Противоправное поведение как условие возникновения деликтных обязательств. Гражданское право, в отличие от уголовного права, не содержит понятия ни противоправного поведения, ни правомерного поведения, вследствие чего эти важные правовые категории могут быть определены только в доктринальном порядке. Однако в настоящее время в юридической литературе высказано мнение, что в состав правонарушения не должна включаться противоправность как условие ответственности. "В условиях действия принципа генерального деликта, установленного п. 1 ст. 1064 ГК РФ (а этот принцип в действительности распространяется и на договорные обязательства), противоправность как одно из условий лишается всякого самостоятельного значения" <1>, - пишет А.К. Бабаев. Представляется, что с такой позицией согласиться нельзя. Как известно, принцип генерального деликта выражается в общем запрете причинять вред имуществу или личности кого-либо <2>. Поэтому причинение вреда другому лицу признается противоправным и влечет за собой применение мер имущественной ответственности при наличии других условий ответственности. Следовательно, причинитель вреда для освобождения себя от обязанности по его возмещению должен доказать свою управомоченность на причинение вреда, тем самым - правомерность своих действий.
--------------------------------
<1> Гражданское право: актуальные проблемы теории и практики / Под общ. ред. В.А. Белова. М., 2009. С. 891.
<2> Смирнов В.Т., Собчак А.А. Указ. соч. С. 66.
Общее правило, установленное в п. 1 ст. 1064 ГК РФ, гласит: вред подлежит возмещению в полном объеме лицом, причинившим вред. Исключение из этого общего правила, содержащееся в п. 3 этой же статьи, заключается в том, что вред, причиненный правомерными действиями, не возмещается; обязательство по его возмещению возникает лишь в случаях, предусмотренных законом. Поэтому и возникает необходимость отграничения правомерного причинения вреда от противоправного, что невозможно без уяснения самих этих понятий.
Противоправность действий причинителя вреда, как и его вина, презюмируется, однако из этого еще совсем не следует, что надо отказаться от противоправности и вины как условий ответственности, более того, необходимость разграничения правомерного и противоправного поведения в теории гражданского права в практической деятельности существенно возрастает в связи с предстоящими изменениями гражданского законодательства.
В цивилистической литературе традиционно считается, что противоправным является поведение, нарушающее нормы объективного права. Еще Г.Ф. Шершеневич писал, что "гражданское правонарушение есть прежде всего недозволенное действие, т.е. действие, запрещенное объективным правом" <1>. М.М. Агарков подчеркивал: "Противоправное действие всегда является нарушением объективного права" <2>. Можно перечислить еще довольно много авторов, придерживающихся такой же позиции. Более сложным является вопрос о том, необходимо ли для признания поведения противоправным наряду с нарушением объективного права еще и нарушение субъективного права. Второй сложный вопрос, связанный с первым, заключается в следующем: может ли только нарушение субъективного права, без нарушения нормы объективного права, повлечь противоправность поведения? Что касается первого вопроса, то здесь следует полностью согласиться с мнением Г.Ф. Шершеневича о том, что "недостаточно незаконное действие, причиняющее имущественный вред, необходимо еще нарушение субъективного права. Без этого условия правонарушение может иметь какие-либо иные последствия, но не обязанность возмещения вреда" <3>. Действительно, в публичных отраслях права (административном, уголовном) одно лишь нарушение нормы объективного права, без нарушения субъективных прав, является достаточным для наступления ответственности, однако в гражданском праве такое невозможно. Для того чтобы возникла обязанность по возмещению убытков, иного вреда, необходимо еще и нарушение субъективного права.
--------------------------------
<1> Шершеневич Г.Ф. Учебник русского гражданского права (по изд. 1907 г.). М., 1995. С. 392.
<2> Агарков М.М. Обязательства по советскому гражданскому праву. М., 1940. С. 140.
<3> Шершеневич Г.Ф. Указ. соч. С. 393.
При ответе на второй вопрос необходимо учитывать, что согласно ст. 8 ГК РФ гражданские права и обязанности возникают из оснований, предусмотренных законом и иными правовыми актами, а также из действий граждан и юридических лиц, которые хотя и не предусмотрены законом или правовыми актами, но в силу общих начал и смысла гражданского законодательства порождают гражданские права и обязанности. Поэтому общепризнано, что гражданские права и обязанности могут возникать из договоров и иных сделок, хотя и не предусмотренных законом, но не противоречащих ему. В этих случаях происходит нарушение только субъективных гражданских прав, но не норм объективного права, однако такое поведение признается тем не менее противоправным, а вред - подлежащим возмещению. В.А. Белов различает два вида неправомерных действий: это объективно и субъективно противоправные действия. Объективно противоправные действия - это действия, нарушающие норму объективного права, т.е. совершаемые против права в объективном смысле; под субъективно противоправными понимаются действия, нарушающие субъективное гражданское право или частную правоспособность потерпевшего либо создавшие угрозу такого нарушения <1>. Для деликтных обязательств, которые возникают только при наличии вреда, необходима, выражаясь языком В.А. Белова, и объективная, и субъективная противоправность, т.е. нарушение нормы и объективного права, и субъективного права. В публичных отраслях, как уже отмечалось, достаточно только нарушения норм объективного права. И только в частном праве нарушение субъективного права без нарушения нормы объективного права будет считаться противоправным. "В гражданском праве, в отличие от других отраслей права, существуют субъективные права, обосновать нарушение и необходимость защиты которых только через нарушение конкретных норм невозможно" <2>.
--------------------------------
<1> Белов В.А. Гражданское право. Общая часть: Учебник. М., 2002. С. 477.
<2> Шевченко А.С. Проблемы возмещения вреда, причиненного правомерными действиями // Деликтные обязательства по российскому гражданскому праву: Сб. науч. тр. С. 126.
Общепризнано, что противоправными являются действия, связанные с неисполнением или ненадлежащим исполнением обязанностей.
В то же время неосуществление права не может рассматриваться как противоправное поведение исходя из того, что субъективное право - это мера возможного поведения управомоченного лица, за исключением тех случаев, когда осуществление права одновременно является и обязанностью.
Г.Ф. Шершеневич отмечал, что "всякое действие, которое является только осуществлением права, которое не выходит из пределов, очерченных законом субъективному праву, не составляет правонарушения, как бы оно ни было вредно другим лицам" <1>.
--------------------------------
<1> Шершеневич Г.Ф. Указ. соч. С. 392.
Но поскольку субъективное право - это мера дозволенного поведения, то встают вопросы: где же находятся границы, пределы осуществления субъективного права и каковы последствия выхода за пределы осуществляемого субъективного гражданского права; будут ли такие действия правомерными или, напротив, противоправными? Прежде чем попытаться дать ответы на поставленные вопросы, необходимо сразу оговориться: мы придерживаемся позиции, согласно которой злоупотребление правом связано не с содержанием субъективного права, а с его осуществлением.
Проблемы определения пределов осуществления права и злоупотребления правом - одни из сложнейших в цивилистике, имеют длительную историю, но в то же время являются актуальными и дискуссионными и сегодня. В юридической литературе высказаны различные мнения по этому вопросу: от отрицания самого термина злоупотребления правом ввиду его некорректности <1> до полного признания этой категории - продукта цивилистической мысли <2>.
--------------------------------
<1> См., например: Агарков М.М. Проблема злоупотребления правом в советском гражданском праве // Известия АН СССР. Отделение экономики и права. 1946. N 6. С. 424.
<2> См., например: Белых В.С. Правовое регулирование предпринимательской деятельности в России. М., 2009. С. 410 - 412.
Следует отметить, что проблема злоупотребления правом присуща не только гражданскому праву, но и другим отраслям, в том числе и публичным.
В классической работе В.П. Грибанова "Пределы осуществления и защиты гражданских прав" <1> отмечается, что гражданское законодательство определяет границы осуществления субъективных гражданских прав по-разному. В.П. Грибанов включал в этот перечень гражданскую дееспособность, временные границы, осуществление прав в соответствии с их назначением, а также способы осуществления права и даже средства принудительного осуществления или защиты. По мнению В.П. Грибанова, злоупотребление правом носит противоправный характер и представляет собой особый тип гражданского правонарушения, который выражается в использовании управомоченным лицом недозволенных конкретных форм поведения в рамках дозволенного ему законом общего типа поведения <2>.
--------------------------------
<1> Грибанов В.П. Пределы осуществления и защиты гражданских прав. М., 1972.
<2> См.: Там же. С. 55.
Современные исследователи пределов осуществления субъективного права, а соответственно, и злоупотребления им предприняли попытки классификации различных теорий злоупотребления правом. Так, С.Д. Радченко выделяет теорию пределов осуществления гражданских прав; теорию целевых прав-обязанностей; теорию "легальной видимости" и теорию интереса <1>. Проводя такую классификацию, С.Д. Радченко почему-то ограничился анализом воззрений российских цивилистов главным образом конца XX - начала XXI в. (за исключением теории интереса). Конечно, злоупотребление правом нашло наиболее полное исследование в цивилистике, однако это не изобретение гражданского права; злоупотребление правом встречается и в других отраслях права, причем не только в частных, но и в публичных, что также осталось без внимания.
--------------------------------
<1> См.: Радченко С.Д. Злоупотребление правом в гражданском праве России. М., 2010. С. 1 - 24.
В результате предпринятого исследования С.Д. Радченко приходит к пониманию злоупотребления правом как его осуществления при отсутствии в этом интереса управомоченного лица <1>. Представляется, что такое понимание злоупотребления правом не несет никакой смысловой нагрузки, поскольку само по себе осуществление права при отсутствии в этом интереса управомоченного лица никоим образом не означает злоупотребления правом, если при этом лицо не преследует цели причинить вред другому лицу. Следует согласиться с А.В. Власовой, считающей, что наличие интереса у обладателя того или иного субъективного права не имеет значения для признания его управомоченным <2>. Поэтому даже утверждение С.Д. Радченко о существовании предположения (презумпции) о наличии интереса при осуществлении права и, соответственно, об отсутствии необходимости для управомоченного лица доказывать наличие интереса ничего не меняет по существу.
--------------------------------
<1> См.: Там же. С. 55.
<2> См.: Власова А.В. Структура субъективного гражданского права. Ярославль, 1998. С. 15.
Отсутствие интереса может быть только одним из признаков (критериев) злоупотребления правом.
В юридической литературе наряду с указанным критерием традиционно выделяют еще несколько критериев злоупотребления правом: намерение причинить вред или иное неудобство другому лицу; диспропорция между причиняемым вредом и получаемой выгодой; недобросовестное поведение; игнорирование той цели, ради которой и существует такой институт, и т.д. Жизнь гораздо сложнее, поэтому вряд ли возможно ограничиться каким-то одним критерием при определении злоупотребления правом. И.А. Ястржембский, Ю.А. Тарасенко, С.Д. Радченко и другие исследователи рассматривают злоупотребление правом как непротивоправное поведение. Так, С.Д. Радченко указывает, что действия управомоченного субъекта по осуществлению принадлежащего ему права, при отсутствии в этом интереса, по своей правовой природе не являются правонарушением <1>. Это действительно так, но лишь в том случае, если лицо, осуществляя право при отсутствии интереса, не причиняет при этом никому вреда, но если это лицо не имеет соответствующего интереса и преследует таким осуществлением права цель причинить другому лицу вред и, более того, достигает такого результата, то здесь нельзя говорить о правомерности такого поведения.
--------------------------------
<1> Радченко С.Д. Указ. соч. С. 55.
Субъективное право одного лица осуществляется в пределах до тех пор, пока это не войдет в соприкосновение с правами других лиц и не будет их нарушать. Если же в результате такого осуществления права у другого лица возникают неблагоприятные последствия (имущественные или неимущественные), то следует признать, что лицо действовало с превышением пределов права. Поэтому категорически нельзя согласиться с высказанным мнением, что, злоупотребляя правом, управомоченное лицо, действуя в границах своего субъективного права, формально не нарушает и чужого права и что возникающий при этом вред в имущественной сфере другого лица является результатом формально правомерных действий <1>.
--------------------------------
<1> См.: Тарасенко Ю.А., Ястржембский И.А. Рецензия на работу С.Д. Радченко "Злоупотребление правом в гражданском праве России" // Вестник гражданского права. 2010. N 2. Т. 10. С. 299.
Нарушение чужих прав в результате неисполнения (ненадлежащего исполнения) своих обязанностей или же осуществления своего права будет противоправным и влечет обязанность по возмещению вреда. "Злоупотребление правом представляет собой противоправное и виновное поведение" <1>.
--------------------------------
<1> Белых В.С. Указ. соч. С. 406.
Представляется, что пределы осуществления права касаются срока, целей, способов (средств) осуществления права, которые содержатся в самой управомочивающей норме права, а также могут находиться и в иных нормах, содержащих определенные ограничения по осуществлению соответствующего права, это могут быть конкретные правила в отношении этого субъективного права, это могут быть и нормы-принципы (например, общий принцип осуществления гражданских прав - разумность и добросовестность). Правомерным следует считать поведение, соответствующее и конкретной управомочивающей норме, а также различным запретам и предписаниям, принципам права, ограничивающим осуществление этого права. Если же поведение находится в пределах общего правила, содержащегося в управомочивающей норме, но выходит за пределы, установленные в других ограничивающих нормах, в том числе противоречит принципу разумности и добросовестности, то такие действия не могут рассматриваться как правомерные. "При злоупотреблении правом происходит нарушение объективных норм права, включая нормы-принципы и нормы-презумпции" <1>.
--------------------------------
<1> Белых В.С. Указ. соч. С. 406.
Случаем осуществления права за установленными таким образом пределами является злоупотребление правом. Злоупотребление правом - это прежде всего осуществление права с нарушением его пределов, касающихся целей, ради которых используются субъективные гражданские права. Пункт 1 ст. 10 ГК РФ устанавливает, что не допускаются осуществление гражданских прав исключительно с намерением причинить вред другому лицу, действия в обход закона с противоправной целью, а также иное заведомо недобросовестное осуществление гражданских прав (злоупотребление правом). Следует полностью согласиться с В.А. Беловым в том, что "права частные - это права эгоцентричные, т.е. осуществляемые в целях, свободно определенных самим субъектом, однако далеко не все то, что не запрещено законом, достойно его уважения и охраны" <1>. Как уже не раз отмечалось в юридической литературе, основным в характеристике злоупотребления правом является "употребление права во зло", т.е. исключительное намерение (цель) причинить вред другому лицу. Осуществление гражданских прав в таких целях получило наименование шиканы, которая характеризуется двумя признаками: отсутствием интереса в результатах такого осуществления и целью причинить вред другому лицу.
--------------------------------
<1> Белов В.А. Указ. соч. С. 581.
Что касается иных форм злоупотребления правом, не указанных в законе, то они, в отличие от шиканы, не носят чисто деструктивный (разрушительный) характер. Управомоченное лицо при осуществлении права решает свои задачи, как правило, в предпринимательской деятельности, но при этом выходит за пределы осуществления права, в результате чего третьим лицам причиняется вред или создается возможность причинения такого вреда. Традиционно в качестве иных форм злоупотребления правом называют действия, направленные на ограничение конкуренции, а также действия, представляющие собой следствие доминирующего положения на рынке. ФЗ от 26 июля 2006 г. N 135-ФЗ "О защите конкуренции" <1> содержит понятие конкуренции и ее антипода - недобросовестной конкуренции, понятие доминирующего положения хозяйствующего субъекта и злоупотребление хозяйствующим субъектом доминирующим положением. В последнее время в юридической литературе <2> высказано мнение, отрицающее отнесение злоупотребления доминирующим положением и недобросовестной конкуренции к формам злоупотребления правом. С нашей точки зрения, и недобросовестная конкуренция, и злоупотребление доминирующим положением являются злоупотреблением правом, но поскольку они встречаются, как правило, при осуществлении специальной деятельности - предпринимательской деятельности и специальными субъектами - хозяйствующими субъектами, то и получили специальное правовое регулирование в антимонопольном законодательстве, которое, в отличие от достаточно абстрактной ст. 10 ГК РФ, содержит конкретную регламентацию возможных форм недобросовестной конкуренции и злоупотребления доминирующим положением. Такое специальное правовое регламентирование недобросовестной конкуренции не исключает применение общей ст. 10 ГК РФ. Именно подобный подход содержится в информационном письме Президиума ВАС РФ от 25 ноября 2008 г. N 127 "Обзор практики применения арбитражными судами статьи 10 Гражданского кодекса Российской Федерации", в котором Президиум ВАС РФ, проанализировав действия гонконгской фирмы, зарегистрировавшей в РФ товарный знак, сходный с фирменным наименованием и товарным знаком известной японской фирмы "AKAI", указал, что гонконгская фирма, имеющая более раннюю дату приоритета на товарный знак "AKAI" на территории России, "выдает себя за бывшего правообладателя тождественного товарного знака с целью приобретения конкурентных преимуществ за счет известности обозначения последнего". Президиум ВАС РФ, рассматривая дело в порядке надзора, отменил ранее принятые судебные акты и обоснованно квалифицировал действия гонконгской компании по приобретению исключительного права на товарный знак "AKAI" как акт недобросовестной конкуренции и злоупотребления правом (ст. 10 ГК РФ). Представляется, что такая квалификация недобросовестной конкуренции заслуживает поддержки. Мы согласны с высказанным в юридической литературе мнением, что участие в рыночной экономике, наличие доминирующего положения на рынке сами по себе не могут рассматриваться как использование каких-то особых гражданских прав, но и недобросовестная конкуренция, и злоупотребление доминирующим положением проявляются при осуществлении конкретных субъективных прав: например, при установлении монопольно высокой или монопольно низкой цены; изъятии товара из обращения, если результатом таких действий являются или могут являться недопущение, ограничение, устранение конкуренции и (или) ущемление интересов других лиц, и т.д. Поэтому в данной ситуации можно говорить и о злоупотреблении правом, и о неправомерности таких действий.
--------------------------------
<1> СЗ РФ. 2006. N 31 (ч. 1). Ст. 3434.
<2> Радченко С.Д. Указ. соч. С. 90 - 94.
Вместе с тем нельзя не признать, что если недобросовестная конкуренция и злоупотребление доминирующим положением получили специальное правовое регулирование в антимонопольном законодательстве, то отношения, возникающие при осуществлении корпоративного контроля, которые также могут повлечь злоупотребление правом, вообще не получили ни теоретического обоснования, ни законодательного регулирования.
Представляется, что пределы осуществления корпоративного контроля, злоупотребление таковым, как и недобросовестная конкуренция, и злоупотребление доминирующим положением, получившие специальную регламентацию в антимонопольном законодательстве, также должны получить специальное правовое регулирование, но уже на уровне корпоративного законодательства.
Противоправно причиненный вред может быть причинен в результате виновных и невиновных действий, поскольку противоправность - это объективная характеристика правонарушения (например, следует рассматривать противоправным, но не виновным случайное причинение вреда источником повышенной опасности). В то же время виновное причинение вреда всегда будет противоправным, поскольку вина - это не что иное, как психическое отношение лица к совершаемому им противоправному действию (бездействию). Традиционно как противоправное, но невиновное поведение рассматривается причинение вреда недееспособными (например, детьми, не достигшими возраста дееспособности). Представляется, что этот вопрос должен решаться не столь однозначно; в случае причинения вреда неделиктоспособными лицами происходит своеобразный разрыв противоправности и виновности. Непосредственно противоправные действия, причиняющие вред, совершают недееспособные лица, а вина должна быть установлена для лиц, на которых возлагается обязанность по возмещению вреда, - родителей, опекунов, организации, которые должны были осуществлять действия по контролю и (или) воспитанию за недееспособными, но не сделали этого должным образом.
Противоправный вред может быть результатом как действий, так и бездействия. Правомерно причиненный вред может быть результатом только действий, бездействие не может повлечь правомерное причинение вреда, поэтому точнее говорить не об обязательствах по возмещению вреда, причиненного правомерным поведением, а об обязательствах по возмещению вреда, причиненного правомерными действиями.
Как уже не раз отмечалось, правомерно причиненный вред по общему правилу не возмещается и, соответственно, не возникает обязательств, направленных на его возмещение. Так, Президиум ВАС РФ указал, что законное производство по делу об административном правонарушении и законное применение в отношении истца мер обеспечения такого производства, если они имели для последнего неблагоприятные имущественные последствия, не являются основанием для возмещения вреда в соответствии со ст. 1069 ГК РФ. В качестве примера можно привести следующий случай. Таможенный орган возбудил в отношении общества с ограниченной ответственностью дело об административном правонарушении, ответственность за которое предусмотрена ст. 14.10 КоАП РФ, товар был изъят и передан на ответственное хранение третьему лицу. Решением арбитражного суда первой инстанции ООО привлечено к административной ответственности. Однако суд апелляционной инстанции названное решение отменил, в удовлетворении заявления таможенного органа о привлечении общества к административной ответственности отказал. Поскольку вследствие изъятия таможенным органом товара на период производства по делу об административном правонарушении истцом была допущена просрочка по договору поставки и обществом в добровольном порядке уплачена неустойка кредитору, предусмотренная договором, общество обратилось в арбитражный суд с требованием к РФ о возмещении причиненного таможенным органом вреда в сумме выплаченной контрагенту неустойки. Суд установил, что на момент возбуждения дела об административном правонарушении таможенный орган располагал сведениями, дающими основания предположить, что истцом могло быть совершено соответствующее правонарушение. Произведенное таможенным органом изъятие товара как мера обеспечения производства по делу об административном правонарушении являлось необходимым условием для проведения производства по такому делу. Суд не установил нарушений предусмотренного ст. 27.10 КоАП РФ порядка изъятия. В материалах дела отсутствуют доказательства того, что изъятие произведено таможенным органом с нарушением преследуемых изъятием целей, без учета принципа соразмерности или иных заслуживающих внимания обстоятельств, сопровождалось злоупотреблением со стороны таможенного органа. В силу правовой позиции Конституционного Суда РФ, изложенной в Постановлении от 16 июня 2009 г. N 9-П "По делу о проверке конституционности ряда положений статей 24.5, 27.1, 27.3, 27.5 и 30.7 КоАП РФ, пункта 1 статьи 1070 и абзаца третьего статьи 1100 ГК РФ и статьи 60 ГПК РФ в связи с жалобами граждан М.Ю. Карелина, В.К. Рогожкина и М.В. Филандрова", тот факт, что общество так и не было привлечено к ответственности, не означает, что возбуждение дела об административном правонарушении и применение к обществу меры обеспечения производства по делу не являлись законными. Поскольку таможенный орган с точки зрения законодательства об административных правонарушениях действовал правомерно и закон в этом случае не предусматривает ответственности за вред, причиненный правомерными действиями (п. 3 ст. 1064 ГК РФ), арбитражный суд в требовании о возмещении вреда истцу отказал (п. 8 информационного письма Президиума ВАС РФ от 31 мая 2011 г. N 145 "Обзор практики рассмотрения арбитражными судами дел о возмещении вреда, причиненного государственными органами, органами местного самоуправления, а также их должностными лицами").
Обязательства по возмещению правомерно причиненного вреда возникают только в случаях, специально предусмотренных законом. Законодательство предусматривает конкретные случаи обязательств по возмещению правомерно причиненного вреда, которые возможны как при осуществлении субъективного права, так и при исполнении обязанности. Но во всех случаях правомерного причинения вреда законодатель независимо от того, возникают обязательства по возмещению вреда или нет, устанавливает четкие границы, позволяющие установить именно правомерность таких действий (в случае причинения вреда действует презумпция противоправности и вины причинителя, поэтому он должен доказать отсутствие в своем поведении и противоправности, и виновности). При осуществлении права причинение вреда будет правомерным только при соблюдении всех предусмотренных в законе условий, относящихся как к самой ситуации причинения вреда, так и к конкретным действиям, совершаемым причинителем (например, это очень ярко выражено при причинении вреда в состоянии необходимой обороны, когда вред не возмещается, и при причинении вреда в состоянии крайней необходимости, когда вред подлежит возмещению).
В случаях правомерного причинения вреда при исполнении обязанности такая детализация достигается вынесением правоприменительного акта (например, при изъятии земель для государственных или муниципальных нужд).
Случаев правомерного причинения вреда, т.е. вреда, причиняемого по прямому дозволению закона, в российском праве можно перечислить достаточно много. Традиционно указывается причинение вреда в случае осуществления права при необходимой обороне, при крайней необходимости; при исполнении обязанностей: при тушении пожара, уничтожении животных для предотвращения эпизоотии, изъятии земель для государственных или муниципальных нужд. Кроме того, различные авторы называют еще и другие случаи причинения вреда правомерными действиями <1>. Довольно часто в качестве правомерного причинения вреда называют причинение вреда по просьбе или с согласия потерпевшего. Хотелось бы отметить, что сам по себе термин "причинение вреда по просьбе или с согласия потерпевшего" в определенной степени условен и совершенно верно был охарактеризован Е.А. Флейшиц: "В соответствующих случаях речь идет не о согласии на самое причинение вреда (такое согласие представить себе трудно), а о согласии на совершение другим лицом действия, которое должно повлечь за собой умаление известного блага, возместимое в деньгах. В согласии на совершение такого действия заключается молчаливо выраженный отказ от права на возмещение вреда, который будет причинен этим действием" <2>.
--------------------------------
<1> См.: Белов В.А. Гражданское право. Общая часть: Учебник. С. 514 - 518; Садиков О.Н. Убытки в гражданском праве Российской Федерации. М., 2009. С. 157 - 175.
<2> Флейшиц Е.А. Обязательства из причинения вреда и неосновательного обогащения. М., 1951. С. 49.
Правомерно причиненный вред по общему правилу не возмещается, поэтому обязательств по возмещению вреда, причиненного правомерными действиями, гораздо меньше, и все они перечислены в законе. В настоящее время наблюдается устойчивая тенденция к расширению перечня таких обязательств, что вполне закономерно для развития цивилизованного общества и государства в современный техногенный век.
При этом наряду с общими положениями действуют и специальные законы, принятые, в частности, в связи со строительством объектов Олимпиады в Сочи и объектов саммита АТЭС во Владивостоке.
Обязательства по возмещению вреда, причиненного правомерными действиями, могут быть классифицированы по различным основаниям. Так, А.С. Шевченко, исследовавший такие обязательства по ГК РСФСР 1964 г., различает два вида таких обязательств: это возмещение вреда, причиненного в силу государственной или общественной необходимости, и возмещение вреда в целях предотвращения опасности, угрожающей государственным, общественным или личным интересам <1>. О.Н. Садиков на основе анализа действующего законодательства различает возмещение убытков, причиненных правомерными действиями, нарушающими вещные права; нарушающими обязательственные права и иные правомерные действия, влекущие убытки <2>, к числу последних относит крайнюю необходимость, общую аварию, обнаружение потерянных вещей, задержание безнадзорных животных и ведение чужих дел без поручения. Представляется, что не во всех этих случаях возникают обязательства по возмещению правомерно причиненного вреда, поскольку нет действий, пусть даже правомерных, причиняющих вред лицу, понесшему определенные имущественные издержки (например, нет таких действий со стороны лица, потерявшего вещь, или доминуса в обязательствах из ведения чужих дел без поручения). Действительно, в этих случаях возникает необходимость справедливого урегулирования отношений, связанных с наличием убытков у отдельных участников, но это осуществляется не в рамках обязательств по возмещению вреда, причиненного правомерными действиями, которые носят внедоговорной и охранительный характер. Причинение вреда не может быть предметом договора, в договоре можно только предусмотреть обязанность по возмещению убытков, возникших в результате противоправного его нарушения.
--------------------------------
<1> Шевченко А.С. Возмещение вреда, причиненного правомерными действиями. С. 63 и далее.
<2> См.: Садиков О.Н. Убытки в гражданском праве Российской Федерации. М., 2009. С. 157 - 174.
Обязательства по возмещению вреда, причиненного правомерными действиями, являются видом и в то же время исключением из более общего понятия обязательств по возмещению вреда. Они представляют своего рода компромисс в ситуации, когда, с одной стороны, происходит нарушение прав потерпевшего, а с другой стороны, причинение вреда происходит в результате правомерных действий, которые, как правило, являются полезными и желательными, а в ряде случаев и необходимыми. При коллизии интересов потерпевшего и причинителя законодатель вполне обоснованно отдает предпочтение защите интересов потерпевшего.
Вред, причиненный в состоянии необходимой обороны, возмещению не подлежит, если при этом не были превышены ее пределы (ст. 1066 ГК РФ). Но превышение пределов необходимой обороны означает не что иное, как противоправность таких действий, поэтому возмещается уже не правомерно причиненный вред, а противоправный вред.
Вред, причиненный в состоянии крайней необходимости, т.е. для устранения опасности, угрожающей самому причинителю вреда или другим лицам, если эта опасность при данных обстоятельствах не могла быть устранена иными средствами, должен быть возмещен лицом, причинившим вред (п. 1 ст. 1067 ГК РФ). Установление такого общего правила в гражданском законодательстве можно объяснить тем, что законодатель при коллизии двух субъективных прав - права потерпевшего и права причинителя отдает приоритет правам потерпевшего. Вместе с тем, признавая неоднозначность ситуации, законодатель в п. 2 ст. 1067 ГК РФ устанавливает, что, учитывая обстоятельства, при которых был причинен такой вред, суд может возложить обязанность по его возмещению на третье лицо, в интересах которого действовал причинивший вред, либо освободить от возмещения вреда полностью или частично как это третье лицо, так и причинившего вред.
В настоящее время общепризнано, что действия, совершенные в состоянии крайней необходимости, несмотря на то что они причиняют вред другим охраняемым законом интересам, являются правомерными и полезными.
Правомерным считается причинение вреда по просьбе или с согласия потерпевшего, но только в том случае, если действия причинителя вреда не нарушают нравственные принципы общества (ч. 2 п. 3 ст. 1064 ГК РФ). Понятно, что такое причинение вреда, кроме соответствия нравственным принципам общества, должно еще не противоречить общим началам и смыслу гражданского законодательства, т.е. должно соответствовать праву. Просьба или согласие на причинение вреда должны быть выражены добровольно и в пределах свободного распоряжения принадлежащими лицу благами. Нельзя считать правомерными действия, совершенные с согласия недееспособного лица; с согласия, данного под влиянием обмана, насилия, угрозы.
Повреждение здоровья гражданина, лишение его жизни всегда должны рассматриваться как противоправные. Поэтому представляется ошибочным мнение о том, что если для облегчения страданий смертельно больного человека ему дают повышенную дозу снотворного для ускорения летального исхода, то такое действие является правомерным, и в иске о возмещении вреда должно быть отказано <1>. Эвтаназия российским законодательством запрещена, вследствие чего такие действия являются противоправными и влекут за собой ответственность, в том числе и деликтную.
--------------------------------
<1> См.: Гражданское право: Учебник / Под ред. А.П. Сергеева и Ю.К. Толстого. 4-е изд. М., 2003. Т. 3. С. 11 (автор главы - Ю.К. Толстой).
Если просьба или согласие лица на причинение ему вреда соответствует общим началам гражданского законодательства, не нарушает нравственных принципов общества, то такие действия причинителя являются правомерными и не влекут за собой возникновения деликтных обязательств.
Правомерным является причинение вреда при осуществлении субъективного права или при исполнении возложенных обязанностей: например, при повреждении (уничтожении) имущества при тушении пожара; уничтожении животных для предотвращения эпизоотии и т.п. В подобных случаях, если иное не предусмотрено законом, обязательства по возмещению вреда не возникают.
В.А. Белов относит к правомерному вреду причинение такового источником повышенной опасности, если нет усл<