Святитель Иннокентий Московский (Вениаминов)
Указание пути в Цаpcтво Небесное
Жизнеописание Иннокентия митрополита Московского апостола Аляски
Родиной святителя Иннокентия была Иркутская губерния, село Ангинское. Вот что значится в метрической книге церкви села Ангинского: “26 августа 1797 года у пономаря церкви св. Илии пророка, Евсевия Попова, родился сын Иоанн”. На пятом году от роду Иван Попов стал учиться грамоте у своего отца, который был в это время уже болен и через два года умер, оставив жену и четверых детей в крайней бедности. К счастью, дядя сирот, дьякон той же церкви, Дмитрий Попов, чтобы хотя немного помочь осиротевшей семье, взял маленького Ивана к себе и продолжал учить его. Мальчик понимал ученье так быстро, что уже на восьмом году читал в церкви апостол и своим толковым чтением доставлял утешение прихожанам. Мать, видя успехи сына, хотела для поддержки семьи определить его пономарем на отцовское место, но это не состоялось. Девяти лет Иван Попов был привезен в Иркутск и определен в тамошнюю духовную семинарию.
В семинарии Иван оставлял далеко за собой в науках всех своих товарищей. Высокий ростом, стройный, здоровый, он резко выделялся из их Среды. В то время, когда Иван Попов поступил в семинарию, дядя его, у которого он жил ранее, овдовел и, приняв монашество с именем Давида, был перемещен в Иркутск и поселился в архиерейском доме уже в сане иеромонаха. И здесь он по-прежнему не оставлял своего племянника, который часто ходил к нему. Отец Давид любил заниматься механикой; племянник, приходя к нему, часто заставал его за этим занятием, присматривался, помогал и наконец сам пристрастился к механике.
|
|
В семинарии в свободное от учения время Иван всегда находил для себя дело: уйдет куда-нибудь подальше от товарищей и займется чтением или же мастерит какое-нибудь изделие. Так в одной из комнат семинарии он устроил водяные часы. Станок и колеса сделаны были простым ножом и шилом, циферблат из писчей бумаги, стрелки из лучинок. Вода, налитая в берестяной бурак, капала на подвешенную ко дну бурака жестяную дощечку, что походило на стук маятника; через каждый час ударял колокольчик.
В 1814 году новый начальник семинарии, ректор, по некоторым причинам, вздумал переменить фамилии ученикам. При раздаче новых фамилий руководствовались тогда каким-либо заметным признаком ученика; так, если он был красив собой, ему давали фамилию Благовидова; обладающий тихим нравом получал прозвище Тихомирова, Миротворцева и т. д. Иван же Попов получил прозвание Вениаминова в честь умершего в том же году уважаемого всеми епископа Иркутского Вениамина. В 1817 году Иван Вениаминов вступил в брак и был посвящен в дьякона к Благовещенской Иркутской церкви.
По окончании курса семинарии Иван Вениаминов был определен учителем в приходское училище и через год был посвящен в священника той же Благовещенской церкви. В продолжение своего кратковременного священнического служения (всего два года с небольшим) он успел заслужить любовь и уважение своих прихожан.
В 1823 году Св. Синод указал Иркутскому архиерею послать священника на остров Уналашку для просвещения светом Христовой веры тамошних инородцев. Уналашка и соседние с ней острова лежат весьма далеко за Сибирью, между Камчаткой и Америкой. Преосвященный объявил Иркутскому духовенству: не пожелает ли кто-либо принять предложение Святейшего Синода. Желающих не нашлось: никто не хотел отправляться в такую далекую страну. Епископ был в затруднении: исполнить предписание Синода надо, а между тем охотников не находилось, насильно же послать нельзя. В это время к преосвященному явился Благовещенский священник отец Иоанн Вениаминов и изъявил желание отправиться на Уналашку. Владыка был немало удивлен этим, ему жаль было отпустить от себя примерного священника.
|
|
Нужно заметить, что когда было послано Иркутскому духовенству предложение преосвященного, отец Вениаминов и не думал принять его так же, как и другие. Об Уналашке он слышал от одного выходца из тех мест, некоего Ивана Крюкова, который был в то время в Иркутске и познакомился с отцом Иоанном. Этот Крюков много рассказывал ему о тамошнем житье-бытье и даже убеждал его принять предложение преосвященного. Но убеждения не действовали. Насчет того, каким образом явилось у отца Иоанна отправиться в такую далекую страну, он сам писал много лет спустя. “Когда этот выходец, Иван Крюков, уже простившийся со мною совсем и на прощание все еще убеждавший меня ехать на Уналашку — в тот же самый день, при прощании своем с преосвященным (у которого и мне случилось быть в то время) стал рассказывать об усердии алеутов к молитве и слушанию слова Божия — то (да будет благословенно имя Господне) я вдруг и, можно сказать, весь загорелся желанием ехать к таким людям. Живо помню и теперь, как я мучился нетерпением, ожидая минуты объявить мое желание преосвященному, и он точно удивился этому, но сказал только: посмотрим”.
|
|
После долгого колебания преосвященный наконец согласился. Семейство отца Иоанна и не подозревало о такой быстрой перемене его решения. Отец Иоанн, прийдя домой ничего не говорил о своем намерении. Но, разумеется, такой быстрый поворот его судьбы не мог не отразиться на его душевном состоянии, и это сделалось заметным для окружающих. Во время семейной беседы к нему подошел его сын, которому был год с небольшим. Отец Иоанн взял его на руки. “Дитя мое, — сказал он, — где-то твои ноги скоро ходить будут”. Тут только догадалась его семья о случившемся, бросилась к нему со слезами и воплями, умоляя отменить свое решение. Но он остался непреклонен. Стали собираться в дальний неведомый путь.
Седьмого мая 1823 года отец Иоанн выехал из Иркутска со всем своим семейством, которое состояло тогда из старушки-матери, жены, годовалого сына и брата.
Отправился он прежде всего на свою родину, в село Ангинское, а оттуда, отслужив молебен, поехал на павозке (судно вроде нашей баржи) по реке Лене до Якутска.
Лена, самая большая река в Сибири, впадает в Ледовитый океан.
Из Якутска отец Иоанн должен был ехать на город Охотск, лежащий на востоке Сибири, у Охотского моря. Расстояние это — тысяча верст, и весь этот путь отец Иоанн со всей своей семьей проехал верхом на лошадях. Дорога трудная — то приходилось ему ехать узкими тропинками через густые леса, то пробираться болотом, то взбираться на длинный косогор или на крутую каменистую гору и двигаться по ее скользкой, покрытой снегом вершине… Но с помощью Божией все эти трудности терпеливо преодолел отец Иоанн Вениаминов; путешественники услышали наконец глухой рев морских волн, бившихся о высокие морские скалы. Мало-помалу им стали показываться мачты судов, стоявших на реке Охоте, а потом уже и самый город Охотск. Из Охотска до острова Уналашки отец Вениаминов ехал на судне. 29 июля 1824 года он благополучно прибыл на место своего назначения.
Остров Уналашка принадлежит к числу островов, называемых Алеутскими. Эти острова лежат на Великом океане, между Камчаткой и Северной Америкой. Из Алеутских островов Уналашка по величине своей занимает чуть ли не первое место; в длину он тянется на 150 верст, в ширину более чем на 50.
Климат на Уналашке и вообще на всех Алеутских островах сырой и переменчивый. Пасмурная погода с туманами и ветрами стоит здесь большую часть года, ясных же безоблачных дней бывает очень немного, не более 50-ти во весь год. Летом здесь не особенно жарко, а зимой морозы бывают такие, что птица на лету мерзнет.
Кроме Алеутских к приходу отца Иоанна Вениаминова принадлежали некоторые другие острова, лежащие поблизости; так, например, Лисьи, получившие свои названия от того, что там водится много лисиц, острова Прибылова и другие.
Коренные жители всех этих островов, алеуты, занимаются охотой на пушных зверей и рыбной ловлей. Жили тогда деревнями в землянках тесных и грязных, которые назывались юртами и скорее похожи были на медвежью берлогу, чем на человеческое жилище. С виду алеуты некрасивы и неуклюжи, роста среднего. По нраву своему они добры и мягкосердечны. Так, во время голода, который случался у них нередко, особенно по зимам, если кто-либо из них успел раздобыть пищу, то он непременно поделится ею со всеми. Они оказывают большое почтение и любовь к родителям и старшим. Они очень выносливы и терпеливы. Кажется, невозможно придумать такой трудности, которой бы не перенес алеут, или такой горести, которая бы его сломила. В случае голода для него ничего не стоит три-четыре дня пробыть на одной только воде. В болезненном состоянии не услышите от него ни стона, ни крика при самой жестокой боли.
Алеуты до приезда отца Иоанна находились почти в диком состоянии и по вере были наполовину идолопоклонниками. По прибытии своем на Уналашку отец Иоанн нашел там только одну ветхую деревянную часовню. Первым его делом было построение нового храма. Будучи сам хорошим плотником и столяром он стал учить этим ремеслам и туземцев и, когда достаточно преуспел в этом, приступил к постройке церкви. При этом сам лично принимал живое участие в деле: так, престол, иконостас и позолоту его он сделал собственными руками. Церковь была освящена в честь Вознесения Господня. В то же время отец Иоанн Вениаминов принялся за великое, многотрудное дело — изучение инородческих языков. Он пожелал перевести для туземцев Евангелие и Литургию и, как мы увидим впоследствии, совершил этот подвиг. Мы говорим “подвиг“, потому что ему предстояло изобрести азбуку, которой не существовало. Изучая язык алеутов, отец Иоанн старался разузнать их обычаи, предания, чтобы быть более понятным им при преподавании слова Божия. Весьма часто можно было видеть отца Вениаминова беседующим с просвещенными еще до него, а равно и некрещеными инородцами о вере православной.
Он говорил им поучения, приспособленные к их понятиям, объяснял значение праздников, исповеди и св. причащения, твердил о посещении храма Божия.
Свидетели вспоминают его слово в неделю Сыропустную и в день святителя Иннокентия, Иркутского просветителя, сказанное 9 февраля 1828 года при многочисленном стечении народа и с таким чувством и смирением, что все слушатели были тронуты до слез. Сначала он объяснил значение поста и указал на разницу между нынешними и первыми христианами. “Прежние христиане, — говорил отец Иоанн Вениаминов, — с радостью и веселием ожидали и встречали святой пост, так как они знали силу и пользу поста и понимали, для чего он установлен, и знали не умом и не по слуху только, но самим опытом. Нынешние же многие христиане с прискорбием видят наступающий пост, потому что они не видят и не знают и хотят знать и видеть силы и пользы поста”. Затем проповедник предложил вопрос: “Для чего установлен пост, и как мы должны исполнять обязанности, им на нас возлагаемые?” И, ответив на этот вопрос, заключил свое слово так: “Наша Греко-Российская Церковь имеет обыкновение сегодня прощаться друг с другом, так как настает время великого поста, в которое должно просить прощения у Отца Небесного. Во исполнение сего святого обыкновения я, недостойный пастырь ваш, прошу у вас прощения, братия мои, во всем, чем согрешил пред вами, или словом, или делом, или житием; благодатию Своею Бог да простит и помилует всех нас.
Советую и вам, братия, исполнить теперь и всегда исполнять сие обыкновение. Надо прощать и просить прощения истинно и право, а не наружно и ложно. А паче св. Церковь, Мать ваша, советует и просит нас — и должность христианства повелевает нам — соблюдать сей святой пост, очищать совесть нашу от мертвых дел истинным покаянием. И тако, чистою душою и чистым сердцем, встретим светлый праздник Воскресения”.
Но не одними только беседами вблизи своего дома приходилось отцу Иоанну служить своей пастве. Приход его был обширный, на несколько тысяч верст; приходилось путешествовать с острова на остров, из одной деревни в другую. Этим поездкам отец Вениаминов посвящал значительную часть года. Терпеливость и бесстрашие его в этих путешествиях действительно достойны удивления. Он подвергал себя опасности и разным лишениям, переплывая от острова к острову по волнам океанским на маленьком челноке (байдарке) до того узком, что ноги можно держать только протянутыми и прижатыми плотно одна к другой, как бы они были спеленаты. Приходилось отцу Иоанну терпеть и голод и холод, быть под проливным дождем и, промокнув до костей, останавливаться на отдых в грязной и холодной алеутской юрте. Приехав в какую-нибудь алеутскую деревню, отец Иоанн, если было возможно, отправлял Богослужение или же просто собирал жителей, учил их слову Божию, убеждая принять крещение. Но до тех пор не совершал над ними таинства крещения, пока они не вызывались на это.
Изучив алеутсткий язык, отец Иоанн изобрел для него азбуку и мало-помалу стал переводить на него священные книги. Так он перевел на алеутсткий язык катехизис и Евангелие от Матфея. Чтобы научить алеутов грамоте, он устроил на острове Уналашке училище для мальчиков и сам учил их.
Отец Вениаминов любил алеутов за их простосердечие и усердие к слышанию Слова Божия; и алеуты, в свою очередь, также любили своего пастыря и искренно были ему преданы за его добродушие и ласковое обращение с ними. “Из всех добрых качеств алеутов, — рассказывал сам отец Иоанн, — ничто столько не радовало и не услаждало моего сердца, как их усердие или, правильнее сказать, жажда к слышанию Слова Божия, так что скорее мог бы утомиться самый неутомимы проповедник, чем ослабло бы их внимание к слышанию Слова Божия. Поясним это примером: по приезде моем в какое-либо селение все и каждый, оставляя свои дела и занятия, по первому моему призыву тотчас собирались слушать мои поучения и с удивительным вниманием слушали их, не развлекаясь, не сводя глаз с меня. Самые нежные матери в это время делались как бы бесчувственные к плачу детей своих, которых и не приводили с собою, если дети не в состоянии были понимать. И признаюсь откровенно, что при таковых беседах я на деле узнал утешения христианской веры, эти сладостные и невыразимые прикосновения благодати, и потому я обязан алеутам благодарностию более, чем они мне за мои труды, и никогда не забуду их”.
На острове Уналашке отец Иоанн сначала проживал с семьей в своей землянке, а потом в деревянном скромном домике, построенном его собственными руками; его же руками была сделана вся домашняя утварь и стенные часы, одним словом, он по нужде был и плотником, и механиком, и часовщиком, а иногда мастерил сети… Вечера отец Вениаминов иногда посвящал механическим занятиям или занимался со своими детьми, к которым был очень нежен. И не только своих детей он любил, но и посторонних, так что его часто можно было встретить окруженного своими и чужими детьми и рассказывающего им из Священной истории или из Евангелия своим простым, ясным и доступным языком, а иногда и играющего с ними в мяч. Гулял он с детьми по горам и как любитель и наблюдатель природы передавал им свои познания. Кроме этих занятий отец Иоанн со своими детьми отливал собственноручно восковые свечи для своей церкви.
В таких заботах и неусыпных трудах провел на Уналашке десять лет. В течение этого времени он обратил в христианство всех жителей острова. Труды и подвиг отца Иоанна Вениаминова не могли остаться незамеченными со стороны начальства, и он был награжден наперсным крестом. Потом его перевели на остров Ситху, в Новоархангельский порт для просвещения другого народа — колошей.
Остров Ситха лежит несколько далее Алеутских островов, у самого берега Америки.
Климат здесь отличается сыростью, и большую часть года бывает туманная, пасмурная погода. Почва на острове Ситха — тундра и частью камень, покрытый тонким слоем перегноя. На западном берегу этого острова лежит порт Новоархангельск, составлявший в то время главное средоточие управления Российскими колониями в Америке. Новоархангельск окружен горами, покрытыми высоким хвойным лесом. Вообще нужно заметить, что леса острова Ситха замечательны по росту деревьев, например, длина некоторых еловых бревен доходит до 22-х сажен.
Жители острова Ситха — колоши, среди которых приходилось теперь подвизаться о. И.Вениаминову, отличаются от алеутов как по виду, так и по нраву. По виду они довольно красивы: у них большие черные глаза, правильное лицо, волосы черные, рост средний. По нраву колоши горды и самолюбивы. Приходя к русским в гости, они надевают самый лучший наряд и держат себя с большой гордостью. Они очень мстительны: если колош почему-либо не мог отомстить за обиду при жизни, то он завещает свою месть потомкам. Колоши обладают живым умом и сметливостью. Они были еще менее алеутов просвещены христианской верой. К русским, особенно прежде, относились враждебно, что сильно мешало распространению между ними христианства.
По приезде своем на остров Ситху отец Иоанн начал с того же, с чего и на острове Уналашке, то есть стал прилежно изучать язык колошей, и быт их и потом уже принялся за проповедание Слова Божия. При этом он по обычаю своему не щадил ни трудов, ни сил, ни здоровья. Так же как и на Уналашке он часто беседовал с паствой в церкви, а в свободное время, заходил к ним в жилища и там, среди их семейств, как отец среди детей своих, поучал их вере православной. И колоши полюбили своего проповедника, стали с радостью принимать его и охотно слушать его поучения.
Проживая среди колошей, о. Иоанн писал для них проповеди на их языке и переводил для них священные книги, что сильно помогло распространению православия среди них. И не без пользы остались все эти труды о. Иоанна Вениаминова: благодаря им число христиан в том краю увеличилось с изумительной быстротой.
На острове Ситха о. Иоанн пробыл пять лет. Вся его пятнадцатилетняя деятельность сперва на острове Уналашке, а потом на Ситхе отличалась тем же рвением, которое издревле прославило проповедников Евангелия. Он всегда осторожно принимался за свое дело и тем привлекал к себе грубые сердца дикарей; старался более убеждать, чем принуждать, и терпеливо выжидал добровольного желания креститься. Для детей он устраивал школы, в которых преподавал по учебникам, составленным им самим. Наконец, кроме просвещения светом Евангелия, он обучал туземцев разным мастерствам: кузнечному, плотницкому; научил их прививать оспу. При этом он сумел снискать сердечное расположение к себе: дикари полюбили его. И поистине он был их благодетелем и наставником.
Многолетняя опытность в деле распространения Слова Божия убедила нашего проповедника в том, что при большом числе окрещенных трудно поддерживать дух христианства в той стране при разбросанности туземных заселений. Нужна была для этого постоянная проповедь, что однако же было невозможно при малочисленности священников и недостатке средств. Удаление этих причин, мешавших успеху проповедничества, зависело от высшего начальства, следовательно, нужно было хлопотать. И вот отец Иоанн решился отправиться с этой целью в Петербург. Кроме того, ему нужно было лично просить о разрешении печатать его переводы священных книг на алеутский язык. Приняв такое решение отец Иоанн взял отпуск и, отправив детей и супругу на родину, в Иркутск, 8 ноября 1838 года отплыл с острова Ситха на кругосветном корабле. Плавание его продолжалось около восьми месяцев; 25 июня 1839 года о. Вениаминов прибыл в Петербург и подал свою просьбу на рассмотрение Святейшего Синода. Узнав, что дело затянется на несколько месяцев, он занялся сбором пожертвований для распространения и утверждения христианства на Алеутских островах и с этой целью отправился в Москву. В Москве он явился к преосвященному Филарету, тогдашнему митрополиту Московскому. Святитель с первого взгляда полюбил трудолюбивого проповедника. “В этом человеке есть что-то апостольское”, - говорил он об отце Иоанне. Не раз в свободное время беседовали они наедине, и святитель с удовольствием слушал дивные рассказы отца Иоанна о его жизни среди алеутов. Осенью наш путешественник возвратился в Петербург и был награжден званием протоиерея за свои долголетние апостольские подвиги.
Но в это время он получил скорбное известие о кончине своей супруги. тяжко поразило его это горе. Митрополит Филарет, утешая его, убеждал принять монашество. Это предложение заставило призадуматься отца протоиерея. Его удерживали дети, которых у него было шестеро — два сына и четыре дочери; их не на кого было ему оставить, некуда пристроить. Не приняв поэтому предложения митрополита Филарета, он отправился в Киев для поклонения киевским чудотворцам. По возвращении из этого путешествия он был вызван в Святейший Синод, и когда здесь тоже стали убеждать его принять монашество, он предал себя воле Божией и дал свое согласие. Дети его по ходатайству м. Филарета были пристроены как нельзя лучше.
29 ноября 1840 года протоиерей Иоанн Вениаминов был пострижен в монахи с именем Иннокентия и получил сан архимандрита. Между тем состоялось постановление Святейшего Синода об устроении отдельной епархии на Алеутских островах. Возник вопрос, кого назначить архиереем вновь открытой епархии. Императору Николаю Павловичу был представлен список трех избранников, в числе которых был и архимандрит Иннокентий. Государь пожелал его видеть. Обласкав новопоставленного архимандрита, император сказал ему на прощанье: “Передайте митрополиту, что я желаю, чтобы вы были назначены архиереем новой епархии”.
Посвящение Иннокентия во епископа последовало 15 декабря 1840 года в Санкт-Петербурге в Казанском соборе. “Я твердо уповаю и верую, — говорил во время своего наречения во епископа Иннокентий, — что Господь, так давно путеводящий меня и дающий мне ныне новый жребий служения — благодатию Своею дарует мне и новые и большие силы к совершению моего служения. Молю вас, Богоизбраные отцы и предстоятели сущей на земле Церкви! Воспримите меня в молитвы ваши и молите Господа, да будет со мною благодать и милость Его всегда”. 10 января 1841 года преосвященный Иннокентий уже выехал из Петербурга к месту своего служения на остров Ситха в Новоархангельск, где было назначено главное его местопребывание.
Проездом он заехал в Иркутск. Можно себе представить с каким чувством въезжал преосвященный Иннокентий в родной город и с каким благоговением и радостью встретили жители Иркутска бывшего своего священника о. Иоанна Вениаминова, а теперь архипастыря. Народ толпами встречал его при въезде, с колокольным звоном во всех церквах. Преосвященный посетил Благовещенскую церковь, где прежде служил священником, и совершил там литургию с благодарственным молебствием. Отъезжая из Иркутска, он заехал на место своего рождения в село Ангинское, заходил в избу, в которой родился и провел детство, посетил своих старых знакомых и, отслужив молебен, пустился в дальний путь, напутствуемый добрыми пожеланиями земляков. Наконец, 27 сентября 1841 года после утомительного и долгого пути Иннокентий благополучно прибыл на остров Ситху в Новоархангельский порт.
Теперь с принятием нового звания сильно расширился круг просветительной деятельности епископа Иннокентия. Он начал с открытия новых приходов, в которых чувствовался сильный недостаток до сих пор. Поставляя священников во вновь открытые приходы, преосвященный Иннокентий давал им самые подробные наставления и убеждал их действовать силой проповеднического слова, а не принуждением или заманчивыми обещаниями.
Прожив в Новоархангельске по приезде своем туда не более семи месяцев, преосвященный Иннокентий отправился обозревать свою епархию и 4 мая 1842 года на корабле отплыл с острова Ситхи.
На каждом острове, в каждой деревне, куда ни приезжал преосвященный Иннокентий, жители принимали его с величайшим торжеством и радостью, и нигде он не оставлял жителей без архипастырского назидания. 18 августа 1842 года он прибыл на Камчатку, в Петропавловский порт.
Петропавловск — это небольшое селение, окруженное горами и построенное на отлогом скате их к морю, в Авачинской губе (заливе). Он состоит из небольшого числа хижин, построенных совершенно так же, как строятся они и в прочих местах Восточной Сибири. Но гавань, обширная и удобная для судов, известна мореплавателям как одна из огромнейших во всем мире. В Петропавловске преосвященный Иннокентий прожил четыре месяца в ожидании зимнего пути. Наконец, 29 ноября, началось дальнейшее путешествие преосвященного Иннокентия по Камчатке. Теперь ему пришлось ехать на собаках. Таким способом передвижения преосвященный Иннокентий сделал более 5000 верст.
3 апреля 1843 года преосвященный прибыл в Охотск и прожил здесь около 4-х месяцев; он просвещал в это время коряков, чукчей и тунгузов.
Наконец окончилось первое путешествие преосвященного Иннокентия, и он благополучно возвратился в Новоархангельск, где занялся управлением и устроением своей юной епархии. Но это было не последнее его путешествие: таких поездок для обозрения епархии у него было три, во время которых он старательно осматривал вновь устроенные приходы, освящая церкви, лично поучал инородцев слову Божию и устраивал, где можно, училища для детей. В 1850 году за полезные труды епископ Иннокентий был возведен в сан архиепископа.
Успешное распространение христианства на дальней окраине Азии и Америки преосвященным Иннокентием склонило высшую духовную власть присоединить к его Камчатской епархии и Якутскую область, с населением которой преосвященный был знаком ранее. По этой причине преосвященный Иннокентий должен был переменить место своего постоянного жительства и из Новоархангельска с острова Ситхи переехать в Сибирь в город Якутск.
Проживая в Якутске, владыка много заботился о переводе священных книг на якутский язык. Велик для якутов был тот день, когда, наконец, совершена была первая Литургия на их родном языке. Преосвященный сам служил молебен и читал Евангелие. Якутов до того тронуло это событие, что старшины от лица всех своих собратьев представили владыке Иннокентию просьбу, чтобы день этот навсегда был днем праздничным. потому что в этот день они в первый раз Божественное слово в храме на своем языке.
Из Якутска архиепископ, несмотря на свои уже преклонные лета, почти постоянно предпринимал путешествия по своей, теперь еще более расширившейся епархии, подвергал себя разного рода лишениям и опасностям. В одно из таких путешествий, находясь в Аянском порту, он едва не был взят в плен англичанами, которые вели в то время с Россией войну и завладели неожиданно этим городом.
В конце июня 1857 года архиепископ Иннокентий был вызван в Петербург для присутствования в Св. Синоде. Во время его пребывания в Петербурге состоялось Высочайшее повеление о назначении двух викариев, т. е. помощников архиепископа — в Якутск н Новоархангельск. Таким образом, труды преосвященного Иннокентия по управлению епархией были несколько облегчены.
Из Петербурга Иннокентий выехал в начале 1858 года не доехав до Якутска, предпринял путешествие по Амуру, который был в то время только что присоединен к России. Эта громадная река течет на протяжении нескольких тысяч верст и отделяет китайские владения от русских. Во время этого путешествия преосвященный останавливался почти во всех прибрежных поселениях и совершал богослужение. А то так просто, проезжая мимо какой-либо прибрежной деревеньки, преосвященный велит пристать к берегу и начнет поучать сбегавшихся к нему жителей. И ничто при этом не укрывалось от внимания владыки: он входил во все нужды своей паствы как духовные, так и телесные.
В 1862 году преосвященный Иннокентий переселился в город Благовещенск, стоящий на реке Амуре, на постоянное жительство. Здесь он так же неутомимо и так же ревностно продолжал дело своего служения, неусыпно заботясь о поддержании православия в епархии. Отсюда также он предпринимал частые путешествия и по Амуру, и по другим областям для личного надзора и наставления новообращенных. Но преклонные лета и плохое здоровье заставляли его уже думать и об отдохновении. Он стал проситься на покой. Но еще не должны были окончиться его пастырские труды, и воля Божия готовила ему другую деятельность.
В 1867 году скончался Московский митрополит Филарет и долго не знали, кто будет назначен преемником этого великого архипастыря. Наконец совершилось избрание; на место почившего митрополита был назначен архиепископ Иннокентий. Сам преосвященный Иннокентий был поражен этой вестью более всех. Прочитав депешу, он изменился в лице и несколько минут был в раздумье. Затем целый день оставался один, а ночью долго и усердно молился, стоя на коленях. Дивился он своей собственной судьбе: сын бедного сельского пономаря, которому во время оно в пономари на место отца невозможно было попасть, делается одним из первых иерархов Русской церкви — Московским митрополитом!
С глубоким смирением, несмотря на плохое состояние здоровья, принял преосвященный Иннокентий новое свое назначение и стал собираться в путь.
Излишне говорить, с. какими чувствами радости и благоговения встречали и провожали его в Сибири жители городов, через которые ему приходилось проезжать. В первый раз на веку своем видели они митрополита. С особой торжественностью приветствовали митрополита в его родном Иркутске, где из-за распутицы он пробыл довольно долго, и в это время несколько раз совершал литургию вместе с другими архиереями, бывшими там. Наконец, в 9.30 часов вечера 25 мая 1868 года огласивший всю Москву колокольный звон возвестил о прибытии в столицу ее нового архипастыря На другой день высокопреосвященный Иннокентий, митрополит Московский и Коломенский, совершил свое вступление в Большой Успенский собор. При вступлении в собор владыка сказал речь, исполненную истинного смирения. "Кто я, — говорил он, — дерзающий воспринять и слово и власть моих предшественников? Ученик отдаленнейшего времени, отдаленнейшего края и в отдаленной стране проведший более половины своей жизни; не более как смиренный делатель нивы Христовой, учитель младенцев и младенчествующих в вере".
С таким смирением вступал преосвященный Иннокентий в новое свое служение. Ему было уже более 70 лет, он был удручен болезнью, почти слеп, но все-таки был исполнен сил и рвения к деятельности. Войдя в управление новой епархией, он своими стараниями принес много пользы, заботясь о нуждах подведомственной ему паствы. Он устроил богадельни для вдов и сирот, основал различные благотворительные общества, позаботился об обеспечении бедных духовного звания, старался о народном образовании и, кроме всего этого, присутствовал в Св. Синоде, принимая участие в духовном управлении всей России. 18 мая 1871 года исполнилось ровно 50 лет с того дня, когда Иннокентий был возведен в сан священника, и митрополиту были принесены сердечные поздравления всего Московского духовенства.
Но среди всех пастырских трудов и забот старость и недуги телесные уже сильно давали себя чувствовать преосвященному Иннокентию. Наконец болезнь совсем осилила его, и 30 марта 1879 года он потребовал эконома, иеромонаха Арсения к себе для чтения канона на исход души, а 31 марта в 2 часа ночи Иннокентия не стало…
"Дайте знать, — говорил, умирая, преосвященный, — чтобы при погребении моем речей не было; в них много похвал. А проповедь по мне скажите, она может иметь назидание, и вот текст для нее: от Господа стопы человеку исправляются”.
В 11 часов утра на другой день колокол Ивана Великого возвестил москвичам о кончине их святителя, а 5-го апреля тело почившего святителя было предано земле рядом с могилой митрополита Филарета в Троице-Сергиевой лавре.
И долго будет помнить вся Россия этого великого подвижника, насаждавшего веру Христову среди многих языческих народов в самых суровых отдаленных странах — с истинно святительским терпением, с кротостью и необыкновенным смиренномудрием. Образцом этого смиренномудрия и образцом речи, простой и проникнутой теплотой чистой веры, остается нам небольшая книжка митрополита Иннокентия "Указание пути в Царствие Небесное". В этой превосходной книжечке указано, как нам можно исполнить слово Спасителя — взять крест и по Нем идти, как получить Духа Святого, как уничтожить преграду грехов, которая отделяет нас от Искупителя нашего и от Царствия Небесного.
Вступление
Люди не для того сотворены, чтобы жить только здесь, на земле, подобно животным, которые по смерти своей исчезают; но для того единственно, чтобы жить с Богом и в Боге, и жить не сто или тысячу лет, но жить вечно. А жить с Богом могут одни только христиане, т. е. те, которые право веруют во Иисуса Христа.
Всякий человек, кто бы он ни был, желает и ищет себе благополучия и счастия. Желать себе добра и искать благополучия или блаженства есть врожденное чувство человека, и потому это не есть грех или порок. Но надобно знать, что здесь собственно, на земле, не находилось, не находится и никогда не найдется истинного и совершенного счастия и благополучия, ибо все наше благополучие и блаженство находится только в Боге: никто и никогда без Бога или вне Бога не найдет истинного счастия и совершенного благополучия.
В сем свете ничто, кроме Бога, не может наполнить нашего сердца или вполне удовлетворить наших желаний. Не потушить пожара хворостом и маслом, потому что одна только вода может потушить его: точно так не насытить желаний сердца человеческого благами мира сего, потому что одна только благодать Божия может утолить жажду желаний наших.
Всякая желаемая нами вещь только до тех пор нам нравится, пока мы еще ею не владеем; когда получим ее, то она скоро наскучивает нам. Или: нам кажется хорошо и заманчиво лишь только то, чего мы еще не имеем; а все, что мы имеем из вещей, хотя бы самое лучшее, или нам недостаточно, или нас не занимает. Лучший пример этому есть царь Соломон, который, как известно, был столько богат, что вся домашняя утварь во дворцах его была из чистого золота; был столько премудр, что цари приходили послушать его, и был столько славен, что враги трепетали его. Он, будучи просвещен и могуществен более всех своих современников, мог удовлетворять всем своим желаниям и прихотям так что почти не было вещи на свете, которой бы он не имел, или не мог получить. Но при всем том, и он не мог насытить своего сердца, и желания сердца томили и мучили его гораздо более, нежели обыкновенного человека, и он, наконец, испытав все на свете, сказал в своих писаниях: все на сем свете суета, и ничто не может насытить наших желаний.
Точно, ни одно земное благо не может насытить сердца нашего: мы на земле странники, пришельцы и путешественники; дом и отечество наше — там, на небесах, в Царствии небесном, и нет на свете таких вещей, которыя бы могли совершенно удовлетворить желаниям нашим. Пусть человек завладеет целым миром и всем, что есть в мире; но и все это займет его, можно сказать, только на минуту, но отнюдь не насытит его сердца: ибо сердце человека может быть вполне удовлетворено и насыщено только любовью Божию; и потому один только Бог может наполнить душу и сердце человека и утолить жажду желаний его.
Итак, братие, хотите ли вы жить с Богом там, в Царствии небесном, — будьте христианами православными. Хотите ли вы себе благополучия и счастия, — ищите его в Боге. И желаете ли, чтобы сердце наше было вполне удовлетворено, — обратите его к Богу, от Которого вы отдалились своими грехами.
Но знайте, что никто сам собою, без Иисуса Христа, не может возвратиться и приближиться к Богу: потому что грехи наши, как высокая стена не допускают нас к Нему. И если бы Иисус Христос по милосердию Своему к нам, не сошел на землю, и если бы Он не принял на Себя человеческой плоти и смертью Своею не разрушил стены, не допускающей нас к Богу; то все люди погибли бы невозвратно, и ни один человек не мог бы приближиться к Богу, и не мог бы жить с Ним. Потому что всякий человек есть грешник, во грехе родится из чрева матери своей, и в самом младенце, хотя он ничего житейского и не знает и не делает, грех уже есть, как семя.
И потому Иисус Христос есть наш Искупитель, Спаситель, Избавитель и Благодетель. И теперь всякий человек, кто только захочет, может возвратиться к Богу и войти в Царствие небесное.