Рукописные списки известны с XVII века, однако составлен «Стих», вероятно, в конце XV - начале XVI века в новгородско-псковских землях на основе «переводных апокрифических сочинений, подвергшихся фольклоризации в процессе бытования на Руси».
В XIX веке бытовал преимущественно на севере России, отчасти в средней полосе, а также в Белоруссии; в южнорусских областях и на Украине он неизвестен.
Источники Голубиной книги — апокрифическое «Слово св. Иоанна Богослова», «Беседа трёх святителей»[1], «Физиолог» и др. Текст Голубиной книги — «Калики» П. Бессонова и др.
Название
Согласно традиционной точке зрения, название «голубиная» применительно к книге - искажение эпитета «глубинная». Согласно этой трактовке, название образовано от слова «глубина», так как в сочинении содержалась «глубинка», премудрость знаний о происхождении мира, объяснялись сложные явления природы. В.Н.Топоров проводил параллель с гораздо более объёмным среднеперсидским (зороастрийским) сочинением «Бундахишн», название которого переводится как «сотворение основы, глуби»: «Отождествление элементов Космоса и частей человеческого тела, давших начало соответствующим космическим элементам, общий набор основных объектов и их предикатов и т.п. находят достаточно надежные и точные аналогии именно в Бундахишне.»
Н. Рерих. Голубиная книга. 1922 г.
Содержание
Введение
В большей части вариантов стих начинается с эпического введения, в котором рассказывается, как в городе Иерусалиме при царе Давиде Евсеевиче из тучи с небес выпадает книга громадных размеров, к которой никто не решается приступиться. Представление о небесной книге за семью печатями, заключающей в себе все мировые тайны, встречается уже в Апокалипсисе, гл.5; ещё ближе к стиху описывается эта небесная книга в апокрифическом апокалипсисе Иоанна, рано перешедшем в нашу письменность под заглавием «Слово святого Иоанна Богословца о пришествии Господни и пр.»
|
|
В этом же введении упоминается сын Давида – Соломон как наиболее известный представитель всякой премудрости и старец Захария, в котором, вероятно, слиты два лица: отец Иоанна Предтечи, наиболее известный из священников иерусалимских, и пророк Захария.
Наконец, в том же введении говорится о 40 царях, 40 князьях и пр., которые съехались к Голубиной книге (сорок – есть эпическое число русской поэзии), и о том, как Давид вступает по поводу книги в беседу с царем Волотом Волотовичем [2], по другим – Волотоманом Волотомановичем, Володимиром Володимировичем, Малодумаром Малодумаровичем и прочими. Владимир – эпический князь, является заменой чужого и чудного имени, а Малодумар есть попытка осмыслить это имя и противопоставить премудрому Давиду, автору мудрейшей книги Псалтыри, малодумного совопросника.
Главная часть
Главная часть стиха заключает в себе ряд вопросов, которые задает Волот или Волотоман – Давиду, и ответов последнего «по памяти, как по грамоте»; вопросы касаются происхождения мира (Отчего зачался у нас белый свет? Отчего зачалось солнце красное? и пр.), природы человека (Отчего взяты телеса наши? Отчего зачались кости крепкие? и пр.), происхождение сословий (Отчего у нас в земли цари пошли? Отчего зачались князья-бояры? и пр.) и потом лучших или первых в своем роде вещей (Которая земля землям мати? Который царь над царями царь? и пр.). Главнейшим источником этой части стиха служит чрезвычайно распространенный в древнерусской письменности памятник, известный под именем «Беседы трёх святителей». Воспользовавшись отчасти самой беседой, отчасти её источниками, как материалом, стих о Голубиной книге переработал этот материал по-своему, в чисто народном духе, причём он удержал, даже усилил строго христианское воззрение (все производится от самого Христа, Царя небесного), но факты и в особенности имена естественно подверглись в устах певцов искажениям. Вследствие этого каждый из основных ответов Давида может представить материал для целого исследования, которое выяснит ту или другую сторону мировоззрения любознательного русского простонародья и её часто очень сложный генезис.
|
|
Основные вопросы
До сих пор наибольшее количество положительных данных собрано по следующим вопросам:
1. Которая церковь над церквами мати? Таковой является в одних воззрениях соборная церковь св. Софии в Константинополе, по образцу которой строились церкви Премудрости Божией по всем главным городам русским; по другим – церковь иерусалимская с гробом Господним, под которой надо разуметь, вероятно, церковь Воскресения Господня на Голгофе, где, по преданию, полагался и «Пуп Земли» (то есть центр).
Который у нас камень каменьям отец? Это – камень Алатырь, то есть, по объяснению академика А.Н.Веселовского («Разыскания в обл. дух.», III ст.), алтарный камень Сионской церкви, на котором, по преданию, впервые принесена бескровная жертва.
|
|
По мнению О. Н. Трубачёва, слово алатырь славянского происхождения и родственно слову янтарь. По словам Р. Якобсона: «Самый драгоценный и чудодейственный камень (всем камням камень) русского фольклора ала́тырь или ла́тырь несомненно является альтернантом слова ла́тыгорь от Latýgora „Latgalia“ и означает „Латвийский (камень)“, то есть „ янтарь “.»
Согласно точке зрения В. В. Мартынова, алатырь происходит от иран. al-atar, букв. «бел-горюч», то есть эпитет камня является таким образом прямой славянской калькой его названия.
Другие мнения: это - ήλεκτρον, янтарь, добываемый из моря и имеющий, как думали, целебную силу; это - άλαβαστρον, потому он и называется бел горюч камень и т.д.
Здесь, как и в других подобных случаях, одно более удачное объяснение не исключает другие, так как очень часто народное представление слагается не из одного факта, а из нескольких, в чём-либо соприкасающихся.
Который зверь всем зверям отец? Это индрик-зверь (вар. единорог и его искажения; в 3-х вар. лев), фигура, сложенная из сухопутного фантастического зверя-единорога и зверя водяного, имя которого в связи с греческой гидрой. Индрик — баснословный зверь, упоминаемый в духовном стихе. В многочисленных вариантах стиха имя этого зверя является в разных формах: Индрок, Индра, Кондрык, Белояндрик, Вындрик, Единорог, Единрог и Единор. Варианты имени могут быть сведены к двум: Индрик и Единорог. Первое название объясняется искажением либо имени енудра, т.е. выдры (греч. ένύδριος), либо еньдропа (ϋδρωψ), морского зверя, известного в славянских списках Физиолога. Зверь Индрия или Индрик упоминается также в «Азбуковниках» и описывается как зверек, похожий на пса, живущий в р. Ниле и убивающий крокодила (смешение с ихневмоном). Замена имени Индрик именем Единорог объясняется, с одной стороны, звуковым сходством обоих названий (Инрог и Индрик), с другой - одинаковым символическим значением обоих зверей. Смешение это замечается уже в Физиологах. В разных списках стиха о Голубиной книге находятся различные черты в изображении Индрика, но во всех он называется всем зверям отец. Он ходит по подземелью, пропущает реки и кладязи, или живет на Фавор-горе; когда он поворотится, все звери ему поклоняются; или он живет на Святой горе, ест и пьет из Синего моря, никому обиды не делает; или ходит рогом по подземелью, аки солнце по поднебесью.
Которая птица всем птицам мати? Виктор Васнецов. «Сирин и Алконост. Птицы печали и радости»
Это – страфиль -птица, тоже фигура, сложенная из многих элементов: она заимствовала имя от страуса (струфокамил, стрькокамиль славянских физиоло́гов), от него же величину и остроту зрения; от пеликана - нежность к детям; от пеликана же и алкиона (Образ Алконоста восходит к греческому мифу о девушке Алкионе, превращённой богами в зимородка) – отношение к морю, от последнего - отношение к морским волнениям и т.д.; её чудесная сила роднит её с космогоническими птицами Востока.
В одном варианте Страфиля заменяет Феникс, перьям которого здесь приписывается необыкновенная крепость, а голосу - необыкновенная сладость; последнее перенесено на Феникса с Сирены физиологов, а крепость перьев - с птицы пан-тира «Сказания об Индийском царстве» и т.д.
Фе́никс (возможно от греч. φοίνιξ, «пурпурный, багряный») - мифологическая птица, обладающая способностью сжигать себя и затем возрождаться. Считалось, что феникс имеет внешний вид, похожий на орла с ярко-красным или золотисто-красным оперением. Предвидя смерть, сжигает себя в собственном гнезде, а из пепла появляется птенец. По другим версиям мифа, из пепла возрождается сам Феникс. Обычно считалось, что Феникс - единственная, уникальная особь своего вида. В метафорическом истолковании Феникс - символ вечного обновления, бессмертия.
Кит-рыба, на которой земля держится, заимствована стихом непосредственно из бесед трёх святителей. Ильмень-озеро (вар. Ирмень, Армен), которое является матерью всех озёр в некоторых вар. (причём место его указывается то под Киевом, то в Турецкой земле, где из Ильменя вытекает Иордань - всем рекам мати), указывает, что одна из редакций стиха была обработана в Новгородской области, но впоследствии переделывалась в других местах.
Толкование сна Давидом
Покончив с этим рядом вопросов, совопросник обращается к Давиду с просьбой растолковать его сон (в вар. это не сон, а факт, случившийся в поле Волотомана): он видел, как бились два зайца, белый и серый (вар. два зверя); белый после битвы пошёл под небеса (исход её различен по вар.), а серый - по сырой земле. Давид толкует, что белый заяц - Правда, а серый - Кривда; Правда пошла на небеса, а Кривда осталась на земле. Сходное представление находим мы, между прочим, у псковского летописца, который говорит: «у наместников, у тиунов их и дьяков правда и крестное целование взлетели на небо, а Кривда начала между ними ходить». Представление правды в виде зайца является и в одной загадке сказания о Соломоне. В немногих вариантах Голубиной книги, кроме этого сна, излагается и сон Волотомана о чудном древе в его саду, на которое прилетает птица; по объяснению Давида, древо - есть дочь Волотомана, а птица - сын Давида, Соломон, будущий муж её. Этот эпизод есть позднейшая приставка; символ дерева взят, может быть, из «Беседы», но толкование - из сказания о Соломоне.
В некоторых вариантах в связи с исчезновением правды на земле встречается вопрос о непрощаемых грехах, который связывает Голубиную книгу со стихом о Страшном суде.
[1] «Беседа трех святителей» - распространенный в древнерусской письменности памятник, состоящий из вопросов и ответов, изложенных от имени трёх святых православной церкви - Василия Великого, Григория Богослова и Иоанна Златоуста. Однако под этим названием в рукописной традиции известны различные памятники: диалог Григория Богослова и Василия строго догматического характера, переводное «Устроение словес Василия и Григория Феолога, Иоанна» и собственно «Беседа трёх святителей», древнейшие русские списки которой относятся к XV в.
С XIV века или ранее «Беседа» начинает включаться в Списки отречённых книг (индексы отречённых книг). В числе «ложных писаний», которых «не достоит держати», помещена она в списке - «О Василии Кесарийском и о Иване Златоусте и о Григорие Богослове вопросы и ответы о всем лгано». Здесь «Беседа» приписана болгарскому ересиарху Иеремии, сборники сочинений которого известны уже в XIII—XIV вв.
[2] Волот Волотович, он же Волотоман, Волотомон, Вотоломон – одно из главных действующих лиц в древнерусской «Повести града Иерусалима», по мнению Буслаева, составляющего посредствующее звено между «Беседой трех святителей» и «Голубиной книгой».Место Владимира из последнего памятника, здесь занимает Волот. По замечанию Ягича, имя это является русской переголосовкой древнего имени Птоломей (Птолемеи (Лагиды) - династия правителей Египта в IV—I веках до н.э. - в эпоху эллинизма. Птолеме́й I Соте́р – сатрап (хранитель царства), а затем и царь Египта, правил в 323 – 283 / 282 годах до н.э.) (см. «Archiv f ü r Slav. Phil.»).
Буслаев сближает Волота с древним славянским названием великана. В «Повести града Иерусалима» замечается та разница против «Голубиной книги», что Давид не только отвечает на вопросы Волота, но и сам спрашивает его о разных предметах и даже задает ему самый трудный вопрос о Страшном суде. Буслаев отмечает сходство между этой повестью и одной песнью из «Эдды», где говорится о состязании Одина и Вафтруднира, приписывая такое сходство не заимствованию, а первобытному сродству славянского мифологического эпоса с немецким. Как переходную ступень, Буслаев предполагает первобытное существование чисто эпической русской песни о Волоте и усматривает следы ее существования в песне о Волотомане, изданной Варенцовым в «Сборнике русских духовных стихов». Для самой беседы в «Повести» и в «Голубиной книге» Буслаев предполагает какой-то общий источник, вероятнее всего - апокрифического характера. Предположение Буслаева, что имя Волотоман происходит от древнего слова волот – великан, принимает и Порфирьев, в противоположность А. Н. Веселовскому, который согласен с Ягичем. Ср. слово Великан.