Работа состоит из введения, 3 глав, заключения и списка использованной литературы.
Основное содержание диссертации.
Во введении диссертации обосновывается актуальность избранной темы, подробно рассматриваются методологические основы исследования, описывается его эмпирическая база.
В первой главе «Синкретизм культуры и сексуальности» рассмотрены вопросы взаимосвязи развития социальных институтов, культуры и искусства и сексуальной сферы, что вытекает из
признание человека био-социо-культурной системой. Принципы классификации человеческих общностей обычно опираются на выделение способов производства и распределения пищи и материальных ценностей. Способы биологического воспроизводства и роли полов тесно связаны со структурой общества в целом, и все факторы, влияющие на материальное производство, в конечном итоге затрагивают и размножение людей.
Секс – это основной инстинкт человека, являющийся стержневым законом Природы, самым необходимым условием функционирования жизни на нашей планете. Во многих философских системах проблема половых различий, вопросы зачатия, беременности и родов, анатомия и физиология половых органов, сексуальная техника, сексуальные перверсии занимали огромное место. Неоспоримо существование античной эротологии. Платон отмечал значение Эроса как основной жизнетворной силы,
Еще больше внимание эти вопросам уделяла философия народов Востока. Здесь сексуальность рассматривалась как естественная сторона человеческой жизни. Отношение к телу и чувственности, любовная техника являлись целостной жизненной философией.
В конце XIX – в начале XX вв. любопытнейшую концепцию трактовки значимости сексуальности в человеческом обществе предложил З.Фрейд., положивший сексуальное влечение в основу психоанализа.
|
|
Сексуальное влечение и влечение к самосохранению, согласно концепции З. Фрейда, объединены в одну категорию – созидательную, определяемую как влечение к жизни и условно называемую - Эрос. Противостоит Эросу категория разрушительных влечений, определяемых как влечение к смерти и называемое Танатос. Фрейд утверждал, что человек является полем битвы между Эросом и Танатосом. Этот тезис может быть применен и к полю культуры, где тенденция поля власти осуществить жесткий контроль над социальным и индивидуальным поведением членов общества есть ничто иное как влечение Танатоса.
Интерес к человеческой сексуальности в ХХ в. стал принимать ярко выраженные формы. На эту тему размышляли и русские философы. Н.Бердяев писал в «Метафизике пола и любви»: «… половой вопрос – самый важный в жизни, основной жизненный вопрос, не менее важный, чем так называемый вопрос социальный, правовой, общеобразовательный и другие общепризнанные получившие санкцию вопросы, этот вопрос лежит гораздо глубже норм семьи и в корне связан с религией, религия вокруг пола и развивалась, так как половой вопрос есть вопрос жизни и смерти.»(Бердяев Н. Метафизика пола и любви. Спб.,2000. С.40.)
В 60-70-х гг. ХХ в. массовое движение протеста против централизации власти и авторитаризма нашло свое выражение в сексуальной революции Кардинальное изменение системы ценностей во второй половине ХХ в. привело к тому, что сексуальное влечение и плотские радости перестали трактоваться как аморальное явление. Это расшило и сферу научных подходов к изучению сексуальности. Ныне существует крупные международные и национальные центры изучения сексуальности, числу которых в первую очередь относится Институт Кинзи в США.
|
|
Определенные подвижки происходят и в российской науке Ныне и отечественные сексологи считают необходимым различать сексуальную потребность, присущую всему живому, и сугубо человеческие сексуальные желания, при которых снятие напряжения играет достаточно заметную, но не доминирующую роль.
Человеческая сексуальность – не есть погоня за удовольствием, она включает множество социальных, этических, эстетических и психологических мотивов. Известный сексолог И.С.Кон считает, что один и тот же половой акт может быть средством релаксации,.прокреации, рекреации, познания, коммуникации,. самоутверждения, достижения каких-то внесексуальных целей, поддержания определенного ритуала или привычки,.компенсации, замены каких-то недостающих форм деятельности.(Кон И.С. Введение в сексологию М.,1999.С.62-64.)
Подобное многообразие содержания сексуальных контактов – лишнее свидетельство их прочной связи с самыми различными сторонами жизни индивидуума и общества в целом. Однако наиболее убедительным доказательством единства или взаимопересечения поля человеческой сексуальности и культуры является перманентное присутствие эротического начала в произведениях искусства.
Первые произведения искусства, свидетельства о которых сегодняшнее человечество имеет благодаря археологическим находкам, носили, если применять сегодняшнюю терминологию сугубо эротический характер. (Подробнее см.:Лев-Старович Зб. Секс в культурах мира. М.,1991.)
|
|
В любой культуре существуют определенные запреты и предписания, посредством которых общество унифицирует поведения своих членов. Обычно по типу половой морали культуры делят на антисексуальные и пермиссивные (терпимые) К числу последних относятся культуры Индии и Востока, что находило отражение и в искусстве. В пермиссивных культурах секс присутствовал не только в изобразительных видах искусства, но и в вербальном отражении – прежде всего, в литературе.
В дохристианской Европе к различным проявлениям эротизма относились вполне терпимо, он даже считался элементом богослужения, да и самих богов наделяли высоким уровнем эротизма.Оргиастические формы богослужения были распространены в Вавилоне, Армении, Финикии, Кипре и др. Это явление находило свое отражение и в искусстве фрески, и скульптуры в храмах, и в декорировании домашней утвари. Следует заметить, что в данной ситуации поле власти в понимании репродуцирования государственных инициатив развивалось в одном направлении с полем религии. В связи с этим господствующее поле терпимо воспринимало существование поля откровенной сексуальности.
Еще в большей степени единства сексуальности и искусства проявляется в народном фольклоре. Этнографы и литературоведы, изучающие так называемую смеховую культуру, обратили внимание на то, что и в фольклоре, и в древних ритуалах существует тесная связь между смехом и сексуальностью.
Русская культура особенно богата элементами сексуального юмора. Эротический подтекст очевиден в старинных частушках - скоморошинах, юмор которых построен на использовании элементов непристойности. Число эротических жанров велико: это и сказки, и загадки, и частушки, и анекдоты. Чрезвычайно интересна и русская эротическая игрушка, в том числе и знаменитый Ванька - Встанька. Большую пищу для размышления дает и фольклорное изобразительное искусство, в частности, русский эротический лубок.
Таким образом, народная культура, даже в период безраздельного главенства церкви в государстве отводила сексу естественное и необходимое место, как основе сохранения и развития жизни.
Экскурс в историю человечества в целом и искусства в частности позволяет утвердить, что сексуальность не представляет собой нечто исключительное, а символизируется в полном соответствии с общей логикой развития культуры и искусства. Культурно-историческое поле сексуальности как выражение одной из важнейших форм человеческого существования характеризовалось единством.
Глава вторая. «Эротика и порнография: парадокс противопоставления» посвящена выявлению механизма насильственного нарушение единства культурно-исторического поля сексуальности. Это было вызвано развитием социального контроля над интимной жизнью людей и как следствие, над развитием различных видов искусства ее отражающих. Первой миссию почти тотального контроля над полем сексуальность взяла на себя христианская религия. Плоть и дух человека были однозначно и безапелляционно противопоставлены друг другу. В христианской морали сексуальное сношение по своей природе считалось нечистым. В эпоху европейского средневековья в поле власти, куда прочно входили институты церкви, священнослужители и христианские моральные нормы, из всех возможных грехов самыми тяжкими считались сексуальные, т.е. проявления природного влечения. Фридрих Ницше писал: «Христианство поднесло Эроту чашу с ядом – но он не умер, а только выродился в порок»
Однако наряду с церковным аскетизмом в средневековом обществе легально существовала карнавальная культура. Поле повседневной жизни включало в себя смесь элементов поля аскетизма и карнавала. Пересечение этих двух полей создавало условия базу для расцвета искусства. Возрождение вновь открыло красоту и эротики обнаженного тела Эротика наполняет и литературу.
Дальнейшее развития поля власти в период становления буржуазного общества вело к тому, что человек рассматривался преимущественно как «хомо экономикус», который реализует себя в труде и деловом общении. На смену христианскому аскетизму пришла буржуазная мораль самоограничения. Весьма символичным в этом контексте является названий ведущей книги М.Вебера «Протестантская этика и дух капитализма».
Именно в период оформления капиталистического поля власти происходит искусственный процесс обособления полей функционирования эротики и порнографии. И хотя совершенно очевидно, что сравнивать эротику и порнографию – то же самое, что сравнивать широкое и горячее, все же придется пользоваться традиционной лексикой. В привычной вербальной форме эротика - это, прежде всего, сексуальные чувства, фантазии и переживания, а также то, что их вызывает. В отличие от порнографии эротика якобы трактует сексуальность облагороженной, очеловеченной. Такую формулировку предлагает Полный сексологический словарь, изданный в Москве в 1999г. Термин «порнография», означающий непристойное, вульгарно-натуралистическое изображение или словесное описание полового акта, имеющее целью половое возбуждение, возник в XVIII в. С этого времени под давлением поля власти началось обособление поля порнографии как некой субкультуры. Но границы ее очень расплывчаты.
Современные сексологические словари полны довольно туманных формулировок, авторы которых как будто бы хотят выпутаться из весьма сложного положения. Это становится особенно очевидным при сравнении терминов «эротика» и «порнография».
В увлекательную игру поиска различий между эротическим и порнографическим ввязался даже известный российский сексолог И.С.Кон. Он выявил семь признаков, по которым, якобы, можно отличить порнографию от эротического искусства(Кон И.С. Вкус запретного плода. Сексология для всех. М.,1997.С,352- 353.)
Надуманность этих рассуждений настолько очевидна, что нет смысла их опровергать. Такое разнообразие формулировок и их явственно видная неточность является свидетельством развития феномена «культурного лицемерия, о котором говорил еще З.Фрейд.
В поле власти, стремившемся регулировать поле сексуальности, в ХIX в. по-прежнему входила церковь. Ватикан активизировал начатую еще конце XVI в., практику издания так называемого Индекса – списка запрещенных книг эротического содержания. Ныне в Индексе содержится более четырех тысяч книг, не рекомендуемых ни в одном переводе для прочтения католиками. (Хайд. М. История порнографии. М.,1997.С.160-161)
В начале 20-х гг. ХХ в. под эгидой Лиги Наций была созвана международная конференция «Подавление распространения и оборота непристойных публикаций». Но ее участники не смогли прийти к единому мнению относительно определения «непристойности» в искусстве. Бурное развитие научно-технического прогресса и вторжение его в область искусства поставили много серьезных вопросов перед поборниками нравственности. Большое смущение вызывала фотография. Как и любая отрасль искусства, она не могла не отражать специфику окружающего сексуального мира. Так появились фотоснимки с эротическими сюжетами, которые в большинстве своем стали расцениваться как порнографические. На этом обстоятельстве часто настаивали и деятели культуры. В данной ситуации особый интерес представляет расширение поля власти, в функции которого входило преследование данного вида изобразительного творчества, за счет представителей традиционных направлений искусства в первой половине ХХ в.
Однако иные тенденции развития искусства, сексуальная революция 60-80-х гг. ХХ., появления видео, Интернета и компьютерной графики явно вывели представителей художественной элиты из поля власти, энергия которого направлена преследование порнографии и насильственное разделение социально–правовых полей эротического и порнографического искусства. Перманентное присутствие в законодательстве многих стран статей, карающих за незаконное производство и распространение порнографии, свидетельствует о том, что полю власти небезразлично как развивается эта сфера массовой культуры.
Агрессия поля власти по отношению к так называемой порнопродукции, как представляется, вызвана следующими обстоятельствами. Став общественно доступной, она может вызвать появление новых норм сексуальности, что является в определенной мере показателем свободы личности.. Это, несомненно, будет способствовать переоценке жизненных ценностей и изменению социокультурных приоритетов. Не удивительно, что часто как производители, так и потребители порнопродукции в поле власти расцениваются как носители культуры иных, а значит, враждебных социальных слоев. Однако, не ужесточая правовое преследование порнографии и не смягчая его, оно продолжает и сегодня придерживаться тактики культурного лицемерия.
Насильственно разделив эротического искусство на «эротику» и порнографию, поле власти инициировало образование и разных социально-правовых полей их функционирования. В сферу общественного мнения внедрялась мысль о том, что у эротических и порнографический произведений принципиально разные в социальном смысле потребители. Порнография, как пытались и пытаются представить власти, рассчитана на людей с более низким интеллектуальным уровнем, невысоким общественным статусом, а главное, отличающихся полным отсутствием морально-этических представлений. Это обстоятельство не подтверждается на сегодняшний день никакими социологическими исследованиями. (Подробнее см: Кино в современном обществе: Функции, воздействие, востребованность.М.,2000.) Выделение специфического социально-правового поля для порнографии подразумевает и гонения на ее производителей. В социо-культурном аспекте это выражается в создание дискурса о «нехудожественности» того, что называют порноискусством. На самом деле в мировом культурном пространстве уже завоевал гражданские права термин «арт-порно», к созданию которого имеют отношения многие видные деятели западного искусства. (Подробнее см. Трофименко М.Поиски человеческого тела. Европейское и русское порно: поточная тоска и праздник жизни.// Искусство кино. 2000.N 6.) Отношение к производителям порнопродукции находит к тому же отражение и в сфере законодательства.
Специфика этой стороны вопроса освещена в третьей главе диссертации «Контроль в сфере сексуальности: правовой сумбур».
Поле человеческой сексуальности является объектом вторжения поля власти посредством развития законодательной базы регулирования данной сферы частной жизни. В современном обществе существуют два подхода к правовому контролю над сексуальностью. Сторонники первого считают, что обязанностью закона является запрещение всего, что та или иная социальная группа, или общество в целом считают аморальным или оскорбляющим приличие. Другая точка зрения сводится к тому, что закон должен не столько запрещать, сколько защищать. И это чрезвычайно важно именно для нормального развития частной жизни.
Современная мировая практика свидетельствует о том, что сфера правового регулирования сексуальности постепенно суживается. Признание неотчуждаемых прав личности, рост ее самостоятельность в ХХ в. влекут за собой необходимость признания права на специфические особенности сексуального поведения индивидов, на обособление сферы частной жизни вообще и интимной жизни в особенности. Однако совершенно очевидно, что одновременно в правовом государстве должна быть обеспечена охрана человека против сексуального насилия и принуждения. Безусловным является положение о развитии законодательной охраны детей от сексуальной эксплуатации. Не подвергается сомнению необходимость развития системы правовых мер по защите здоровья населения.
Значительно более сложным является вопрос о правовых принципах защиты общества от посягательства отдельных граждан и социальных групп на его морально нравственные устои. В данной ситуации особенно трудно регулируемой выглядит проблема сочетания интересов личности и общества. Законодательные инициативы в данной сфере могут быть чреваты санкционированием вторжения в интимную жизнь индивидуумов или их дискриминацией на основе тех или иных сексуальных особенностей.
История мирового законодательства знает много примеров весьма жесткого и некорректного с точки зрения формулировки норм права регулирования проблем сексуальности. Искусственно создав специфическое социально правовое поле порнографии, обособив ее тем самым от эротического искусства, поле власти породило огромное количество проблем правового характера. Еще в 1910г. в Париже 15 государств заключили Международное соглашение о борьбе с распространением порнографических изданий. Однако в соглашении не было даже перечня противоправных действий. Указанные выше международные документы были доработаны и включены в Международную Конвенцию о пресечении обращения порнографических изданий и торговли ими, принятой в Женеве в 1923г. Но и данный усовершенствованный материал был составлен весьма некорректно. Дальнейшие международные акты в данной области также не содержали определения порнографии и критериев ее отличия от эротики. В связи с этим для установления порнографического характера материалов и предметов предусматривалось назначение комплексной экспертизы. В период составления Конвенции, которым ведало международное властное поле, в его состав косвенно входили представители традиционных направлений искусства. (Подробнее см.:Ходасевич В.О порнографии// Эрос. Россия – серебряный век. М.,1992. С.294-311.)
Международная конвенция, существующая и ныне и ратифицированная 60 государствами, не выполняется в полной мере. Сюрреалистическое искусство, бурно развивавшееся в ХХв., чрезвычайно часто обращается в сексуальной проблематике. Изготовление того, что называют порнографией, все больше входит в мир искусства, и данная продукция нормально воспринимается значительной частью населения Западных стран. И в данной ситуации эксперты, пытающиеся найти признаки порнографии в том или ином произведении, все чаще заходят в тупик, тем более, что правовая формулировка порнографичности по-прежнему весьма расплывчата в большинстве законодательств.
Российское властное поле тоже стремилось к установлению тотального контроля над любым видом продукции не только порнографического, но и сугубо эротического, в современном понимании, характера. Эти положения были закреплены определенными уголовно-процессуальными нормами, носившими, правда, довольно противоречивый характер. В советской России первые нормативные акты, связанные с контролем над сферой сексуальности, появились в период «большого террора». В 1934г. была введена уголовная ответственность за гомосексуальные отношения, в 1936г. принят закон о запрете абортов. В 1935г. в Уголовное законодательство была введена статья 182, устанавливающая ответственность за распространение порнографических сочинений. Это произошло в связи с принятием союзного Закона от 17 октября 1935 г. «Об ответственности за изготовление, хранение, рекламирование порнографических изображений, изданий и торговлю ими». Диспозиция данной статьи осталась фактически неизменной и в Уголовном Кодексе 1960 г. Согласно этим нормативным актам поле власти, оставляя за собой возможность применения карательных мер за распространением любого предмета сексуального характера, практически полностью подчиняло себе сферу человеческой сексуальности.
Процессы демократизации российского общества не могли не отразиться на нормативных актах, связанных регулированием интимной жизни. В 90-х гг. было отменено уголовное преследование гомосексуализма. Претерпели изменения и нормы регулирования оборота продукции сексуального характера. В Уголовном Кодексе 1997 г. впервые косвенно был поставлен вопрос о создании закона, регулирующего понятие порнографии. Прогрессивной по сравнению с законодательством советского времени явилась констатация необходимости привлечения к выявлению порнографичности того или иного произведения специалистов–экспертов. Однако совершенно очевидно, что включив в диспозицию статьи понятие «незаконное» распространении и т.д., законодатели породили целый ряд проблем связанных, как с нормативным контролем над распространением порнографии, так и с ее определением и критериями оценки, поскольку комментарии законодательства юридической силой нормативно-правового акта не обладают.
Определение незаконного распространения порнографии должен дать будущий федеральный закон “Об ограничениях оборота продукции, услуг и зрелищных мероприятий сексуального характера в Российской Федерации”, который прошел два чтения в Государственной Думе, но до сих пор не принят.
Анализ Закона показывает, что в нем отсутствует точное определение предмета и целей правового регулирования, нет четких правовых критериев разграничения ключевых понятий. Статьей 1 Закона предусмотрена политика "государственного регулирования и контроля оборота продукции сексуального характера". Реальные механизмы контроля над оборотом продукции сексуального характера в документе не названы
Не наблюдается и четкости определений, обозначенных в Законе. Принципы разграничение эротического произведения и продукции сексуального характера, как и продукции сексуального характера и порнографической продукции, будут зависеть от произвольного усмотрения правоприменителя.
Предусмотренное статьей 10 Закона положение, касающееся проведения экспертизы продукции сексуального характера, не содержит четких критериев проведения указанной экспертизы, и носит противоречивый характер, так как закрепляет возможность проведения экспертизы лишь продукции сексуального характера.
К порнографической продукции в соответствии со статьей 4 Закона может быть отнесена только печатная и аудиовизуальная продукция, что исключает из предмета правового регулирования Закона любые иные формы изображения или описания сексуальных действий, которые по другим основаниям могут быть отнесены к порнографическим.
Наиболее дискуссионным является положение пункта 3 статьи 2 Закона, которым запрещается оборот порнографической продукции на территории Российской Федерации. Данное положение не согласуется со статьей 242 Уголовного кодекса Российской Федерации. Она предусматривает в качестве уголовно наказуемого деяния только «незаконное» изготовление и распространение порнографических материалов или предметов.
Из этого следует, что Уголовным кодексом Российской Федерации допускается возможность законного оборота указанной продукции!-
В этом случае возникает необходимость либо в изменении статьи будущего закона, либо в пересмотре диспозиции статьи Уголовного кодекса. По сути, это будет означать возвращение к трактовке статьи, утратившей силу с принятием нового прежнего Уголовного Кодекса, не разграничивающей законное и незаконное распространение порнографии.
Все эти противоречия требуют устранения. Тем не менее, определенные шаги в попытке узаконивания оборота продукции сексуального характера сделаны. Преодолены идеологический барьер и боязнь открыто рассуждать об эротики и порнографии. Однако в самых принципиальных вопросах разработчики проекта Закона по–прежнему придерживаются основополагающей позиции поля власти о существовании разных социально-правовых полей эротики и порнографии. Это заметно осложнит применение Закона на практике. Сейчас наблюдаются весьма вольны, хотя и вполне разумные с позиций идеи о единстве культурно-исторического поля эротики и порнографии, толкования даже ныне существующих правовых норм. Так, действующая в Санкт-Петербурге комиссия по экспертной оценке печатной продукции сексуального характера относит к порнографии, за производство и распространение которой необходимо карать в соответствие с Уголовным кодексом, лишь зоофилию, некрофилию, педофилию и сцены сексуального насилия.
В настоящий момент при отсутствии закона сложно рассуждать о каких-либо потенциальных изменениях в уголовном законодательстве в отношении регулирования оборота продукции сексуального характера. В данном случае можно предложить изменить диспозиции статьи 242 УК РФ, исключив лишь термин «незаконный». Однако на современном поле власти не решиться на подобное ужесточение российского законодательства в сфере сексуальности. Это противоречит общим тенденциям демократизации общества. Но одновременно представляется весьма проблематичным и способность властных структур отменить преследование за производство порнографии вообще. Эта ситуация схожа с позицией поля власти современной России по отношению к институту проституции. Здесь по мнению большинства специалистов давно назрел вопрос о возвращении к политике «терпимости», предполагающей контроль и регламентацию Аналогичный способ решения может быть применен и к феномену порнографии.
В заключении диссертации сделаны следующие выводы:
1. Наблюдение за развитием человеческого общества на протяжении длительного исторического времени позволяет констатировать неразрывную связь социального, культурного и сексуального начал.
Зарождающееся вместе с оформлением человеческих сообществ искусство являлось отражением этого единства. Фиксируя в художественной форме сексуальное поведение человека, создатели тех или иных произведений, не разделяли их на пристойные и непристойные, понимая невозможность выделить эти черты в стилистике половых отношений. Это дает право утверждать, что эротическое и порнографическое начала в искусстве неразделимы. Согласно концепции П.Бурдье у них единое культурно-историческое поле.
2. Поле власти традиционно стремится дисциплинировать поле человеческой сексуальности посредством системы запретов и предписаний. Одной из форм этих запретов можно считать инициированное полем власти разделение искусства, в основе которого лежит отражение различных аспектов сексуальности, на эротическое (пристойное) и порнографическое(непристойное).
Для интенсификации процесса управления людьми поле власти с помощью нормативных и нормализующих суждений обособляет социально-правовые поля эротического и порнографического. Это находит выражение в социальной и правовой дискриминации как производителей (создателей) произведений, маркированных как порнографические, так и их потребителей. Гонения на так называемую порнографию основываются на идее разделения человеческого существования на возвышенное(духовное) и низменное(телесное).
3. Поле власти, заинтересованное в подчинении себе поля человеческой сексуальности, стремится не только к обособлению социально-правового поля порнографии, но и к поддержанию стереотипических представлений о разрушительной функции порнографической продукции, что не соответствует данным новейших исследований сексологов.
4. Отказавшись от прямого запрета на производство и распространение порнографической продукции, российская правовая системе все же не нашла должных форм взаимоотношений с порноиндустрией, являющейся объективной реальностью нашего времени. Процветающий ныне правовой сумбур является во многом отражением феномена «культурного лицемерия»
В завершении размышлений о культурно-историческом и социально–правовом полях эротики и порнографии хотелось бы привести цитату из книги В.Жириновского:«Порнография – это прежде всего одно из эффективнейших средств без медикаментозной помощи при сексуальных проблемах. Так к ней и надо относиться. Но, как всякое лекарство, ее надо беречь от детей. И к ее потреблению, распространению и производству надо относиться как к потреблению, распространению и производству медицинских продуктов. Правда, у некоторых вызывает смущение само производство порнографии, Что ж, производство этого продукта специфично. Но разве мало есть вредных производств?» (Жириновский Вл., Юровицкий Вл. Азбука секса. М.,1998.С.158.)
Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях автора:
1 Контроль в сфере сексуальности: российский опыт.\\ Материалы доклада на научном семинаре северо-западного филиала РНИИК и ПН. СПб, 2003.
2. Поле власти и порнография \\ Материалы доклада на научном семинаре северо-западного филиала РНИИК и ПН. СПб.2003.