Евгений Евгеньевич Сухов
Шнифер
https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=171884
«Евгений Сухов. Шнифер»: Эксмо; Москва; 2008
ISBN 978‑5‑699‑31553‑6
Аннотация
Разгуляй – так все зовут этого шнифера. Любой сейф он вскрывает с легкостью. Вот он и выкрал из музейного сейфа бесценную статуэтку для криминального авторитета Мелихова. Но если ты вор, не будь лохом – статуэтку у Разгуляя похитил другой вор, который отмычками не пользуется, зато знает, где что плохо лежит. Мелихов ищет Разгуляя по всему городу, потому как считает, что шнифер прикарманил добычу. Эх, теперь Разгуляю не разгуляться – надо искать статуэтку и при этом спасать свою жизнь...
Евгений Сухов
Шнифер
Глава 1
Платон бросился к припрятанному под подушкой пистолету, но здоровенный широкоплечий амбал с косым шрамом на подбородке оказался куда проворнее. Метнувшись наперерез, он ударил Платона ногой в грудь и заставил того опрокинуться на спину. До заветного диванчика у стены добраться не получилось. Амбал приблизился и нанес Платону еще один удар. На этот раз носком ботинка в лицо. Кровь из рассеченной губы заструилась по квадратному подбородку. Платон откатился в сторону, закрыв руками лицо, и больше не пытался подняться на ноги.
Остановившись в дверном проеме, Янис обвел комнату долгим взглядом.
– Так‑так‑так, – нараспев произнес он, опуская руку с оружием. – Я вижу, вся компания в сборе. Это мы, значит, удачно зашли. Ворон, позови‑ка Геннадия Геннадьевича. Скажи, все чисто, и наши друзья готовы к конструктивному диалогу.
Один из подручных Яниса живо ретировался.
Платон только теперь приподнялся на локтях и зло покосился на незваных гостей. Янису и его людям удалось застать их врасплох. Ни сам Платон, ни его парни не слышали, как машины подкатили к небольшому одноэтажному домику на окраине загородного частного сектора. Не слышали они и того, как четыре человека лихо пересекли приусадебный участок. А действовать, когда неприятель ворвался в дом, было уже поздно. Да и что могла сделать их компания против натасканных цепных псов Яниса? Платон предпринял попытку и в результате оказался распластанным на полу. Два передних зуба угрожающе покачивались на кровоточащих деснах.
|
|
Платон сплюнул на паркетный пол.
– В чем дело, Янис? У тебя какие‑то претензии к нам?
Ему пришлось взять на себя функции переговорщика. Никто из подельников сейчас для этой миссии не годился. Валет и Знахарь по‑прежнему сидели за столом, как громом пораженные, Михей замер в кресле с отвисшей до пуза челюстью, да и Громила, стоя в центре комнаты, словно памятник неизвестному солдату, беспомощно водил глазами из стороны в сторону, в поисках хоть какого‑то выхода из сложившейся ситуации. А хрен ли его было искать, если такового в принципе не существовало? Единственное, что можно было сделать, так это попытаться отболтаться.
Янис громко и театрально рассмеялся.
– Че ты мне пургу гонишь, катала? – Заметив, что Валет вышел из оцепенения и попытался подняться из‑за стола, он повел стволом в его сторону и вновь заставил замереть. – Будто ты сам не знаешь, какие у меня к тебе претензии? Те же самые, что и прежде, Платон. Те же самые. Только на этот раз ты здорово перегнул палку.
|
|
– Я не понимаю...
– Я не уполномочен вести с тобой переговоры, – оборвал каталу Янис. – Босс сейчас сам потрекает с тобой. Но готов поставить свой золотой зуб на то, что этот разговор не кончится для тебя ничем хорошим, Платон.
Во время его недолгой речи двое подчиненных Яниса, широкоплечий амбал со шрамом и второй браток с черными глубоко посаженными глазами, сноровисто ошмонали присутствующих на предмет оружия и, убедившись в отсутствии такового, встали за спину своему шефу. При этом их стволы все равно остались угрожающе нацеленными на потенциальные жертвы.
Платон сел на полу, подобрав под себя ноги. Громила стронулся с места и сделал два осторожных шага в направлении раскрытого окна. Луна скрылась за тучами, и лес, расположенный прямо за домом, теперь выглядел одним безликим пятном. Однако Громила знал, что, если прыгнуть вниз и скатиться по откосу к реке, у него будет шанс на выживание. Он еще раз переступил с ноги на ногу и выжидательно замер.
Янис посторонился, пропуская в комнату Ворона и величественно шествовавшего за ним среднего роста полноватого мужчину в легкой рубашке нежно‑салатного цвета. Платон нервно сглотнул. Он никак не ожидал, что к нему в гости пожалует лично Геннадий Мелихов. Он вытер кровь с лица и поднялся на ноги.
– Геннадий Геннадьевич...
Мелихов даже не удостоил каталу мимолетным взглядом. Неторопливо пройдясь по комнате, он остановился рядом с диваном, сдвинул подушку в сторону и с интересом уставился на лежащий под ней ствол, словно впервые видел огнестрельное оружие. Янис следовал за своим боссом как тень.
|
|
Мелихов сел на диван, вальяжно откинулся на мягкую спинку и водрузил ногу на ногу, предварительно расправив штанину своих стильных брюк. Только после этого скучающий взгляд авторитета обратился к Платону.
– Ну? – коротко и лениво бросил Мелихов. – Рассказывай.
Платон снова сглотнул. Это было видно по тому, как дернулся его кадык. Воспользовавшись моментом, Громила сместился еще на два шага к окну. Он уже чувствовал затылком дуновение ночного ветерка. Янис примостился на подлокотнике дивана рядом с Мелиховым, а трое его подручных остались стоять на фоне дверного проема. Мелихов раскрыл портсигар.
– Что рассказывать? – едва слышно произнес Платон, чувствуя, что пауза не может тянуться бесконечно.
Геннадий Геннадьевич сокрушенно покачал головой. Затем повернулся лицом к Янису.
– Ты не объяснил ему?
– Ты сказал, что будешь говорить сам, – поспешно оправдался тот.
– Ну, хорошо. – Раскрытый портсигар лег Мелихову на колено. – Скажи‑ка мне, Платон, сколько уже раз тебя и твоих ребят ловили в моем казино?
– Ну, я... Я не считал.
– Не считал? А я считал, Платон. Четыре раза, – речь Мелихова была медленной и слегка растянутой. – Вас ловили четыре раза. И вышвыривали вон. Когда это произошло в последний раз, Янис, кажется, предупредил тебя, что такого больше не будет. То есть не будет никаких поблажек. Он, кажется, сказал тебе, что, если ты и твои ребята явитесь снова, мы просто‑напросто вышибем вам мозги, и дело с концом. Так, нет?
Платон предпочел промолчать, и тогда Мелихов вновь обратился к своему начальнику СБ:
– Я ничего не путаю, Янис? Был такой разговор?
– Да, был.
– Был, – Мелихов кивнул. – Но вот странное дело, Платон... Ты почему‑то истолковал этот разговор как‑то иначе. Вместо того, что сказал тебе Янис, ты услышал: «Приходите еще раз, ребята, и устройте мне кидок на четверть лимона». Ты так услышал, Платон?
– У нас был потом другой разговор! – неожиданно вклинился Знахарь, резко поднимаясь из‑за стола.
Мелихов даже не взглянул в его сторону, но стоящий напротив Платон заметил, как на скулах у Геннадия Геннадьевича явственно проступили алые полосы. Внутренне авторитет кипел гораздо сильнее, чем собирался показать.
– Я думал, что разговариваю только с Платоном, – процедил Мелихов сквозь зубы.
Янис коротко кивнул, приподнял дуло своего пистолета и, не целясь, выстрелил от бедра. Выпущенная пуля ударила Знахаря в грудь и швырнула его на спину. Падая, браток зацепился локтем за край стола и опрокинул початую бутылку водки. Валет отпрянул назад, машинально подхватывая колоду карт и спасая ее от разливающейся жидкости. Кровь рухнувшего на пол Знахаря брызнула на узконосые туфли Громилы, и он еще больше сместился к оконному проему. Правая рука коснулась нижнего основания отворенной фрамуги. Губы сидевшего в кресле Михея затряслись, как растревоженное желе.
– Черт возьми, Янис! – Платон тоже испуганно подался назад, и глаза его стали похожи на две огромные чайные плошки. – Зачем?.. Зачем ты это сделал? Геннадий Геннадьевич...
– Мы, кажется, не закрыли еще предыдущую тему разговора, Платон, – мягко напомнил Мелихов. – Я задал тебе вопрос. Помнишь?
– Но Знахарь прав... Был прав, – Платон теперь, не отрываясь, смотрел на ствол янисовского пистолета и готов был поклясться, что видит, как из дула все еще тянется струйка дыма. – У нас был с вами разговор. Да. Янис предупреждал. Но потом... Был и другой разговор.
– Какой разговор? С кем?
– С Сандаевым. Он сказал нам, что мы можем слегка почистить кассу казино и таким образом помочь ему отмыть кое‑какие деньги. Ваши деньги. Он так и сказал, Геннадий Геннадьевич. Он уверил нас, что вы в курсе. Ну, или что он, во всяком случае, сумеет договориться с вами на этот предмет в ближайшее время. Мы с ребятами, конечно, должны были заработать на этом деле, но четверть миллиона... Черт! Это не наш размах. Вы же знаете. Скажи сам, Янис! Ты что, первый день меня видишь? Сумму обозначил Сандаев. И он же сказал нам, что через недельку надо будет повторить тот же финт...
– Сандаев? – переспросил Мелихов с помрачневшим лицом. – Мой управляющий?
– Ну да, – поспешно закивал Платон. – Я не знаю никакого другого Сандаева. А вы?
Геннадий Геннадьевич не стал доставать из портсигара сигарету. Захлопнув его, он поднялся с дивана и несколько раз прошелся по комнате, сосредоточенный на своих мыслях. Янис негромко хмыкнул, Платон настороженно следил за тем и за другим. Никто уже не обращал внимания на распростертое тело Знахаря, под которым стремительно растекалась кровавая лужа. Наконец Мелихов остановился. Лицо его в этот момент напоминало маску мертвеца.
– Сандаев, говоришь? – с ударением на каждом слоге повторил он. – Ясно. С этим мы разберемся, Платон. Не сомневайся...
– Вот видите, – катала натянуто улыбнулся. – Нашей вины тут никакой нет. И ни к чему было мочить Знахаря...
– Однако, – с прежней интонацией продолжил Мелихов, – ваша непонятная договоренность с управляющим моего казино никак не аннулирует предупреждения Яниса, вынесенного в прошлый раз. Я ясно выразился, Платон?
– Но, Геннадий Геннадьевич...
Браток почувствовал, как все внутри него мгновенно похолодело. Ни тон Мелихова, ни сами его слова не предвещали Платону ничего хорошего.
– Я все сказал.
Мелихов круто развернулся и двинулся к выходу. Попутно он только кивнул Янису, хотя этого жеста начальнику СБ и не требовалось. Все и так было для него понятным.
Дуло пистолета взметнулось вверх, и яркая вспышка ослепила Платона. Пуля вонзилась катале под кадык, и он рухнул на колени, зажимая рваную рану двумя руками. Михей откинулся назад вместе с креслом, но один из подручных Яниса трижды выстрелил ему по ногам, прежде чем те успели скрыться из поля зрения. Михей истошно закричал. Валет схватился за стул, но это выглядело слабым орудием защиты против огневой мощи противника. Ворон прямехонько всадил ему пулю в левую глазницу, и Валет, выронив стул, осел на пол. Колода карт веером рассыпалась рядом.
Громила не стал больше ждать. Амбал со шрамом уже навел на него дуло своего пистолета, а указательный палец уверенно коснулся курка. Оперевшись двумя руками о подоконник, Громила пружинисто подбросил тело вверх и лихо перемахнул на противоположную сторону. Грохнул выстрел, и браток почувствовал обжигающую боль в правом плече. Затем он рухнул вниз, приземлился на ноги, толкнулся еще раз и, уже кувыркнувшись через голову, покатился вниз по лесистому склону, чудом избегая столкновения с деревьями.
– Не дай ему уйти, Янис, – спокойно произнес стоящий в дверях Мелихов.
Начальник СБ кинулся к распахнутому окну, высунулся наружу едва ли не по пояс и произвел пять выстрелов кряду. Однако определить, достигли его пули намеченной цели или бездарно ушли в «молоко», не представлялось возможным. Единственный источник освещения луна по‑прежнему пряталась в густых облаках. Янис негромко выругался.
– Достал? – окликнул его Мелихов.
– Черт его знает, – честно признался соратник. – Прочесать лес?
– Это не мое дело, конечно, – вмешался широкоплечий. – Но я успел его хорошо зацепить. Глядишь, далеко не уйдет, а? Да и на хрен он нам сдался, босс? Обычный бычара. Я в том смысле, что есть ли понт лазить по лесу в такую темень, когда соседи наверняка успели шухер поднять.
– Он прав, Гена, – поддержал подчиненного Янис. – Никуда этот козел не денется. Сам сдохнет.
Ворон тем временем обошел вокруг перевернутого кресла и остановился рядом с корчившимся на полу Михеем. Обе простреленные ноги лишили его надежды на сопротивление. Ворон хладнокровно навел на него ствол и, прежде чем Михей успел взмолиться о пощаде, плавно спустил курок.
– Ладно, – принял решение Геннадий Геннадьевич. – И так нормально получилось. Поехали. Ты сядешь ко мне в машину, Янис.
* * *
Щелкнул дверной замок, но Шкет даже не поднялся с кресла. Вместо этого он только опустил руку вниз и поднял с пола шестизарядный «магнум». Положил его на подлокотник и направил дулом на дверной проем.
– Сереж, ты тут? Ау! – бархатным голоском пропела из прихожей гостья, а затем и сама появилась на пороге комнаты. – О, приветик! А чего это ты сидишь тут в полной темноте? Что случилось, котик? Или ты опять накурился в хлам?
Шкет опустил пистолет и недовольно поморщился. В темноте девушка не могла этого видеть.
– Чего тебе надо? Почему без звонка?
Гостья протянула руку и включила в комнате свет. Шкет прищурился.
– Погаси! – потребовал он.
– Да что случилось, малыш? – обеспокоенно поинтересовалась девушка, но просьбу Шкета все‑таки выполнила. Свет погас, и фигура сидящего в кресле человека вновь погрузилась во мрак. – С тобой все в порядке?
– Все нормально, – откликнулся Шкет. – Я просто хотел побыть один. В тишине и покое. Ясно? И потом, я жду очень важного звонка. По делу. Какого дьявола ты приперлась, Вика?
– Фу, как некрасиво! – его грубый тон нисколько не обескуражил визитершу. Напротив, она вплотную приблизилась к креслу, зашла Шкету за спину и, чуть склонившись, обвила его шею руками. – Разве ты не рад меня видеть, котик?..
– Нет, не рад. Я занят. Что здесь непонятного?
– А я соскучилась, – упрямо гнула свою линию Вика. – Мы уже три дня не виделись. Ты не хочешь меня куда‑нибудь сводить? Помнишь тот ресторанчик, который?..
Шкет сбросил ее руки, а затем поднялся с кресла во весь свой невысокий рост. Стоящий у него под ногами телефонный аппарат сдвинулся с места.
– Ты глухая? Или ты дура? Я сказал, что хочу побыть один!
– Не обижай меня, – она снова приблизилась к нему и попыталась обнять. – А то так ты и совсем один можешь остаться. Несмотря на всю мою любовь к тебе, котик...
– Да отвяжись ты!
Шкет отпихнул ее, и Вика с трудом удержала равновесие. Затем по очертаниям ее силуэта Шкет заметил, что она опустилась в кресло, где до этого сидел он сам.
– Ты не могла бы просто уйти?
Ответом на его последний вопрос стали негромкие и, как показалось Шкету, чересчур наигранные всхлипывания.
– Вика!.. Вот черт!
Он протянул руку и, схватив ее за плечо, почти насильно заставил подняться. Коснулся пальцами правой щеки девушки. Кожа на лице действительно была влажной. Вика плакала, и, судя по всему, плакала искренне. Шкет тяжело вздохнул. Эти отношения с каждым днем становились все более невыносимыми.
– Ну, ладно, успокойся, – как можно миролюбивее произнес он. – Пусть я немного погорячился. Договорились? Но я в самом деле жду важного звонка, и... Честно сказать, я немного на нервах. Врубаешься?
Вика уткнулась ему в грудь.
– Ты мог бы так и сказать, – все еще всхлипывая, проканючила она. – И незачем было кричать на меня...
– Черт! Но я ведь так и сказал!
Шкет отлепился от нее, а спустя мгновение Вика заметила, как пляшущий огонек зажигалки осветил его смуглое лицо и слегка выступающую вперед нижнюю челюсть. В воздухе отчетливо запахло вишневым ароматом. Шкет всегда курил эти сигареты, невзирая на их дороговизну.
– От кого ты ждешь звонка?
– Тебе какая разница? – Шкет вернул в голос прежние грубые интонации. – Это мое сугубо личное дело. А тебе лучше убраться отсюда, Вика, пока я совсем не вышел из себя. Давай‑давай! Вали! Я тебе позвоню.
– Когда?
– Может быть, завтра.
– Ну, хорошо, – она все‑таки сдалась и продефилировала мимо Шкета к выходу. – Только я хотела спросить тебя, Сережа...
– Что еще?
Шкет не торопился садиться в кресло.
– Ты возьмешь меня с собой на свадьбу?
– Обсудим это, когда я позвоню.
Девушка вышла и прикрыла за собой дверь. Потом до Шкета донесся звук щелкнувшего замка. Он сел, поднял с пола телефон и поставил его себе на колени. Звонка все еще не было. Что‑то явно шло не так, и это не нравилось Шкету.
* * *
– Вот, тварь ведь какая! Рубашку мне испоганил! Вчера только купил. Дорогая, жалко!
Янис показал Мелихову на воротничок своей шелковой косоворотки. Носовой платок, которым он пытался оттереть багровеющее на лацкане пятно, приобрел кроваво‑красный оттенок. Янис брезгливо опустил его в контейнер для мусора. Внешний вид начальника службы безопасности резко контрастировал с убранством «Мерседеса» люкс‑класса. Янис сидел рядом с Геннадием Геннадьевичем на заднем сиденье автомобиля.
– Ты не знаешь, как это получилось? Я же вроде метров с трех в него выстрелил, – продолжал Янис, застегивая пуговицы рубашки. – А кровищи было! Вот твари! Во всем грязные твари! Даже подохнуть по‑человечески не смогли, все вокруг себя замарали! Послушай, Гена, – он неожиданно переменил тему. – Я бы и с Сандаевым то же самое сделал. Кишки бы ему выпустил! – Начальник СБ коротко рассмеялся. – У своих воровать! Да на кой черт он теперь нужен? Я тебе честно скажу. Я его, если увижу, не удержусь... Натурально...
Он повернулся к Мелихову.
– Ты чего молчишь? Слышишь?
Геннадий Геннадьевич по обыкновению был молчалив. Он едва удостоил Яниса взглядом и снова стал смотреть на мелькающие за лесопосадками огни ночного города. «Мерседес» Мелихова подъезжал к одному из окраинных районов города. Геннадий Геннадьевич знал эти места как свои пять пальцев. В этом районе он когда‑то начинал свой «путь». За окном потянулась унылая череда однообразных деревянных строений, а впереди уже виднелись приземистые пятиэтажки.
– Я думаю, – коротко бросил Мелихов. – Сандаев будет наказан. Это факт. Меня вот только возраст его почтенный останавливает...
– Да, Сандаев!.. – протянул Янис и выдернул из‑за пояса свой восьмизарядный «вальтер». Обойма была пуста. Анатолий принялся внимательно осматривать оружие. – Жизнь прожил, а ума не нажил. Я не понимаю, чего ты медлишь? Только скажи, Гена... Вон и пацаны на подхвате.
Янис обернулся назад. Вслед за «Мерседесом», поддерживая дежурную дистанцию, следовал темно‑синий тойотовский «Ленд Крузер».
– Не надо, – после небольшой паузы протянул Мелихов. – Я не хочу, чтобы Сандаев сгинул так же, как эти безмозглые твари... У меня на его счет другие планы.
Он смотрел через лобовое стекло. За окном, сменяя одна другую, мелькали вывески баров, казино, ресторанов. Город уже вовсю предлагал любителям ночной жизни многообразные развлечения.
– Сука он безмозглая, – не унимался Янис. – Да если бы не ты, он бы сторожем сейчас в детсаде штаны протирал. Кому он, старый хрен, нужен?
– Надо выяснить, – прервал его Мелихов.
– Что?! Ты думаешь, он выжил из ума? Чтобы в твоем казино на левых батрачить! Что‑то я сомневаюсь. Он действовал по собственной гнилой инициативе, крыса поганая.
Янис взял из подстаканника на центральной консоли бутылку «Фанты», сорвал с нее крышку и жадно припал к горлышку.
– У меня есть кое‑какие мысли на этот счет. – Мелихов откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза. Он говорил тихо, взвешивая каждое слово. – Найди Метбурзинова. Я хочу, чтобы он предложил Сандаеву ту же схему, по которой работали люди Платона. Пусть найдет пару‑тройку катал. А потом предложит старику поработать мимо кассы. Посмотрим, что Сандаев скажет на это... Он сам себе выберет меру наказания. Я хочу лично убедиться, что он за человек.
Янис усмехнулся.
– Ловко. Только, по‑моему, не стоит Сандаев таких нервных затрат... Тут и так все ясно. За крысятничество судят по высшей мере. А ты его жалеешь, гниду. Только я не понимаю, почему...
– Сделай, как я сказал, – Мелихов развернулся к Янису лицом. – Ты же понимаешь, мне по большому счету плевать на Сандаева. Это мелкий прыщ. Я легко найду на его место человека... Меня настораживает другое.
– Что?
Янис бросил опустевшую бутылку в отсек для мусора и потянулся за следующей.
– Сандаев никогда бы не решился ни на что серьезное, если бы у него не было повода думать, что мне будет не до него. Понимаешь, о чем я?
– Нет, Гена. Прости, но ни хрена не понимаю, к чему ты ведешь.
Янис откупорил «Фанту» и протянул ее Мелихову. Тот отрицательно покачал головой.
– Что у нас с Бородатым? Я слышал, на рынке у Метбурзинова были проблемы. Бородатый божился, что партия не пришла. А Артур утверждает обратное. Груз прибыл, но Бородатый почему‑то посчитал, что можно его сбыть, минуя моих людей.
Янис молча выслушал Геннадия Геннадьевича.
– Я говорил с Бородой, – он сделал глоток «Фанты». – И сразу говорю тебе «нет». Борода не решится пойти против тебя. Даже если бы ему сулили больший куш. Партия действительно не пришла вовремя. Он решил, чтобы не терять товар, отдать часть под реализацию частным торговцам. На нашу долю никто не претендует. Деньги он отдаст, как и всегда. Все под контролем, Ген. Мне кажется, зря ты поднимаешь волну.
– Хорошо, если так. Но все равно не спускай с него глаз. Лады?
Мелихов снова откинулся на спинку сиденья. Янис не стал ничего отвечать, а только молча пожал плечами. По всему было видно, что босс не намерен продолжать дискуссию.
* * *
Влекомая течением лодка мягко ткнулась в берег, и Громила рискнул приподнять голову. Прислушался. Никаких характерных звуков, свидетельствующих о том, что люди Яниса шарят поблизости в поисках беглеца, не было.
На горизонте мягко забрезжил рассвет. Громила встал на колени и уже более внимательно осмотрел рану. Кровотечение почти прекратилось, но плечо заметно распухло и онемело. К тому же пульсирующая боль не прекращалась ни на мгновение.
Громила ступил на берег и оттолкнул лодку. Во всем теле ощущалась стремительно разливающаяся слабость, и он с трудом переставлял ноги. Ко всему прочему, Громилу начинал бить легкий озноб...
Пройдя метров сто вдоль кромки воды, он заметил невдалеке светящиеся окна чьей‑то одноэтажной дачи. Рядом с домиком на территории притулилась старенькая «копейка» бежевого цвета. Приблизившись еще немного, Громила смог разглядеть и возившегося с домкратом у заднего колеса седовласого мужичка. Дачник негромко насвистывал себе под нос какой‑то незатейливый мотивчик и время от времени смахивал пот со лба грязной рукой. Громила бесшумно приблизился к нему сзади. Огляделся. Никого, кроме этого седовласого, поблизости не наблюдалось...
Дачник намертво закрутил гайки на колесе, снял домкрат и отложил его в сторону. Позади него хрустнула сухая ветка, и этот негромкий, но неожиданный звук заставил мужчину резко обернуться. Большего сделать он не успел. Громила дважды ударил дачника по почкам, а когда тот стал заваливаться на бок, добавил к этому еще и рубящий удар ребром ладони по шее. Мужчина кулем рухнул к его ногам.
Громила склонился над жертвой и быстро пробежался тонкими и ловкими, как у пианиста, пальцами по карманам джинсов поверженного им человека. Извлек связку ключей, отпер машину и тяжело плюхнулся за руль. Дыхание со свистом вырывалось из легких, а перетянутое выше локтя лоскутом собственной рубашки плечо вновь начало кровоточить. На лбу у Громилы выступили крупные капли пота. Он запустил двигатель и тронул «копейку» с места...
Восток уже полностью окрасился пурпурным цветом восходящего солнечного диска, когда Громила въехал в город и пустил «копейку» по центральной улице в направлении Красноармейского района. Перед глазами прыгали радужные круги, слабость все больше охватывала его, но браток мужественно боролся с охватившим его недугом.
В половине седьмого утра «копейка» остановилась в глухом безлюдном дворике, и Громила с трудом выбрался из салона. Ко всем имеющимся уже нездоровым и тревожным симптомам добавилась еще и сухость во рту...
Дверь долго не открывали, но Громила продолжал настойчиво барабанить по ней кулаком. Наконец послышались шаги, и визитер отступил назад, позволяя владельцу квартиры как следует разглядеть его в глазок.
Щелкнул замок, и Громила буквально рухнул без сил на руки подхватившего его в падении Шкета. Сердце стучало уже где‑то в области горла.
– Едрена вошь! – невысокого роста и относительно хрупкого телосложения Шкет едва ли не пополам согнулся под стокилограммовым весом товарища. – Я так и знал. Я чувствовал... Вот дерьмо‑то.
Он доволок Громилу до комнаты и осторожно опустил на диван. Гость приоткрыл глаза.
– Это был Мелихов... – губы Громилы слипались, а его голос звучал так глухо, словно доносился с расстояния в триста метров. – Дай мне попить...
– Сейчас.
Шкет скрылся в кухне, и до слуха Громилы донесся звук льющейся из крана воды. Это невольно напомнило ему плеск волн о борта старенькой найденной на берегу лодки, в которой ему пришлось провести больше четырех часов. Перед мысленным взором один образ сменялся другим. Они наплывали друг на друга, а затем бесследно рассеивались. Громила провел сухим и жестким, как наждак, языком по потрескавшимся губам.
– Пей, – Шкет приподнял ему голову.
Громила сделал три небольших глотка, а затем снова откинулся на подлокотник дивана.
– Я ждал звонка от тебя всю ночь, – признался Шкет.
– У меня не было с собой телефона... Я вообще чудом ушел оттуда. Думаю, никому больше этого не удалось, – Громила говорил, не открывая глаз. – Они все погибли, Шкет. Платон, Знахарь... Все. А у меня... – он снова облизал губы, но на этот раз ощущения трения наждака уже не было. – У меня, кажись, пуля в плече, Шкет... Сможешь ее извлечь? Ты же вроде как медик, а?
Шкет встал на колени рядом с диваном и осмотрел рану. По краям уже начиналось нагноение, и Громиле сейчас при хорошем раскладе нужна была квалифицированная помощь специалиста, а не того, кто проучился всего три курса в мединституте, а потом не имел ни малейшей практики в данной области. Но обращаться в больницу попросту было нельзя.
– Ну, что там?
– Попробовать можно, – неуверенно произнес Шкет и уже принялся осторожно снимать импровизированный жгут с руки приятеля. – Сам я, правда, никогда этого не делал, но видел...
– Где видел?
– В кино, черт возьми! Где я еще мог видеть?
– И что? Справишься? – мощное мускулистое тело Громилы сотрясал сильный озноб.
– У тебя есть другие варианты? Будем пробовать. Боль перетерпишь?
– Не впервой.
– На! – Шкет протянул Громиле окровавленный лоскут его рубашки. – Зажмешь зубами, когда я начну. Чтобы не орать. У меня тут стенки тонкие. Соседи сбегутся...
Громила только согласно кивнул.
– Начинай, – попросил он после непродолжительной паузы.
– Да, сейчас, сейчас, – раздраженно откликнулся Шкет. – Дай мне собраться с мыслями. Я кто, по‑твоему? Мясник?
Громила ничего не ответил на это. Сунув в рот лоскут рубашки и зажав его зубами, он снова закрыл глаза. В памяти всплыл образ нокаутированного им седовласого дачника. По мнению Громилы, мужик не должен был серьезно пострадать. Ну, проваляется без сознания минут десять‑пятнадцать, а потом все будет в ажуре. Побежит в ментовку...
Громила вынул лоскут изо рта.
– Слушай, есть еще кое‑что, – обратился он к Шкету, который уже отошел от дивана и, стоя лицом к серванту, хаотично рылся в выдвинутом наполовину ящике. – Пока я не отключился. Там внизу тачка. Во дворе. Угнанная...
– Я о ней позабочусь, – не оборачиваясь, ответил Шкет. – Но только после тебя.
На журнальном столике перед диваном появилось несколько предметов. Нож, зажигалка, туалетная вода «Блек Найт» и иголка со вздетой в ушко ниткой телесного цвета. Шкет сел на краешек столика и принялся накаливать лезвие ножа огнем от зажигалки.
– Вот срань!.. – невольно обронил Громила.
– Лоскут, – напомнил ему Шкет.
Кусок рубашки снова оказался зажатым в зубах у Громилы. Он промычал что‑то нечленораздельное, но Шкет никак на это не отреагировал. Убрав зажигалку в карман, он переложил нож в правую руку. Затем нагнулся и поднял с пола «магнум». Продемонстрировал его приятелю.
– Перестанешь себя контролировать, пристрелю, сука! Понял?
Громила кивнул.
– Тогда поехали.
Шкет глубоко вздохнул, перекрестился дулом пистолета и решительно подался вперед. Острие ножа коснулось открытой раны Громилы. Затем Шкет плавно надавил на рукоятку, и лезвие с неприятным чавкающим звуком вошло в поврежденную плоть. Глаза Громилы округлились, лицо покрылось мертвенной бледностью, а с губ сорвался приглушенный стон, и Шкет понимал, что только стиснутые зубы и стальная сила воли не позволяют раненому заорать во все горло.
В глубине души Шкет рассчитывал, что его приятель потеряет сознание от боли и тем самым облегчит собственные страдания, но этого не произошло. С плескавшимся в зрачках безумием Громила продолжал неотрывно смотреть в лицо Шкету до тех пор, пока лезвие ножа не поддело пулю и не извлекло ее наружу. Кусочек свинца упал к ногам «хирурга». Шкет тут же отложил нож, обработал рану туалетной водой и взялся за иголку с ниткой. «Магнум» пришлось зажать между колен.
Пальцы дрогнули, но Шкет заставил себя не думать о том, что ему придется сейчас штопать кожу. Он мысленно представил себе обычную хлопчатобумажную ткань и решительно приступил к делу. Громила стонал и по‑прежнему не закрывал глаз. Но Шкет избегал встречаться с ним взглядами.
* * *
Телефонный звонок поднял Метбурзинова с постели. Откинув одеяло, он сел, привычно потер виски и, не глядя, сунул ноги в шлепанцы.
Звонил не домашний. Позывные подавал мобильник Артура, покоившийся в боковом кармане пиджака, пристроенного вечером на спинке стула.
Метбурзинов извлек аппарат и ткнул пальцем в кнопку соединения.
– Алле...
– Утро доброе, Артур, – в противовес произнесенным словам голос Мелихова не был ни бодрым, ни жизнерадостным. Впрочем, Метбурзинов никогда и не слышал, чтобы босс проявлял в разговорах излишние эмоции. – Все спишь? А я вот уже на ногах давно. Никто работать не хочет...
– Помилосердствуй, Гена, – держа мобильник в одной руке, другой Метбурзинов старательно пригладил взъерошенные волосы. – Я до кровати добрался в три часа ночи. Кручусь как белка в колесе...
– Так же, как и любой из нас, – оборвал его Мелихов. – Мы вчера с Янисом одних интересных ребят встретили, и это рандеву тоже затянулось глубоко за полночь. Знаешь, какой интересный факт сообщили нам эти милые люди?
– Какой?
– В наших рядах завелась крыса.
– Что‑что? – Метбурзинову показалось, что он ослышался. – То есть как это крыса? Кого ты имеешь в виду?
– Сандаев.
– Евген?
– Он самый. Как тебе такая новость, Артур?
С минуту Метбурзинов хранил сосредоточенное молчание. Переваривал услышанное. Желание соснуть еще часок‑другой уже испарилось.
– Честно говоря, я обескуражен, – признался он наконец. – Насколько эта информация верна?
– Ты знаешь... – теперь уже Мелихов взял небольшую паузу. – В принципе она должна быть верна на сто процентов. Люди, которые мне это сказали, уже отправились в Сочи. А перед такими поездками, как ты сам знаешь, редко врут. Но... У меня остались определенные сомнения, Артур. Не хотелось бы рубить сгоряча. Поэтому я и задумал тут кое‑что. Ну, в качестве проверки Сандаеву. Которую устроить, кстати, вменяется в обязанность как раз тебе.
– И что же это?
– Э, нет, – Мелихов сухо засмеялся. – Такие разговоры не для посторонних ушей, Артур. А мы с тобой все‑таки по телефону разговариваем. Мало ли... Я сейчас уже в офисе. Подъезжай, и поговорим. Сколько времени тебе нужно, чтобы добраться?
Метбурзинов бросил взгляд на настенные часы.
– Сорок минут.
– Меня устраивает, – живо отреагировал Мелихов. – Приезжай, Артур. Жду.
В трубке раздались короткие гудки отбоя, и Метбурзинов, помедлив секунду, сунул мобильник обратно в карман пиджака. Обернулся и смерил пристальным взглядом лежащую в его постели блондинку. Девушка еще спала, смешно надув губы. Метбурзинов решил ее не будить. Пусть остается здесь, пока он будет на встрече с боссом. Ни одна проститутка в городе не возьмет на себя смелость обчистить его или подкинуть какую‑нибудь иную подляну. Авторитет Артура в этой среде уже давно был непререкаем...
Потянувшись до хруста в шейных позвонках, Метбурзинов поднялся на ноги и направился в ванную комнату. Все его мысли целиком и полностью сосредоточились на персоне Евгения Сандаева.
Крыса!..
Метбурзинов сокрушенно покачал головой.
* * *
– Ну, что тут у нас?
Чертышный остановился в дверях, сунул руку в нагрудный карман рубашки и выудил из него пластиковый контейнер с биологически активными добавками. Скрутил крышку и вытряхнул на ладонь две продолговатые капсулы. Язва давала о себе знать с самого раннего утра, а принять надлежащую таблетку подполковник не успел. Вызов на место происшествия в загородный частный сектор произошел раньше, чем Чертышному удалось хотя бы наскоро позавтракать.
– Четыре трупа, Роман Григорьевич, – навстречу Чертышному выступила девушка в форме младшего лейтенанта. – Все с огнестрельными ранениями. Судя по всему, намечалась еще одна жертва, но она ушла через раскрытое окно. Мы обнаружили кровь на подоконнике. Лаврентьев сейчас со своими ребятами прочесывает лесопосадки на склоне.
Эксперты уже трудились вовсю, производя осмотр тел убитых и снимая отпечатки пальцев отовсюду, откуда их только можно было снять. Баллистик занимался подобранными с пола гильзами. В углу возле дивана примостился на стуле сотрудник прокуратуры в нелепом сером костюме и свернутом набок галстуке. Он старательно заносил в блокнот какие‑то пометки и беззвучно шевелил при этом губами. Чертышный смерил прокурорского критическим взглядом. Любой оперативник предпочитал иметь дело с уже знакомыми ему коллегами из сопредельных ведомств, а этого человека в сером подполковник видел первый раз в жизни.
Почувствовав очередной приступ острой боли в области брюшной полости, Чертышный поморщился и вновь перевел взгляд на девушку в форме.
– А с чего вы взяли, Тамарочка, что раненный у окна человек должен был стать одной из жертв? – спросил он. – Это мог быть убийца и...
– Вряд ли, – бестактно перебила подполковника Тамара. – Ни у кого из убитых не было найдено никакого оружия. Их просто хладнокровно расстреляли, а потом ушли, Роман Григорьевич. И раз уж речь зашла об убийцах... Судя по количеству разновидностей гильз, стреляли из нескольких разных стволов... По предварительным данным, убийц было как минимум четверо. Но на эту тему вам лучше поговорить с баллистиком. Эту информацию я сама получила от него.
– Ясно, – к горлу подполковника подкатила тошнота. От биологических добавок на пустой желудок толку мало. Чертышный понимал, что ему сейчас просто необходимо хоть чем‑то задобрить свою застарелую язву. – Личности убитых установили?