Ю. Ф. Поляков
Проблемы и перспективы экспериментально-психологических исследований шизофрении
Y. F. Poliakov
Problems and perspectives of the experimental psychological investigations of schizophrenia
Психология — ее теория и эксперимент — в современном мире все более активно участвует в решении широкого круга задач разных областей социальной жизни. Одной из сфер ее наиболее интенсивного приложения является здравоохранение — теория и практика современной медицины.
В рамках отечественной медицинской психологии среди других ее разделов более глубокие корни, более широкое внедрение, теоретическое обоснование и организационные формы практической работы приобрела патопсихология — отрасль психологической науки, возникшая на стыке психологии и психиатрии. Патопсихология активно участвует в решении как теоретических вопросов психиатрии, так и вопросов клинической практики. Изучая в соответствии с системой теоретических положений советской психологии закономерности нарушения психической деятельности при разных видах патологии мозга, эта дисциплина развивается своим особым путем, не имеющим прямых аналогий с развитием подобных областей знаний в зарубежных странах.
С позиций современной отечественной психиатрии и психологии союз между ними определяется пониманием психических болезней как заболеваний человеческого организма, которые вызывают выраженное нарушение психической деятельности, т. е. отражательной «функции» мозга. Именно данное нарушение наряду с изменением других функций и процессов (нейрофизиологических, биохимических, биофизических и т. д.) является существенной отличительной характеристикой заболеваний этого круга. Связь психиатрии с психологией определяется прежде всего тем, что психология — наука о природе, детерминации и структуре психической деятельности, т. е. как раз той функции мозга, нарушение которой и выделяет болезни, изучаемые психиатрией. Рассматривая более конкретные линии связи психологии с психиатрией, можно отметить, что еще с конца прошлого, века в отечественной психиатрии были достаточно представлены две из них. Первая относится к участию психологических теорий в построении общей психопатологии (общего учения о психических болезнях). Вторая характеризуется участием психологов в решении практических задач психиатрической клиники — диагностических, экспертных, реабилитационных и т. д.
Наряду с этим последние десятилетия психология стала более интенсивно участвовать в экспериментальном изучении природы отдельных психических болезней и патологических состояний мозга.
Трудность раскрытия природы психических заболеваний обусловлена чрезвычайной сложностью и опосредованностью связей между основными клиническими (психопатологическими) проявлениями болезней и их биологической, субстратной сущностью. В этом отношении они, несомненно, «превосходят» все остальные заболевания человеческого организма.
Психопатологические феномены в виде измененного поведения больных, их поступков, высказываний, идей и т.д. представляют собой «итоговое» выражение нарушенного протекания сложной цепи мозговых процессов.
Сложность и опосредованность связи между психопатологическими проявлениями и биологической сущностью основных психических болезней диктуют тенденцию мультидисциплинарного изучения их, выражающую необходимость «тащить» всю цепь, опосредующую эту связь. Поскольку психопатологические проявления представляют собой результативное выражение скрытых за ними нарушений сложных мозговых процессов, только на основании анализа этих проявлений нельзя раскрыть характер лежащих в их основе нарушений мозговой деятельности. Поэтому закономерности нарушения мозговых процессов на всех уровнях сложности подлежат изучению при помощи методов соответствующих наук: психологии, нейрофизиологии, биохимии и т. д. Каждое звено изучения необходимо, хотя недостаточно, для создания всей цепи, раскрывающей связь психопатологических симптомов с их сущностью, для выяснения природы и механизмов психических заболеваний.
***
В истории изучения одной из наиболее тяжелых и распространенных психических болезней — шизофрении — известно немало попыток разгадать сущность нарушений психической деятельности при этой болезни, непосредственно опираясь на клинические (психопатологические) данные. Шли ли эти попытки в плоскости физиологических или психологических понятий («схизис», «интрапсихическая атаксия», «гипотония сознания», «дискордантность» и т. д.), они представляли собой каждый раз дедуктивный умозрительный вывод, базировавшийся на большем или меньшем круге психопатологических данных и отражавший исходные общетеоретические позиции автора. Долго существовала иллюзия того, что таким путем — усилием мысли, логическим анализом психопатологических феноменов — удастся вскрыть природу (закономерности) нарушения психической деятельности при шизофрении. Однако, постепенно становится все ясней, что познание закономерностей нарушения мозговой деятельности при шизофрении, вскрытие природы ее психопатологических проявлений вряд ли могут быть достигнуты так прямолинейно. Требуется более сложный путь «мультидисциплинарного» изучения этой болезни, при котором закономерным и необходимым является участие экспериментально-психологических исследований.
Вопрос о роли и месте экспериментально-психологических исследований в изучении шизофрении решается на основе современного понимания проблемы взаимоотношений разных уровней исследований патологии мозга. Если клинические (психопатологические) исследования выявляют закономерности проявлений нарушенных психических процессов, то экспериментально-психологические исследования должны дать ответ на вопрос: как нарушены закономерности протекания (структуры) самих психических процессов при том или ином патологическом состоянии мозга. Результаты таких исследований должны дать возможность объяснения связи и происхождения целого круга психопатологических характеристик, а, с другой стороны — породить гипотезы для изучения и выяснения того — почему нарушается тем или иным образом структура психической деятельности.
Такое понимание принципиальной позиции и своей роли в изучении шизофрении определило первый этап исследований лаборатории экспериментальной патопсихологии Института психиатрии АМН СССР. Результаты этого этапа нашей работы достаточно подробно освещены в литературе (1—8), поэтому здесь мы кратко сформулируем их, как предпосылку материалов данного сборника, отражающих следующий этап работы лаборатории, явившийся логическим развитием и углублением ранее полученных итогов исследований.
Целесообразность, обоснованность выбора в качестве проблемы исследования на первом этапе нашей работы — закономерностей нарушенного протекания (структуры) познавательных процессов (мышление, восприятие) и речи больных шизофренией — определялись уже известными особенностями болезни, ее психопатологическими характеристиками.
В истории изучения шизофрении всегда отмечался повышенный интерес к особенностям познавательной деятельности больных. Эти особенности давно привлекают внимание исследователей шизофрении, независимо от их взглядов на сущность этого заболевания и различий школ и научных направлений. Известно много попыток, как со стороны клиницистов-психиатров, так и экспериментаторов-психологов, раскрыть природу, понять суть изменений познавательной деятельности при шизофрении, выяснить роль и место их в общей картине болезни, в ее патогенезе.
Такой интерес и внимание обусловлены прежде всего объективным значением нарушений познавательных процессов (особенно — мыслительных) в картине болезни, их местом и ролью среди других клинических проявлений шизофрении.. Проявления нарушений мышления — один из основных симптомов шизофрении. Он используется в клинической практике в качестве важного критерия дифференциальной диагностики. Нарушения познавательной деятельности занимают существенное место в клинической картине болезни, являясь одной из причин социальной и трудовой дезадаптации больных. Изменения познавательной деятельности тесно связаны с существенными патогенетическими факторами болезни. Выражается это в клинических фактах, свидетельствующих о том, что эти изменения сопровождают болезнь на всем ее протяжении, а их психопатологические проявления значительно отличаются от таковых при нарушениях мышления и восприятия, возникающих при других психических болезнях.
Следует отметить, что, рассматривая проблему нарушений познавательной деятельности при шизофрении, мы имеем в виду не все возможные и наблюдающиеся в течение болезни виды ее патологии, а те изменения, проявления которых отражаются психопатологически в так называемых негативных изменениях, негативных симптомах болезни, относящихся к стойким, малообратимым изменениям личности, характерным для шизофрении. Сюда не относятся все те разнообразные нарушения мышления и восприятия, которые, развиваясь до-вольно быстро, характеризуясь динамичностью и, как правило, обратимостью под влиянием терапии, возникают в связи с остротой состояния больных и наблюдаются в картине различных синдромов — кататонических, галлюцинаторно-параноидных, парафренных и т. д. Речь идет о тех изменениях познавательных процессов, психопатологические проявления которых, характеризуясь стойкостью (стабильностью или прогредиентностью) и входя в структуру различных синдромов, могут наблюдаться с самого начала болезни (даже до манифестных ее проявлений), наиболее отчетливо выступая вне острых состояний, при непрерывном вялом течении процесса или в ремиссиях с дефектом. Именно эти изменения порождают проблему своеобразия шизофренического слабоумия.
Говоря об актуальности изучения интеллектуальных и перцептивных процессов при шизофрении, можно отметить, что за последние годы интерес к их исследованиям (главным образом на путях экспериментальной психологии) во многих странах возрастает. Расширяется и круг проблем, аспектов изучения шизофрении, при рассмотрении которых используются различные характеристики мышления и восприятия больных, и для успешного решения которых необходимым оказывается знание закономерностей изменения структуры (протекания) самих познавательных процессов.
Одной из наиболее старых (но не устаревающих) проблем этого круга, обусловливающих значимость экспериментально-психологического исследования закономерностей изменения познавательных процессов, является проблема своеобразия негативных психопатологических проявлений мышления и восприятия при шизофрении. Тем общим, что объединяет большинство клиницистов, независимо от их взглядов на природу, сущность и течение шизофрении, является подчеркивание именно необычности, причудливости расстройств мышления при шизофрении, невозможность приложить к ним известную «мерку» слабоумия, которое встречается при других психических заболеваниях, в частности при органических поражениях мозга.
По мнению многих авторов, в отличие от патологии мышления при органических поражениях центральной нервной системы, когда одновременно нарушаются способности и операции воспроизведения, внимания, синтеза, абстрагирования и т. д., при шизофрении больные, иногда даже с грубым дефектом, могут неплохо выполнять некоторые виды довольно сложной мыслительной деятельности (цифровые операции, решение конструктивно-пространственных задач, игра в шахматы и т. п.), демонстрируя при этом неплохую способность концентрации внимания и воспроизведения ранее усвоенного материала.
Эти клинические характеристики, не давая сами по себе возможности понять характер нарушенного протекания процессов мышления (хотя они могут и должны служить ориентирами для построения рабочих гипотез соответствующих экспериментальных исследований), постоянно стимулировали и стимулируют исследователей к раскрытию сущности изменений познавательных процессов. И дело не только в субъективном желании и потребности понять этот странный клубок особенностей, это парадоксальное сочетание, необъяснимое с точки зрения «нормальной психики», и не имеющее аналогий среди других известных видов ее патологии. Необходимость исследования закономерностей измененного протекания познавательных процессов, лежащих за этими проявлениями, диктуется более глубокими мотивами, связанными с тезисом о том, что эти изменения (конечно, не только они) выражают то «особенное» своеобразие патологии мозговой деятельности (существующее и на других уровнях его организации, но имеющее на сегодня такое свое отчетливое проявление лишь на уровне психической деятельности), которым, в частности, эта болезнь отличается от других психических заболеваний, от других видов патологии мозга.
Другой мотив, определяющий интерес и объективную значимость изучения особенностей познавательных процессов при шизофрении, связанных с негативными психопатологическими ее проявлениями, вытекает из значения самих этих проявлений (стойких, необратимых изменений личности) в общей клинической картине болезни. При всех успехах психиатрии «течения», при основополагающей роли критерия динамики (смены) синдромов, используемого для обнаружения стереотипов развития болезни (форм течения), психопатологическая характеристика негативных изменений психики при шизофрении остается на сегодня одним из клинических критериев, цементирующих понятие шизофрении и отграничивающих круг больных, относимых к этой болезни, от больных другими психическими заболеваниями.
Едва ли надо раскрывать значение выявления механизмов, углубления наших знаний о сути тех психопатологических проявлений, которые, являясь столь типичными, служат как объединению понятия шизофрении, так и отграничению его от других нозологических категорий.
Еще одной клинической проблемой, решению которой может послужить раскрытие закономерностей измененного протекания психических (в данном случае, познавательных) процессов, лежащих за своеобразными негативными проявлениями шизофрении, является проблема давно подмеченного клиницистами сходства некоторых из этих проявлений болезни (относящихся к характеристике эмоциональных, волевых, мыслительных и др. проявлений) с определенными чертами психики, наблюдаемыми у здоровых родственников больных, и с особенностями психики отмечаемыми как преморбидные у самих больных. Использование результатов экспериментально-психологического изучения познавательных процессов в этой связи, возможно, послужит раскрытию внутренней связи этих явлений и решению некоторых вопросов генетического изучения шизофрении.
Изучение закономерностей изменения познавательных процессов при шизофрении имеет значение не только в связи с проблемой «качественного», структурного своеобразия негативных психопатологических проявлений, но и в связи со своеобразием их места и динамики в течении шизофрении. Они существуют на всем протяжении болезни (а не являются лишь в финале), могут наблюдаться с самого начала ее, предшествуя даже манифестным проявлениям. Негативные проявления изменений психики при шизофрении (их выраженность) характеризуются значительной независимостью от продуктивных психопатологических ее проявлений, от их характера и выраженности (хотя обратная зависимость достаточно очевидна). Темп нарастания негативных изменений личности может не соответствовать темпу движения продуктивных расстройств при шизофрении. К тому же первые могут характеризоваться (при некоторых вариантах болезни) значительной стабильностью, несмотря на наличие других клинических признаков движущегося процесса. Все это значительно отличает негативные психопатологические проявления (и лежащие за ними изменения мозговых, в частности познавательных, процессов) от таковых при других психических болезнях, прежде всего при органических заболеваниях головного мозга. Если при последних негативные расстройства (стойкие, необратимые нарушения психики) нарастают к концу болезни по мере ее течения и могут быть поняты как выражение деструктивных тенденций («поломки»), результатом перехода функциональных нарушений в органические, то при шизофрении дело обстоит не так и требуется искать иное объяснение природы и генеза (происхождения) этих изменении психики. Все эти особенности дают почву для различных гипотез, лежащих как в русле биологических, так и психодинамических концепций шизофрении. Влияние социальной среды, воспитания, внутрисемейных отношений, нарушение нейрофизиологических параметров в течение болезни; влияние генетических факторов — вот лишь часть обсуждаемых в литературе альтернатив по поводу детерминации этих особенностей психики больных шизофренией. Получение однозначных ответов на эти вопросы необходимо не только для понимания сути данных психопатологических явлений самих по себе, но и для вскрытия существенных механизмов болезненного процесса, настоятельно требует изучения природы, характера нарушений мозговой деятельности, лежащих за этими проявлениями. Успешность решения этой одной из центральных проблем в большой мере зависит от раскрытия закономерностей изменения познавательных процессов, проявляющихся в негативных психопатологических феноменах.
За последние годы, как упоминалось выше, интерес к изучению расстройств мышления и восприятия, больных шизофренией возрастает. Исследования познавательной деятельности включаются в круг новых проблем, аспектов изучения шизофрении, для решения которых активно используется анализ особенностей мышления и восприятия больных.
Так, один из аспектов рассмотрения особенностей познавательной деятельности больных шизофренией связан с проблемой происхождения, генеза самих этих особенностей, что в свою очередь используется для решения вопроса о природе (биологической или психосоциальной) самой шизофрении. Основной круг этих работ группируется вокруг фактов, свидетельствующих о сходстве определенных особенностей мышления и речи больных шизофренией и их здоровых родителей (речь идет о сходстве феноменологическом). В связи с феноменологическим характером этих фактов, при полной неизвестности закономерностей нарушения лежащих за ними познавательных процессов (вопрос об этом и не ставится почти никем из авторов), трактовка их идет в прямо противоположных направлениях. Если одни авторы объясняют их как результат средовых влияний, воспитания, отражения внутрисемейных отношений, то другие склонны полагать за ними действие генетических факторов, обусловливающих подобное сходство в проявлениях речевой и мыслительной деятельности родителей и детей.
В связи с проблемой генетического изучения шизофрении существует целый круг вопросов (природа наследования, структура «шизофренической конституции», предиспозиционные факторы, психологический адвантаж больных и их родственников и т. д.), для решения которых за последнее время все более активно привлекаются данные об особенностях интеллектуальной и перцептивной деятельности больных и их родственников.
Современные данные о генетической обусловленности предрасположения к заболеванию шизофренией выдвигают на первый план проблему изучения «предиспозиционных» характеристик, факторов риска, тех аномалий развития, на фоне (почве) которых может возникать шизофренический процесс. За последние годы во всем мире и у нас в стране возрос интерес к психологическим предикторам шизофрении, к анализу преморбидного склада психики больных и особенностей личности здоровых родственников пробандов, больных шизофренией. Эти проблемы разрабатываются преимущественно клиническим методом. Это ставит перед экспериментальной патопсихологией сложную задачу — раскрытие с позиций советской материалистической психологии закономерностей формирования, развития особых типов психического склада личности, складывающихся на почве генетически обусловленных аномалий ц. п. с. Задачу, имеющую значение не только для психиатрии, но и для решения общетеоретической проблемы психологии — взаимодействия биологических и социальных факторов в развитии психики.
Даже такой беглый перечень проблем, связанных с патологией познавательной деятельности больных шизофренией, свидетельствует о той значимости, которую имеют экспериментально-психологические исследования закономерностей измененного протекания (структуры) познавательных процессов при этой болезни.
Одновременно с этим изучение закономерностей столь своеобразного нарушения психических процессов и свойств личности, которое проявляется при шизофрении, может и должно служить изучению структуры нормально протекающей психической деятельности.
Возможности использования результатов патопсихологических исследований для развития общепсихологической теории связаны с тем, что при той или иной патологии мозга нарушаются не все, а определенные характеристики (параметры, компоненты, звенья). Тем самым болезненно измененный мозг представляет собой систему, функционирование которой отличается от психической деятельности нормального мозга изменением определенных факторов (звеньев) в структуре психических процессов и свойств личности. Основанные на таком представлении экспериментально-психологические исследования позволяют выявлять и анализировать «скрытые» при нормальной работе мозга компоненты в структуре психической деятельности, а также изучать их роль и место как в формировании, так и в протекании различных психических процессов, создавая тем самым богатые возможности для участия в решении широкого круга общепсихологических проблем.
***
Исследования нашей лаборатории на первом этапе ее работы были направлены на выявление тех общих звеньев (факторов) в структуре разных познавательных процессов, изменение которых обусловливает закономерное нарушение этих процессов. Для этого требовалось изучить, в каких звеньях (звене) и как нарушается протекание разных психических процессов; что общего в закономерностях их изменения.
Тем самым исследование должно, с одной стороны, помочь объяснить определенный круг психопатологических феноменов, являющихся выражением нарушенного протекания психических процессов, а, с другой стороны, выявив общие радикалы (звенья), с которыми связано нарушение этих процессов, открыть возможности для их дальнейшего анализа.
Естественно, что при такой постановке задачи одновременно изучались особенности целого круга разных по своей структуре познавательных процессов. Изучению подвергался ряд разных мыслительных процессов (разные виды процессов сравнения, классификации, обобщения, решения проблемных задач и т. д.) одновременно с разными процессами слухового, зрительного восприятия и некоторыми видами речевой деятельности.
Существенной особенностью исследования явился принцип клинической однородности изучаемой группы больных. Недооценка значения четкой клинической дифференциации больных в рамках шизофрении является наиболее распространенной ошибкой большинства психологических исследований данной проблемы, в особенности за рубежом. Неоднородность обследуемых больных не позволяет выявить действительных закономерностей нарушения психических процессов, так как при разных вариантах болезни эти закономерности могут быть различны. Необходимость клинической дифференциации диктуется направленностью исследования на изучение изменений психических процессов, лежащих за негативными психопатологическими проявлениями болезни.
Учитывая сказанное выше, для решения задач первого этапа работы мы выбрали определенный клинический вариант шизофрении, начинающийся в юношеском возрасте и характеризующийся относительно благоприятным (шубообразным, а у части больных — непрерывным) течением процесса. Одна из причин такого выбора заключается в том, что своеобразные изменения психики, характерные для шизофрении, выступают наиболее рельефно в картине негативных психопатологических проявлений, в структуре изменений личности именно при данном варианте течения болезненного процесса. Общей клинической чертой обследованных больных являлось наличие выраженных в разной степени негативных симптомов при практическом отсутствии продуктивной симптоматики в период исследования.
Первый этап исследований позволил установить существенные закономерности изменения структуры познавательных процессов при данном виде патологии мозга.
Основной закономерностью оказалась зависимость между нарушениями тех или иных психических процессов, характером и степенью их выраженности, с одной стороны, и особенностями структуры этих конкретных процессов, с другой стороны. Анализ показал, что все те виды познавательных процессов (как мыслительных, перцептивных, так и речевых), протекание которых у больных изменено, имеют в своей структуре общее звено (компонент), которое можно определить как — избирательное привлечение (актуализация) сведений из памяти на основе факторов прошлого опыта. Те виды деятельности, в структуре которых роль этого звена незначительна, протекают у больных без существенных отличий от здоровых. Одновременно с выявлением этой зависимости экспериментальные данные позволили характеризовать изменение самого этого «звена». Закономерным для больных оказалось изменение системы привлекаемых знаний, расширение круга сведений (за счет так называемых «латентных», практически мало значимых) наряду с тенденцией к уравниванию вероятностей их актуализации.
Полученные результаты привели к выводу о том, что патология познавательных процессов у больных шизофренией существенно связана с изменением определенного компонента в структуре этих процессов — с нарушением (ухудшением, ослаблением) избирательности актуализации знаний из памяти на основе факторов прошлого опыта.
С этих позиций оказалось возможным охватить и понять широкий круг своеобразных проявлений мыслительной, перцептивной, речевой деятельности больных, подробно описанных клиницистами и производивших без учета измененной структуры этих процессов впечатление противоречивых, разнородных, квалифицируемых такими понятиями, как «интрапсихическая атаксия», «дискордантность» и т. п. Обнаруженная у больных зависимость между нарушением познавательных процессов и изменением определенного звена в их структуре позволяет понять, почему одни процессы (даже более простые) изменены, другие (более сложные, такие как конструктивная, счетная, формально-логическая деятельность и т. д.) — нет. Позволяет понять, почему изменения оказываются как в сторону ухудшения результатов деятельности, так и в сторону их улучшения.
Возможность синтеза этих особенностей связана с тем, что указанное звено играет в структуре разных процессов различную роль. В зависимости от места и «удельного веса» данного звена в составе той или иной деятельности находится характер ее измененность, степень выраженности и проявления этой измененности.
Выявленная закономерность позволяет понять и «качественный» характер различий результатов деятельности больных и здоровых, понять, почему наряду с ухудшением деятельности в определенных ситуациях больные демонстрируют лучшие результаты, чем здоровые. Для этого требуется принять во внимание приспособительный, адаптационный смысл того принципа организации психической деятельности здоровых людей, который связан с избирательной, предпочтительной актуализацией знаний. Целесообразность такой организации деятельности заключается в том, что этим обеспечивается экономичность, оптимальность поиска нужной информации в несчетном количестве многократно повторяющихся повседневных жизненных ситуаций (задач), которые апеллируют именно к обычным, стандартным, «сильным» практически значимым свойствам и отношениям объектов и явлений.
Больные шизофренией, деятельность которых характеризуется ухудшением избирательности, расширением круга привлекаемой из памяти информации и сглаживанием предпочтительности ее актуализации, могут получить в некоторых ситуациях «выигрыш», испытывая меньшие трудности, чем здоровые люди при необходимости использовать латентные мало значимые по прошлому опыту знания. С этим перекликаются и клинические наблюдения, свидетельствующие о том, что зачастую больные с благоприятным течением шизофрении оказываются одаренными в определенных областях творческой деятельности (например, математической). Но с другой стороны, эта особенность приводит к существенному «проигрышу», так как в подавляющем большинстве каждодневных ситуаций данное нарушение значительно затрудняет деятельность больных, осложняя поиск и выбор необходимой информации из памяти, снижая экономичность работы мозга.
Результаты первого этапа исследований позволили по-новому подойти и к пониманию своеобразия социально-адаптационных возможностей больных шизофренией.
Однако на этом этапе работы еще не было ясности в вопросе об отношении патологии выявленного звена (компонента) психической деятельности к шизофреническому процессу, к его возникновению и течению. В частности, не имели своего объяснения такие клинические факты, как наличие «негативных» проявлений нарушений познавательной деятельности до манифестных проявлений болезни; относительная их независимость от выраженности острых психопатологических расстройств; своеобразие преморбидных особенностей психики (в том числе—мышления) больных; сходство ряда особенностей психического склада личности здоровых родителей с подобными особенностями больных пробандов.
Все это определило первую проблему следующего этапа исследований нашей лаборатории, результаты изучения которой изложены в статье Т. К. Мелешко, В. П. Критской, В. А. Литвак «Патология познавательной деятельности и проблема се обусловленности при шизофрении», открывающей настоящий сборник.
Используя разные направления подхода к изучению этой проблемы, авторы исследовали широкий спектр взаимосвязанных вопросов — характер связи между изменением изучаемого компонента познавательной деятельности и различными клиническими показателями динамики болезни; выраженность данной аномалии психической деятельности у ближайших здоровых родственников (родителей, сибсов) пробандов больных шизофренией; связь между выраженностью данной аномалии и характерологическими преморбидными особенностями больных; распределение этой аномалии при анализе семейно-близнецовых данных.
Результаты этих исследований привели к принципиально новому выводу о том, что патология познавательной деятельности, констатированная нами ранее у больных, является не следствием (результатом) текущего шизофренического процесса, а выражением предиспозициоонных особенностей психики, конституционально обусловленной, преморбидной аномалией психической деятельности, которая входит в число факторов риска заболеваемости шизофренией.
Результаты этого исследования свидетельствуют о том, что характерная для больных шизофренией патология определенного компонента познавательной деятельности, рассматриваемая нами вначале как результат болезненного процесса, оказывается, не связана с его движением, коррелирует с определенным кругом стойких характерологических особенностей личности и присуща здоровым (не процессуальным) ближайшим родственникам больных шизофренией. Совокупность полученных экспериментальных данных позволяет считать, что речь идет о «сквозной» типологической особенности психической деятельности, обусловленной в существенной степени конституционально. Возможно, эту ситуацию следует понимать как отражение того, что особенности генотипа, предрасполагающие к возникновению некоторых психических заболеваний, могут иметь (независимо от течения болезни) то или иное выражение и на определенных уровнях формирования и организации психической деятельности носителей данных генотипических особенностей.
В свете результатов этой работы оказывается возможным рассмотреть вопросы, связанные со своеобразием места и динамики негативных психопатологических проявлений в клинической картине шизофрении, которое (наряду с «качественным» своеобразием структуры этих особенностей) отличает данный болезненный процесс от других психических заболеваний. То, что в психопатологической картине негативных проявлений воспринимается как единое, нераздельное — оказывается разнородным по своей природе, по своему происхождению, генезису. Если какие-то компоненты негативных характеристик оказываются не столько проявлением текущего болезненного процесса, сколько выражают аномалию работы мозга, предшествующую началу процесса, детерминированную конституционально, то из этого следует, что не все особенности психики, обычно относимые к негативным психопатологическим проявлениям шизофрении, являются чертами (проявлениями) нарастающего дефекта. Понятие негативных проявлений при шизофрении охватывает круг особенностей психики, который оказывается более широким, чем психопатологические проявления дефекта, так как в него включаются и те стойкие, необратимые и неподдающиеся терапии патологические особенности (аномалии) психики, которые, однако, обусловлены не столько нарушениями функционирования мозга, связанными с текущим болезненным процессом, сколько теми особенностями (аномалией) работы мозга, на почве которых возникает болезнь.
Это положение может явиться основой для объяснения особенностей психопатологии шизофрении, которые содержатся в клинических тезисах о наличии негативных проявлений с самого начала, об относительной независимости их от манифестных проявлений болезни, об отсутствии обязательного параллелизма темпа нарастания продуктивных и негативных проявлений, их выраженности и т. п.
Естественно, что в связи с текущим болезненным процессом, все более калечащим мозг, стойко нарушающим прежде всего эмоциональные и волевые компоненты психической деятельности, проявления тех аномальных особенностей работы мозга, которые предшествовали возникновению болезни, становятся более грубыми, уродливыми, утрированными, не обнаруживая себя в «чистом» виде, а выступая в сложном сплаве того или иного психопатологического синдрома на всех этапах заболевания. Сложность этого «сплава» при шизофрении усиливается, таким образом, тем, что в клинической картине любого психопатологического синдрома слиты воедино не только проявления динамичных, преходящих, функциональных нарушений работы мозга (так называемые позитивные симптомы) и проявления более стойких, деструктивных изменений, возникающих как следствие углубляющегося болезненного процесса (проявления дефекта), но и те проявления (огрубленные, уродливые и т. п.), которые отражают аномальную деятельность мозга, предшествовавшую заболеванию.
В этом свете оказывается возможным, в частности, взглянуть и на проблему «психопатологического критерия» шизофрении, того особого качества, «окраски», которая отличает, по мнению многих авторитетных клиницистов, психопатологическую симптоматику (синдромы) при шизофрении от таковой при других психических болезнях и, входя в дефиниции понятия «шизофрения», является одним из критериев, цементирующих эту нозологическую единицу. Вполне вероятно, что формирующийся по мере углубления болезненного процесса дефект, те негативные проявления стойких, необратимых изменений психики, которые вносит сама болезнь, не содержат сами по себе какой-либо специфичности при шизофрении, подчиняясь общепатологическим закономерностям. Однако, в клинической картине болезни они выступают в тесном «сплаве» с теми «сквозными» проявлениями патологии психики, которые характерны для шизофрении, образуя с ними единое целое. Благодаря такому слиянию «фигуры» и «фона» вся психопатологическая картина может приобретать то «качество», ту «окраску», которые дают основания для существования понятия психопатологиче