скосив глаз и не поворачивая
головы. - Да как вам сказать. Непонятный народ, шляются туда-сюда... мы их
для смеху Следопытами прозвали. Он и слово-то редко обронит, но вообще ему
есть о чем порассказать. Пропадет на месяц, если не на год - а потом на
тебе, тут как тут, сидит пиво пьет. Прошлой весной он частенько здесь бывал,
потом пропал - и вот опять объявился. Не знаю, как его на самом деле зовут,
а у нас-то называют Бродяжником. Странно, однако же, что вы про него
спросили. - Но тут Лавра позвали - где-то кончилось пиво, - и последние его
слова остались без объяснений.
Фродо заметил, что Бродяжник смотрит прямо на него, будто догадался,
что о нем была речь. Потом он кивнул и сделал знак рукой, приглашая Фродо к
себе. Фродо подошел, и Бродяжник откинул капюшон: густые черные волосы его
уже пробила седина, на длинном скуластом лице сурово светились серые глаза.
- Меня зовут Бродяжником, - негромко сказал он. - А вы, кажется,
господин Накручинс, если Лавр не перепутал?
- Он не перепутал, - сухо ответил Фродо. Что-то чересчур пристально его
разглядывали.
- Разумеется, нет. Так вот, сударь мой Накручинс, - сказал Бродяжник, -
я бы на вашем месте слегка урезонил своих молодых друзей. Погреться, выпить,
закусить, поболтать - это все, конечно, прекрасно, но здесь вам не
Хоббитания: мало ли кто услышит их болтовню. Не мое дело, разумеется, -
прибавил он, улыбнувшись углом рта и не спуская глаз с Фродо, - но в
Пригорье, знаете, нынче бывает самый разный народ!
Фродо выдержал пристальный взгляд и промолчал; а взгляд обратился на
Пина, который под общий смех рассказывал об Угощении. Еще немного - и
расскажет, как Бильбо исчез: про сказочного Торбинса ведь всем интересно, а
некоторым - особенно!
Фродо рассердился. Вздор, конечно: здешние хоббиты ничего не поймут,
посмеются и забудут - мало ли чего, мол, творится у них там за Рекой, - но
есть и такие, кто выслушает в оба уха (тот же Лавр Наркисс!), кому и про
Бильбо кое-что известно.
Он закусил губу, думая, что бы сделать. Пин услаждал слушателей и,
видно, совсем забылся. Как бы он не упомянул Кольцо - ему недолго, а уж
тогда...
- Быстро - прервать! - шепнул ему на ухо Бродяжник.
Фродо вспрыгнул на стол и начал громкую речь. От Пина отвернулись:
хоббиты решили, что господин Накручинс наконец хлебнул пива и стал
пословоохотливее.
Фродо почувствовал себя полным болваном и принялся, как это было у него
в обычае, когда доходило до речей, копаться в кармане. Он нащупал цепочку,
Кольцо - и ему вдруг до ужаса захотелось исчезнуть... правда, захотел он
будто не сам, а по чьей-то подсказке. Он удержался от искушения и сжал
Кольцо в горсти - словно затем, чтобы оно не ускользнуло и не наделало
безобразий. Во всяком случае, оно ему вроде бы ничего не подсказало:
попробовало, да не вышло. Для начала он произнес "приятственное слово", как
сказали бы в Хоббитании:
- Все мы очень тронуты вашим теплым приемом, и смею надеяться, что мое
краткое пребывание здесь обновит былые узы дружбы между Хоббитанией и
Пригорьем, - потом замялся и закашлялся.
Теперь на него глядели все в зале.
- Песню! - крикнул кто-то из хоббитов.
- Песню! Песню! - подхватили другие. - Что-нибудь новенькое или из
старенького, чего никто не слышал!
Фродо на миг растерялся. Потом припомнил смешную песню, которую очень
любил Бильбо (и очень гордился ею - должно быть, потому, что сам ее
сочинил). Вот она - целиком, а то нынче из нее помнят только отдельные
строки:
Под горой стоит трактир.
Но не в этом диво.
Дивно то, что как-то встарь
Соскочил с луны лунарь,
Чтобы выпить пива.
Вот зашел в трактир лунарь,
Но не в этом дело.
Там был пес, и этот пес
Хохотал над ним до слез -
Видимо, за дело.
Вот лунарь спросил пивка,
Но не это странно.
Там был кот, и этот кот
На дуде играл гавот
Весело и рьяно.
А корова у дверей,
Подбочась вальяжно,
Под дуду пустилась в пляс
И плясала целый час,
Но не это важно.
И неважно, что ножи,
Ложки и тарелки
Стали весело скакать,
В огоньках свечей сверкать
Да играть в горелки.
А корова поднялась,
Гордо и отважно,
Да как встанет на дыбы,
Как пойдет бодать дубы! -
Это все не страшно.
Вот испил пивка лунарь,
Но беда не в этом.
Худо то, что он под стул
Закатился и уснул
И не встал с рассветом.
Начал кот опять дудеть,
Но не в этом штука.
Он дудел что было сил,
Тут и мертвый бы вскочил.
А лунарь - ни звука.
Спит лунарь - и ни гугу,
Как в своей постели.
Ну, подняли старину,
Зашвырнули на луну -
В самый раз успели.
Дунул кот в свою дуду
Гулко и беспечно -
Лопнула его дуда,
А была ведь хоть куда!
Но ничто не вечно.
Тут корова вдруг взвилась
В небо, будто птица.
Долетела до луны,
Поглядела с вышины -
Ох, не воротиться!
На луне она живет,
Но не в том потеха.
На заре веселый пес
Зубы скалить стал всерьез -
Озверел от смеха.
Убралась луна с небес,
Быстро и устало:
Дождалась богатыря,
Выпивоху-лунаря, -
Тут и солнце встало.
Огляделось - день как день,
Небо - голубое,
Но в трактире не встает,
А ложится спать народ -
Это что ж такое?!
Хлопали громко и долго. У Фродо был неплохой голос, да и песня
понравилась. Потребовали еще пива и захотели послушать песню заново.
Поднялся крик: "Еще разок! Просим!" Фродо пришлось выпить кружку-другую и
спеть песню сначала. Ему подпевали: мотив был знакомый, слова подхватывали