Кризис образования является одной из глобальных проблем современности, разрешение которой имеет первостепенное значение для благополучия каждой страны. В России кризис этой сферы принял экстремальный характер в связи с небывалым обвальным сокращением бюджетного финансирования. Даже в тяжелейшем 1942 году на нужды образования советская власть выделяла 5,7 % из своего крайне напряжённого бюджета, а уже в 1950 году эти расходы достигли почти 14 %. Симптомы неблагополучия в этой сфере стали проявляться ещё в «эпоху застоя». С начала же 90-х годов ситуация резко ухудшилась из-за хронического недофинансирования системы образования и в силу ряда социальных причин (катастрофическое падение уровня жизни, детская беспризорность, наркомания и др.). Затраты на образование на фоне этого постоянно снижались (1997 г. – 2,88%, 1998 г – 2,23%, 1999 г. – 2,02%, 2000 г. – 1,85%, 2001 г. – 1,84%, 2002 г – 1,57%), зато росли предназначенные для содержания властных структур и бюрократического аппарата. В результате совокупный интеллектуальный потенциал России, рассчитанный по методикам ООН, снизился до уровня тридцатилетней давности, когда среди населения ещё достаточно велика была доля людей, чьё детство и юность протекали в полуграмотной патриархальной деревне. [1), стр.20] Однако, история знает немало примеров, указывающих на то, что общий уровень материального благополучия страны в тот или иной момент не предопределяет её дальнейших успехов или неудач (опыт послевоенного возвышения Японии). В историческом плане пути различных стран и народов, очевидно, определяются факторами, выходящими за пределы «экономических условий развития»: социальной энергией людей и её направленностью, типом культуры, коллективными мотивациями и установками, передаваемыми из поколения в поколение посредством социальных эталонов и моделей поведения. Таким образом, решающий фактор – некое совокупное качество общества как социокультурной системы.
Какая же социокультурная диспозиция по отношению к образованию складывается в настоящее время в России? Какие особенности характеризуют наше общество, если рассматривать его в качестве «охватывающей среды» образования?
Хорошо известно, что рыночные реформы начала 90-х годов с их культом чисто денежной составляющей жизненного успеха существенно подорвали престиж образования, который долгое время был достаточно высоким, был девальвирован очень важный принцип самоценности духовной жизни. В этих условиях спросом могли пользоваться только сугубо прикладные сведения и навыки, способные принести их обладателю немедленную выгоду. Внедрение в массовое сознание псевдорыночных ценностей шло путём радикальной вестернизации России и её интеграции в западное сообщество на условиях перехода к «демократии».
Однако уже в середине 90-х годов под воздействием разочарований, порождённых негативными результатами реформ, цивилизационная ориентация российского общества стала меняться. Доминирующей тенденцией стало возвращение от западнических увлечений к «исконно российским» представлениям, нравственным устоям и образу жизни. В рамках этого процесса актуализируется целый ряд черт и особенностей, устойчиво характеризующих российский (русский) менталитет на длительных (многовековых) отрезках исторического времени. В качестве одной из причин такой неоконсервативной волны можно отметить исключительно важную роль семьи, которая в 90-е годы оказалась по сути дела единственным воплощением устойчивости и солидарности в стремительно рассыпающемся социуме. В период социально-исторического перелома именно семья оказалась хранительницей и ретранслятором российского культурно-исторического опыта. А опыт этот содержит в себе специфическую социальную антропологию, делающую главный упор не столько на функциональную эффективность человека (как в западной культуре), сколько на его духовное самоустроение. Так, по данным опроса (февраль – март 2000 г.), почти 2/3 россиян считают, что хорошее образование – это главное в воспитании детей в современных условиях. Чуть менее значимым оказалось воспитание таких качеств, как мужество и стойкость (36,6 % опрошенных), а так же честность и доброта (36,5 %). Что же касается формирования так называемой «деловой хватки», то эта позиция была отмечена лишь 16 % участников опроса. [1),стр. 23]
Данные проводимых исследований так же подтверждают, что для россиян имеет значение не только само стремление к образованию и образованности, но и его мотивация, а так же его представления о том, как и в какой форме это стремление может быть удовлетворено. Если в начале 90-х гг. главными составляющими успеха представлялись везение, стечение обстоятельств, умение рисковать, то к 1994 - 1995 гг., как показывают данные социологических исследований, это понятие начинает устойчиво ассоциироваться со стремлением к интеллектуальному развитию, культуре и определённой духовной фундаментальности. Наглядным проявлением этого процесса стала динамика конкурсов в ведущие вузы страны – резкое снижение их в 1992 – 1993 гг. и рост, совпадающий с изменением общественных настроений в 1995 –1996 гг. Причём важно отметить не только формальный рост числа поданных абитуриентами заявлений, но и перераспределение их по специальностям (рост в сторону мехмата, физфака, химфака и т.п.). Это говорит о том, что знания, широта кругозора, уровень интеллекта, богатство духовных запросов вновь приобретают значение ведущих жизненных ориентиров. Судя по результатам исследований, в сознании российской молодёжи складывается специфическая по своей смысловой структуре модель прагматизма, главным вопросом которой является то, чего именно она надеется добиться с помощью образования. Среди ответов на поставленный вопрос первые места в иерархии занимает сама образованность, возможность стать культурным человеком, как способ утверждения личного достоинства и социальной самоидентификации. Ещё один важный мотив состоит в том, что образование даёт человеку уверенность в себе и чувство внутренней независимости. Кроме того, в мире, построенном на манипулировании людьми, образование выступает для многих важнейшей составляющей личной свободы.
При рассмотрении меры активности россиян в сфере самостоятельного поиска источников знаний обращает на себя внимание, что в структуре жизненных интересов россиян очень важное место занимает самообразование. Следует заметить, что интерес к самообразованию практически не зависит от возраста. Кроме того, примечательно то, что россиянам, в отличие от граждан других европейских стран в получении сертифицируемой переподготовки обычно не помогает ни государство, ни работодатель. В таких условиях увлечение самообразованием становится исключительно важным ресурсом социальной самоорганизации. Фактически общество само, без существенного участия государства, достраивает значимые элементы современной образовательной среды, создавая условия для сохранения и модернизации российского интеллектуального потенциала. Анализ ценностных установок россиян, их жизненных приоритетов и общей структуры социальной практики позволяет сделать вывод, что по крайней мере в средних слоях российского общества образование в настоящее время стало одним из основных центров жизнедеятельности, вокруг которого выстраиваются другие её элементы и функции.
В последние десятилетия в результате социальных сдвигов значительная часть населения оказалась отсечённой не только от качественного, но и, по сути дела, от всякого образования вообще. Всего, по оценкам экспертов, в Российской Федерации в настоящее время не посещают школу не менее 2 млн. детей. Проблема эта, по-видимому, не ограничивается только социальным расслоением, имущественное неравенство накладывается на цивилизационный раскол общества. В современных условиях можно ожидать раскола общества на три части. Это, во-первых, основная масса образованных граждан – выпускники российской школы и российских вузов. Во-вторых – дети высокопоставленных чиновников и бизнесменов, воспитывавшиеся в дорогих частных школах, а затем в престижных университетах США, Англии, Франции, Германии, Швейцарии. И, наконец, в-третьих, выделим растущий слой малообразованных и необразованных россиян, по существу, выпавших из системы образования и сумевших в лучшем случае закончить лишь несколько классов. [1), стр.26]
В сложившейся ситуации просматривается очень серьёзная социальная, социодемографическая и социокультурная проблема, требующая специального анализа. Нужны такие организационно-институциональные формы и такие образовательные технологии, которые могли бы нейтрализовать или хотя бы смягчать последствия неблагоприятных тенденций общественного развития. Как бы не воспринималась ситуация в образовании в высших кругах, для общества она в настоящее время стала ощутимым источником беспокойства. В ходе проводимых исследований выяснилось, что опасения по поводу невозможности дать детям хорошее образование вышли на передний план, оставляя за собой такие серьёзные жизненные проблемы, как невозможность улучшить жилищные условия, безработица, гиперинфляция, падение производства, ухудшение экологической ситуации и ряд других. Для наиболее обедневших массовых категорий интеллигенции перспектива коммерциализации образования означает катастрофу. Кроме того население беспокоит и то, если образовательные учреждения включатся в гонку за рублём, это помешает им сосредоточиться на качестве образовательных услуг.
С учётом всей картины образования, представленной выше можно отметить, что в общественном сознании сложились определённые представления об ориентирах модернизации российского образования. Во-первых – применительно к российскому образованию должна быть отчётливая социальная окрашенность представлений. Во-вторых, безусловным приоритетом для российской системы образования должно быть соответствие собственным условиям, потребностям и традициям. Наконец, третье – общественность должна формулировать требования стратегического характера. Наиболее принципиальные из них ориентированы не на частные, групповые, корпоративные, а на общенациональные интересы и интерпретацию образования в рамках парадигмы «общего дела».