Йен Воррес. Последняя Великая Княгиня
Жанр: Историческая проза или Олитературенные мемуарыЙен Воррес: Мемуары Великой Княгини Ольги Александровны, 1960Перевод с английского В.В.Кузнецова, 1996
Предисловие Ее Императорского Высочества
Великой Княгини Ольги Александровны [Эти стокипродиктованы Великой княгиней Йену Ворресу незадолго до еекончины 24 ноября 1960 года.] Автор настоящей книги, господин Йен Воррес, убедил меня назакате моей жизни в том, что мой долг, как перед историей, таки перед моей семьей поведать о подлинных событиях, связанных сцарствованием последнего представителя Дома Романовых. Стольжестокая в отношении к членам моей семьи судьба, возможно,намеренно щадила меня столько лет, чтобы дать мне возможностьнарушить обет молчания и защитить мою семью от стольких клевети кривотолков, направленных против них. Я благодарна Всевышнемуза то, что он дал мне такую возможность у преддверия могилы.Меня печалит лишь одно: я не увижу эту книгу опубликованной. По причине многих моих недугов за преклонностью лет у менянет возможности написать эти мемуары лично. Свыше года вдлительных беседах мы обсуждали все стороны и события моейжизни вместе с господином Ворресом, который пользуетсяполнейшим моим доверием. Я предоставила в его распоряжение всеписьма и фотографии, которые находились в моем распоряжении, ия сообщила ему все сведения, необходимые для создания настоящейкниги. Пусть эти страницы правдиво осветят два царствования ДомаРомановых, столь безжалостно искаженные небылицами и"творениями" безответственных писателей. Пусть книга господинаВорреса даст возможность читающей публике произвести переоценкухотя бы некоторых лиц и событий, тесно связанных с одной изсамых великих и трагических Династий Европы.
Предисловие
В 1958 году я начал подготовку к выставке произведенийвизантийского искусства в Торонто. разумеется, я знал, что вКуксвилле, милях в десяти от города живет Великая княгиня ОльгаАлександровна. Я предполагал, что у нее найдутся какие-торусские иконы, но, должен признаться, отправился в этонедальнее путешествие без всякой надежды на успех. Мне былоизвестно, что Великую княгиню постоянно осаждают праздныетуристы, а также журналисты, охочие до сенсаций. Я также слышало ее любви к уединению. Даже не был уверен, что меня пустят напорог ее жилища. Лишенная состояния изгнанница, она по-прежнемуоставалась Романовой. Члены ее семьи могли быть обаятельнымилюдьми. Но могли оказаться и людьми высокомерными, при одномвиде которых у незнакомого человека язык присохнет к гортани отстраха. Куксвилль, некогда небольшая деревушка, превратился впригород Торонто. Живет в нем всего несколько тысяч человек.Небольшой кирпичный коттедж, окруженный садом, который занималзапущенный участок земли площадью в несколько акров, найтиоказалось несложно. Подойдя поближе, я увидел невысокуюхуденькую женщину, хлопотавшую в саду. На ней была старомоднаятемная юбка, обтрепанный на рукавах свитер, простая кофта икрепкие коричневые башмаки. Зачесанные назад волосы стянуты вузел. Лишь кое-где в них проглядывали серебряные нити. Изрытоеморщинами лицо не было похоже на лицо старого человека, асветлые карие глаза, несмотря на затаившуюся в их глубинепечаль, не походили на глаза старой женщины. Она направилась комне, и меня поразило изящество ее походки, а своей манеройобщения она тотчас рассеяла все мои страхи. Каждая жилка ееподтверждала принадлежность этой женщины к Императорской семье.В данном случае определение это подразумевало благородство,которое, оставаясь самим собой, не имело ничего общего ни соснисходительностью, ни с заносчивостью. Великая княгиня пригласила меня к себе в дом, и мызаговорили об иконах. Сидели мы в небольшой жилой комнате,забитой мебелью, книгами, бумагами, всевозможными сувенирами ипамятными предметами. Пол уставлен горшками с цветами ирастениями, кипами бумаги для рисования, усеян кистями итюбиками краски. Вскоре я узнал, что живопись и садоводство --главные занятия Великой княгини. У окна -- выцветшая розоваясофа, служившая Великой княгине рабочим креслом и столом. Постенам развешаны картины, над камином -- большой портрет ееотца, Александра III. На столиках множество семейныхфотографий, на одной из них -- Великая княжна АнастасияНиколаевна -- любимая племянница и крестница Великой княгини.Парадокс состоял в том, что в комнате царили одновременно иневероятный хаос и в то же время порядок. Мы продолжали беседовать с ней. Время от времени пожилаяженщина улыбалась, и я с каждой минутой все больше привязывалсяк ней. У нее самой, как и у комнаты, в которой мы находились,вид был неказистый. И все же на ее манеру держаться налагалоотпечаток величие и красота дворцов; простота обращенияобезоруживала, а безупречное чувство собственного достоинствавнушало к ней уважение. Каких только тем мы не затронули с ней. Беседовали обискусстве, о событиях, происходящих в мире, о садоводстве. Я ужи не помню, о чем мы только не говорили во время первой нашейвстречи. Зато помню хорошо, что время летело как на крыльях. Дочего же я поразился, когда понял, что нахожусь в гостях улюбезной хозяйки уже три часа. Она пригласила меня зайти к нейеще раз, и я знал, что ее слова искренни. И я действительнопришел к ней снова -- не как случайный посетитель, а как друг.Между нами была разница в возрасте в сорок лет, но нашапривязанность друг к другу росла и крепла. Из каждой поездки вКуксвилль я возвращался в Торонто, полный уверенности в том,что доброта, моральная сила Великой княгини и, прежде всего, еенепоколебимая вера в Бога и в людей будут до конца моей жизнивдохновлять меня. Мне кажется, что в основе привязанности, возникшей междунами, были моя национальность и наша общая с ней вера. Грециявсегда была близка России. Нашу первую королеву, супругуГеоргия I, звали тоже Ольгой [Королева Эллинов Ольга была однойиз дочерей Великого князя Константина Николаевича, второго сынаИмператора Николая I и дяди Александра III, отца Великойкнягини. Королева Эллинов Ольга Константиновна приходиласькрестной матерью Великой княгине Ольге Александровне.]. Онабыла двоюродной теткой моей хозяйки, которую Великая княгиняобожала. Дочь Королевы Эллинов Ольги Анастасия приходиласьтеткой Великой княгине, а сын Королевы, принц Николай,сочетался браком с русской Великой княгиней Еленой,приходившейся Ольге Александровне двоюродной сестрой. Узы, связывавшие фамилию Романовых с Грецией, былидостаточно прочны, но еще больше их связывала общность веры.Киевский князь Владимир в 988 году взял в жены царевну Анну ибыл крещен в православную веру греческими епископами.Впоследствии между патриархами возникали споры, мелкие распри,но суть их взаимоотношений оставалась неизменной. Великийраскол 1054 года кончился тем, что все русские княжествасохранили свою приверженность православию. Ни падениеВизантийской империи, ни попытка Рима навязать Московии "унию"-- ничто не смогло ослабить приверженности русских православнойвере. Великая княгиня Ольга Александровна и я не были людьми,говорящими на разных языках, когда мы обсуждали церковноеискусство и вопросы религии. Иконы, которые у нее были, неявлялись для нее предметами, представлявшими ценность дляколлекционера. Они для нее были тем, чем являются иконы длялюбого православного, а именно, символами веры в Христа, МатерьБожию вместе с сонмом святых. Быстро крепнущая дружба стала большим источником утешениядля меня. Тогда я еще не знал, что дни Великой княгини сочтены,но для меня было радостью и честью вносить хоть немного света иразнообразия в ее унылую жизнь. Шли месяцы. Я все больше убеждался в том, что Великаякнягиня -- сущий кладезь воспоминаний. Мне было известно, чтоона не раз отвергала заманчивые предложения со стороныредакторов и издателей. Однако я понимал, что если она нарушитобет молчания, то тем самым хотя бы в известной мере развеетсамые дикие домыслы, если не сказать, клеветы, паутиной которыхопутали трагедию Дома Романовых авторы сенсационных книг.Великая княгиня знала такие факты, касающиеся Распутина, окоторых никто не упоминал в печати. Ее воспоминания обумученных братьях носили отпечаток непосредственности идостоверности. В ее критических замечаниях в адрес другихчленов Императорской фамилии, при всей их суровости, не было ниследа злопыхательства. Но, самое главное, эта самаясвоеобразная представительница Дома Романовых, как явпоследствии убедился, до боли близко знала свою родину.Слушать ее было все равно, что бродить по садам истории. Наконец я собрался с духом и посоветовал ей написать своимемуары, хотя бы ради грядущих поколений. Я подчеркнул, что еевоспоминания представляют собой огромную историческую ценность.Какие только доводы я не приводил! Помимо ее сестры, Ксении,ставшей уже инвалидом, которая проживает в Англии, она, ОльгаАлександровна, самая последняя Великая княгиня, внучка, дочьЦарей, сестра Царя, которая родилась, окруженная блеском ивеликолепием, которые нынче даже трудно представить себе,испытавшая такие невзгоды и лишения, которые выпадают на долюне всякой благородной дамы. Несмотря на все это, она принимаетжребий мало кому известной изгнанницы с врожденным тактом икротостью, сумев сохранить веру незапятнанной перед лицом бед инесчастий. Наверняка рассказ такого человека будет представлятьогромную ценность в наши дни, когда большинство людей такравнодушно к красоте духовной. Великая княгиня выслушала мои доводы достаточно терпеливо.Я закончил. Она покачала головой. -- Какой будет смысл от того, что я напишу автобиографию?О Романовых написано слишком много и без того. Слишком многолживых слов сказано, слишком много мифов создано. Возьмемодного только Распутина! Ведь мне никто не поверит, если ярасскажу правду. Вы же сами знаете, люди верят лишь тому, чемусами желают верить. Признаюсь, я был разочарован, но слишком уважал ту точкузрения, которой она придерживалась, чтобы продолжать своиуговоры. Но потом, какое-то время спустя, однажды утром онапоздоровалась со мной, одарив меня одной из редких своих улыбоки сказала: -- Ну, так когда мы начнем? -- Начнем что? -- спросил я. -- То есть, как что? Разумеется, работу над моимимемуарами. -- Значит, вы все-таки решили написать их? -- писать будете вы, -- убежденно проговорила Великаякнягиня. -- Думаю, судьба свела нас для того, чтобы вы смоглинаписать историю моей жизни. Убеждена, что вы сможете этосделать, потому что понимаете меня лучше, нежели большинстводругих людей. Уж и не помню, что я ей ответил. Мы продолжали стоять напороге ее дома. На Великой княгине была та же самаябесформенная старая юбка и тот же потрепанный свитер. Мынаходились на земле Канады за тысячи миль от ее любимой родины,которую ей не суждено больше увидеть. Мы стояли на порогескромного коттеджа -- последнего ее жилища. И тут я понял, чтомы действительно встретились по воле Провидения. Великая честь,которую мне оказала эта женщина, превратилась для меня впоручение доверенному лицу. Не в силах произнести ни слова, япоклонился. -- Так когда же мы начнем? -- улыбнулась она. -- Сию же минуту, -- ответил я. Мы вошли в загроможденную вещами комнату, и Великаякнягиня села на выгоревшую розовую софу. -- Начну с того, -- проговорила она, -- что я обдумалавсе, что вы мне сказали на-днях, и поняла, что я действительносвоего рода исторический феномен. Если не считать мою сестру,живущую в Лондоне, [Великая княгиня Ксения Александровнаскончалась в Лондоне в 1960 г.], которая очень больна, япоследняя русская Великая княгиня. Более того, я последнийпорфирородный член династии [Определение "порфирородный"относилось лишь к сыновьям и дочерям, родившимся у царствующегомонарха. Династия Романовых царствовала в течение трех столетий(1613-1917), но порфирородных детей в ней было сравнительномало. В их числе младший сын Павла I Михаил Павлович, тримладших сына Николая I и два младших сына Александра II.Великая княгиня Ольга была единственным порфирородным ребенкомАлександра III. Зато все пятеро детей последнего царя, НиколаяII, родившиеся после его восхождения на престол в 1894 году,были порфирородными.]. Так начался мой труд, который продолжался до самой кончиныВеликой княгини. Я не склонен к сентиментальности, но в глубине душипонимал, что бедная, тесная комнатенка не могла заставить менязабыть о высоком происхождении ее владелицы. Все внешниеатрибуты величия были утрачены, но осталось неистребимоечувство породы. По мере того, как перед моими глазамиразворачивалась ее история, я с каждым днем все большепоражался некоему началу сродни гениальности, присущему этоймаленькой старой женщине. Пожалуй, это была даже гениальность-- способность находить общий язык с жизнью, которая наносилаей удар за ударом, ранила, насмехалась над нею, но не смоглапобедить и ожесточить ее. Петр I и Екатерина II могли бы поправу гордиться таким своим потомком. Великая княгиня обладала необыкновенной памятью. Многиесобытия так глубоко врезались в нее, что казалось, будто онипроизошли день или два тому назад. По мере продолжения нашейработы мне становилось ясно, что она все в большей степенидовольна принятым ею решением. Особый упор она делала наточность и нередко собственноручно описывала некоторые события,как, например, крушение императорского поезда в Борках (см.стр.20). Работа с Великой княгиней требовала ознакомления почти совсеми книгами, которые были написаны про Романовых в течениепоследних сорока лет. В нужном месте будут приведены ее взглядына Распутина, Екатеринбургское злодеяние и на утверждение АнныАндерсон, будто бы она является Великой княжной АнастасиейНиколаевной. Следует отметить, что Великая княгиня былапоследним живым свидетелем, который мог отделить факты отвымыслов. Ее негодованию и гневу, которые вызывали в нейклеветнические измышления относительно фамилии Романовых,появлявшиеся на страницах мировой печати, не было границ. К каждой проблеме Великая княгиня подходила со всейвозможной объективностью. Она не испытывала тщеславного чувстваот того, что ее воспоминания имеют большое значение. Она сосуждением отзывалась как о своих близких, так и о своейродине. Однако, несмотря на то, что работа наша продвигалась, вней все больше росла уверенность, что следует торопиться. Однажды Ольга Александровна сказала: -- Нам нужно спешить, потому что осталось совсем маловремени. Очевидно, у нее было какое-то предчувствие. Прошло совсемнемного, и на ней начали сказываться все те лишения истрадания, которые она так мужественно переносила. Она уже немогла трудиться в саду. Миром для нее стала захламленная жилаякомната. Но память не изменяла ей. Не мне судить, хорошо ли я справился с задачей,возложенной на меня последней русской Великой княгиней, но хочузаверить своих читателей, что писал эту книгу с чувствомискренней преданности и благодарности за то, что был удостоендружбы и доверия со стороны одной из самых мужественных иблагородных женщин нынешнего столетия.
Порфирородный младенец
Весной 1865 года в Каннах собралось все семействоРомановых. Двадцатидвухлетний Цесаревич Николай, старший сын инаследник Царя Александра II -- "надежда и утешение нашегонарода", как писал поэт Тютчев, умирал от воспаления легких.Его нареченная, принцесса Датская Дагмара, поспешила на югФранции, чтобы застать жениха живым. По легенде, умирающийВеликий князь попросил, чтобы все, кроме его брата Александра иневесты, покинули его опочивальню. Что там произошло, знаютлишь те, кто там присутствовал, но, как утверждает легенда,Николай взял руки Александра и Дагмары и соединил их, положасебе на грудь. Год спустя молодой Цесаревич (Александр родилсяв 1845 году) и принцесса из Дании обвенчались [Похожее событиепроизошло в Англии двадцать семь лет спустя. Принцесса Мэй,нареченная герцога Кларенса, обручилась с его младшим братомпринцем Георгом (будущим королем Георгом V) после внезапнойкончины от пневмонии в 1892 году герцога Кларенса.]. Начавшаяся столь необычным образом семейная жизнь ихоказалась счастливой. Цесаревич Александр, унаследовавший тронсвоего отца в 1881 году и ставший Императором Александром III,стал первым Романовым, проявившим себя как добрый муж и отец, вжизни которого требования двора никогда не отодвигали на второйплан радости семейной жизни. Александра и Дагмару, получившуюпри крещении православное имя Мария Федоровна, в самом началеих брачной жизни поразило огромное горе: их первенец,Александр, скончался в младенчестве. Зато в 1868 году у нихродился второй сын, будущий Император Николай II, в 1871 году-- третий, Георгий. Следом за ним в 1875 году появилась на светдочь Ксения, в 1878 году еще один сын, Михаил. 1 июня 1882 годародилась и вторая дочь, Ольга. 1870-е годы были полны важных для России событий. В 1875году, благодаря своей мудрой внешней политике, Александру IIудалось предотвратить очередной конфликт между Францией иГерманией. Два года спустя Император объявил войну Турции, врезультате чего Балканский полуостров был навсегда освобожденот турецкого ига. За этот подвиг и за отмену крепостного правав 1861 году Александр II был назван Царем-Освободителем. Но всамой Империи положение оставалось далеко не безмятежным. Одназа другой появлялись революционные организации. За небольшимисключением все это были террористические организации,надеявшиеся добиться своих целей путем убийств. Погиблинесколько преданных слуг Престола. Множество покушений былосовершено на самого Императора, и одно из них завершилосьубийством. 13 марта 1881 года Император Александр II был убит вСанкт-Петербурге взрывом бомбы. Отец Ольги, которому тогда былотридцать шесть лет, стал Александром III. Убийцы, в их числедевушка из знатной семьи, были схвачены, осуждены и публичноповешены. Новый царь не был склонен проявлять мягкотелость. Внаследие ему досталась Империя, взбаламученная бунтами ибеспорядками семидесятых годов. Несмотря на принятые суровые меры, революционерыпродолжали свою "деятельность", и Александр III, покинув Зимнийдворец, переехал в Гатчину, находившуюся в сорока с лишнимверстах к юго-западу от столицы. Там-то он и воспитывал своепотомство, оставляя Большой Гатчинский дворец на летние месяцыи поселяясь в небольшом дворце в Петергофе. Там и продолжалтрудиться Александр III, "самый занятой человек России", каксказало о нем его двоюродный брат Великий князь АлександрМихайлович. Несмотря на продолжавшиеся внутри Империи настроения, вцарствование Александра III Россия наслаждалась внешним миром.Сам участвовавший в русско-турецкой войне 1877-1878 годов, Царьзаявлял: "Всякий правитель... должен принимать все меры длятого, чтобы избежать ужасов войны". Россия наслаждалась миром и получила возможность, какаяеще никогда не предоставлялась ее народу -- возможностьнаблюдать за семейной жизнью ее молодого Царя. Ни одно семейство Романовых не видело ничего подобного.Для Александра III узы брака были нерушимы, а дети являлисьвершиной супружеского счастья. Царствование его продолжалосьнемногим более года, когда 1 июня 1882 года Государыня МарияФедоровна разрешилась от бремени в Петергофе, произведя на светдочь. Спустя несколько минут на всех колокольнях Петергофаударили в колокола. Через час или около того сто один выстрелорудий, установленных на бастионах Петропавловской крепости вПетербурге, оповестил о радостном событии жителей столицы.Помчались депеши по телеграфным проводам, в каждом большом ималом городе Империи загремели орудийные залпы. Младенец, окрещенный Ольгой, был деликатного телосложения.По совету сестры, принцессы Уэльсской, и руководствуясьпримером свекрови, мать девочки решила взять в няни англичанку.Вскоре из Англии прибыла Элизабет Франклин, которая привезла ссобой целый чемодан, набитый накрахмаленными чепцами ипередниками. -- Нана, -- заявила мне Великая княгиня, -- в течениевсего моего детства была для меня защитницей и советчицей, авпоследствии и верной подругой. Даже не представляю себе, чтобы я без нее делала. Именно она помогла мне пережить тот хаос,который царил в годы революции. Она была женщиной толковой,храброй, тактичной; хотя она выполняла обязанности моей няни,но ее влияние испытывали на себе как мои братья, так и сестра. Слово "защитница", которое употребила Великая княгиня вотношении миссис Франклин, имеет особый смысл. Естественно,дети монарха ограждались от всякой вероятности попасть в беду,но в обязанности миссис Франклин входила не защита такогоименно рода. Она была непререкаемым авторитетом в детских, ипод ее началом было множество помощниц, но русская прислугаотличалась излишней болтливостью. Даже примерные семьи незащищены от сплетен. Обитатели Императорских дворцов несоставляли исключения. О том, что рассказы о бесчинствахреволюционеров, от которых в жилах стынет кровь, доходили доушей маленькой Ольги, можно заключить из ее рассказа отрагедии, происшедшей в Борках, однако незнание миссис Франклинобстановки, создавшейся в то время в России, должно быть,служило хорошим противоядием, и англичанка могла успокоитьребенка лучше, чем кто-либо другой. О роскоши и богатстве, которые окружали Романовых в ихповседневной жизни, написано много небылиц. Конечно же,Императорский двор блистал, однако великолепие было чуждопокоям, в которых жили Царские дети. Еще в 1922 году можно быловидеть комнаты, в которых жили августейшие дети в Зимнем дворцев Петербурге, в Царском Селе, Гатчине и Петергофе. Спали они напоходных кроватях с волосяными матрасами, подложив под головутощую подушку. На полу -- скромный ковер. Ни кресел, нидиванов. Венские стулья с прямыми спинками и плетенымисидениями, самые обыкновенные столы и этажерки для книг иигрушек -- вот и вся обстановка. Единственное, что украшалодетские -- это красный угол, где иконы Божией Матери иБогомладенца были усыпаны жемчугом и другими драгоценнымикамнями. Пища была весьма скромной. Со времени царствованияАлександра II, его супругой, Императрицей МариейАлександровной, бабушкой Ольги, были введены английские обычаи:овсяная каша на завтрак, холодные ванны и много свежеговоздуха. Ольга была единственным младенцем: брат Михаил был начетыре года старше нее, однако, нельзя сказать, чтобы оначувствовала себя покинутой. Оба старших брата, Николай иГеоргий, сестра Ксения и, разумеется, Михаил беспрепятственномогли заходить в детскую, заручившись разрешением миссисФранклин. Гатчина, расположенная в сорока с лишком верстах отПетербурга и не слишком далеко от Царского Села, была любимойрезиденцией Императора Александра III. Великая княгиня ОльгаАлександровна тоже предпочитала ее всем остальным царскимвладениям. Именно там прошла большая часть ее детства. ВГатчинском дворце насчитывалось 900 комнат. Он представлялсобой два огромных каре, соединенных между собой украшеннойпилястрами вогнутой многоэтажной галереей и башнями, которыевозвышались по углам каре. В отдельных галереях хранилисьбогатые коллекции предметов искусства. В Китайской галереепомещались бесценные изделия из фарфора и агата, собранныепрежними монархами. Чесменская Галерея была названа так потому,что в ней висели четыре большие копии с картин Гаккерта,изображающих эпизоды боя с турками в Чесменской бухте в 1768году, где русские моряки одержали победу. В отличие от Эрмитажа, галереи Гатчинского дворца не былив ту пору открыты для посещения публики, но ничто не мешалоЦарским детям заходить туда, особенно в ненастные дни. -- Как нам было весело! -- вспоминала Великая княгиня. --Китайская галерея была идеальным местом для игры в прятки! Мычастенько прятались за какую-нибудь китайскую вазу. Их было тамтак много, некоторые из них были вдвое больше нас. Думаю, ценаих была огромна, но не помню случая, чтобы кто-нибудь из насхотя бы что-нибудь сломал. За дворцом простирался огромный парк, рассекаемый рекой иискусственными озерами, выкопанными еще в середине XVIIIстолетия. На некотором расстоянии от одного из каре находилиськонюшни и псарни, представлявшие собой особый мир, населенныйгрумами, конюхами, псарями и другими служащими. На плацу переддвумя полуциркулями возвышалась бронзовая скульптура ИмператораПавла I [Мыза Гатчина одно время принадлежала Григорию Орлову.Екатерина II подарила ее своему фавориту, впридачу к несколькимтысячам десятин земли, который построил там замок. После смертикнязя Григория Орлова вся Гатчинская вотчина была купленаимператрицею у наследников Орлова за полтора миллиона рублей ипожалована Государю Наследнику Павлу Петровичу, которыйувеличил дворец до нынешних размеров и превратил город вкрохотный Потсдам. Александр III был первым Императором,который жил в Гатчинском дворце после убийства Императора ПавлаI в 1801 году.]. Павел I, единственный сын Екатерины Великой и прапрадедВеликой княгини, был мятущимся призраком: тень его видели вМихайловском замке, в Зимнем дворце в Петербурге, появлялся они в Гатчинском Большом дворце. Его опочивальня, находившаяся водной из башен, по словам Великой княгини, сохранялась в такомже виде, в каком она была при жизни Императора. Все слугиутверждали, будто видели призрак Павла I. -- Сама я его не видела ни разу, -- заявила Великаякнягиня, -- что вводило меня в отчаяние. Вопреки всему, что онем говорилось, Император Павел I был милым человеком, и мнехотелось бы встретить его. Таким было весьма оригинальное суждение о несчастномИмператоре, обладавшем отнюдь не любезным характером. Великаякнягиня, по-видимому, была единственным членом ее семьи,который бы с такой симпатией отзывался о своем предке,обладавшем тиранической и подозрительной натурой, которогочасть его современников считала безумцем. Каждый уголок Гатчины напоминал о былом величии России подскипетром Романовых. Подвиги русских солдат и моряков во времяцарствования Петра Великого, Императриц Анны Иоанновны,Елизаветы Петровны, Екатерины Великой и Александра IБлагословенного были запечатлены на гобеленах, картинах игравюрах. Впоследствии Ольга Александровна стала изучатьисторию вместе с наставниками, но чувством причастности кРоссийской истории она, по-видимому, прониклась с самогодетства. В Гатчине было множество слуг. По словам Великой княгини,их насчитывалось свыше пяти тысяч. В их числе были люди,работавшие на конюшнях, на фермах, в садах и парках, но вполневозможно, что тут память изменила Великой княгине. ИмператоруАлександру III приходилось заботиться о многом. На егопопечении находились Гатчина, Петергоф, два больших дворца вЦарском Селе, Аничков и Зимний дворец в Петербурге и Ливадия вКрыму. Император Николай II, брат Ольги Александровны, имел напопечении семь дворцов [Во время царствования Николая IIАничков дворец служил резиденцией Императрице Матери МарииФедоровне.], и общее количество прислуги, присматривавшей заними, редко превышало пятнадцать тысяч человек. Вряд ли третьэтого количества обслуживала одну Гатчину. Тем не менее, о челяди Императорской семьи можно былосказать: "Имя им -- легион". Каждый служащий проходилтщательный отбор, многие происходили из семейств, в течениемногих поколений служивших Дому Романовых [Одним из такихпримеров являла собой семья Поповых. Попов, крестьянинНовгородской губернии, был доверенным слугой Екатерины II,единственным человеком из всей прислуги, которому разрешалосьпроизводить уборку в кабинете Императрицы. Его сын, внук,правнук служили Императору Александру I, Николаю I и АлександруII. Вполне вероятно, что кто-то из позднейшего потомства Поповаслужил Царской семье и в то время, когда Великая княгиня быларебенком и молодой девушкой.]. Не одного, и не двух Царскиедети знали не только по имени. Уважение, безупречная служба ипривязанность с одной стороны, и забота и любовь с другойсвязывали детей и прислугу. В числе прислуги были не толькорусские, но также абиссинцы, греки, негры, финны, черкесы ипредставители других национальностей. У родительницы маленькойОльги служили абиссинцы, носившие шитые золотом черные куртки,алые шаровары, желтые туфли и белые тюрбаны. На других былималиновые куртки и белые штаны. -- Все они были нашими друзьями, -- заявила Великаякнягиня. -- Я помню старого Джима Геркулеса, негра, которыйкаждый отпуск свой проводил в Штатах и привозил оттуда вареньеиз гуайавы. Это были гостинцы нам, детям. Помню гигантаабиссинца по имени Марио. Однажды, когда Мама не было дома, ейпришла телеграмма. В то время в России было приняторасписываться в получении каждой телеграммы. Это должен былсделать Степанов, старший лакей матушки, но он отсутствовал, ивместо него расписался Марио, который умел писать по-русски.Окончание его имени "о", видно, смахивало на "а", посколькугатчинский почтмейстер поместил расписку в рамку и повесил еена стенку: он решил, что это подпись моей Мама. Рада отметитьтот факт, что никто из дворцовых служащих не сталразочаровывать его. Все эти люди были всей душой преданы Царской семье. Ивсе-таки они были не прочь посплетничать. -- Не думаю, чтобы они подслушивали наши разговоры, --сказала Великая княгиня, -- но о нас они знали гораздо больше,чем мы сами. Когда я была совсем маленькой, несмотря набдительность Нана, в детские еще до завтрака успевалипросочиться новейшие сплетни. Я узнавала о последних выходкахмоих братьев и о наказаниях, воспоследовавших за ними, о том,что у сестры насморк, что Папа отправляется принимать парад, аМама дает званый обед, каких гостей ждут во дворце. Таков был Гатчинский Большой дворец: девятьсот комнат,целая армия слуг и лакеев, огромный парк. Однако, если несчитать придворных приемов, под его крышей не было местанапыщенности и помпезности. Отец Ольги, ИмператорВсероссийский, вставал в семь утра, умывался холодной водой,облачался в крестьянское платье, сам варил кофе в стеклянномкофейнике и, наполнив тарелку сушками, завтракал. После трапезысадился за рабочий стол и принимался за свой труд. Враспоряжении у него была целая армия прислуги. Но он никого небеспокоил. В кабинете у него были колокольчики и звонки. Он незвонил в них. Некоторое время спустя к нему приходила супруга,два лакея приносили небольшой столик. Муж и жена завтракаливместе. На завтрак у них были крутые яйца и ржаной хлеб смаслом. Нарушал ли кто-нибудь их совместную трапезу? Именно в этотмомент в кабинете появлялась их маленькая дочурка. Окончивзавтрак, Государыня уходила, но крохотная Царевна оставалась сотцом. Детские комнаты Ольги располагались рядом с рабочимкабинетом Императора. Их было четыре: спальня Ольги, спальнямиссис Франклин, гостиная и столовая. Крохотным этимкоролевством безраздельно управляла Нана, и все лакеи и слугидолжны были ей повиноваться. В особенности это касалосьприготовления пищи для маленькой Ольги. -- Все мы питались очень просто, -- рассказывала мнеВеликая княгиня. -- К чаю нам подавали варенье, хлеб с маслом ианглийское печенье. Пирожные мы видели очень редко. Намнравилось, как готовят нам кашу -- должно быть, это Нананаучила поваров, как надо ее стряпать. На обед чаще всегоподавали бараньи котлеты с зеленым горошком и запеченнымкартофелем, иногда ростбиф. Но даже Нана не могла заставитьменя полюбить это блюдо, в особенности, когда мясо былонедожарено! Однако всех нас воспитывали одинаково: ели мы все,что нам давали. В годы раннего детства Великой княгини самые увлекательныеминуты бывали после завтрака, когда миссис Франклин приводиласвою питомицу в кабинет Императора. Маленькая Ольга тотчасзабиралась под рабочий стол отца и тихонько сидела там,прижавшись к крупной овчарке по имени Камчатка. Сидела до техпор, пока родители не заканчивали свой завтрак. -- Отец был для меня всем. Как бы ни был он занят своейработой, он ежедневно уделял мне эти полчаса. Когда я подросла,у меня появилось больше привилегий. Помню тот день, когда мнебыло впервые позволено поставить Императорскую печать на одиниз больших конвертов, лежавших стопками на столе. Печать былаиз золота и хрусталя и очень тяжелая, но какую гордость ивосторг испытывала я в то утро. Я была потрясена тем объемомработы, которую Папа приходилось выполнять изо дня в день.Думаю, Царь был самым трудолюбивым человеком на всей земле.Помимо аудиенций и государственных приемов, на которых онприсутствовал, каждый день на стол перед ним ложились кипыуказов, приказов, донесений, которые ему следовало прочитать иподписать. Сколько раз Папа возмущенно писал на поляхдокументов: "Болваны! Дураки! Ну, что за скотина!" Иногда император отпирал особый ящичек в своем письменномстоле и, радостно поблескивая глазами, доставал оттуда свои"сокровища" и показывал их своей любимице. "Сокровища"представляли собой коллекцию миниатюрных животных из фарфора истекла. -- А однажды Папа показал мне очень старый альбом свосхитительными рисунками, изображающими придуманный город подназванием Мопсополь, в котором живут Мопсы [Альбом с рисунками,изображающими Мопсополь, представлял собой совместноепроизведение Александра III и его старшего брата Николая. Ужителей города были лица, похоже на морды мопсов. Оба Великихкнязя нашли в себе, очевидно, достаточно вкуса, чтобы несделать свою сатиру слишком уж очевидной, и предпочли вместобульдогов изобразить мопсов. Рисунки относятся к 1856 году,когда Александру III, тогда еще Великому князю, былоодиннадцать лет, и когда все россияне были ожесточены противВеликобритании и Франции, затеявших Крымскую войну.]. Показалон мне тайком, и я была в восторге от того, что отец поделилсясо мной секретами своего детства. Слушая воспоминания Великой княгини о ее раннем детстве, ябыл поражен одним обстоятельством: на первом плане у маленькойОльги были Император, Нана, братья и сестра, за ними -- целыйсонм слуг, солдат, моряков и разных простолюдинов. Но о своейматери Великая княгиня говорила очень мало. Доверенные беседы сотцом начинались лишь после того, как Императрица покидалакабинет супруга. Затем огромный дворец снова наполнялсяпридворным штатом, но детские воспоминания Ольги не сохранилиникаких впечатлений от этих людей. Должно быть, перед глазамималенькой девочки проходили целые вереницы представителейиностранных владетельных домов, фрейлин, дворецких, конюших.Всех их она видела часто. Должно быть, и слышала о них. Но длямаленькой Царевны самые теплые воспоминания связаны не сроскошью и великолепием придворных церемоний. Утренние встречис отцом отбрасывали свой яркий и чистый свет на всю дальнейшуюжизнь Великой княгини. -- Отец обладал силой Геркулеса, но он никогда непоказывал ее в присутствии чужих людей. Он говорил, что можетсогнуть подкову и связать в узел ложку, но не смеет делать это,чтобы не вызвать гнев Мама. Однажды у себя в кабинете онсогнул, а затем разогнул железную кочергу. Помню, как онпоглядывал на дверь, опасаясь, как бы кто-то не вошел! Ранней осенью 1888 года Ольга впервые покинула дорогую ейГатчину. Вся Императорская семья собиралась ехать на Кавказ. Воктябре она должна была вернуться назад. 29 октября длинный Царский поезд шел полным ходом кХарькову. великая княгиня помнила: день был пасмурный, шелмокрый снег. Около часу дня поезд подъезжал к небольшой станцииБорки. Император, Императрица и четверо их детей обедали встоловом вагоне. Старый дворецкий, которого звали Лев, вносилпудинг. Неожиданно поезд резко покачнулся, затем еще раз. Всеупали на пол. Секунду или две спустя столовый вагон разорвался,как консервная банка. Тяжелая железная крыша провалилась вниз,не достав каких-то нескольких дюймов до голов пассажиров. Всеони лежали на толстом ковре, лежавшем на полотне: взрывомотрезало колеса и пол вагона. Первым выполз из-под рухнувшейкрыши Император. После этого он приподнял ее, дав возможностьжене, детям и остальным пассажирам выбраться из изувеченноговагона. Это был поистине подвиг Геркулеса, за который емупридется заплатить дорогой ценой, хотя в то время этого ещеникто не знал. Миссис Франклин и маленькая Ольга находились в детскомвагоне, находившемся сразу за столовым вагоном. Они ждалипудинга, но так и не дождались. -- Хорошо помню, как со стола упали две вазы из розовогостекла при первом же ударе и разбились вдребезги. Я испугалась.Нана посадила меня к себе на колени и обняла. -- Послышалсяновый удар, и на них обеих упал какой-то тяжелый предмет. --Потом я почувствовала, что прижимаюсь лицом к мокрой земле... Ольге показалось, что она совсем одна. Сила второго взрывабыла та